indrik2015syria_1

образом имел честь доносить выше, что местный генерал-губерна- тор Назим-паша, турецкий сановник, считавшийся до сих пор своим начальством за довольно удовлетворительного администратора и пользующийся репутациею честного человека, нашелся вынужденным, для сохранения места и положения и дабы избавиться от неминуемых в противном случае наветов со стороны членов здешнего центрального отдела Салоникского комитета, всецело подчиниться последним. Он ничего более не предпринимал, вплоть до закрытия помянутого отдела комитета, без согласия последних. Благодаря этому только, хотя он был отсюда смещен, ему удалось получить другой вилает — Конию.

Помянутыйжеотделкомитета,пользуясьсвоимположением,не замедлил заняться преследованием своих политических противников в среде местного чиновничества и служащих всех ведомств. Около двух третей их были по простому требованию членов комитета отставлены от службы генерал-губернатором или должны были подать в отставку. Яхья-бей, бывший начальник местной жандармерии, тоже вынужденный подать в отставку против воли и только в силу требования комитета, был подвергнут без суда позорной высылке из города вместе с братом знаменитого шейха Абуль Худа, пользовавшегося такими безграничными доверием и милостью Е. И. В. Султана, Абдуррезаком-эфенди. Впереди их несли флаг, на кото[ром] была надпись по-турецки и почему-то в стихах: «Вот участь изменников родины и взяточников». Выгоняя нелюбых чиновников, не стеснялись предлогами, когда не находили против них достаточных улик. Так, по признанию, сделанному мне одним из членов бывшего комитета, одного чиновника прогнали со службы не за то, что он крал сам, а потому что крали его родственники. Другой, по его же словам, был выгнан за то, что по общему мнению он — вор, хотя и нет на самом деле тому никаких фактических доказательств. Но стоило только такому же чиновнику быть сторонником нового режима, чтобы его уже не трогали, взяв с него в крайнем случае клятвенное обещание, что он впредь будет честным человеком.

Не могли, конечно, при этом не коснуться и местных агпомещиков, пользовавшихся доселе громадным влиянием в стране. Почти везде, как в Алеппском вилаете, так и далее вглубь страны, туземные крестьяне не владеют собственною землею, арендуют ее у аг-помещиков, и хотя такая аренда передается из рода в род, но землевладелец может во всякое время и без всяких мотивов, кроме своей воли, согнать любого своего крестьянина с земли, на которой

II

он живет, и лишить таким образом его и семью своего скудного пропитания. В результате получается, конечно, то, что такие аги всвоих деревнях пользуются безграничной властью и своими крестьянами правят деспотически в полном смысле этого слова. Чтобы иметь на своей стороне местных властей, большинство их поступает на государственную службу, получая нередко благодаря богатству, влиянию и связям довольно видные места в вилаете и широко пользуясь своею властью и силою в крае, всегда принуждали генерал-губер- наторов считаться с ними, фактически участвуя совместно с ними в управлении вилаетом. Ныне эти аги, из которых многие, в числе других чиновников, выгнаны со службы, из которой, подобно другим, они извлекали себе изрядные барыши, не говоря уже о преимуществах при откупе десятины, получавшейся ими за бесценок, являются здесь тем более непримиримыми врагами конституции и ее поборников, что самые принципы равенства и братства, провозглашаемыенынепоследними,легкомогутвбудущемлишитьихсначала их нынешней власти в своих деревнях, а затем и самых земель, которыми они кормятся. Поэтому, покамест они сохраняют еще прежнюю силу или хотя частицу ее, они, пользуясь ею, готовы чинить сторонникам нового режима всевозможные затруднения и пакости. При помощи уже множества приверженцев, которых каждый ага имеет среди черни, которые состоят у него на жалованье и исполняют слепо малейшие его приказания, им легко где угодно поднять смуту и вызвать беспорядки. По полученным сведениям, им уже удалось на днях вызвать беспорядки в Айнтабе против нелюбимого ими каймакама (уездного начальника) Неджметдин-бея. Неджмеддинбей — человек очень способный, но пользующийся репутациею большого взяточника. При наступлении нового режима он перестал, по-видимому, делиться с агами и вообще считаться с ними. Кроме того, он вызвал их сильное неудовольствие, дав слишком широкие, по их мнению, права христианам. Айнтабские аги ушли недавно из города в свои деревни под предлогом работ по сельскому хозяйству и подняли, говорят, против Неджмеддин-бея толпу черни в несколько тысяч человек. Эта толпа ворвалась в конак, извлекла оттуда каймакама и потащила его на улицу. Когда Неджмеддин-бей обратился за помощью к жалким и единственным нынешним представителям общественной силы в Айнтабе, пяти или шести жандармам, последние не посмели шелохнуться, да и находившийся тут же офицер запретил им вступаться за каймакама. Толпа затем Неджмеддин-бея, к слову сказать, единственного, пожалуй, чиновника в вилаете, вы-

