indrik2015syria_1

вавшее особое значение судебным функциям консулов. Консулы там оказывались одновременно «следователями, прокурорами, судьями и судебными приставами»24. За отсутствием другого они должны были придерживаться «Правил в руководство Российской миссии и консулам в Персии, относительно торговли и защиты пребывающих там российских подданных», утвержденных в 1829г. Из-за неразработанности судебно-правового статуса консульской службы, по словам Ф.Ф. Мартенса, оставались неясны вопросы подсудности, состава суда, апелляционных инстанций, особенно по делам, возникавшим между иностранцамииместнымижителями,решениекоторых,какправило, определяло не право, а политический вес государства-ответчика25.

Устав, предложенный Мартенсом, наряду с проектами других правоведов подвергся критике и не был принят. А правовая наука России вплоть до 1914 г. так и не выработала унифицированного устава консульскойслужбы26. (Правила, принятые в 1820г. для консулов в странах Европы и Америки, в течение столетия подвергались корректировке.) Затруднения в составлении правил консульской службы на Востоке были вызваны особенностями последней. Политические обязанности, сближавшие дипломатическую и консульскую службы, налагались на консулов, как аккредитованных в Европе и Америке, так и на Востоке, однако функции консулов на Востоке официально включали в себя ряд дипломатических обязанностей. Камнем преткновения стали также судебные функции. Врезультате консулы на Востоке в своей деятельности должны были во многом руководствоваться инструкциями, вручаемыми каждому из них главами посольств и дипломатических миссий.

В прессе звучала резкая критика российской консульской службы на Востоке — из-за ее неготовности ответить на запросы торговопромышленных кругов России. Перед Азиатским (Первым) департаментом была поставлена задача активного продвижения российских товаров на восточные рынки. Недостаточная компетентность консуловвэтомотношениипобудилакрупнейшиеакционерныекомпании и созданное в 1905 г. Министерство промышленности и торговли направлять в торговые порты собственных агентов27.

Значительно успешнее осуществлялась кадровая реорганизация МИД. 10 (22) декабря 1859 г. последовал приказ, вводящий новые

24Мартенс Ф.Ф. О консулах и консульской юрисдикции на Востоке. С. 447.

25Там же. С. 408, 447, 482.

26Подробнеесм.:СафроноваЕ.В. Становление и развитие консульской службы в Российской империи в XVIII — начале XX в. СПб., 2002. С.130–153.

27См.: Там же. С. 121–123.

введение

«Правила для определения на службу и к должности», предназначенные усовершенствовать отбор служащих. В правилах определялись две ступени испытаний, которые должен был выдержать претендент на должность и которые позволяли определить его «способности» и «познания», т. е. его пригодность к дипломатической службе и степень образованности. При этом предполагалось, что претендент имеет свидетельство об окончании университета. В 1899 г. эти правила были усовершенствованы: усложнены предварительные испытания, введены дополнительные дисциплины, по которым сдавались экзамены. Неизменным требованием оставалось совершенное владение русским и французским языками. В числе дисциплин, по которым с 1899 года экзаменовались претенденты на чиновничий пост в МИД, были международное, морское и консульское право, история международных договоров со времен Екатерины II, политическая экономия, всеобщая статистика, политическая география28.

В 1860-е годы министерство было освобождено от рассмотрения дел «о киргизах», т. е. российских подданных азиатского происхожде­ ния, и от обязанности цензурировать печатные издания. С января 1887 г. дипломатическая переписка внутри министерства была переведена с французского языка на русский; получила развитие курьерская служба. В 1897 г. изменились названия отдельных подразделений министерства, Азиатский департамент стал именоваться Первым, поскольку в его компетенцию теперь входили вопросы взаимоотношений с государствами, находившимися за пределами Азии (получившими независимость балканскими государствами и странами Африки, с которыми были установлены дипломатические отношения).

Наконец, А.М. Горчаков распорядился допускать к работе с документами,хранившимисявархивеминистерстваинеимевшимисекретного характера, «благонадежных» исследователей. Распространилась практикапубликациидокументоввнешнейполитикиРоссии29,возникли специальные печатные органы МИД: с 1861г. выходил «Ежегодник МИД», с 1898 г. — «Сборник консульских донесений» и др.30

28Подробнее см.: Там же. С. 160–163.

29Между 1877 и 1909 гг. под редакцией Ф.Ф. Мартенса было издано 15 томов «Собрания трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами».

