indrik2015syria_1

здесь общины не о[т]кликнулись на приглашение комитета и отдельных самостоятельных празднеств у себя не устраивали.

Интересно выследить и первоначальное отношение властей к здешнему отделу Салоникского комитета. Для этого осмелюсь привести два незначительных сами по себе факта, но которые отчасти указывают на первоначальное намерение властей хотя и подчиниться наружно и в силу необходимости обстоятельствам, но вплоть до полного выяснения своего положения попытаться осадить комитет и по мере сил лишить его здесь возможности проявлять перед публикой свою собственную инициативу и власть и приобретения таким образом нежелательного для авторитета администрации престижа в глазах первой.

Когда на следующий день по получении здесь известия об обнародовании в Турции конституции председатель отдела комитета хотел подписать в этом качестве телеграмму на адрес центрального комитета в Салониках, ему было отвечено, что он может подписаться лишь как член комитета, ибо имеется лишь один верховный председатель последнего — Е. В. Султан.

Когда же местный отдел комитета собирался от своего имени организовать празднество в честь конституции, генерал-губернатор решительно воспротивился этому, заявляя, что это всеобщее торжество и потому отдел комитета не имеет никакого права присваивать себе инициативу его, но что конституция должна быть официально отпразднована с участием всех подданных султана, а в том числе и при принимаемом с благодарностью участии отдела комитета наравне с прочими и под руководством и председательством самой власти. На празднестве действительно председательствовали и имели руководящую и самую почетную роль генерал-губернатор Назим-паша и командир войска Бекир-паша.

Последними была равным образом сделана попытка задержать здесьнекотороеещевремясосланныхилипокрайнеймерепомешать им отправиться всем сразу в Константинополь, но она не удалась. Их никто из последних более не слушался.

Но ночти сразу вслед за этим оба они, из опасения потерять места, оказались игрушкою в полном смысле этого слова в руках комитета. Это можно сказать и о всех других чинах здешней администрации. Дело дошло до того, что народ некоторое время перестал обращаться к местной законной власти, а по всем делам своим жаловался членам этого импровизированного и, в сущности, самозванного отдела Салоникского комитета.

II

Этот последний настолько превысил свою власть, что центральный Салоникский комитет оказался вынужденным сначала формально запретить ему так непосредственно вмешиваться в дела управления вилаетом, а затем, когда это не помогло и видя, как говорили мне, творимые им здесь глупости, перестал окончательно признавать какие бы то ни было здесь комитеты как свои отделения, заявив о том властям и запретив последним принимать впредь во внимание чьи-либо распоряжения, кроме собственных.

Говоря о только что упомянутом мною отделе здесь Салоникского комитета, сформировавшемся еще при полном неведении членами его ни целей, ни программы центрального комитета в Салониках, осмелюсь почтительнейше донести Вашему высокопревосходительству, что немедленно вслед за ним и при тех же условиях образовались еще три таких же отдела, каждый из которых считал себя настоящим. Из них один, насчитывавший сто пятьдесят шесть членов, имел главными предметами занятий защиту угнетенных, распространение идей свободы и равенства среди простого, неграмотного народа и объяснение выборщикам своих выборных прав. Другой, состоявший из 66 членов, должен был главным образом заботиться об устройстве библиотеки и заниматься вопросами народного образования. Наконец, третий, имевший 42 члена, должен был доносить центральному комитету о злоупотреблениях чиновников.

Отделжекомитета,окоторомяговорилвыше,состоявшийпочти исключительно из офицеров турецкой армии, должен был доносить центральному комитету в Салониках обо всем, что здесь происходило вообще и, в частности, в других отделах, представляя для них как бы центральное отделение, и докладывать, насколько точны и справедливы сведения и заявления, ими представляемые.

Видя свою неживучесть как отделов Салоникского комитета, все вышесказанные общества переименовываются ныне постепенно в политические клубы, из которых наиболее, говорят, крупный, и программа которого посылается на утверждение Салоникского комитета, открывается сегодня. Это уже второй клуб этого рода.