Часть III

казавшего искреннее усердие к новому режиму, арестовала сначала в конаке, а затем погнала его перед собою по улицам города с барабанным боем. Впереди него шел глашатай, который кричал: «Вот судьба всех изменников государству». Его выгнали таким образом за город, посадили в карету и отправили в Алеппо. Все это не обошлось без изрядных побоев. Чернь затем пошла в телеграфное бюро, откуда потребовала от генерал-губернатора смены Неджмеддинбея. Когда Назим-паша хотел переговорить с каким-либо делегатом от жителей и спросил, нет ли кого-нибудь из аг, ему было отвечено, что никого нет, кроме черни. Это происшествие окончательно подорвало здесь всякий престиж и авторитет власти. Теперь ее здесь представителям, пожалуй, еще придется считаться с капризами черни. Случившееся в Айнтабе уже повсюду известно. Уже каймакам и начальник жандармерии в Киллисе из опасения подвергнуться той же участи, как и Неджмеддин-бей, отказались удовлетворить вполне основательную, как я слышал, жалобу местного инженера, автрийскоподданного Ксантопуло, участвующего в постройке шоссейной дороги из Алеппо в вышеупомянутую местность, против одного из обывателей Киллиса, надувшего его на полтораста турецких лир, и побоялись задержать последнего.

По получающимся мною уже неоднократно известиям, и в Алеппо чернь тоже начинает поднимать голову. Мне уже не раз сообщали о брожении, происходящем именно в тех кварталах города, где сосредоточивается чернь. Легко может случиться, что первый толчок будет дан здесь самими агами. Эти аги, соединившись с многочисленными здесь приверженцами шейха Абдуль-Худа, которые кормились тол[ь]ко последним, и другими недовольными конституциею, готовятся, говорят, к повторению здесь айнтабского происшествия, конечно, руководствуясь другими предлогами, но задавшись целью выгнать отсюда всех без исключения сторонников новых порядков. Помимо черни, на которую они могут действовать кроме авторитета и проповедью, зная, чем ее убедить, каждый из аг, как я говорил выше, имеет в своем распоряжении, как я говорил выше, толпу своих приверженцев, готовых решительно на все. Да и вообще всякая чернь рада малейшему предлогу, чтобы пограбить и поживиться. В помянутых мною кварталах уже ропщут на конституцию, грозя, если не будут уничтожены налоги и не подешевеют жизненные продукты, все устроить по-своему. Если же и в Алеппо поднимется чернь, подавить которую здесь никакой силы не существует, то движение может распространиться на весь вилает.

