indrik2015syria_1

В М Е С Т О З А К Л Ю Ч Е Н И Я

По замыслу авторов, цель настоящей работы – ввести в

научный оборот неопубликованные документы, проливающие свет на некоторые спорные проблемы Младотурецкой революции, которые получили особую актуальность

вусловиях современного подъема протестных движений в арабском мире. Речь идет прежде всего о взаимодействии основных политических сил, причинах их столкновений и о влиянии каждой из них на «улицу», то есть на широкие простонародные слои города (араб. «амма»), тех кого консулы называли «чернью». Эти проблемы рассматриваются на материалах Сирии, османской периферии, относительно далекой от центра революционных событий.

Консульские донесения как исторический источник уникальны благодаря содержанию регулярных сообщений о разнообразных событиях, происходивших в округе наблюдения консулов. Но всесторонняя оценка объективности и информативности этих сообщений требует их рассмотрения на фоне российской политики в регионе, с учетом истории консульской службы России в Сирии. Поскольку этивопросыненашлинеобходимогоосвещениявлитературе,потребовалось предпослать публикации документов исторический очерк российской консульской службы.

Политика России в Сирии (как и Ближневосточном регионе

вцелом) имела имперский характер. Она преследовала целью установление присутствия России в сирийском политическом пространстве, что в свою очередь подтверждало ее статус великой державы

вбольшой политике. Соответственно этому статусу в Сирии был создан полноценный консульский корпус с хорошо подготовленными кадрами, не уступающими в профессионализме французскому и британскому. Но в отличие от служб Франции и Англии российская консульская служба опиралась в Сирии на относительно слабое основание – религиозно-дипломатические сношения с православным духовенством. Между тем западноевропейские великие державы помимо церковно-дипломатических отношений использовали в своей политике культурно-благотворительную деятельность и давние позиции в торговой и транспортно-стратегической областях.

Во второй половине XIX в. по мере реформирования обществен- но-политического строя Османской империи, ведущего к медленному разложению традиционных институтов, в их числе и системы

миллетов, происходило падение роли христианского духовенства в светской жизни и снижался его авторитет. Этому же способствовало сокращение общей доли христианского населения Сирии вследствие его растущей эмиграции за пределы империи.

В новых условиях политическая стратегия европейских великих держав заключалась в приобретении агентов своего влияния среди тех слоев сирийского общества, которые получали современное светское образование. Созданная этими державами в Сирии система образования, включавшая и высшее, сочеталась с возможностью обучения в Европе. К тому же с начала XX в. правительства Великобритании и Франции оказывали неофициальную поддержку младотурецкойиарабскойполитическойэмиграции.Такимобразомони устанавливали связи с кругами, способными с годами составить османский политический истеблишмент.

Православные духовные иерархи, напротив, сами были пассивны в образовательной политике и препятствовали России в организации школьного дела. Императорское Православное Палестинское общество, получив право на проведение собственной школьной политики, создало в Сирии разветвленную сеть начальных школ, но не подкрепило свое успешное начинание организацией среднего и высшего образования, поскольку в Министерстве иностранных дел и Обществе рассматривали эти школы преимущественно как достаточный заслон от прозелитской католической и протестантской пропаганды. Вследствие такого взгляда на цель российской культурной политики в Сирии в учебной программе акцент ставился на религиозное воспитание и исключалось преподавание западноевропейских языков, незнание которых ослабляло конкурентоспособность выпускников русских школ на рынке рабочей силы как в Сирии, так и за рубежом, где массы сирийских эмигрантов могли предложить свой малоквалифицированный труд. (Российская экономика не нуждалась в притоке таких работников, поскольку в избытке располагала неквалифицированными рабочими руками). Таким образом, социальные круги, на которые опиралась Россия, а также ее политика, лишенная отчетливой стратегии и аппелировавшая к историческим традициям, оказывались на обочине основного направления эволюционных процессов Сирии.

Тем не менее российский консульский корпус, ориентированный на внимательное наблюдение за происходившими события - ми, обеспечивал МИД полноценной информацией, не уступавшей, в частности, британской, хотя, возможно, и менее аналитичной.

