indrik2015syria_1

деленную позицию, и она характеризовалась не только антитурецкой, но и антирусской направленностью. Согласно наблюдениям русских консулов, английские агенты активно поддерживали армянское движение.

Инструкция консулу А.П. Беляеву завершалась требованием оказывать военному агенту Камсаракану «все возможное содействие», учитывая значение стратегического положения Дамасского вилайета, в котором­ располагались IV, V и VI корпуса турецкой армии, образовывавшие «ближайший резерв пограничного Эрзрумского района» (Л. 73 об.).

Следуя инструкции, А.П. Беляев развил в Дамаске энергичную деятельность на церковно-дипломатическом направлении. Это сыграло не последнюю роль в избрании на патриарший престол в 1899 г. араба — митрополита Мелетия II (Думани), за что российский консул получил чин статского советника и зва-

ние генерального консула. Впрочем, в эту, как считалось, важную для российского влияния и престижа операцию были вовлечены не только посол в Константинополе И.А. Зиновьев, назначенный в 1897 г. на место А.И. Нелидова, но даже российский император и османский султан61. Само по себе это событие способствовало развитию в сирийских православных кругах арабского национального самосознания и одновременно отражало определенную степень его сформированности.

Значительно легче прошли выборы 1906г., когда после кончины Мелетия на антиохийский престол был избран второй арабский патриарх, Григорий IV Хаддад.

Антиохийские патриархи-арабы широко использовали российскую поддержку для получения финансовой помощи. Следуя «святогробской системе», они свободно тратили свои средства и делали долги, «чтобы доказать крайнюю бедность и нужду в деньгах и, та-

61Подробнее см.: Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие. С. 243–249; Якушев М.И. Антиохийский и Иерусалимский патри-

архаты. С. 354–357.

глава 1

А.П. Беляев (первый слева), антиохийский патриарх Мелетий (третий слева)

и антиохийские духовные иерархи на праздновании Рождества в школе ИППО.

С фотографии А.А. Гагарина. 1890-е годы

Часть I

ким образом, тянуть их из России»62. В свою очередь, российские круги в собственных интересах пользовались финансовой зависимостью патриархата.

С точки зрения российских церковных и идеологических интересов религиозная политика в Палестине достигла к концу века заметного успеха. Российское присутствие в Святой земле обрело реальное воплощение в так называемой «Русской Палестине»63. Но отношения с греками-святогробцами были окончательно испорчены.

В 1889 г. Палестинская комиссия была ликвидирована, а оставшиеся в ее распоряжени средства переданы созданному в 1882 г. Императорскому Православному Палестинскому обществу (ИППО). Таким образом было полностью восстановлено управление иерусалимским консульством со стороны Министерства иностранных дел, а в проведение российской политики в Сирии и Палестине включилась общественно-религиозная организация — ИППО. (Впрочем, трения между разными ведомствами по вопросам, кому подчиняются те или иные российские учреждения, по-прежнему отражались на взаимоотношениях между их представителями. Дух соперничества и недоброжелательства был отмечен А.Е. Крымским также и в отношениях между российскими консулами в Сирии.)

Деятельность Императорского Православного Палестинского общества в Палестине и Сирии, особый авторитет которому придавал его глава — великий князь Сергей Александрович, представляет важную страницу в истории русской ближневосточной политики. Серьезен вклад ИППО в русско-арабские связи и изучение христианского Востока. Значительный след оставила его деятельность в гуманитарной области — создание многочисленных начальных школ с

62АВПРИ. Ф. 180. Посольство в Константинополе. Оп. 517/2. Д. 3439. Дове­ рительная записка консула в Дамаске коллежского советника князя Б.Н.Шаховскогоот21октября1909г.(Цит.по:ЯкушевМ.И.Антиохийский и Иерусалимский патриархаты. С. 359).

63Широкое распространение русского паломничества, обеспеченного российскими службами, дало право М.И. Якушеву утверждать, что «Русская Палестина» была явлением «уникальным»: «Русская речь там была слышна повсеместно; на русском разговаривали не только паломники из России, но и местные арабские торговцы. Русские деньги находились в свободном обращении. Если в Стамбуле, Дамаске и других городах Османской империи Порта регулярно изымала их из незаконного обращения, то в Иерусалиме русские денежные знаки продолжали свободно ходить на городских рынках наравне с османскими купюрами и монетами вплоть до начала Первой мировой войны». (Там же. С. 346).