II

Переходя к местным отделам администрации, имею честь почтительнейше донести Вашему высокопревосходительству, что никакой перемены к лучшему в их работе пока не видно. Скорее слышатся жалобы. Главная беда, что в кассе вилаета решительно нет денег. Сделанный в земледельческом банке заем, о котором я доносил выше, для посылки денег в Диярбекир, служит уже этому указанием, но и генерал-губернатор Назим-паша сознавался мне, что у него нет болееденегнидляуплатыближайшегомесячногожалованьячиновникам, ни для выдачи пенсий. С другой стороны, нет, по его словам, никакой более возможности собирать налоги и пошлины, ибо народ под предлогом провозглашения конституции и свободы отказывается платить. В заключение осмеливаюсь почтительнейше донести Вашему высокопревосходительству, что покамест фактические перемены по программе конституции сводятся к следующему:

Амнистия всем сосланным сюда туркам и освобождение из тюрьмы политических преступников, в том числе и армян. — Все отсюда уехали.

Уничтожение портовых контрольных паспортных комиссий, на обязанности которых было строго следить за приезжающими и уезжающими турецкоподданными, особенно же армянами.

Уничтожение должностей чрезвычайного командира, которому вручен был политический надзор в вилаете, и судебного инспектора.

Уничтожение цензуры.

Здесь уже несколько дней готовятся к выборам. Ожидается прибытие нескольких членов Салоникского комитета, едущих сюда и в другие местности, дабы, как здесь утверждают, лично убедиться в действительном положении здесь дел и попытаться путем проповеди и убеждения распространить в провинции новые идеи. Они уже прибыли в Бейрут и должны на днях приехать в Алеппо.

С глубоч[айшим] почт[ением] и проч[ее]

АВПРИ.Ф.151.Политархив.Год1908.Оп.482.Д.239.Л.49–72об.

Рукописная копия.

Часть III

– 9 –

Донесение консула в Алеппо В.В. фон Циммермана российскому чрезвычайному и полномочному послу в Константинополе И.А. Зиновьеву

Российское императорское консульство в Алеппо № 190

28 декабря 1908 (10 января 1909 г.)

В Первый департамент Министерства иностранных дел Имею честь представить при сем на благоусмотрение Первого

департамента копию с моего донесения от 27 сего декабря (9 января 1909 г.) за № 189 господину российско-императорскому чрезвычайному и полномочному послу в Константинополе.

ОноимеетпредметомполитическиесведенияосостоянииАлепского вилаета за последние четыре месяца текущего года.

Консул:

[собственноручная подпись] фон Циммерман

№ 189

27 декабря 1908 г. (9 января 1909 г.).

Вдополнение к моему рапорту от 10 минувшего сентября за

№153 имею честь почтительнейше донести Вашему высокопревосходительству, что члены Салоникского комитета полковник Саад-эд-дин-бей, член совета Министерства народного просвещения, Наим-эфенди и Хулуси-эфенди, не имеющий особых занятий, прибывшие сюда 30 минувшего сентября с неким Юсуф Зия-беем (собственно не принадлежащим к числу членов комитета, а только сопровождавшим вышеупомянутых мною лиц1), дабы лично «убедиться в действительном положении здесь, попытаться путем проповеди и речей распространить в провинции новые идеи и для насаждения в Сирии и Анатолии отделов главного комитета в Сало-

1По-видимому, В.В. Циммерман ошибался: речь шла о Юсуф Зия-бее, члене Монастырского комитета партии «Иттихад ве теракки», лейтенанте артиллерии, участвовавшем вместе с Ниязи-беем в вооруженной операции в Ресне, предшествовавшей младотурецкому перевороту.

II

никах»,первымделомпринялись засбор денегдляпокрытияразных своих расходов путем театральных представлений и добровольных якобы пожертвований в пользу нового режима. Такие сборы можно отметить как особенность всех виденных до сих пор в Алеппо членов разных либеральных комитетов. Члены первого здесь комитета собрали в городе на угощение народа во время гуляния по случаю провозглашения конституции более трехсот лир, которые, как оказывается теперь, в действительности израсходованы на этот предмет не были. Кроме же вышепоименованных мною членов Салоникского комитета сюда приезжали еще две труппы учеников [военно-]меди- цинской школы в Константинополе2, которые тоже собирали путем театральных представлений деньги на постройку якобы броненосцев и вообще на пользу конституции.

