Философия. Учеб. пособие_2009

действительностью,революционеры-демократыдовольнобыстроме- няли свои западнические взгляды на противоположные. А. И. Герцен замечает: «уважение к личности, гражданское обеспечение, свобода мысли ― все это не существует и не существовало во Франции или существовало на словах». В. Г. Белинского поразило, насколько «тупой» и «пошлый» народ немцы. Оба они преодолели в себе западничество. В свою очередь, И. В. Киреевский и Ф. И. Тютчев, будучи славянофилами, знали Европу и умели ценить ее. Так что те и другие не только противостояли, но и во многом дополняли друг друга.

В 60–70-х годах Н. Я. Данилевский, Ф. М. Достоевский и Н. Ф. Федоров формируют «русскую идею», развитие которой завершает В. С. Соловьев. По их воззрениям, русская идея ― это всечеловечность, поэтому Россия должна сыграть роль «души мира». Примечательно, что сходные мысли о вселенской миссии России высказывали ―

итогда и после ― некоторые именитые иностранцы. Немецкий философ В. Шубарт был убежден, что русская идея ― это идея свободы. Ф. Ницше видел, что только Россия способна противостоять жалкой европейской буржуазности. А. Тойнби пророчил гибель Запада и торжество русской цивилизации.

Обращение русской интеллигенции к марксизму в последние десятилетия XIX века означало победу ориентации на сближение России с Западом. К началу XX века большинство политически активных людей во всех слоях общества считали необходимым радикальное изменение существующего строя. Марксисты той эпохи видели путь к социалистическому будущему России в ускоренном развитии капитализма по европейскому образцу, и основной задачей предстоящей революции считали преодоление отсталости страны от Запада. При этом они рассматривали Россию как средоточие противоречий

иотводили ей роль «слабого звена» в системе капитализма; прорыв в этом звене способен положить начало эпохе пролетарских революций в странах развитого капитализма. Отсюда возникла идея «проскочить» капиталистическую стадию развития страны на волне мировой пролетарской революции. Ее подготовка и инициация стали для большинства партийных лидеров главной из ближайших политических задач. Что же касается Востока, то он тоже должен был последовать примеру Европы. По оценке В. И. Ленина, «Восток окончательно встал на дорожку Запада» и примет участие в борьбе за его идеалы.

–551 –

Между тем мировая революция не состоялась. И уже НЭП стал шагом назад, отступлением от социалистических задач, связанным с осознанием утопичности былых надежд. НЭП принес с собой утверждение капиталистических порядков в распределении и торговле; в общественной жизни стал задавать тон «нэпман» ― спекулянт, лавочник, продажный чиновник, а в деревне ― кулак и подкулачник. Товаров стало много, торговец процветал, но росли нищета, безработица, преступность, падение нравов, коррупция чиновников. Это было добровольное отступление с громадными издержками, ― такой была «российская плата» за разочарование в революционных возможностях европейского пролетариата. Для многих становится ясно, что коммунизм ― не для западного человека, что это специфически русское явление, которое Запад отвергнет. Так и произошло: вместо пролетарской революции на авансцену европейской общественной жизни выступил фашизм.

Изменившаяся мировая ситуация позволила сторонникам самобытного развития страны, сгруппировавшимся вокруг И. В. Сталина, оттеснить идеологов мировой революции от лидерства в партии и взять курс на построение «русского социализма». И. В. Сталин отстаивал идею лидерства СССР в мировом историческом процессе и тем самым возродил традиционную «русскую идею» на новой основе. Он рассматривал марксизм как самую передовую социальную технологию, опираясь на которую страна может создать мощную технико-экономическую базу, разрешить таким образом спор с Западом и отстоять свою самобытность. Основу этой самобытности он видел в русской национальной культуре.

В результате острой политической борьбы к середине 20-х годов утвердился курс на строительство социализма в одной стране. Марксизм, став государственно-политическим явлением, довольно быстро трансформировался и стал тем, что обычно называют «русским» или «советским» марксизмом. Это решающим образом сказалось на политике, был выработан специфически российский способ интенсификации экономики: коллективизация, индустриализация и т. д.