Не осмелюсь умолчать в настоящем рапорте и об инциденте в связи с провозглашением нового режима в Турции, бывшем, как утверждают, с здешним британским консулом г-ном Лон[г]вортом4.

4Лонгворт, Генри Зураб (Longworth, H. Zohrab) — британский консул в вилайетах Алеппо и Адана с 1906 г., приемный сын Джона Огастаса Лонгворта (1804–1875), британского дипломата. Был вице-консулом,

Часть III

Как мне сообщали, г. Лонгворт, поздравляя генерал-губернатора с провозглашением конституции, как это сделали все остальные члены здешнего консульского корпуса, показал Назиму-паше перевод на турецкий язык телеграммы, полученной им, по его словам, от британского посольства в Константинополе, следующего содержания: «Так как английское правительство покровительствует Турции, то поступайте так, чтобы удовлетворить местную власть. Это вам сооб - щается в силу полученного распоряжения».

Какуверяют,г.Лонгворт,держасьтолькопервойчастителеграммы, объяснил будто бы генерал-губернатору, что ввиду существующей ныне дружбы между обоими государствами и покровительства, оказываемого Великобританиею Турции, он не сомневается, что от- нынеНазим-пашабудетсообщатьемуовсехсвоихдействиях,планах и намерениях и руководствоваться его советами.

Это известие и в вышеприведенной форме обошло весь город и, судя по полученным мною отзывам, итальянский здесь консул г. Газурелли обращался к г. Лонгворту с просьбою уведомить его, с каких пор Турция находится под британским протекторатом.

Г. Лонгворт стал тогда энергически отказываться от приписываемых ему слов, заявляя, что он никогда и не думал предлагать подобные вещи генерал-губернатору, что он никогда не имел претензии руководить действиями последнего и что телеграмма была во всяком случае неверно переведена. При этом он дал новый и на этот раз, по его словам, вполне точный перевод полученной им от британского посольства телеграммы. Хотя нельзя определить, насколько в действительности второй текст вернее первого, но он не подавал на этот раз повода к каким-либо специальным толкованиям.

Осмелюсь представить его ниже сего на благосклонное воззрение Вашего высокопревосходительства: «По случаю объявления конституционного правления Великобритания поздравляет турецкое правительство. Передавая Вам это вследствие полученного мною распоряжения для определения нашего образа действий отныне по отношению к правительству и наших отношений к генерал-губер- натору Алеппского вилаета и старшим его чиновникам, уведомляю

затем консулом в оттоманских, а затем греческих Ларисе и Волосе, консу-

лом в вилайетах Трабзон и Сивас. — (London Gazette. 06.04.1906. P. 2424; 24.01.1882. P. 276; 28.04.1885. P. 1918; Edinburgh Gazette. 29.08.1879; London Gazette. 06.04.1906; Wilson D. List of British Consular Officials in the Ottoman Empire. Damascus, 2011. URL=http://goo.gl/6yknyy; сайт: levantineheritage.com/).

II

Вас, что Великобритания высказывает пожелания, чтобы новое правительство, имеющее родиться от этого переворота, послужило к созданию реформ и установлению хорошего и благоустроенного государства, и что, если оно будет поступать правильно, британское правительство не преминет изо всех сил помочь ему».

При всем этом, насколько мне удалось узнать, его продолжали обвинять во вмешательстве исподволь в дела вилаета, действуя через офицерский комитет, пока последний еще имел власть, и без которого, как я имел честь доносить выше, Назим-паша более ничего не предпринимал, беспрекословно исполняя все его распоряжения.