30Сборник консульских донесений издавался II Департаментом МИД Россиис1898до1907г.(6выпусковвгод),затемдо1910г.включительно— от 2 до 4 выпусков в год.

Часть I

происхождению. Но уже в конце 1850-х годов стало очевидным: гре - ческие иерархи игнорируют интересы арабской паствы, а это таит угрозу распространения унии — А.М. Горчаков отмечал, что российским дипломатам необходимо обратить внимание на поддержку арабского православного населения. К концу 1850 — началу 1860 х годов произошли заметные изменения в религиозно-политическом курсе и организации консульской службы в Палестине. Методы российской религиозно-дипломатической деятельности в Палестине и в Сирии стали расходиться, что имело свои исторические предпосылки и обусловливалось различиями религиозной обстановки в Иерусалимском и Антиохийском патриархатах3.

Назначения консулов в Османскую империю обусловливались особенностями российской политики первых послевоенных лет.

10 (22) июля 1856 г., через четыре месяца после подписания Парижского мирного договора, А.М. Горчаков обратился к великому везиру с письмом, содержавшим просьбу об аккредитации при Порте в качестве чрезвычайного посланника и полномочного министра А.П. Бутенева, члена Государственного совета, весьма опытного дипломата, уже однажды продолжительно (в 1830–1843 гг.) занимавшего этот пост. Тогда его задачи определялись сложными условиями египетских кризисов и он с успехом их выполнил. Впрочем, теперь А.П. Бутенев был немолод, и его дипломатическая карьера подходила к концу.

3Вопреки османским государственным порядкам, согласно которым все православное население империи, независимо от проживания, входило в единый православный миллет (миллет-и рум), возглавляемый вселенским патриархом с резиденцией в столице империи, российские Синод и МИД традиционно поддерживали связи с высшим духовенством отдельных патриархатов, в Сирии — Антиохийского, в Палестине — Иерусалимского. (Не забудем, что Русская церковь в православном мире почиталась пятой после Вселенского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского патриархатов.) На территории Иерусалимского патриархата находились основные христианские святыни, принося ему огромные доходы; помимо этого, от Антиохийского патриархата его отличало наличие монашеского братства Святого Гроба, греческого по составу, которое ведало делами патриархата и не допускало в свои ряды арабов, отрезавимпутикдостижениювысокогодуховногосана.ВАнтиохийском же патриархате, скромном по влиянию и доходам, такого запрета не существовало, и хотя патриарший престол издавна занимали греки, среди духовных иерархов были арабы даже в сане епископов. (Об этом см.: Якушев М.И. Антиохийский и Иерусалимский патриархаты. С. 128– 129, 385).

Часть I

А 26 июля 1856 г. А.П. Бутенев в свою очередь получил согласие Порты на назначение в Бейрут генерального консула Николая Яковлевича (по послужному списку Якимовича) Мухина (1805–1873), происходившего из дворян. Мухин начал службу в Константинопольской миссии при Бутеневе в 1833 г. в младшей должности студента, два года спустя был назначен драгоманом генерального консульства в Египте к полковнику А.О. Дюгамелю. Имея, по-видимому, склонность к канцелярской­ деятельности, он десять лет (1837–1847), преимущественно при А.П. Бутеневе, служил в Константинопольской миссии. Звание и должность генерального консула он получил в 1850 г. с назначением в Адрианополь. К 1856 г. Мухин дослужился до чина статского советника. В инструкции, врученной иерусалимскому консулу, А.П. Бутенев характеризовал Н.Я. Мухина как человека, «который по приобретенной им опытности в многолетнее пребывание свое на Востоке более других может руководить Вас благими советами»4.

Следовательно, сразу после Крымской войны в Бейрут был направлен генеральным консулом опытный дипломат, впрочем, не сделавший большой карьеры (службу закончил генеральным консулом в Палермо в 1873 г.). Такое назначение, по-видимому, соответствовало намерению Азиатского департамента поднять уровень своего представительства в Сирии5, но не предполагало активной деятельности консула.

19 (31) октября 1857 г. по представлеию А.М. Горчакова Александром II были утверждены новые «Штаты консульств наших в турецких владениях Турции, Греции, Персии и Японии», согласно которым повышался ранг консульства в Бейруте: оно было преобразовано в генеральное6; соответственно, ранг драгомана поднимался до секретаря-драгомана.