Во второй половине 30-х годов произошла радикальная «реформация» государственной идеологии, ― в ее основу были положены уважение к отечественной истории и патриотизм. Между тем незадолго до этого слово «патриот» означало врага революции, ― не случайнобольшевикилевацкоготолкаувиделивовсемэтомреставрацию

– 552 –

встране дореволюционных порядков. Действительно, вся последующаяисторияСССРсталапродолжениемразвитияроссийскойцивилизации. И только встав на этот путь, Россия смогла противостоять экспансии Запада, нанеся поражение фашизму в Великой Отечественной войне, а в дальнейшем впервые в своей истории стала одной из двух величайших мировых «сверхдержав».

Постепенно, однако, поистине роковая закономерность нашей отечественной истории проявила себя в новой победе западничества, чтомынаблюдаемвнашевремя,пожалуй,внаиболееуродливойформе, нежели когда бы то ни было. Одержав победу в конце 80-х – начале 90-х годов, «демократы»-западники, стали усиленно нахлестывать «лошадь истории», загоняя ее в единственные открытые ворота ―

в«мировую цивилизацию», которая является, как мы видели, не чем иным, как агонизирующей техногенной цивилизацией.

Снова муссируется идея отсталости России, порожденной якобы отклонением ее от магистрального (т. е. европейско-американского) пути развития, вызванным революцией 1917 года. Обществу навязывается идеология социальной инфантильности, ущербности: 70 лет советской истории ― это «черная дыра», социальная яма, а вот капиталистическая Европа ― это царство цивилизованной жизни. Для современных «реформаторов» Россия ― не более чем европейская окраина, которая обречена на то, чтобы стать «нормальной» европейской страной. Такие горе-«реформаторы», будучи неспособными выработать собственную программу реформирования страны, пользуются стандартными рецептами западных советников. Один из них, американский экономист Д. Сакс признался: «Мы положили больного (т. е. Россию) на операционный стол, вскрыли ему грудную клетку, но у него оказалась другая анатомия».

Результатом такой скорее даже «американизации», нежели «европеизации» явилось глубочайшее социальное расслоение общества, угнетение и нищета большей части народа, противоречащие не только традициям русской культуры, но и тем ценностям, которые были внедрены в европейское сознание мыслителями Просвещения. Иными словами, в обществе насаждаются «дикие» порядки, которые были «нормой» для европейского общества разве что

вэпоху первоначального накопления капитала. Совершенно игнорируется тот факт, что наиболее существенные преобразования социальных отношений в европейских странах произошли в XX веке

–553 –

как раз под влиянием Октябрьской революции и опыта социалистического развития России.

Напротив, национально-патриотическая оппозиция стоит на том, что Россия должна в процессе модернизации сохранить свою самобытность, культуру, традиции, ― иначе ее ждет социальное небытие, она перестанет существовать как Россия, превратившись в некую карикатуру на Америку. Это отлично понимал еще А. С. Пушкин, который убеждал современных ему западников: «Поймите же, Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою; история ее требует другой мысли, другой формулы…» В самом деле, Япония и Китай, к примеру, не страдают «комплексом западничества», поэтому, интенсивно развиваясь, они остаются самими собой, сохраняют исторически присущее им культурное своеобразие. Стремление же повторить чужую историю ― гибельно. Оно ведет к потере веры в себя, в собственное историческое предназначение.

Не случайно в связи с этим принципиально иное отношение деятелей современной российской оппозиции как вообще к историческому опыту развития страны, так и к советскому опыту жизнеустройства ― в частности: советский образ жизни, советский человек ― эти социальные феномены выросли на древе, уходящем своими корнями в структуру исторически выработанного национально-культурного генотипа. Следовательно, такой образ жизни и такой тип человека достойны сохранения и дальнейшего культивирования, а суть реформ должна сводиться к созданию наиболее благоприятных общественных условий, обеспечивающих жизнеспособность этих традиционных феноменов социальной жизни.

Подчеркнем,чтоопаснанетолькосамапосебеутратабогатейшей культуры. Речь идет о «вестернизации» деятельностной парадигмы общества, а значит и о переориентации вектора активности на преимущественноеудовлетворениематериальныхпотребностейчеловека, которое уже завело западную цивилизацию в тупики кризиса. Россия, таким образом, втягивается в смертельную борьбу за «выживание» на максимально возможном уровне материальной жизни и тем самым внесем свой вклад в углубление глобального кризиса во всех его проявлениях. Да и нас самих эта борьба вряд ли приведет к успеху: создаваемый ныне усилиями американских идеологов и политиков «новый мировой порядок» отводит России роль сырьевого придатка стран «золотого миллиарда». Выполнить же свою историческую мис-

– 554 –

сию по синтезированию новой культурной парадигмы Россия сможет, только освободившись от односторонней ориентации на изживающие себя идеалы западной цивилизации.

