прилепин паталогии

Бросается в глаза огромная спина Андрюхи Коня, его белые руки на пулемете. Он надел разгрузку на голое тело.

Несколько пацанов стоят у бойниц, беспрестанно стреляя. На полу сотни гильз.

-Чего? - кричит Столяр, глядя на Степу Черткова.

Монах молча сваливает Степу на кровать. Щупает у него пульс. Какой там пульс, вся голова разворочена. Из

пулемета, что ли...

-Кто прорвался? - спрашивает Язва.

-Влезли... - начинает Столяр и обрывает себя, всматриваясь в мертвое лицо Степы. - Влезли, - продолжает он, будто сглотнув, - на первый этаж двое... Их Плохиш гранатами закидал.

-А может, они еще где? - спрашивает Язва.

-Не знаю. Я отправил своих и ваших по классам, по два человека. У всех рации есть.

-Чего, отошли они, Кость? - спрашиваю я.

-Вроде...

-ГУОШ отзывается? - спрашивает Язва.

-...Отзывается... Говорят: сидите, ждите, они в курсе.

-Чего 'в курсе'?

-Да не знают они ни хера! Может, чечены опять город берут? Может, в ГУОШе тоже сидят, как и мы, запертые?

Я подхожу к Андрюхе. Он него, кажется, валит пар. Он возбужден. На белом лбу ярко розовеет небольшой прыщик.

-Чего там? Куда бьешь? - кричу я.

-По 'хрущ?вкам', - отвечает Андрюха злобно, ответ я угадываю по губам.

-Все стреляли, никто не попал! - говорит он уже о другом - о нас. - Их,

бля, человек двадцать было во дворе. А мы сначала обоссались все, потом окосели все, на фиг!

'Мы обоссались, а он нет', - думаю я об Андрюхе.

Амалиев сидит у без умолку гомонящей и, кажется, готовой треснуть рации, неотрывно глядя на мертвого

Степу. Монах стоит рядом с кроватью и тупо смотрит на свой ботинок, весь покрытый кровью, Степиной, застывающей...

Дима Астахов, возле которого стоит труба гранатомета, оглядывается на мгновенье, вглядывается в Степу и снова стреляет, серьезный и сосредоточенный.

Столяр начинает поочередно вызывать всех, кого разогнал по кабинетам, спрашивая, как обстановка.

Яслышу голос Скворца. Кличу его, дождавшись, пока Столяр закончит проверку:

- Ты где? - спрашиваю, прибавляя громкость рации на полную.

- Рядом с 'почивальней', в соседнем классе, - слышу далекий Санин голос.

Иду к Скворцу, предупредив Столяра. - Егор! - говорит мне Столяр вслед. -

Все посты обойди! Посмотри, что где. Доложишь.

Явыхожу из 'почивальни' и останавливаюсь в коридоре. Прижимаюсь спиной

кстене, смотрю вокруг. Вся школа вибрирует, мелко дрожит, сыплется известью. Вдруг вспоминаю, что у меня до сих пор расстегнута ширинка - с того момента, как я увидел дядю Юру. Застегиваюсь ледяными, негнущимися пальцами. Помочиться не хочется. Дую на руку, пытаясь отогреть пальцы.

Дверь в комнату, где находится Скворец, открыта. Юркнув в помещение, согнувшись, подбегаю к Скворцу,

присаживаюсь у стены. Достаю сигарету.

Саня не глядя дает в окно короткую очередь, встает у окна боком, ко мне лицом. Я киваю ему головой: как, мол? Пытаюсь улыбнуться, но не выходит. Саня смотрит на меня, не отвечая. Лицо его, покрытое белой и серой пылью, кажется, спокойным, лишь щека чуть дергается.

Прикуриваю, затягиваюсь. Вкуса у сигареты нет. С удивлением смотрю на нее и, тут же забыв зачем смотрю, хочу бросить. Останавливаю себя в последнюю долю секунды: глядя на сигарету, хочу проверить, не дрожат ли

у

меня пальцы. Не дрожат.