Н.Я. Мухин прибыл в Бейрут 18 октября 1856 г. и находился на своем посту около двух с половиной лет. 22 мая 1859 г. он уехал из Сирии в отпуск и, будучи прикомандирован к Азиатскому департа-

4Россия в Святой Земле. Документы и материалы. Т. 1. М., 2000. С. 62.

5Следует иметь в виду, что в 1857 г. последовал «Указ о службе по определению от правительства», согласно которому, в частности, устанавливался порядок назначения на консульские должности: генеральным консулам полагалось иметь чин V класса, т. е. статского советника, консулам — VI класса (коллежского советника), вице-консулам — VIII класса (коллежского асессора). В странах Европы и Америки чин был соответственно ниже — VI, VII и IX классов. (См.: Сафронова Е.В. Становление и

развитие консульской службы. С. 156–157).

6АВПРИ. Ф. СПб. Глав. архив. IV–2. Оп. 119. 1857–1868 гг. Д. 10. Л. 39–40.

глава 1

менту, остался в Петербурге. В Бейрут он больше не возвращался, хотя от должности генерального консула Сирии и Палестины был уволен «по прошению» только 16 февраля 1860 г.

ВБейруте Мухина замещал Александр Федорович Бегер (1823– 1895). Выпускник Царскосельского лицея, сын крупного помещика, поступивший на службу в МИД в 1842 г.7, в 1860 г. он был назначен на должность генерального консула и находился в Бейруте до 1869 г. Благодаря своему более высокому социальному положению А.Ф. Бегер продвигался по службе успешнее, чем его предшественник. Тем не менее деятельность обоих не оставила заметного следа в Бейруте.

Воктябре 1857г. согласно новому штатному расписанию секрета- рем-драгоманом генерального консульства в Бейрут был назначен в чине коллежского секретаря Николай Дмитриевич Мокеев8 (1823–?). Выпускник Казанского университета и Учебного отделения восточных языков при МИД, он был 21 августа 1856 г. определен на службу по Министерству иностранных дел студентом восстановленной после войны Константинопольской миссии, а 24 апреля (6 мая) 1857 г. направлен драгоманом в консульство в Бейрут.

Подобно своему довоенному предшественнику К.М. Базили, Н.Я. Мухин и А.Ф. Бегер считались «генеральными консулами Сирии и Палестины»; иными словами, юрисдикция бейрутского консульства должна была по-прежнему распространяться на Сирию и Палестину, а в его подчинении пребывали вице-консулы в Яффе (Н.С. Марабути) и в Алеппо (Рафаил д`Илель Пиччиотто (Пиччотто)), консульские агенты в Сайде (Фадул Ризкалла), в Латакии (Илья Муркос), в Хайфе (Константин Аверино, или Авьерино)9. Кроме Марабути, имевшего российское подданство, на постах вице-консулов и консульских агентов по традиции находились османские подданные или выходцы из Италии и Ионических островов.

Задачи, поставленные после войны Азиатским департаментом перед генеральными консулами в Бейруте, мало изменились. Помимо сугубо консульских обязанностей на первый план выступали борьба с прозелитизмом среди сирийских православных и подроб-

Политика Франции на Ближнем Востоке и сирийская экспедиция. 1860– 1861 гг. М., 1966).

9АВПРИ. Ф. 180. Посольство в Константинополе. Оп. 517/2. Д. 1310. 1862 г.

Л. 281.

Часть I

ное информирование Константинопольской миссии и Азиатского департамента о политических и церковных событиях в Сирии. Впрочем, было одно важное уточнение, сделанное А.М. Горчаковым в 1858 г.: «Доселе мы смотрели на церковь в Сирии и Палестине более через призму греческую, — писал он, — потому что вся ее высшая иерархия состоит из греков, хотя весь народный элемент есть чисто арабский <…>, вне обителей и главных городов богослужение совершается там только на языке арабском. Греки, подобно тому, как между славянами Турции, нетерпимы здесь не только народом, но и священниками, а между тем вся наша милостыня сыплется большею частью на иерархию греческую <…>. Мы должны примирить враждующих и поддерживать арабов»10.