Несомненно, чтобы сохранить свою самобытность, мы должны прежде всего воспроизводить традиционные формы жизни, выраженные в универсалиях русской культуры. Вместе с тем это не означает, что система ценностей может оставаться совершенно неизменной. Как известно, культура это общественно-исторический опыт народа, явленный прежде всего в его языке, опыт, передаваемый из поколения в поколение. Но исторический опыт накапливается и перерабатывается, культуре присуща поэтому как устойчивость, так и изменчивость. Время от времени здесь происходят не только количественные изменения, но и своего рода «культурные мутации».

Из теории цивилизаций следует, что политическим и экономическим переменам в обществе предшествует переворот в умах людей, пересмотр ценностей, идеологическая подготовка. Субъектом «культурной мутации» выступает интеллигенция, ― это ее историческая миссия. Однако такая мутация ― не просто слом старой системы ценностей, а замена ее новой. «Перестройка» 80-х годов сломала систему ценностей советского общества, но «демократическая» интеллигенция, столь рьяно выполнявшая эту миссию, не сумела ни ответственно распорядиться старыми ценностями, ни тем более предложить новую систему ценностей.

Как уже говорилось, культурные предпосылки цивилизационных перемен могут иметь характер «внешнего вызова», т. е. давления иной цивилизации. Наши «реформаторы», будучи не столько объектами, сколько проводниками, «агентами» этого давления, просто «поменяли знаки» перед старыми ценностями на «минус», а перед ценностями западной культуры ― на «плюс». С особым пиететом была позаимствована потребительская ценностная парадигма западного общества, а парадигма духовности отброшена как старый хлам. Последствия такой «перемены знаков» налицо: разрушение государственности и духовной культуры народа, физическая деградация индивида и «одичание» личности.

Значит ли это, что оптимальным был бы выбор некоторого «среднего» пути? Вряд ли. Как известно, между крайними позициями лежит не истина, а проблема. Операции суммирования и выведения среднего арифметического непригодны для создания органически

– 555 –

целостных систем. Здесь необходима новая комбинация уже известных элементов. Так, сегодня для России необходима совершенно новая, оригинальная комбинация политических средств, которая позволила бы вывести страну на самостоятельный путь развития. Основой синтеза должен служить исторический опыт народа. Вырабатывать такую политическую стратегию надо самостоятельно, творчески, не ограничиваясь наивным подражанием западным образцам. И здесь особенно важна роль общенационального лидера, который был бы способен осуществить стратегический синтез. Подобную роль «архитекторов реформ» сыграли в послевоенные десятилетия Ш. де Голль во Франции, Л. Эрхард в Германии, Дэн Сяопин в Китае, Ли Куан Ю в Таиланде. Судьба России оказалась в этом отношении не столь благосклонной…

2. Русская культура как фактор синтеза цивилизаций

НынеРоссиюоднозначнозачисляютвразрядотсталыхстран.При этом, естественно, опираются на постулат о базисном значении экономики. Между тем, размышляя в русле цивилизационного подхода, мы пришли к тому, что не экономика определяет культуру, – напротив, культура является базисом для развития всех сфер общественной жизни, в том числе и экономики. В культурном же отношении Россия никогда не была отсталой страной. Более того, универсалии русской культуры имеют особую всемирно-историческую ценность, ибо Россия издавна была своеобразной лабораторией культурного синтеза. В результате интенсивного взаимодействия многих этнокультурных образований она выработала уникальные формы общественной жизни и духовной культуры, соединяющие в себе достоинства западного и восточного типов цивилизации. Эти формы стали органической частью культуры всех народов, населяющих Россию.

