жет считаться чрезвычайным и в силу чрезвычайности при­меняемых в нем процедур, не имеющих ничего общего с теми процедурами, которые установлены для соответствующего дела законом. Чаще всего чрезвычайные суды создавались для рассмотрения уголовных дел, т.е. речь в данном случае, как правило, идет о лишении конкретного человека предус­мотренных законом уголовно-процессуальных гарантий или не­которых из них. В отличие от этого специализированные суды действуют на основании тех положений, которые установлены для них законом, пусть эти положения иногда в чем-то и от­личаются от тех, что применяются в других судах (принцип дифференциации).

Достаточно одного из названных критериев, чтобы признать тот или иной суд, тот или иной судебный процесс чрезвычай­ным. Но обычно оба критерия действуют в совокупности, по­скольку чрезвычайные суды создавались по конкретным делам как раз для того, чтобы применять в них чрезвычайный процесс, обходя тем самым не только правила подсудности, но и уста­новленные законом процессуальные гарантии, становящиеся в конкретном случае политически нецелесообразными. Именно этим объясняется негативное отношение к чрезвычайным су­дам и запрет их создания в нашей стране, провозглашенный в российской Конституции.

5. Проблема специализированных судов в Российской Федерации

Вопрос о том, какие российские суды следует считать спе­циализированными и каков перечень последних, является чрезвычайно сложным. Тому есть, как минимум, две причины. Во-первых, до конца не ясен выбор, сделанный российским за­конодателем между двумя моделями — судебного дуализма и специализации судов, что затрудняет оценку правовой приро­ды арбитражных судов. Во-вторых, российский законодатель испытывает очевидную неуверенность при разграничении специализированных и чрезвычайных судов, особенно по уголовным делам, что затрудняет оценку правовой природы военных судов.

191

1. Вопрос об арбитражных судах

Как отмечалось ранее¹, есть два возможных подхода при оценке места арбитражных судов в российской судебной си­стеме.

Первый подход исходит из концепции горизонтального судебного дуализма и в целом находит подтверждение в дей­ствующем законодательстве. Согласно нему арбитражные суды специализированными не являются, а формируют вместе с судами общей юрисдикции (в тесном формальном смысле данного понятия) две равноценные ветви судебной системы, каждая из которых обладает «общей юрисдикцией» (в широком смысле) в пределах своей компетенции, что отражает мате­риально-правовой дуализм неэкономических и экономиче­ских вопросов. Соответственно, деление судов на суды общей юрисдикции (в широком смысле) и специализированные суды происходит уже внутри каждой из этих двух ветвей судебной системы, т.е. существуют: а) общие суды общей юрисдикции и специализированные суды общей юрисдикции (ст. 1 ФКЗ «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации» от 7 февраля 2011 г.); б) арбитражные суды («общей юрисдикции») и специализированные арбитражные суды (ст. 3 ФКЗ «Об арби­тражных судах в Российской Федерации»). Верховный Суд РФ не входит ни в одну из этих двух систем — он стоит над ними, в силу чего и был выведен из числа судов общей юрисдикции (ФКЗ от 12 марта 2014 г.), поскольку отнесение его к судам общей юрисдикции имело смысл лишь при существовании ВАС РФ, с упразднением последнего оно его утратило, так как Верхов­ный Суд РФ стал возглавлять обе находящие в дуалистическом горизонтальном равенстве системы.

При таком подходе в рамках ветви судов общей юрисдикции специализированных судов пока нет, их создание лишь гипо­тетически допускается на нормативном уровне. В системе ар­битражных судов специализированный суд есть — им является Суд по интеллектуальным правам, созданный ФКЗ от 2 декабря 2011 г., единственный российский официально признанный специ­ализированный суд.

¹ См. § 3 данной главы.

192

При всех достоинствах данного подхода есть у него и оче­видные недостатки. Во-первых, в отличие от деления права на публичное и частное, лежащее в основе, например, француз­ского судебного дуализма, разграничение «неэкономических» и «экономических» споров в юридическом смысле является более, чем неопределенным¹, особенно с учетом современной эконо­мики потребления, ключевую роль в которой играет именно гражданин-потребитель, чьи повседневные действия влияют сегодня на любой сегмент рынка. В связи с этим, строго говоря, никакой общей (остаточной) компетенции арбитражные суды не имеют. Их компетенция является строго специальной, прямо установленной законом^{1 2}, — любой вопрос, выходящий за эту спе­циальную компетенцию, относится к компетенции судов общей юрисдикции. Иначе говоря, соотношение компетенций судов общей юрисдикции и арбитражных судов нельзя рассматривать как «встречное». Речь идет о соотношении общей и специальной компетенции, не более того. Во-вторых, даже в период полной автономии арбитражных судов в российской доктрине они поч­ти всегда признавались специализированными судами, в том числе иногда на вполне официальном уровне³. Было бы странно начинать говорить о судебном дуализме именно в тот момент, когда автономия арбитражных судов резко сократилась в связи с упразднением ВАС РФ. В такой ситуации данный подход не выглядит теоретически бесспорным.

Второй подход исходит из отрицания наличия в России су­дебного дуализма и необходимости рассматривать взаимоотно­шения судов общей юрисдикции и арбитражных судов в рамках модели судебной специализации, т.е. разграничения судов с общей компетенцией и судов со специальной компетенцией (специализированных).

Ясно, что в таком случае арбитражные суды должны рас­сматриваться как специализированные, так как их компетенция является специальной (строго ограниченной законом). Мы по­

¹ См. об этом, например: Дивин И.М. К вопросу об определении понятия «экономический спор» // Российская юстиция. 2017. № 10. С. 31-32.

² См. об этом § 2 главы 12 настоящего учебника.

³ См., например: Концепция судебной реформы в Российской Федерации. М., 1992. С. 56; Абросимова Е.Б. Очерки российского судоустройства: реформы и результаты. М., 2009. С. 87.

193