Россия в глобальной политике, "Post-Imperium"

Из 3 млн человек, покинувших Казахстан после обретения независимости, немалую часть составляли русские и представители других славянских национальностей. Большинство из них, однако, осталосьвреспублике,анекоторыеизуехавшихпозднеевернулисьобратно, привлеченные сырьевым экономическим бумом, благоразумной политикой президента Нурсултана Назарбаева, защищающего права национальных меньшинств, и отсутствием гонений на русский язык. Что же касается русскоязычных жителей стран Балтии, то для них сравнительно комфортная жизнь и благоприятные экономические возможности перевесили отсутствие гражданства. Менее развитая Россия, к тому же охваченная хаосом, не казалась им достаточно привлекательной.

Таким образом, за лозунгами националистов о «разделенной» русской нации нет реального содержания. Русские в принципе не отличаются очень высоким уровнем национального самосознания. Пятьсот лет существования в рамках империи приучили их сосредотачиваться на государстве, а не на составе населения, которое пополнялось все новыми этническими элементами. Затем из-за тоталитарного характера советского государства произошло распыление общества — масштабных горизонтальных связей власть не допускала. Распад СССР в 1991 г. резко изменил угол зрения: пережив неожиданное крушение своего государства, люди сосредоточились на самих себе, а не на национальном строительстве — будь то внутри России или за пределами ее границ.

Кэтому необходимо добавить, что после дезинтеграции СССР

иоткрытия прежде запертых на замок границ примерно 3 млн бывших советских граждан выехали на постоянное жительство в другие страны:только в СШАперебралосьдо миллионачеловек,еще столько же — в Израиль. Из них, вероятно, около миллиона составили жители Российской Федерации 16. Эта цифра сравнима с количеством белоэмигрантов (тоже порядка 3 млн), бежавших из России в ходе Гражданской войны 1918—1921 гг. и после ее окончания. И в начале XX в.,

ив его конце среди тех, кто навсегда покинул родину, было много образованных людей и высококвалифицированных специалистов — заменить их весьма нелегко. В этом смысле Российская Федерация, естественно, не была исключением из правил среди постсоветских государств. Украина из-за эмиграции потеряла до 10% населения, а Грузия — целых 20%, причем многие лучшие умы отправились на Запад (хотя, конечно, не только туда).

Надежды на то, что возвращение русских на родину из новых независимых государств компенсирует эти потери, оказались в основ-

ном тщетными. Тех, кто, возможно, и хотел отправиться домой, удерживал дефицит достойного и доступного по цене жилья в России, ограниченность экономических и социальных возможностей и в целом негостеприимное отношение к новоприбывшим властей, да и общества в целом.

Сегодня, через двадцать лет после кончины СССР, количество потенциальных эмигрантов-русских, которые могут выехать в Россию из стран СНГ, оценивается примерно в 4 млн 17. В течение первых десяти с лишним лет существования новой России у ее властей попросту не было никакой иммиграционной политики. Теперь они стараются наверстать упущенное.

Программа переселения, которую российское правительство анонсировало в конце 2006 г., пока не дает результатов. В 2007—2008 гг. перебраться в Россию согласились лишь 9 тыс. человек — а ожидалось, что их будет 30—50 тыс. (если не брать в расчет совсем уж необоснованные надежды привлечь за три года 300 тыс. иммигрантов) 18. Но даже с этим слабым притоком власти совершенно не справились. Так, на Дальнем Востоке, который, как считалось, примет многих новоприбывших, за первые два года осуществления программы переселения (2007—2008 гг.) согласились обосноваться лишь 30 семей 19.

Впрочем, даже если все 4 млн русских вернутся на родину, это не решит проблемы дефицита трудовых ресурсов в стране. Ликвидироватьегоможнолишьзасчетпродуманнойиммиграционнойполитики. Иммиграция уже стала свершившимся фактом, а вот разумный подход к управлению и регулированию этого процесса пока не выработан.

Иммиграция и интеграция

ВсегозанескольколетРоссия,всоветскиевременапрактическине знавшая притока иммигрантов (в имперскую эпоху он тоже был невелик), превратилась в «страну иммиграции». Многие граждане бывшего

СССР устремились в Россию, движимые в основном экономическими причинами и привлеченные тем, что бывшее ядро погибшей империи казалось им привычным по образу жизни. Только в 1994 г. их количество составило 1,2 млн. Со временем поток иммиграции превратился в ручеек — в 2003 г. в Россию прибыло всего 98 тыс. человек. Затем он снова расширился до 130 тыс. в 2006 г. и 240 тыс. в 2007-м 20. Свобода передвижения, в том числе и миграции, стала одним из главных факторов, снижавших шоковое воздействие постсоветского кризиса 21.