С подобной точки зрения Россия предстает как особая самостоятельная цивилизация. А. И. Герцен, по-своему истолковывая символику герба Российской империи, говорил: на российском гербе головыорласмотрятвпротивоположныестороны,носердцеунегобьется одно. Смысл этого образа состоит в том, что культура народов России представляет собой не конгломерат восточной и западной культур,

аособый сплав, синтезировавший их влияние на основе самобытного

–556 –

историческогоопыта.ИменноврезультатеэтогосинтезаРоссиястала «колыбелью народов». Ни одна народность, ни одно племя не исчезли с ее земли, пока она укрепляла свое государственное величие. Что же образует «сердце» российского орла, в чем заключается «тайна» русской народной души? А в более строгой формулировке ― каковы основные универсалии русской культуры, ставшей «центром притяжения» для других народов России?

Ключевое звено русской культуры, ее фундамент, определяющий главные принципы ее построения, образует духовность. В самом общем смысле это приоритет духовного жизненного начала перед материальным, готовность пожертвовать материальным ради духовного, стремление к всемерному развитию духовной основы бытия. Разве не показателен такой факт, что на Руси в писаных завещаниях наследникам перечислялись вначале иконы, потом книги (в том числе светского содержания) и только после этого ― драгоценности и все остальное имущество? Наиболее авторитетными жизненными наставниками для нас были именно книги. Наша литература ― самая древняя, она древнее французской, немецкой, английской. И была она по преимуществу духовной, а не развлекательной и тем более не «скопидомской»: она не учила тому, как разбогатеть, ― она размышляла о том, как устроен мир и что должен делать в нем человек, как он должен жить, чтобы устроить свою душу. Это были знаменитые летописи, былины, песни, сказки, сказания и т. д. Каковы же источники этого верховенства духовного начала в русской жизни?

Основу русского социального жизнеустройства образует коллективность, предполагающая социальное равенство и справедливость. В историческом опыте России выработана всеохватывающая этика коллективности, простирающаяся до «всесветности», «космичности» русского восприятия жизни. Коллективность противостоит индивидуализму, пронизывающему всю систему отношений западного общества. Но она вместе с тем не является аналогом корпоративности, «диктатуры коллектива», присущих традиционному восточному обществу. В русской культурной традиции реализуется некоторая оптимальная «пропорция» коллективного и личностного начал общественной жизни.

Вобществетрадиционноготипачеловекслабообособляетсяотколлектива, как бы сливается с ним, и это мешает развитию человеческой индивидуальности: здесь действует принцип «человек ― для коллек-

– 557 –

тива». Но если обособление становится чрезмерным, возникает феномен индивидуализма, противопоставляющий человека общественным структурам: «человек ― против коллектива». И это ничуть не менее губительно для личности, поскольку утрата коллективистской интенции сознания, поведения и деятельности оборачивается для нее неизбежной потерей нравственных качеств, образующих основу духовности.

Подобная «диктатура личности» по отношению к коллективу, принципиальная направленность ее «на себя» ничем не лучше «диктатуры коллектива», сдерживающей развитие личности. Индивидуализм ― антипод не только коллективности, но и индивидуальности тоже, поскольку он задает «античеловеческий» вектор развития: способствуя развитию некоторых, по преимуществу «активистских», свойств и способностей личности, он в то же время «обесчеловечивает» ее. В самом деле, личность чрезмерно энергичная, экспансивная, склонная к обладанию, к господству, к насилию, ― личность этакого «супермена», ― опасна для общества, она его разрушает, подрывая основу человеческого существования.

Совсем иное дело ― обособление индивида в такой мере, которая направляет его активность на коллектив. Тогда побуждения личности,

еедействия и поступки обретают духовно-нравственную энергию.

Аэто не только мощный фактор созидания, но и решающее социальное условие формирования подлинной индивидуальности, формирования личности, проникнутой высокой нравственностью, личности, склонной к самореализации в духовном творчестве. В России, по словам мыслителя-славянофила И. В. Киреевского, на месте личной самобытности или общественного самовластия господствует принцип: человек принадлежит миру, мир ― ему. Этот принцип организации общественной жизни был воспринят в советскую эпоху как культурная «матрица» русского социализма. Ввыборе пропорции коллективностииндивидуальности, оптимальной для тех условий, как раз и кроется одна из великих загадок высочайшего духовного взлета, совершенного нашим народом в эту эпоху.