Переходя к весьма важному для турецкой конституции вопросу, какое фактическое впечатление переворот этот произвел на народнуюмассуикакпоследняяздесьоцениваетдарованныеейвольности, осмелюсь почтительнейше донести Вашему высокопревосхо­ ди­ ­ тельству, что, судя по собранным мною сведениям, некультурное громадное большинство туземного населения не имеет решительно никакого самого элементарного понятия о предлагаемых ему столь неожиданно свободе, равенстве, братстве и правосудии, суть которых не могла, без сомнения, быть внушена ему брошенными на ветер несколькими трафаретными речами импровизированных ораторов, которые и сами, пожалуй, понимали лишь в относительной степени больше него разбираемый ими предмет и которые хотя и отличаются некоторою культурностью, но во всяком случае не были готовы для выпавшей им на долю роли. Некоторые из членов здешних комитетов горько жаловались мне на крайнюю трудность, испытываемую ими для распространения новых идей, как и на то, что местное население даже не понимает смысла слова «свободы». Они равным образом высказывали свое разочарование по поводу слишком спокойного отношения толпы к перевороту и полного отсутствия того порыва, того теплого к нему чувства, которые они желали и ожидали встретить в здешнем народе.

Идействительно,ещемноголетпройдет,покавожделенияздеш- нихпоборниковновогорежимабудутсколько-нибудьудовлетворены.

Покамест же каждый понимает свободу по-своему, объясняя ее по большей части всмысле самоуправства, беспрепятственного удовлетворения своих инстинктов и непризнавания над собою авторитета какой бы то ни было власти.

Особенно трудно будет справиться с пресловутыми всеобщим братством и равенством без различия веры, столь усердно и щедро расточаемыми в речах и статьях в пользу новой турецкой консти-

Часть III

туции. Весьма трудно и даже почти невозможно в настоящее время заставить сразу простолюдина-магометанина отрешиться от идей, на которых он был вскормлен веками, и вбить ему в голову, что тот христианин, которого его до сей поры научали презирать и ненавидеть, — его брат по общей для всех родине, а главное, что он ему еще, кроме того, равен. Чтобы убедиться, насколько это понятие о неравенстве между магометанами и последователями других вер вкоренилось в первых, достаточно вспомнить о всем известной довольно курьезной и смешной особенности, продолжающей существовать и поныне, несмотря на конституцию, в отношениях наиболее культурных из них даже к самым высшим в Турции представителям иностранных христианских государств, которым в письмах и бумагах на своем языке первые отказывают давать те же титулы, какие даются ими магометанам соответствующего ранга.

Да и вряд ли турки согласятся осуществить в полноте это равенство и по другой, совершенно существенной причине. Христиане всех вероисповеданий и национальностей от природы гораздо развитее, смышленее, способнее и деятельнее большинства магометан, и особенно самих турок, которые останутся при условии упомянутого равенства далеко позади первых. Допустить это равенство со всеми его последствиями было бы, следовательно, со стороны магометан — отдать себя в полную власть и зависимость от христиан и из господ сделаться рабами последних. Это уже многие магометане понимают и ныне, и это-то, вероятно, главным образом, вызывает ныне, судя по газетным известиям, столь необдуманную радость греческого населения в Турции, рассчитывающего, если, конечно, допустят их до этого магометане, играть в будущем первенствующую роль, а быть может, даже занять свое прежнее положение в государстве.

Просматривая в турецких газетах новые делаемые по всей Турции назначения чиновников, преданных новому режиму, бросается в глаза крайняя малочисленность назначаемых христиан и ничтожность даваемых им постов, за исключением служебных мест, где нельзя обойтись без специалистов и найти таковых среди турок. Вообще говоря, вряд ли верят в эти братство и равенство и самые выдающиеся представители младотурецкой партии. Во всех их телеграммах и обращениях хотя и говорится о всех османах без различия, но упущено главное слово «веры». Да и если хорошо припомнить, прежний и действительный их девиз был еще недавно «Турция для турок», и в последнем о христианах не было и речи. Нельзя забывать, что в действительности младотурок по отношению кхристианам, за очень не-