Сбор, по полученным мною сведениям, далеко не удовлетворил их ожиданий. Они выехали отсюда 18 минувшего октября в Дамаск, откуда через Бейрут они вернулись в Константинополь, не решившись продолжать свое путешествие далее вглубь страны.

Перед выездом отсюда они составили здесь из нескольких человек — офицеров местного гарнизона и здешних чиновников — новый отряд Салоникского комитета. Мне удалось получить список главных членов его: майор редифов Мехмед-бей, майор Ратиб-эфенди, лейтенант (мюлязим) Неджиб-эфенди, поручик (юзбаши) Хамди-бей, помощник прокурора Кемаль-эфенди, помощник директора местной гражданскойшколыХашим-эфенди,санитарныйинспекторместного муниципалитета Гессим-эфенди и директор местной почты Самихэфенди. По собранным мною сведениям, среди всех этих лиц нет ни одного, который не пользовался бы среди населения тою же незавид - ною репутациею, как и большинство других им подобных представителейгражданскойивоеннойвластистраны.Этижелюдиируководят всеми остальными здешними обывателями, примкнувшими к либеральной партии3 и составившими политический клуб «Эхавет» (брат-

2Военно-медицинское училище было основано в Константинополе в 1826 г. в ходе реформ султана Махмуда II (1808–1839). Курсанты училища создали в 1889 г. тайную политическую организацию «Иттихад ве теракки», ставшую основой партии младотурок. Как показывает донесение, после переворота курсанты школы вели активную пропаганду идей

партии.

3Трудносказать,чтоимелввидуВ.В.Циммерманподпонятием«либеральная партия». Речь могла идти о сторонниках конституционного режима либо о созданной в Стамбуле приверженцами принца Сабахеддина в

Часть III

ство), в который слились оба прежних клуба, о которых я имел честь доносить Вашему высокопревосходительству в предшествующем моем рапорте. 7 сего декабря сюда прибыл новый делегат Салоникского комитета майор Вахиб-бей4, пропутешествовавший из Эрзерума, судя по сообщенным мне отзывам, по всей Анатолии, повсюду проповедуя новые идеи. 8-го числа в клубе «Эхавет» он произнес речь в пользу конституционного правления. Делавшиеся его сотоварищами поборы, видимо, сильно пошатнули здесь репутацию сторонников новых порядков и доверие к ним последних, ибо он нашелся вынужденным публично осуждать своих сочленов по Салоникскому комитету, прибывших сюда раньше него... Говорят, что помянутый выше клуб «Эхавет» (братство) по совету Вахиб-бея переменил место своих заседаний, а равно и прежнее название, переименовавшись в «Иттихад» (единство). Прошел равным образом слух, хотя еще неясный и еще не вполнеподтвердившийся,будтобы[перед]выездомотсюдаВахиб-бей слил в одно целое членов клуба и местного отдела Салоникского комитета, причем кроме явных членов комитета существует будто бы семь тайных членов последнего, имена которых и места заседаний будут известны лишь трем из членов прежнего отдела комитета, председателю и двум старшим членам.

Переходя к деятельности здесь только что упомянутого мною отдела комитета, имею честь почтительнейше донести Вашему высокопревосходительству­ , что после распоряжения Салоникского комитета, чтобы представители местной либеральной партии вообще и особенно члены здешнего отдела комитета не производили давлениянаместныевластииадминистрациювилаета,вмешиваясь в их дела, и особенно после полученного здесь известия о закрытии будто бы Салоникского комитета, они стали работать скромнее и с меньшим задором, но после убийства в Константинополе Исмаилапаши они снова подняли голову, и, особенно после поименованного мною в начале настоящего рапорта, члены здешнего отдела комитета опять начали относиться к местной администрации крайне

начале сентября 1908 г. партии «Ахрар» («Либералы»), пропагандировавшей идеи административной децентрализации имперского управления. Впрочем, по мнению В.И. Шпильковой, эта партия не успела создать свои филиалы в провинции. (См.: Шпилькова В.И. Младотурецкая рево-

люция… С. 186–188).