Впрочем, по численности новые постоянные жители и граждане Российской Федерации намного уступают мигрантам-рабочим, привлеченным высоким спросом на российском рынке труда. Оценки количества гастарбайтеров в России крайне разноречивы: накануне экономического кризиса 2008—2009 гг. в некоторых источниках встречалась цифра 8—10 млн человек, а другие включая Федеральную миграционную службу говорили о примерно 5 млн трудовых мигрантов 22.

Вдокладе Всемирного банка, подготовленном в 2010 г., упоминается о 12,5 млн гастарбайтеров — в результате Россия по этому показателю вклинивается между Соединенными Штатами (42 млн) и Германией (10,8 млн). Считается, что 80% этих рабочих составляют нелегальные мигранты. В национальном, культурном и языковом планах эта группа отражает все этническое многообразие бывшего СССР.

Среди стран, из которых они приезжают, первое место быстро заняла Украина (население — 45 млн человек). В середине 2000-х годов в России находилось до 1 млн украинцев (в основном с востока страны). К тому времени официальную регистрацию из них имели только 245 тыс. Впрочем, эту, несомненно, большую цифру надо сопоставить с другой: в странах ЕС работает 3 млн граждан Украины, в большинстве своем уроженцев западных и центральных регионов 23.

Подругимданным,в2008г.около40%трудовыхмигрантовсУкраины работали в России — примерно столько же, сколько в Польше и Чехии вместе взятых (соответственно 19% и 17%). Денежные переводы гастарбайтеров на родину составляли 5—7 млрд долл. в год. Что же касается Белоруссии, то, по данным Всемирного банка, в 2004 г. за рубежом трудились 400 тыс. ее граждан (при общей численности населения в 10 млн человек); в других источниках утверждается, что число белорусских гастарбайтеров в России составляет 250 тыс.24

Считается, что революцию 2009 г., в результате которой было свергнуто коммунистическое правительство Молдавии (население страны — 4 млн человек), организовали молодые люди, чьи родители работали за границей. Гастарбайтеры составляют наибольшую долю (25%) трудоспособного населения страны. Многие молдаване имеют возможность попасть в страны ЕС благодаря Румынии, выдающей свои паспорта тем, кто жил в Бессарабии в 1918—1940 гг., когда она находилась под властью Бухареста, и их потомкам. Тем не менее около 350 тыс. трудовых мигрантов из Молдавии (60% общего количества) работают в России; для сравнения: на долю Италии приходится 20% молдавских гастарбайтеров, на долю Португалии — 5% 25.

В2003—2008 гг. их переводы составляли 23—38% ВВП страны 26.

В странах ЕС мигранты зарабатывают больше, чем в России, но им необходимо преодолевать языковой барьер. Молдаванам в Италии

иПортугалии, украинцам в Польше и азербайджанцам в Турции это удается сравнительно легко. Кроме того, Европа по сравнению с Россией привлекает более образованных мигрантов и тех, кто стремится не только найти работу в странах ЕС, но и перебраться туда на постоянное жительство. Россия не дает гастарбайтерам таких возможностей в плане повышения квалификации и социального статуса, но попасть туда гораздо легче, чем в ЕС. Ее границы открыты для граждан всех стран СНГ: исключение было сделано только для Грузии — еще до того, как она вышла из Содружества. Кроме того, там их ждут привычные условия труда и жизни. За последние двадцать лет Россия стала для соседей из СНГ таким же источником доходов, как США для Латинской Америки, Германия для Турции и Балкан, Франция для Северной Африки 27.

Если трудовые мигранты из Новой Восточной Европы могут выбирать между ЕС и Россией, то для жителей Южного Кавказа основные варианты — это Россия и Турция.

Азербайджанцы (население страны — 8 млн человек) предпочитают Россию, по крайней мере если судить по статистическим данным. До мирового экономического кризиса в России работали, вероятно, от 1,5 до 2 млн граждан Азербайджана (25% населения страны) 28. Многие из них заняты в розничной торговле либо владеют малыми или средними предприятиями. Отправляя в середине

иконце 1990-х на родину переводы в объеме 1,5—2,5 млрд долл. в год, они одновременно все больше интегрировались в состав российского среднего класса.

Из 0,7—1 млн армян, покинувших страну (население — 3,5 млн человек) в конце ХХ в., многие направлялись в Россию. Армяне селятся в России уже несколько столетий, и многие из них полностью интегрированы в ряды ее элиты 29. Этот факт в сочетании с союзническими отношениями между Москвой и Ереваном дает армянской диаспоре в России отличные возможности для продвижения интересов «исторической родины». Тем не менее большинство русских шовинистов и расистов не только не делают различий между армянами и другими «лицами кавказской национальности», но и порой сознательно выбирают их объектами для своих гнусных преступлений.