Сколлективностью как универсалией культуры теснейшим образом связана соборность как способ единения людей на основе общей идеи и как форма организации общественного управления. В России государство выполняет функцию защиты всех населяющих

еенародов и граждан, поэтому ему отдается приоритет в сравнении с правами отдельного человека и гражданина. Демократия западно-

–558 –

го типа, опирающаяся на формальное равенство граждан перед законом, не соответствует сложившейся в русской культуре пропорции рациональности-иррациональности, в которой преобладает иррациональная составляющая. Поэтому необходимым элементом общественного самоуправления в России выступает принятие решений на основе коллективного обсуждения и «консенсуса». Избирательное право, реализуемое западным человеком индивидуально, тем более неприемлемо для граждан России, что в современных условиях всеобщим явлениемсталоманипулированиеобщественныммнениемспомощью телевизионных избирательных «технологий».

Именно на коллективно-соборных формах организации общественной жизни как раз и базируются принципы русской духовности. Среди них особую роль играет государственно-державный патриотизм. Человек, принадлежащий к русской культуре, видит в государстве не только форму общественной организации, но и особую духовно-нравственную ценность. Для него государство, его интересы

―этопредметсакрализации,это,пословамП.Б.Струве,осуществление боговластия. Русский человек не мыслит своего счастья отдельно от благополучия и могущества государства. Более того, он способен поставить счастье Родины выше личного или семейного счастья. Для него патриотическое чувство ― выражение глубинных потребностей души. Поэтому в своем служении государству он остается внутренне, духовно свободным. Каждый из нас в ответе за всю страну, и это

―центральный «нервный узел» русской духовности. Если, к примеру, американец живет для себя, и его престиж измеряется тем, что он имеет, то для нашего соотечественника престиж определяется тем, что он сделал для народа, для государства.

На Западе основной критерий успеха ― собственность, у нас же ― нравственное, духовное совершенствование. Там произошло историческое отступление от католицизма к протестантству, в результатечеговосторжествовалрационализм,авместесним―материальный «успех». В противоположность этому Россия представляет собой тип жизни, где преобразующая деятельность и ее результаты, эффективность социальных «технологий» и т. п. не являются определяющими для характера миропонимания, ибо главное здесь ― те духовные ценности, которые стоят за этой деятельностью, те общественные интересы, которым она служит.

–559 –

В российской православной традиции даже и труд ценен постольку, поскольку он способствует общему делу и развитию духовности. Ценность представляет не сам внешний результат деятельности, а то, что в процессе его достижения, по выражению Н. А. Бердяева, «продолжается богочеловеческое творение». Персонализация как движение личности к богу ― вот главная составляющая творческой деятельностисубъекта.Отсюдаценностно-рациональныйстильмыш- ления русского человека, позволяющий сознательное соподчинение, «ранжирование» его собственных жизненных предпочтений сообразно их общественной значимости.

Наконец, русская культура содержит в себе такие нравственные императивы, как социальное равенство и справедливость. При этом социальное равенство понимается не как примитивная «уравниловка», а как равенство социальных возможностей для становления и самореализации личности. Выражением такого понимания равенства является великий принцип «от каждого ― по способностям, каждому ― по труду». Здесь в качестве единой меры человеческого достоинства выступает трудовой вклад индивида в преумножение общественного богатства, и применение этой меры воспринимается каждым членом общества как справедливость. А человек, причастный к русской культуре, не может быть доволен жизнью, если он не ощущает высшей, нравственной справедливости в общественной оценке достоинства каждой личности.

В России, по Л. Н. Гумилеву, царствует добро. Русский человек стремится к гармонии с самим собой и к постоянному нравственному самосовершенствованию. Но ему этого мало: он чувствует себя призванным всюду утвердить эту гармонию и высший божественный порядок на основе духовного единства. Масштаб счастья для русского человека существенно определяется счастьем других людей, и не только «ближних», но и «дальних». С. Цвейг, размышляя о русской литературе, отмечал: «Герои Диккенса мечтают о маленьком домике, теплом очаге и благополучии своего потомства, герои Бальзака грезят высокими титулами и миллионами, герои Достоевского и Толстого никогда не помирятся на личном только счастье, для них счастье ― это счастье всего народа, всего человечества, они так устроены, что живут идеей космического совершенства».

Всереформы,проводившиесявнашейстране,иособенновпоследнее десятилетие, были так или иначе направлены на размывание этой

– 560 –