4Вахиб-бей — майор Генерального штаба, член Монастырского, а затем Салоникского комитета партии «Иттихад ве теракки», активный функционер партии.

II

придирчиво и требовательно. Сначала генерал-губернатор Решидбей не слушал и сопротивлялся их распоряжениям, но с некоторого времени, благодаря их наветам против него Константинополю и сбору здесь ими против генерал-губернатора подписей для представления против последнего коллективной жалобы, его отношения к комитету резко изменились. В настоящее время, судя по полученным мною отзывам, он совершенно гипнотизирован комитетом, поступая во всем по его указаниям, сменяя даже по его требованию чиновников и служащих, назначая по его рекомендации других и отказывая тем кандидатам на служебные должности, которые нелюбы комитету, все это из опасения, конечно, потерять место... Таким образом, здесь снова нет настоящей власти, на что слышатся всеобщие жалобы, ибо все распоряжения опять идут от какого-то подпольного учреждения.

Вчисле пострадавших из-за вышеприведенного положения дел

впоследнее время находятся местный кади и здешний директор полиции Ферид-паша, смещенные, как и другие чиновники раньше их, без всяких на них жалоб и без суда (т. е. несогласно с предписаниями «кануни-ассаси», или конституции) и на основании лишь того, что они имеют будто бы нехорошее прошлое и что местные обыватели о них якобы дурного мнения. Что касается кади, осмелюсь почтительнейше донести Вашему высокопревосходительству, что, по собранным мною сведениям, он ничуть не лучше и не хуже всякого другого такого же кади, которому пришлось бы работать здесь при современных условиях (очень мало, к слову сказать, отличающихся от прежних, разве только в том, что чиновников теперь сменяют быстрее и легче); но что он, по-видимому, пользуется симпатиями в городе, ибо ужесоставленаместнымиобывателямивегопользумазбата(заявление), подписанное уже сотнею наиболее выдающихся из них. — Относительно же Ферида-паши, имею честь почтительнейше довести до сведения Вашего высокопревосходительства, что я и мои предшественники неоднократно имели случай убедиться на деле, что он прекрасный и редкий для такой страны, как Турция, начальник полиции. О его прошлом могу только сказать, что со времени объявления в Турции конституции никто не предъявлял против него какой-либо серьезной жалобы. По отношению же к вверенному мне консульству он был всегда до крайности любезен и отличался услужливостью, переходящею в преданность. Поэтому особенно я не могу не пожалеть о его смене. Члены комитета особенно злы на Феридапашу за то, что в день празднования здесь австро-венгерским консу-

Часть III

лом шестидесятилетия царствования императора Франца-Иосифа он пошел в австрийское консульство с поздравительным визитом5.

Вряд ли, однако, и несмотря даже на бойкот, от которого все принадлежащие здесь к администрации, а равно и комитет, стараются всячески отстранить какой-либо официальный характер, это может служить справедливым основанием для удаления от службы чиновника, тем более что в данном случае он только сделал то же, что он обыкновенно делал и по отношению других здесь иностранных представителей, а что вышесказанное послужило главною причиною лишения его должности, можно усмотреть из того обстоятельства, что несколько дней после его визита австро-венгерско- му консулу один из членов здешнего комитета, поручик (юзбаши) Хамди-бей, как мне в тот же день сообщил Ферид-паша, пришел к последнему и потребовал от имени комитета, чтобы он немедленно подал в отставку, мотивируя главным образом это требование вышеупомянутым визитом.

Третий особенно выдающийся факт такого рода, который я позволю себе отметить, это недавний уход с места каймакама (уездного начальника) Бабского каза (уезда) Алеппского вилаета вследствие преследования и давления, которым он подвергался со стороны членов отдела комитета в вышеуказанном уезде. Со времени провозглашения конституции это уже третий начальник вышеупомянутого уезда, который из-за комитета вынужден оставить свой пост.