Иммигранты-армяне новой волны начали прибывать в Россию вконце1980-х,спасаясьотвойнывКарабахе,погромоввБакуипослед- ствий землетрясения в самой Армении. Многие переехали в Москву, другие обосновались всего в нескольких сотнях километров к северу

от родины, на юге России: в Краснодаре, Ставрополе и Ростове-на- Дону. Кроме того, несмотря на традиционную вражду, экономическую блокаду и отсутствие официальных дипломатических отношений, немало армян работают в Турции. В ходе очередного конфликта по вопросу о геноциде армян в Османской империи, вспыхнувшего в 2010 г., премьер-министр Турции пригрозил депортировать из страны всех армян-гастарбайтеров, которых насчитывалось до 100 тыс.

Что же касается российских властей, то они в ходе острого кризиса в отношениях между Москвой и Тбилиси в 2006 г. действительно выслали некоторое количество грузинских трудовых мигрантов, но большинство из них нашло способ остаться в стране. Много грузин работают также в Турции и Греции. В Грузии, как и в Молдавии, объем переводов от гастарбайтеров превышает получаемую этими странами зарубежную помощь.

В 1992—2006 гг. из Казахстана уехали 3,1 млн жителей — чистая убыль населения составила 2 млн человек, и сегодня его численность равна 16,5 млн. Пик эмиграции из страны пришелся на 1994 г.: тогда ее покинули 500 тыс. человек. Через десять лет отток стабилизировался на уровне 50 тыс. человек в год. Среди уезжавших большинство составляли русские и другие славяне, а также немцы, евреи и татары 30. Сегодня 20% населения Казахстана — в основном русские — хотели бы покинуть страну, и половина из них предпочла бы обосноваться в России 31. В то же время казахи обнаружили, что на родине перед ними открывается больше возможностей, чем в России. В ближайшие десятилетия население Казахстана скорее всего утратит «евразийский» характер: в его этническом составе будут все больше преобладать тюрки с некоторой примесью китайцев, которые сегодня там селятся.

Если оставить за скобками Казахстан, число иммигрантов из Средней Азии (по оценкам, от 1,5 до 2 млн человек) растет. В России работают более 700 тыс. узбеков, около 500 тыс. таджиков и 500 тыс. киргизов. Как правило, это выходцы из бедных и перенаселенных регионов, они готовы браться за любую работу. В большинстве случаев они находятся в России нелегально и подвергаются варварской эксплуатации со стороны нанимателей. Тем не менее они посылают домой немалые деньги: переводы одних таджиков в 2008 г. составили 2,5 млрд долл., или половину ВВП Таджикистана. Из-за кризиса эта сумма сократилась до 2 млрд, но ее доля в ВВП страны по-прежнему весьма велика — 35% 32. Из всех гастарбайтеров в России именно уроженцы Центральной Азии сильнее всего испытывают на себе произвол чиновников и даже подвергаются жестоким нападениям

волны, накатывающиеся на их город из прежних подвластных земель, кажутся незаслуженной карой. Они думают: хорошо, империи больше нет, так пусть ее бывшие подданные оставят нас в покое. Подобное изменение менталитета, когда место прежних попыток властвовать над миром занимает стремление оградить собственную страну и ее граждан, представляет собой суть постимперского переходного периода.

Рабочие-мигранты из православных стран Новой Восточной Европы не только находят в России более или менее привычную обстановку, но и в целом воспринимаются местными жителями как «свои». Они не выделяются своей внешностью, свободно владеют русским языком, почти не отличаются от россиян по привычкам и образу жизни. Но когда речь идет о мигрантах из Центральной Азии, Южного

идаже Северного Кавказа, входящего в состав России, все обстоит совершенно по-иному.

Русские, как правило, ожидают от представителей других этнических групп соблюдения общепринятых в России норм поведения на публике. Так же поступают и они сами: переезжая в другую страну на постоянное жительство (а не просто на время), они осознанно стараются ассимилироваться — и тем самым «дерусифицироваться». Однако сегодня, через двадцать лет после кончины Советского Союза, многие рабочие-иммигранты из нищей сельской глубинки Таджикистана или Узбекистана уже не говорят (или почти не говорят) по-русски. Многие чеченцы, дагестанцы и другие выходцы с Северного Кавказа хорошо владеют русским языком, но отличаются кипучей энергией и дерзостью. Еще до Чеченской войны до 70 тыс. чеченцев покинули свою республику, после начала конфликта за ними последовали еще 130 тыс. человек. Наряду со 100 тыс. дагестанцев, осетин

ипредставителей других северокавказских народов они осели в Москве, Санкт-Петербурге и на юге России.