глава 1

обучениемнаарабскомязыкеправославныхдетейпреимущественно из простонародной среды и организация лечебных заведений (амбулаторий). Школьная форма и учебные пособия, не говоря о самом обучении, предоставлялись учащимся бесплатно из средств ИППО.

Султанский ферман 1902 г., утвердивший за этими учебными заведениями статус «русских школ», подобно западным миссионерским учебным заведениям, и освободивший их от тягостной зависимости от Антиохийской патриархии64, способствовал развитию школьного образования в Сирии.

Однако на школьное дело наложил свой отпечаток консерватизм российской религиозной политики. Побудительным мотивом к открытию православных школ было стремление оградить единоверцев от иноверческого влияния, поэтому в школах преподавался только один иностранный язык — русский. Но для практических нужд православных семей Сирии он был бесполезен. Эмиграционный поток арабских христиан направлялся в страны, где русскийнебылраспространен.ВсамойСирии ИППО не создало средних и высших учебных заведений, незначительное число русских торговых домов не могло предо-

ставить достаточного количества рабочих мест, а незнание западных языков не давало возможности выпускникам русских школ получить работу в иностранных фирмах. В результате, по мнению ливанской исследовательницы истории ИППО Суад Слим, в середине 1900-х годов обнаружился известный кризис в школьном деле Общества.

С начала XX в. наблюдались изменения в кадровой политике Министерства иностранных дел: сократились сроки пребывания консулов на одном месте и утвердился бюрократический порядок их продвижения по карьерной лестнице, по словам В.А. Емеца, — «рутинный темп, определяемый не только установленными нормами выслуги лет и взаимосвязью чина и должности, но и отношением

64 Якушев М.И. Антиохийский и Иерусалимский патриархаты. С. 359.

Часть I

петербургского начальства»65. По-видимому, перемены были связаны с назначением министром иностранных дел графа Владимира Николаевича Ламздорфа (1841–1907), вся предшествующая служба которого протекала в аппарате министерства, что выработало в нем приверженность бюрократической четкости в ведении дел.

В самом конце XIXв. российская дипломатическая служба в Сирии лишилась в один год двух опытных консулов: 5 декабря 1896 г. по состоянию здоровья ушел в отставку К.Д. Петкович (он умер в 1897 г.

вОдессе по пути в Петербург), а в Алеппо в том же году скончался М.И. Якиманский. За их уходом последовали частые перемещения консульских служащих, в частности, 14 августа 1903 г. был переведен

вПетербург и назначен секретарем ИППО А.П. Беляев. В результате за восемь лет, предшествующих Младотурецкой революции, место службы сменили девять консулов, десять секретарей-драгоманов и секретарей консульств66. Передвижения осуществлялись преимущественно в пределах Османской империи и Ирана, существовала практика возвращать секретарей-драгоманов и секретарей, выслуживших определенный срок на новом посту, консулами на первоначальное место службы. Так, Александр Александрович Гагарин и Борис Николаевич Шаховской в конце века служившие секретарем и секретарем-драгоманом — в Бейруте и Дамаске, ко времени Младотурецкой революции были возвращены в те же представительства, но уже в должностях генерального консула и консула. Предшественник Гагарина Николай Николаевич Демерик служил в Бейруте се- кретарем-драгоманом с 1883 по 1887 г., а с 6 апреля 1902 по 11 ноября 1905 г. — там же генеральным консулом.

Характер дипломатических обязанностей сирийских консулов и

в1900 х годах мало изменился. По-прежнему на первом плане стояли задачи религиозной политики и обязанность подробно информировать посольство и министерство о политическом положении в пределах консульского округа. (Естественно, сохранялись обычные консульские дела, связанные с защитой интересов российских подданных.) Несмотря на попытки консульской службы удовлетворять запросы российских предпринимателей, стремившихся­ выйти на сирийский рынок, дело шло туго, и в прессе продолжали раздаваться жалобы на неготовность консулов к деятельности подобного рода.

65Емец В.А. А.П. Извольский и перестройка внешней политики России (соглашения 1907 г.) // Российская дипломатия в портретах. С. 339.