Равным образом, по полученным мною сведениям, под давлением комитета на местного генерал-губернатора возобновился и контроль над деятельностью последнего со стороны здешнего

5Визит Ферид-паши к австро-венгерскому вице-консулу имел место в период обострения отношений между Османской империей и АвстроВенгрией в результате так называемого боснийского кризиса. Он заключался в том, что Австро-Венгрия, воспользовавшись дестабилизацией положения на Балканах, вызванной Младотурецкой революцией, объявила 7 октября 1908 г. об аннексии Боснии и Герцеговины в нарушение решений Берлинского конгресса 1878 г. Россия тогда поставила вопрос о созыве международной конференции, однако не была поддержана Англией и Францией. Османская империя заявила решительный протест против нарушения целостности ее территории. Этот протест активно поддержали младотурецкие комитеты. В городах Османской империи прошли массовые протестные выступления, объявлялся бойкот австрийским товарам. Кризис разрешился отказом Порты от своих суверенных прав на Боснию и Герцеговину в обмен на компенсацию в 2,5 млн фунтов стерлингов.

II

британского консульства. Судя по этим сведениям, между Решидбеем и г. Лонгвортом, здешним британским консулом, происходит каждые три-четыре дня обмен неподписанных записок, в которых первый дает последнему полный отчет о своих действиях по управлению вилаетом и испрашивает совета по разным отраслям своей деятельности, а г. Лонгворт высказывает Решид-бею свое одобрение или неодобрение по тому или другому вопросу. Утверждают даже, что это делается г. Лонгвортом в силу новых инструкций, полученных из Константинополя. Это тем более бросается в глаза, что Решид-бей — человек хорошо образованный и развитый, побывавший в Европе, где он пополнял свое образование, очень неглупый и хитрый и имеющий некоторый опыт в своей деятельности, вынужден обращаться за советом и указаниями к г. Лонгворту, который, при всяческих его достоинствах, как консул тем не менее далеко не на желаемой высоте для так неожиданно выпавшей на его долю роли. — Понятно, что со своей стороны г. Лонгворт из благодарности всячески в свою очередь покровительствует членам комитета и поддерживает их, дающих ему такое исключительное и выгодное преимущество как для престижа вообще Великобритании в глазах населения, так и, в частности, для ведения дел здешнего британского консульства, которое, без сомнения, не преминет таким своим положением широко воспользоваться. — Уже была речь об отдаче концессии на постройку железной дороги между Алеппо и Александреттой имеющему быть созданным обществу, в котором должны участвовать английские капиталисты и во главе которого (хотя это здесь покамест тщательно маскируют) должен стоять британский вице-консул в Александретте г. Котоньи6.

6Правильно:Катони(Catoni).СемьяКатони,давшаяимянынедействующей фирме «Catoni Group» (торговля, транспорт, логистика), в 80–90 е годы XIX в. фактически владела Александреттой (Искендеруном). Их бизнес (экспорт леса и сельскохозяйственной продукции, морские перевозки) был, так сказать, градообразующим. Здесь речь идет о Джозефе Огастине Катони, сыне Огастина Катони (р. 1823 г.), не позднее 1880 г. ставшего британским консулом в Александретте и занимавшего этот пост в начале 90 х,а помимо этого, с 1885 г. представлявшего здесь банк Ллойдс (Lloyds banking Co, Ltd) и с 90 х — англо-французский Оттоманский имперский банк (Banque impériale Оttomane). Огастин, сын эмигранта из Италии, обосновавшегося в 1820 г. на Кипре, в 1846 г. женился на дочери роялиста — эмигранта с Корсики, отставного офицера египетской армии, который осел в Александретте и занялся экспортной торговлей. Катони-сын, Джозеф Огастин, с середины 1880-х становится партнером отца по бизнесу, а со временем — британским вице-консулом и почетным консулом

Часть III