Немногочисленные опубликованные донесения британских консулов этого времени позволяют говорить и о некотором различии подходов к рассмотрению событий российскими и британскими дипломатами. Последние более пристально следили за деятельностью средних либерально настроенных городских кругов, на которые пытались оказывать влияние, а российские консулы не менее внимательно наблюдали за поведением «улицы», от которой ожи - дали вспышек мусульманского фанатизма. В целом публикуемые российские донесения позволяют уточнить наши представления о событиях Младотурецкой революции и иначе осмыслить логику их развития.

Особенность Младотурецкой революции заключалась не только в том, что она началась с военного переворота, а массовое движение возникло лишь после и вследствие этого переворота, но и в том, что переворот был подготовлен многолетней тайной деятельностью младотурок. Они создали в большинстве крупных городов империи глубоко законспирированные комитеты, подчиненные центру движения, а затем, выйдя из подполья и опираясь на армейские силы, сумели воздействовать на политическую жизнь периферии и в конечном итоге прийти к власти.

После переворота перед младотурками встала задача поставить под свой контроль разбуженные ими же массы. На этом пути они имели и соперников, и противников. Конкурентом стал провинциальный либерально и либерально-демократически настроенный средний слой – торгово-предпринимательские круги, учителя светских школ, мелкие чиновники и т.п., надеявшиеся на серьезные реформы общественного строя, вплоть до решения аграрного вопроса. В их среде началась стихийная самоорганизация – создание по примеру младотурецких комитетов «отделений» Салоникского комитета, который, однако, поспешил дезавуировать их полномочия. Тогда эти сторонники конституции стали организовываться в клубы, над которыми младотурки попытались установить контроль, но в конечном итоге запретили и их. Таким способом они пытались оттеснить с политической сцены провинциальный средний слой, поддерживавший революцию.

Более серьезным соперником, по мере развития событий превращавшимся в противника, стала традиционная элита, которая издавна владела искусством управления простонародьем. «Улица» начала XX в. еще сохраняла традиционные формы организации: квартальные общины, профессиональные объединения, суфийские

братства, наконец, приходы молящихся в мечети. Во главе этих объединений стояли шейхи, имамы, улема, т.е. традиционные лидеры городской массы, объединенные с простонародьем еще и узами личного покровительства. Свое влияние они основывали на религиозных институтах и ценностях.

Что противопоставили младотурки этим связям? Они провозгласили победу новых ценностей – свободы, равенства и братства, ввели новые формы массовой пропаганды – митинги, собрания. Апеллируя к эмоциям, они поддерживали атмосферу общенародного праздника с иллюминациями, фейерверками, возведением арок, шествиями и т.п. Однако перенесенные из Европы революционные лозунги народу были непонятны или неадекватно интерпретировались. Значительно доступнее были призывы к борьбе с деспотизмом, самоуправством и коррупцией чиновников; эти призывы встречали массовую поддержку, вплоть до совершения актов самосуда. Широкие отставки чиновников приветствовались, однако их место занимали непрофессиональные служащие, часто протеже младотурок; эти новые чиновники встраивались в старую систему внутрибюрократических отношений, и взяточничество не искоренялось; последовавшее же ослабление государственного аппарата грозило хаосом.

Авторитет младотурецких комитетов среди широких слоев населения поддерживался их антиимпериалистической риторикой и использованием в пропаганде образа внешнего врага. Провозглашенные младотурками в ответ на акты агрессии со стороны Ав- стро-Венгрии и Греции бойкоты австрийских и греческих товаров на первых порах активно поддерживались. Но и во внешней политике младотурки не были последовательны, а обнаруживавшиеся ко времени осенних выборов негативные социальные и экономические последствия политических потрясений помогли традиционной элите внутренней Сирии удержать простонародные массы под своим влиянием. Здесь младотурок постигли неудачи на выборах, по-видимому, побудив их изменить тактику.

С конца 1908 г. в пропаганде младотурок стали звучать турецкие националистические идеи, в политике сопровождавшиеся ограничением волеизъявления арабов, что в свою очередь привело к подъему арабских националистических настроений даже среди сирийских сторонников конституции. Проблемы общественно-политическо- го переустройства отодвинулись на задний план. Все это – вместе с ростом цен на рынке, распространением уголовных преступле-

ний, вспышек агрессии и фанатизма среди городских низов, а также разбоем кочевников – создало благоприятную почву для антиконституционной пропаганды. Широкую поддержку среди населения получила «Мусульманская лига», готовившая в Стамбуле антиконституционный переворот.