II

многими исключениями, фанатичнее «старого турка», но по-своему. Здесь представляют различие лишь исходные точки взглядов, но в результате младотурок в этом, пожалуй, даже значительно превосходит старого. Уже и теперь местные культурные христиане (за исключением ограниченного числа их, примкнувшего к либеральным комитетам и клубам в расчете на личные выгоды в будущем), видя на ежедневных примерах крайнее несоответствие между провозглашенными равенством и братством и горькою действительностью, начинают высказывать предположение, вполне вероятное, не записали ли младотурки в свой девиз слова «равенство и братство» для людей всех вероисповеданий лишь временно, не имея пока возможности обойтись без поддержки христиан и думая при помощи таких обещаний обмануть европейские державы, придав Турции наружный вид вполне культурного во всех отношениях государства и потому вполне заслуживающего как будто всех тех уступок, которые они одним именем конституции рассчитывают у них вырвать, дабы избавиться от европейской опеки, которою они так тяготятся, и чтобы затем обратить против тех же держав добытые ими таким путем преимущества. Здесь при этом крайне сомневаются, чтобы, если это им удастся, остался бы на деле хоть малейший след от помянутых равенства и братства. Стоит им утвердить повсюду в Турции свою власть — и уже тогда положение христиан вообще, а иностранно-подданных в особенности, должно сильно ухудшиться. Разница будет заключаться лишь в том, что все, что они будут делать, будет прикрываться красивыми, но пустыми, раз они будут оставаться без применения, словами.

Не верят здесь также, чтобы одним мановением руки и провозглашением конституции сразу уничтожились среди чиновничества тот дух взяточничества, любостяжания и капризного деспотизма, которыми турецкие чиновники так известны, а с ними и все творящиеся неправды. Ведь эти недостатки так вошли в плоть и кровь турецкого чиновника, что составляли до сих пор его характерные черты. Разве контингент, говорят многие здесь, из которого выбираются новые чиновники, не тот же, и разве, переименовавшись в либералы, турецкий чиновник от этого сделается честнее и лучше? Он тут, в сущности, переменяет только наименование, но в душе остается тот же, и еще долгое время разница будет заключаться лишь в том, что он будет делать, что и прежде, но в более искусной форме и лишь обставляя свои действия более прилично, особенно же если его финансовое положение не улучшится, т. е. если не будет увеличено

Часть III

для подведомственных чиновников слишком уже скудное получаемое ими содержание и если по-прежнему и это жалованье будет им выплачиваться лишь в течение двух-трех месяцев в году.

Многие, по-видимому, чувствуют все это и потому-то, вероятно, все еще стараются отделаться лишь красивыми словами и обещаниями, как будто опасаясь приступить к применению проповедуемых идей на практике.

Да и вообще, помимо людей доброй воли и искренно стремящихся к осуществлению новых идей, надо иметь во главе предпринятого дела гения в полном смысле этого слова, чтобы действительно соединить в один народ, единодушно идущий по одной общей стезе и к одной общей цели, такое множество столь разнородных элементов, как турки, албанцы, черкесы, курды, арабы, армяне, греки, румыны, болгаре, сербы и проч., причем даже общие узы ислама, которые представляют единственную связь между магометанскими народностями,неоказываются,пожалуй,болеедостаточносильными,чтобы даже составить из последних сколько-нибудь однородное ядро правящего большинства. Но такого гения в Турции еще не родилось.

Труднее всего, по общему здесь отзыву, будет здесь справиться с не только некультурными, но и полудикими курдскими и арабскими племенами кочевников, тем более что они были прежним правительством прекрасно вооружены, не говоря уже омассе маузеров и других ружей, добытых ими путем контрабанды.Нынче вся эта масса степняков, привыкшая благодаря слабости и потворству центрального правительства к полной свободе и независимости, жившая с искони времен

ипоныне с полною безнаказанностью совершавшимися грабежами и набегами, не признававшая до сей поры ничего, кроме права сильнейшего, и убежденная, что люди делаются кочевниками исоединяются в аширеты лишь чтобы избавиться от эксплуатации и притеснений чиновних и потому ненавидящая всякое правительство (кто их ныне может убедить, что новые чиновники чем-либо отличаются от прежних), вся эта масса, созданная было против нас вполуорганизованную кавалерию, может, в случае неумелого и неосторожного обращения, оказаться мечом о двух лезвиях и обернуться, из одного чувства самосохранения ее главарей, против самого турецкого правительства.

Пример недалеко искать. Это удивительный по своей ловкости

исмелости уход Ибрагима-паши5 из-под носу турецких властей.