Сам факт, что во время войны чеченцы бежали от нее в Москву, уже примечателен. Важно и то, что уровень межэтнического насилия с их участием в целом невысок. Столкновения, вспыхнувшие в 2006 г. в небольшом карельском городе Кондопоге (тогда несколько местных жителей-русских были убиты мигрантами-чеченцами), выделяются как один из самых серьезных примеров такого насилия за пределами Северного Кавказа в течение последних двадцати лет. Кондопога — не единичный случай. Особое значение приобретают инциденты столице. В декабре 2010 г. убийство в Москве русского футбольного болельщика в ходе драки с группой дагестанцев привело к массовым беспорядкам у стен Кремля.

Ксенофобский лозунг «Россия для русских» набирает популярность. За десять лет число сторонников этой идеи увеличилось с 43% до 54% 35. Несомненно, за ксенофобией скрываются социальное недовольство и отчаяние, особенно если речь идет о молодежи в крупных российских городах. Однако ни одной из политических организаций, стремящихся оседлать ксенофобские настроения, так и не удалось преодолеть маргинальный статус. Движению против нелегальной миграции (ДПНИ), например, удалось организовать несколько шумных митингов, но этим все в общем и ограничилось.

Впрочем, одна категория иммигрантов волнует в России почти всех — китайцы.

«Китайцы идут!»

Вопрос об иммиграции китайцев в Россию стал предметом активных спекуляций. Почти сразу после распада СССР в различных источниках появились упоминания о миллионах граждан КНР, наводнивших Дальний Восток и Сибирь 36. В этих версиях, порой распространявшихся политиками местного и даже общенационального масштаба (например, Дмитрием Рогозиным и Юрием Болдыревым

в1999 г.), фигурировали и зловещие рассказы о том, что коварные иммигранты-китайцы женятся на русских женщинах, приобретают собственность («скупают все», как выразился в том же 1999 г. губернатор Хабаровского края Виктор Ишаев) 37. Некоторые верили или стремились убедить других, что «массовое просачивание» китайцев

вРоссию представляет собой элемент секретного плана Пекина по аннексии восточных областей страны за счет «ползучей демографической агрессии».

Возражения насчет того, что традиционное направление миграции китайцев — южное и что они находят российский климат (не говоря уже о действиях полиции и отношении местного населения) негостеприимным, отметались сходу. Скептиков отсылали к опыту китайской колонизации Маньчжурии — после того, как в 1878 г. там были сняты ограничения на их переселение, всего за 25 лет население региона увеличилось с 3 до 13 млн. Поскольку во всем Китае тогда проживало 300 млн человек, это означает, что за четверть века 3% его населения перебрались на север, в регион, по условиям обитания почти не отличавшийся от российского Дальнего Востока и Восточной Сибири 38. К этому можно добавить, что на сегодняшний день

фической агрессии», но оно открыто призывает граждан КНР «идти вовне» в качестве проводников деловых — и национальных — интересов страны. Однако если России суждено потерять свои восточные территории, то не из-за китайской «агрессии», а из-за собственной неспособности обеспечить развитие региона. В этом случае две страны могут поменяться традиционными ролями: сильный и динамичный Китай начнет эксплуатировать слабую и охваченную стагнацией Россию. Тогда Хабаровск в XXI в. может превратиться в то, чем был Харбин в начале ХХ столетия: форпост иностранной экономической экспансии, подкрепленной определенным политическим влиянием. В рамках подобного сценария изменения границ может и не произойти, но в экономическом отношении тихоокеанское побережье России и Сибирь станут сырьевой базой и сферой влияния Китая.

Постимперской России надо избавиться от страхов. Ей необходимо найти нужную формулу не только для экономических отношений

сгигантским соседом, но и для более плодотворного взаимодействия

скитайцами, приезжающими в Россию работать и заниматься бизнесом. Улучшение качества образования может способствовать ослаблению ксенофобии, а налаживание контактов с лидерами местных китайских общин — снизить уровень недоверия. Кроме того, борьба

скоррупцией в государственном аппарате и правоохранительных органах обеспечит повышение транспарентности и открытости 41.

Демографическая уязвимость российских регионов

Дальний Восток — не единственный регион страны, который можно считать уязвимым в демографическом плане. Однако и там приток китайских мигрантов — не единственная проблема. Куда более серьезная тенденция состоит в том, что регион покидают сами его жители, перебираясь в основном в центральные области России.

Депопуляция на Дальнем Востоке и в Сибири началась одновременно с распадом СССР. В последние десять лет его существования население этих регионов росло быстрее, чем в целом по РСФСР. Этот процесс стимулировался целенаправленной политикой государства. Однако за первое постсоветское десятилетие, когда этих стимулов не стало, население, напротив, сокращалось в шесть раз быстрее, чем в среднем по России. Крайний Север и Дальний Восток покинули 2,5 млн человек. Последний недосчитался 800 тыс. жителей, или около 15% населения.