- Ну, чего? - говорю я вслух.

-Обстреливают. Вон... попали. - Саня показывает на выщербленную стену напротив окна.

-Сейчас пристреляются и...

-Семь шестьдесят два... - говорю я, глядя на стену. - Если из пяти сорока пяти жахнут, может отрикошетить по заднице.

Кеша молча смотрит на меня, он стоит у другого окна, держит в руках 'эсвэдэшку'.

-Чего ты тут делаешь, снайпер? - обращаюсь я к нему. - Тебе позицию надо... Иди к Столяру, пусть он тебе место найдет.

Кеша выбегает, высокий, с длинной винтовкой, которую он иногда раздраженно, иногда нежно называет 'веслом'.

-Пойдем со мной. По постам, - говорю я Сане.

Выбегая, краем глаза вижу, как от простреливаемой стены летят куски

краски, битый кирпич.

Когда тебе жутко и в то же время уже ясно, что тебя миновало, чувствуешь, как по телу, наступив сначала на живот, на печенку, потом на плечо, потом еще куда-то, пробегает босыми ногами ангел, и стопы его нежны, но холодны от страха. Ангел пробежал

по мне и, ударившись в потолок, исчез. Посыпалась то ли известка, то ли пух его белый. Я оглядываюсь на дверь комнаты, где мы только что были. Машинально трогаю стены - не картонные ли они, а то сейчас пробьет навылет.

Мы бежим по коридору. На площадке между первым и вторым этажами пацаны поставили два стола, привалили их

мешками с песком. Руководит всем Хасан.

Рядом Плохиш сидит, ухмыляется. Еще Вася Лебедев и Валя Чертков, с распухшей хуже вчерашнего рожей, бордовое

месиво совершенно залепило правый глаз.

'Убили братика твоего, Валя', - хочу я сказать, но не могу.

-А у нас тут чеченцы, моченые в сортире... - говорит Плохиш.

Зная, что у Плохиша спрашивать чтолибо бесполезно, обращаюсь к Вальке:

-Чего случилось?

-А пробрались двое... В туалет влезли, в окно. Плохиш прямо к туалету подбежал, кинул две гранаты. Потом зашел туда, вон автоматы притащил...

Гордый, что есть такие пацаны в мире, я смотрю на Плохиша ...

-Все в говне и в мозгах... - начинает Плохиш и тут же оборывает себя.

- Слышь, Хасан, давай твоим собратьям бошки отпилим? Как они, суки, дядю Юру обкарнали всего!

Хасан кривится и не отвечает. Плохиш вытаскивает нож, хороший

тесак, и, косясь на Хасана, начинает им забавляться, колупать стол.

-Ну, бля, будут они атаковать? - говорит Вася Лебедев спокойно, и я удивляюсь его спокойствию - неужели ему хочется, чтобы кто-то полез сюда?

-Чего там? - спрашивает у меня Вася, имея в виду положение дел на крыше, в 'почивальне'...

-Сюда ведь могут из гранатомета засадить. От ворот. Или если в упор к школе подбегут, - говорю я, не отвечая, чтобы не обмолвиться о Степке Черткове.

-Учтем, - говорит Вася Лебедев.

-А вы там на хер сидите? - спрашивает Плохиш. - 'В упор к школе!' Вы хер ли там делаете? Спите, что ли? Как

там дела, у тебя спросили!

-Нормально, - отвечаю я.

-Если они подбегут, мы им Валю покажем - они охренеют, - говорит Плохиш.

Мы все смотрим на Валю, на его искаженное, вздутое, бордовое одноглазое лицо.

-Ты целиться-то можешь? - спрашиваю я.

-А чего ты в двух разгрузках? - перебивает меня Плохиш. - Ты лучше бы запасные трусы надел.

Вася Лебедев косится на меня иронично, но добро, и Валька Чертков готов