5Ибрахим-паша — глава конфедерации курдских племен милли, сложившейся в XVI–XVII вв., крупный феодальный владелец. Звание паши получил как командир десяти курдских полков кавалерии

II

Вместо того чтобы считаться с тою силою, которую представлял из себя Ибрагим-паша, и оставить его хотя бы временно в покое, чего он только, в сущности, и добивался и чем, может быть, удалось бы новому правительству склонить его на свою сторону, оно принялось его преследовать, снарядив против него целую громадную, в сравнении с целью ее, экспедицию, и в результате Ибрагим-паша не захвачен и до сих пор. По большинству отзывов он находится в Синджаре, местности совершенно неприступной и богатой всеми необходимыми для него продуктами. По здешним отзывам, он ныне стоит во главе значительных сил и из Синджара, в случае если будут слишком теснить его, может уйти в Персию или Россию. Посланные против него войска­ , десять тысяч низама, до сей поры никакого успеха не одержали, несмотря на посылаемые все новые и новые подкрепления. Говорят, что командир войск в Диярбекире собирает против него уже редифов. Такое положение дел еще более увеличивает престиж Ибрагима-паши, а следовательно, еще более уменьшает шансы на его поимку при помощи враждебных ему племен, которые, несмотря на эту непримиримую якобы вражду, уже дали ему возможность беспрепятственно переправиться через Ефрат и от которых вообще ничего путного не удалось достигнуть, да и ничего логически и ожидать нельзя, ибо всякий курдский и арабский родоначальник прекрасно понимает, что после Ибрагима-па- ши очередь может настать и ему самому. Если верить полученным недавно известиям, питавшие против Ибрагима-паши столь непримиримую вражду племена аназе, на которых турецкие власти уже

хамидие — воинского подразделения, созданного Абдул-Хамидом II по типу российских казачьих войск. Эта курдская «вольница» известна грабежами и насилиями над населением территорий, где базировались полки хамидие (районы Диярбакыра, Алеппо, Урфы, Мардина). В.Ф. Минорский писал, что в начале ХХ в. «на юге от Диарбекира (в Шехревиране [т. е. Вираншехире]) предводитель племени милли Ибрахим-паша был в лучшем случае турецким “вассалом”. Он подчинил себе даже некоторые арабские племена, взимал подати (“хува”) и был хозяином положения». Накануне Младотурецкой революции Ибрахимпаша подвергся преследованиям со стороны османских властей; революцию он встретил враждебно, в ноябре (по другим данным в сентябре) 1908 г. был убит при подавлении возглавляемого им восстания курдов милли. (См.: Лазарев М.С. Курдистан и курдская проблема. М., 1964; Минорский В.Ф. Курды: заметки и впечатления / Отд. отт. из: Известия М-ва иностр. дел. Пг., 1915. № 3; Алиев Г.З. Турция в период правления младотурок. С. 72–73, 187–188; Klein J. The Margins of Empire: Kurdish Militias in the Ottoman Tribal Zone. Stanford, 2011. P. 103–104).

Часть III

обманулись при переправе Ибрагима-паши через реку и переходе его до Вейраншехира, возвращаются понемногу домой под предло - гом, что они не могут вечно сидеть в пустыне, не имея с собою ни шатров, ни других необходимых предметов.

По другой версии, Ибрагим-паша ушел к своему соплеменнику, родоначальнику Хаджи Хуссейну Канджа, с которым он связан кроме племенных, еще и родственными узами. Распространилось еще и новое известие, будто бы он умер естественною смертью. К одному лишь относятся здесь скептически: чтобы посланным против него войскам, несмотря на их число, удалось окружить и схватить его.

