2.2. Петровская ассамблея

Словарь Брокгауза и Ефрона определяет ассамблеи (слово французское) как собрания и балы, заведенные Петром Iс целью уничтожения старорусской замкнутости и введения европейских обычаев. Собрания не только для забавы, но и для дела.

«Объявление» об учреждении ассамблей подписано петербургским генерал-полицмейстером А. Девиером в 1718 году. Ассамблеи созывались в частных домах с целью связать общим досугом широкий круг лиц – от сенаторов и адмиралов до купцов и корабельных мастеров. Лакеям и служителям в апартаменты, где проходили ассамблеи, а также балы или банкеты входить не разрешалось, нужно было ожидать хозяев в санях или где хозяин определит. На ассамблеях обязательным было присутствие женщин, что разрушало традиции их затворничества. Первая ассамблея состоялась 27 ноября 1718 года в доме П.И. Бутурлина на Большой Дворянской улице. В дальнейшем каждый богатый сановник или купец обязан был хотя бы раз в год проводить у себя ассамблею. Они созывались главным образом зимой не ранее 4-5 часов дня, заканчивались не позднее 22 часов вечера. Гость, получив письменное приглашение, мог приехать на ассамблею в любое удобное для него время и «отъехать волен, когда хочет». Хозяин должен был выделить для проведения ассамблеи несколько комнат: для танцев, курительную, для дамских игр и т.д. Ритуал встречи гостей с поклонами и целованием упразднялся. Перед открытием ассамблеи полицмейстер проводил осмотр помещений, составлялись списки приглашенных.

Определялся порядок поведения приглашенных на ассамблею. Разрешалось сидеть, ходить, играть, при этом вести себя вольно. За грубые нарушения правил назначался штраф – кубок великого Орла.

Сам государь строго следил за проведением ассамблей, вникал в каждую мелочь. Так, огромное внимание он уделял одежде. Быть на ассамблее можно было только в немецком платье, в парике. Женщины могли позволить себе самые дорогие украшения, от мужчин требовалась скромность и лаконичность наряда, хотя царский любимец А.Д.Меншиков блистал на вечерах, поражая современников роскошью драгоценностей, великолепием камзолов и дороговизной париков.

Петровская ассамблея стала центром развития моды, причем не только в одежде, появились модные танцы, мода распространилась на тематику разговоров. Барышня, которая желала иметь успех на ассамблее, должна была знать греческую мифологию, хорошо танцевать, уметь поддерживать светский разговор.

Красочные описания ассамблей есть в дневниках Ф.В. Берхгольца и «Записках» Х.В. Вебера. История Петра Iинтересовала А.С. Пушкина. В неоконченном романе «Арап Петра Великого» Пушкин дает подробное описание ассамблеи, которое стоит привести полностью.

А.С. Пушкин. «Арап Петра Великого»

«…В большой комнате, совещенной сальными свечами, которые тускло горели в облаках табачного дыму, вельможи с голубыми лентами через плечо, посланники, иностранные купцы, офицеры гвардии в зеленых мундирах, корабельные мастера в куртках и полосатых панталонах толпою двигались взад и вперед при беспрерывном звуке духовой музыки. Дамы сидели около стен; молодые блистали всей роскошию моды. Золото и серебро блистало на их робах; из пышных фижм возвышалась, как стебель, их узкая талия; алмазы блистали в ушах, в длинных локонах и около шеи. Они весело повертывались налево и направо, ожидая кавалеров и начала танцев. Барыни пожилые старались хитро сочетать новый образ одежды с гонимою стариною: чепцы сбивались на соболью шапочку царицы Натальи Кирилловны, а робронды и мантильи как-то напоминали сарафан и душегрейку. Казалось, они более с удивлением, чем с удовольствием, присутствовали на сих нововведенных игрищах и с досадою косились на жен и дочерей голландских шкиперов, которые в канифасных юбках и в красных кофточках вязали свой чулок, между собою, смеясь и разговаривая как будто дома. Государь был в другой комнате. Там сидели большею частию иностранцы, важно покуривая свои глиняные трубки и опоражнивая глиняные кружки. На столах расставлены были бутылки пива и вина, кожаные мешки с табаком, стаканы с пуншем и шахматные доски. За одним из сих столов Петр играл в шашки с одним широкоплечим английским шкипером. Они усердно салютовали друг друга залпами табачного дыма… В это время толстый господин, с толстым букетом на груди, суетливо вошел, объявил громогласно, что танцы начались… Во всю длину танцевальной залы, при звуке самой плачевной музыки, дамы и кавалеры стояли в два ряда друг против друга; кавалеры низко кланялись, дамы еще ниже приседали, сперва прямо против себя, потом поворотясь направо и так далее… Приседания и поклоны продолжались около получаса; наконец они прекратились, и толстый господин с букетом провозгласил, что церемониальные танцы кончились, и приказал музыкантам играть менуэт».

Герои романа Пушкина по-разному относились к ассамблеям. Молодежь понимала, что отказаться от участия в этих собраниях было нельзя. Ассамблея «была дело должностное, и государь строго требовал присутствия своих приближенных». Старые бояре роптали: «Иной бы рад был запереть жену в тереме, а ее с барабанным боем требуют на ассамблею; муж за плетку, а жена за наряды. Ох, уж эти ассамблеи! Наказал нас ими Господь за прегрешения наши… … А то в них дурно, что с тех пор как они завелись, мужья не сладят с женами. Жены позабыли слово апостольское: жена да убоится своего мужа; хлопочут не о хозяйстве, а об обновах… Да и прилично ли … русской боярыне или боярышне находиться вместе с немцами-табачниками да с их работницами? Слыхано ли дело, до ночи плясать и разговаривать с молодыми мужчинами? И добро бы еще с родственниками, а то с чужими, с незнакомыми». Ассамблеи многим были не по нраву: «того и гляди, что на пьяного натолкнешься, аль и самого пьяным напоят. Того и гляди, чтоб какой-нибудь повеса не напроказил чего с дочерью; а нынче молодежь так избаловалась, что ни на что не похоже».