Согласно указанию «поддерживать арабов» и противостоять прозелитизму Н.Д. Мокеев в 1859 г. был направлен в Дамаск с поручением передать крупную денежную сумму местным униатам, дабы побудить их к возвращению в православие. Этому акту предшествовали переговоры российского посланника в Константинополе А.Б. Лобанова-Ростовского с лидером сиро-ливанских униатов архимандритом Джильбарой. Миссия Н.Д. Мокеева увенчалась успехом, по крайней мере на первых порах11. Тогда же, 2 (14) мая 1859 г., было решено открыть в Дамаске вице-консульство, подчиненное бейрутскому генеральному консульству, чтобы облегчить сношения генерального консула с антиохийским патриархом. (В МИД и Синоде связывали с Антиохийским патриархатом надежды на укрепление арабского духовенства и в перспективе поставление на патриарший престол митрополита-араба.) Вновь созданное вице-консульство возглавил Н.Д. Мокеев в должности вице-консула; 10 (22) октября 1862г. он был удостоен лично звания консула, вице-консульство же было преобразовано в консульство 6 (18) мая 1863 г. (В Бейруте Мокеева в качестве секретаря-драгомана с июня 1859 по октябрь 1863 г. заменял М.К. Ону12.)

Религиозно-политическая деятельность бейрутских генеральных консулов после Крымской войны хорошо известна благодаря исследованиям М.И. Якушева, Н.Н. Лисового и Дерека Хоупвуда,

10Цит. по: Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX — начале XX в. М., 2006.

С. 236–237.

11См.: Якушев М. И. Антиохийский и Иерусалимский патриархаты. С. 366.

12АВПРИ. Ф. 151. ДЛС и ХД. Оп. 713. Д. 14. Л. 5; М.К. Ону (1835–1901) — мол-

даванин, вступивший на русскую службу в 14 лет.

глава 1

поэтому мы не останавливаемся подробно на этом сюжете. Что же касается обязанности консулов информировать Константинопольскую миссию о политических событиях, то в составлении донесений Н.Я. Мухин и А.Ф. Бегер следовали по стопам своего предшественника К. М. Базили, заметно уступая ему, однако, в осведомленности

ипонимании общественно-политической жизни Сирии. Анализ событий у Мухина и Бегера оставался, в общем, поверхностным. Мимо внимания первого из них прошел социальный взрыв в Ливане — крестьянское восстание в Кесруане, вспыхнувшее в 1858 г. Ни тот, ни другой не видели социальных корней событий в Горном Ливане. Бегер склонен был возлагать ответственность за друзско-маронит- ские столкновения в Горном Ливане (май–июнь 1860 г.) и христианские погромы в Дамаске (июль того же года) на Порту либо на одну из соперничавших держав — скорее Великобританию, чем Францию, поскольку, как и Мухин, он имел указание действовать в сирийских делах в согласии с французским консулом Ф. Лессепсом13.

События 1860 г. в Сирии спровоцировали международный кризис,

икаждая из великих держав попыталась извлечь из него дивиденды. По мнению М.Т. Панченковой, из-за политических разногласий члены консульского корпуса поначалу «отнюдь не способствовали прекращению междоусобной борьбы»14 (в отличие от К.М.Базили, поднявшего в свое время тревогу). Впрочем, консульский корпус сам пережил опасные события: А.Ф. Бегер был свидетелем паники жителей в Бейруте, а Н.Д.Мокеев едва спасся от разбушевавшейся толпы мусульманских фанатиков, разгромившей российское вице-консульство в Дамаске15.

Попытку использовать сирийские события для решения главной задачи российской внешней политики предпринял и А.М. Горчаков. В обмен на поддержку претензий Франции в сирийском вопросе он рассчитывал получить согласие НаполеонаIII на изменение условий Парижского договора. Между тем Наполеон III, лавируя между Россией и Великобританией, с российской помощью добился созыва двух международных конференций по сирийскому вопросу, на одной из которых, в конце июля — начале августа 1860 г. в Париже, он получил согласие держав на ввод своих войск в Сирию, а на второй, в феврале — марте 1861 г., — на продление присутствия этих войск в стране. При этом французский император не предпринял никаких

13АВПРИ. Ф.180. Посольство в Константинополе. Оп. 517/2. Д. 307. 1858 г. Л. 36.

14Панченкова М.Т. Политика Франции на Ближнем Востоке. С. 104, 105.

15Там же. С. 108–109.

Часть I

шаговкрешениюроссийскихпроблем.Непринеслауспехаипопытка А.М.Горчаковаполучитьсогласиедержавнаспециальноерассмотрение вопроса о положении балканских христиан в связи с сирийскими событиями. Главы внешнеполитических ведомств Франции и Великобритании сочли, что российская инициатива усилит русское влияние на Балканах, и под разными предлогами уклонились от обсуждения этой темы. По словам Бисмарка, А.М. Горчаков был заметно огорчен своими дипломатическими неудачами.