66Данные о перестановках см.: Приложение 1.

глава 1

В архивах российских консульств за долгие годы отложился огромный массив бумаг, содержащих разнообразные сведения. В сочетании с качественной востоковедной подготовкой этот массив позволял персоналу консульств хорошо ориентироваться в обстановке и

Канцелярия генерального консульства в Бейруте. С фотографии А.А. Гагарина. 1890-е годы

обеспечивать посольство и министерство всесторонней информацией. Но хотя донесения нередко попадали на стол императора, в МИД они обрабатывались недостаточно серьезно, ложась на полки министерского архива мертвым грузом и не способствуя созданию стратегически обоснованной программы действий. Неслучайно бейрутский генеральный консул Константин Николаевич Лишин, сменивший на этом посту К.Д. Петковича, весьма критически высказывался о работе сдонесениями в посольстве вКонстантинополе. «Разве в нашей стране действительно нужно “думать” и “cовещаться”, обращаясь в свое посольство? — передавал слова Лишина А.Е. Крымский. — По-моему, консул может делать что-нибудь если не великое, то полезное, только действуя самостоятельно, превышая власть; а на свои письменные отношения к посольству не стоит консулу тратить и порох»67. Впрочем,

Часть I

донесения К.Н. Лишина (назначен 27 ноября 1897 г., переведен в Ад- дис-Абебу 23 марта 1902 г.) не уступают по содержательности посланиям его коллег. Характерно, что донесения секретарей-драгоманов, часто замещающих глав консульств, оказывались не менее аналитичными и информативными, чем бумаги консулов.

Некоторое представление о содержании этих документов можно составить по обзору донесений, представленному во второй части настоящей работы. Построенный на основе тематически систематизированных выдержек из консульских донесений, обзор доносит голос консулов и дает представление о профессионализме, понимании обстановки и интересах их составителей и вместе с тем позволяет почувствовать политическую атмосферу Сирии накануне Младотурецкой революции.

Революция была в целом доброжелательно воспринята дипломатическими кругами России и Европы. Правда, 3 августа 1908 г. на экстренном секретном совещании ответственных представителей военных ведомств, Генштаба, Министерства финансов и Совета министров, созванном А.П. Извольским, обсуждался вопрос о возможности вмешательства в турецкие события совместно с державами. Но четыре дня спустя, 7 августа, А.П. Извольский направил российским дипломатам в Османской империи циркулярную депешу, извещавшую, что российское правительство будет с «живым сочувствием и интересом следить за стараниями Турции обеспечить осуществление предпринятых ею реформ и будет избегать всякого вмешательства, которое могло бы затруднить достижение этой цели»68. В свою очередь, поверенный в делах в Константинополе Д.А. Нелидов советовал Министерству иностранных дел воздействовать на русскую печать в духе доброжелательного отношения к конституционной Турции69.Этими указаниями должны былируководствоватьсяи российские консулы в Сирии.

Итак, за полстолетия, прошедшие после Крымской войны, в Сирии сложилась полноценная российская консульская служба, обладавшая сетью вице-консульств и агентств, которая была способна выполнять внешнеполитические правительственные поручения и обслуживать интересы российских подданных, пре - бывающих на территории страны. Она располагала отечествен -

68Цит. по: Шпилькова В.И. Младотурецкая революция 1908–1909 гг.

М., 1977. С. 153.

69Там же. С. 154.

глава 1

ными професиональными кадрами, своими трудами внесшими вклад также и в научное изучение Востока, и в культурные связи России и Сирии.

На задачи, характер и даже организацию этой службы налагали отпечаток особенности самого региона Большой Сирии: здесь находится «колыбель христианской веры»70 и ее духовные святыни, чрезвычайно значительные для верующих, поэтому многие, подобно А.С. Норову, ощущали Палестину своей родиной «не по плоти, а по духу»71. В.А. Жуковский как бы уточнил это определение: в письме Н.В. Гоголю он назвал Иерусалим и Трою, эти олицетворения христианских и античных истоков европейской культуры, «духовной отчизной». В паломничестве в Святую землю верующие искали разрешения своих духовных и жизненных устремлений.

Для Российской империи присутствие и религиозно-диплома- тическая деятельность в этом регионе служили укреплению государственной идеологии с ее устоями православия и самодержавия и с признанием императора России покровителем Восточных православных церквей. Неслучайно поэтому внимание императорской семьи к палестинской политике.