Втакой обстановке традиционная элита восстановила свое неоспоримое влияние на «улицу» и прибегла к испытанному веками политическому инструменту – устройству смуты. Ни султанским властям, ни младотуркам – противникам армянского национально-осво- бодительного движения – не удалось (да они, по-видимому, к этому

ине стремились) предотвратить или остановить смуту, вылившуюся на территориях расселения армян в христианские погромы, пока не были вырезаны десятки тысяч армян. Характерно, что начало погромов, вспыхнувших на первый взгляд стихийно, совпало по времени с антиконституционным мятежом в Стамбуле. Инициаторы резни, как

ибольшинства сирийских смут, обнаружены не были.

Вэто время Алеппо и Дамаск, по наблюдениям консулов, пережили острый кризис, который, тем не менее, удалось преодолеть мирным путем. Причина такого разворота событий коренилась не только в умелой тактике местных властей, присутствии армии и страхе населения перед репрессиями. Думается, речь может идти и об изменении политической тактики влиятельных традиционных лидеров. Смуте они предпочли присоединение к арабскому национальному движению, поскольку в его идеологии присутствовала анти-младотурецкая направленность, и составили в нем крайне правое религиозно-националистическое крыло (в литературе такое явление было принято именовать «феодальным национализмом»). Этим сближением разных политических направлений отчасти объясняется укрепление связей арабских националистов с мекканскими шерифами.

Младотурецкаяреволюциястала,таким образом,дляСириипереломным моментом исторического развития. Наметившийся в начале революции шанс общеосманского государственного развития по пути либеральной или либерально-демократической эволюции взначительнойстепениповинемладотуроксменилсядеструктивным движением, направленным против османской государственности и опирающимся на националистические и националистическо-рели- гиозные начала. Если борьба за национальную идею (а нередко она служит определенным кругам скрытым инструментом достижения власти) ведется вне программы реформирования общественного

строя, то она осложняет в дальнейшем процесс становления государственных институтов и таит опасность столкновений на рели- гиозно-политической почве. Именно это отозвалось драматически в последующей истории Сирии.

Вотнакакиеразмышлениянаводятопубликованныевышедонесения российских консулов, осмысленные не без влияния современных событий. Кроме того, следует иметь в виду, что сами документы, на которых основаны эти размышления, создавались внешними наблюдателями, исходившими из своей политической картины мира, что также могло повлиять на понимание событий.

приложени я

п р и л о ж е н и е 1

Сотрудники российских

консульских учреждений в Сирии

с 1839 по 1914 годы

АЛЕППО

В1871 г., согласно Мнению Государственного совета, утвержденному императором Александром II 22 марта (3 ап­ реля) того же года, в Алеппо было учреждено штатное консульство.

До этого времени здесь функционировало нештатное вице-кон- сульство, которое с 1801 по 1814 г. возглавлял Моисей Пиччиотто (Пиччотто), с 1814 по 1832 г. — его сын Рафаил Моисеевич Пиччотто. Вице-консульство в Алеппо фигурировало в принятом 14 (26) июля 1818 г. «Штате консульств, зависящих от российской миссии в Константинополе», тогда как в утвержденный Александром II 19 (31) октября1857г.«Штатконсульствнашихвтурецкихвладениях,Греции, Персии и Японии» оно уже не попало и тем самым признавалось нештатным. В сентябре 1843 г. преемником Р.М. Пиччотто на посту стал его племянник и тезка Рафаил д’Илель Пиччотто, возглавлявший вице-консульство до 1871 г. (уволен 1 (13 мая) 1871 г. «по случаю упразднения должности»)1.

1АВПРИ. Ф. 161. СПб. Главный архив, IV-5. Оп. 123, 1818 г. Д. 1. Л. 1; IV-2. Оп. 119, 1857 г. Д. 10. Л. 5–10; Там же. I-1. Оп. 781. Д. 27. Л. 47–47 об.; Д. 47, Л. 25–25 об.; Ф. 1. Административные дела. I-1. 1818 г., Д. 1. Л. 169–173;

Ф. 180. Посольство в Константинополе. Оп. 517/1. Д. 682. Л. 14–15 об., 21–22; Д. 678. Л. 56–57; Д. 699. Л. 38–38 об.; Д. 708. Л. 30–31, 35–36; Д. 271. Л. 190.