Известной компенсацией этому провалу стала победа Е.П. Новикова16, российского представителя в международной комиссии по выработке Органического статута Ливана. Несмотря на то что Новиков не мог играть ведущей роли в работе комиссии — благодаря главенствующим позициям в Сирии эта роль принадлежала представителям Англии и Франции, — он добился создания в Горном Ливане православной мудирийи (уезда), возглавляемой православным мудиром.

Вконце 1850-х — начале 1860-х годов новое направление получила российская­ политика в Палестине, хотя поначалу этого ничто не предвещало.

В1857 г. Министерство иностранных дел по согласованию с Синодом восстановило в Иерусалиме деятельность Русской духовной миссии. В докладе Александру II А.М. Горчаков, не имея в виду серьезного изменения церковно-политического курса России в Палестине, писал: «Мы должны установить наше “присутствие” на Востоке не политическими средствами, а через церковь. Ни турки, ни европейцы, которые имеют своих патриархов и епископов в Святом граде, не могут отказать нам в этом». Чтобы поднять упавший в годы войны престиж России в восточных патриархатах, министр полагал необходимым поставить во главе миссии не архимандрита, каковым был в 1840-е годы Порфирий (Успенский), а епископа17.

23 марта проект довольно скромного преобразования деятельности Русской духовной миссии и инструкция начальнику миссии

16Евгений Петрович Новиков (1826–1903) — историк, дипломат, славяновед. Окончил историко-филологический факультет Московского университета, известен трудами по славистике. С 1850 г. находился на службе в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел. В 1856–1864 гг. его служба проходила в Константинопольской миссии; в 1865–1870 гг. — посланник в Греции, 1870–1879 гг. — посланник (с 1874 г. — посол) в Австрии, в 1879–1882 гг. — посол в Константинополе.

17Цит. по: Якушев М.И. Антиохийский и Иерусалимский патриархаты.

С. 333–334.

глава 1

были утверждены императором. Они не содержали заметных изменений, разве что был расширен штат миссии. (В частности, певчим был назначен выпускник Санкт-Петербургской духовной академии М.И. Якиманский, впоследствии служивший по дипломатической части). Как и до войны, перед миссией была поставлена главная задача — оказывать противодействие политике прозелитизма католиков и протестантов. Но уже тогда инструкция содержала прибавление о необходимости проявить особое участие к «тем из наших единоверцев, которые наиболее нуждаются в одобрении и, быв слишком долго лишены покровительства, сделались доступнее ухищрениям западной пропаганды»18. (В документе А.М. Горчаков дипломатично не называл арабскую паству).

Осенью1857г.вобращенииА.М.ГорчаковакепископуКириллуречь шла о том, чтобы миссия, чья обязанность — духовный надзор и назидание российских паломников, помогла министерству по«ощутительной­ важности предмету»: выполнению распоряжения императора осоздании в Палестине условий для приема российских паломников.

Спустя восемь месяцев, во время которых, по-видимому, вызревал новый курс палестинской политики, в обращении МИД кепископу Кириллу от 5 июля 1858 г. было четко сказано о необходимости, сохраняя взаимоотношения с греческими иерархами19, «стараться всячески исторгнуться из зависимости [от] греческого духовенства в материальном отношении»20. В инструкции, врученной Синодом Русской духовной миссии, это положение было изложено не столь дипломатично и более откровенно: «1) Миссии поручается не смотреть более на Церковь в Сирии и Палестине сквозь греческую

18Высочайше утвержденный проект отношения министра иностранных дел к преосвященному епископу Поликарпу, назначенному начальником Русской духовной миссии в Иерусалиме, от 1 августа 1857 г. // Россия в Святой Земле. Т. 2. М., 2000. С. 54. (В документе содержится ссылка на проект 23 марта). В сентябре 1857 г. в связи с болезнью епископа Поликарпа произошло переназначение начальника миссии. Им стал инспектор Санкт-петербургской духовной академии архимандрит Кирилл (Наумов), спешно возведенный в сан епископа.

19«…Греческое духовенство поставлено силой самих обстоятельств блюстителем Православии на Востоке. Уронить его в общественном мнении зна - чило бы разорвать последнюю связь между православными населениями, не заменив никакой другой». (Высочайше утвержденный проект отношения МИД к начальнику Русской духовной миссии в Иерусалиме епископу Мелитопольскому Кириллу (Наумову). 5 июля 1858 г. // Там же. С.60).

20Там же. С. 58.

Часть I