Но помимо духовных устремлений и идеологических интересов российского общества и государства существовали особые интересы Министерства иностранных дел, рассматривавшего православное сирийское духовенство как опору и инструмент своей политики в стране, из-за чего внимание МИД было приковано к религиозно-ди- пломатической деятельности консульского корпуса в регионе.

В целом внешняя политика России на Ближнем Востоке, носила имперский характер, в отличие от преимущественно колониальной политики других великих держав. Ее задачи в Египте и вообще на Востоке император Николай I при назначении на пост генерального консула в Александрию полковника А. О. Дюгамеля определил следующим образом: «Я желаю, чтобы Россия имела влияние в Египте: по своему географическому положению и могуществу она

70Вяземский П.А. Путешествие на Восток (1849–1850) // Святые места вблизи и издалека. Путевые заметки русских писателей. 1-я половина

XIX века. М., 1995. С. 18.

71Норов А.С. Путешествие по Святой земле // Там же. С. 330. Подробнее об отношении к Святой земле русских писателей-романтиков см.: Смилян­ ская И.М. Арабский мир в представлениях русских паломников XII — первойполовиныXIXв.//Всматриваясьдругвдруга…Россияиарабский мир: взаимное восприятие. М., 2013.

Часть I

должна иметь силу во всем Востоке»72. Применительно к Сирии это означало вмешательство во внутрисирийские события, так или иначе отражавшиеся на влиянии России, начиная с защиты инте - ресов православной церкви, духовенства, населения и оканчивая назначением угодных и отставкой неугодных османских чиновников всех рангов. Это не исключало того, что в различных политических комбинациях «большой политики» Сирия могла играть роль разменной монеты.

Консульская служба опиралась в своей политике на авторитет российской миссии (позже посольства) в Константинополе, завоеванный Россией преимущественно в ходе победоносных русско-турец- ких войн XVIII — первой трети XIX в., тогда как основные соперники России — Франция и Великобритания — утверждали свое господствующее положение в Сирии, занимая все более серьезные экономические, транспортно-стратегические и культурные позиции в этой стране, что позволяло этим державам извлекать реальные экономические и политические дивиденды.

При этом остается открытым вопрос, насколько эффективны были финансовые «вливания» России в рассматриваемый регион, в какой степени они служили решению ее имперской задачи — утверж- дениюсвоеговлияния—инасколькоцелесообразнымибылиразмеры этих вливаний, тем более сучетом насущных проблем и потребностей еесобственноговнутреннегоразвития.РоссийскоеМинистерствоиностранных дел, не имея четкой стратегической задачи, апеллировало в своей политике к «историческим традициям», не замечая важных перемен,совершавшихсявосманскомобществе,появлениявобществен- но-политической жизни второй половины XIX — начала XX в. новых социальных сил. Мимо внимания руководителей внешней политики прошло арабское Возрождение и его деятели, а затем и идеологи и участники рождающегося национального движения.

Между тем в процессе реформирования османского государственного аппарата роль духовенства в общественной жизни значительно снизилась. Образование и подготовку офицерский состав и чиновники Османской империи теперь отчасти получали в учебных заведениях Франции и Британии, и выпускники этих заведений становились проводниками политического и культурного влияния западноевропейских держав.

72[Дюгамель А.О.] Автобиография А.О. Дюгамеля // Русский архив. 1885.

Кн. 1. Ч. 4. C. 509.

глава 1

Соотношение политических сил, сложившееся в регионе, продемонстрировало соглашение Сайкса — Пико о разделе Азиатской Турции (1916 г.), исключавшее российские интересы в Сирии. Впрочем, взамен учитывались претензии России на Константинополь и проливы.

Итогом же деятельности российских консулов, тщательно выполнявшихуказаниеинформироватьпосольствоиАзиатскийдепартамент­ обо всех событиях, происходивших в общественно-политической­ и

церковной жизни Сирии и Палестины, стал массив документов, отложившихся в архиве МИД73.

Кто же были российские консульские служащие и какими критериями могло руководствоваться Министерство инстранных дел при их назначении в Сирию? Об этом речь пойдет в следующей главе.

Часть I