Если, таким образом, иметь в виду, что при таком множестве войск, постоянно и отовсюду прибывающих, причем военная власть нашлась вынужденной оставить без всякой защиты как Алеппо, так

имногие другие местности вглубь страны, столь продолжительное время ничего путного не удалось достигнуть, — присоединить сюда несколько даже военных успехов, приписываемых Ибрагиму-паше в борьбе его с преследующими его турками, из коих в сражении при Телль Эмире, бывшем около 7 сентября, курды дрались против более десяти тысяч человек, и принять в расчет, что при проходе Ибраги- ма-паши мимо Алеппо, в двух часах от города, здешний командир Бекир-паша вместе с местным генерал-губернатором, несмотря на массу красующихся на бумаге войск, не посмели сделать распоряжение об атаковании его из опасения скандала быть им побитыми и отдачи города во власть курдов, — невольно приходится согласиться, что здесь нет даже силы не только для поддержания, в случае надобности, новых идей, но и для самого элементарного сохранения порядка в стране. Войска в настоящее время действительно не на надлежащей, говорят, высоте. Нет никакой дисциплины ни между солдатами,ни среди офицеров,дезертирствапредставляют ежедневное и обыкновенное явление, солдаты плохо одеты, снаряжены и вооружены, их держат впроголодь; и находящиеся ныне в экспедиции войска чуть ли не помирают с голоду. На днях за неимением денег

иввиду настойчивых требований из Диярбекира пришлось сделать заем в местном земледельческом банке в размере тысячи двухсот лир, которые были посланы через тот же банк диярбекирским военным властям. Вследствие такой недостаточности войск и почти полного отсутствия гарнизонов, ибо решительно все, что только можно было взять, не исключая служащих в госпиталях, послано в погоню за Ибрагимом-пашою, страна находится ныне без всякой защиты, и отсутствие общественной безопасности самое совершенное, самое

II

полное. Торговля и сообщение вглубь страны почти совершенно прекратились. За пределами Алеппо и вплоть до Багдада курды и арабы нещадно грабят караваны. Отовсюду местные купцы получают распоряжения не посылать более товаров. Наступает полный торговый маразм, и если так будет продолжаться еще некоторое время, всей стране грозит коммерческий кризис.

Позволю себе возвратиться к самому Алеппо, ибо по тому, что делается здесь, в сравнительно культурном, многолюдном и значительном торговом центре, можно отчасти судить и о том, что делается вглубь страны за его пределами. Здесь царит ныне полнейшая анархия и самый крайний беспорядок. В городе, до того столь мирном и спокойном, как Алеппо, происходит теперь ежедневно по нескольку крупных уличных скандалов. Полиция потеряла всякий авторитет. Виновников беспорядков больше даже не арестуют, а если это какнибудь и случится, то лишь по отношению к христианам, и ограничиваются в большинстве случаев лишь увещаниями, просьбами и советами. Ружейные и револьверные выстрелы теперь не в диковину, особенно ночью. Я уже имел честь доносить по телеграфу о гнусном нападении на русско подданного Кеворка Эгавьянца со стороны, как утверждает потерпевший, поручика турецкой армии, человека, следовательно, сравнительно культурного, в расстоянии полутора-двух часовотгорода.Онснесколькимидругимитурецкимивоинами,позаявлению Кеворка Эгавьянца, ограбил последнего и тяжело его ранил саблею в правую руку, возможности владеть которою пострадавший армянин лишился на всю жизнь. Несколько дней тому назад какой-то турок, вооруженный кинжалом, бравируя власть, в продолжение четырех часов прекратил всякое сообщение между конаком и окружающими улицами. Одного из знакомых мне арабов, христианина, один магометанин опасно ранил кинжалом в глаз. Такие происшествия здесь более никого не удивляют и приняли обыденный характер. Как я имел честьвыше доносить,главное,что здесьнеобходимо теперь,это военная сила, которая и здесь, и далее вглубь страны как сила именно отсутствует. Что хуже всего, по-видимому, неоткуда ее и взять.

Как гражданская, так и военная власть потеряли всякий авторитет в глазах жителей. Я уже имел честь доносить выше о состоянии дисциплины. К местному командиру войск, Бекиру-паше, подведомственные ему молодые офицеры обращаются ныне скорее за санкциею, для соблюдения формы, своих распоряжений, чем за его собственными приказаниями. Не находя возможным так служить, престарелый турецкий генерал подает в отставку. Я равным

Часть III