Khrestomatia_po_istorii_Dalnego_Vostoka_Kniga_2

Вэтом бою пулеметчик-красноармеец Синицын фланкирующим огнем из «максима» уничтожил полсотни эсэсовцев.

Вся дивизия узнала о подвиге члена комсомольского бюро 159-го артиллерийского полка, заместителя политрука Лебедева, который не дрогнул, оказавшись вместе со своим орудием в окружении. Он бил врага прямой наводкой до тех пор, пока пушка не вышла из строя. Потом стрелял из карабина. В неравной схватке боец погиб как герой.

Вбоях с 4 по 15 ноября 78-я стрелковая дивизия получила хорошую закалку. Бойцы и командиры приобретали опыт, крепло их боевое мастерство, вырабатывалась воинская смекалка, закалялась воля. Помню такой эпизод. После трехдневных боев —с 7 по 10 ноября обойденный с флангов второй батальон 131-го стрелкового полка получил приказ оставить деревню Ваюхино. Отход батальона прикрывал пулеметный расчет Петра Огнева. Пулемет затащили на крышу каменного дома. Фашисты заметили его. Вскоре Огнев остался один. Раненный, он продолжал стрелять, не подпуская немцев к дороге, по которой отступал батальон. Тогда гитлеровцы подвезли орудие и вынудили пулеметчика спуститься в дом, где уже бушевал пожар. Он продолжал стрелять из горевшего здания до тех пор, пока не задохнулся в дыму.

Через несколько дней батальон вновь овладел деревней. Местные жители рассказали, что немцы после боя с Огневым вывезли из деревни пять грузовиков с трупами фашистов, уничтоженных его пулеметным расчетом.

Скаждым днем накал боев нарастал. Фашисты стягивали к Москве свои отборные части. Решающее сражение приближалось. Наши войска оправились от первых неожиданных ударов врага, приобрели боевой опыт, научились бить врага метко и крепко. Однако, несмотря на большие потери, немцы продолжали рваться вперед. Советскому народу пришлось пережить тревожные дни осенью 1941 года, когда фашистское командование бросило на Москву главные силы своей армии. Расчет Гитлера был прост и ясен: столица взята — война выиграна. «Москву следует окружить таким образом, чтобы из нее не вышли ни русские солдаты, ни гражданское население. Будут приняты все меры, чтобы затопить Москву и ее окрестности... Там, где сегодня Москва, возникнет огромное озеро, которое на-

340

всегда скроет столицу русского народа» — так на совещании с командующими группы армий «Центр» еще в начале августа разглагольствовал фюрер.

Когда блицкриг не состоялся и фашистским войскам не удалось с ходу прорваться к Москве, было решено стереть ее с лица земли сотнями тысяч артиллерийских снарядов и авиабомб, ни в какой форме не принимая капитуляции войск и населения.

История рассудила иначе. Она жестоко посмеялась над бредовыми планами фюрера. Судьбу, уготованную Москве, весной сорок пятого по злой воле германского командования испытал Берлин. Бессмысленное и озверелое сопротивление гитлеровцев привело к огромным разрушениям в этом городе; фашисты сами затопили берлинское метро с находившимися там ранеными немецкими солдатами и гражданским населением. Но осенью сорок первого, начав по плану «Тайфун» новое «генеральное» наступление на Москву, враг еще не терял надежды превратить ее в руины, 77 фашистских дивизий, в том числе 22 танковые и моторизованные, двинулись к ней в октябре с севера, с запада и юга.

Московская битва продолжалась более шести месяцев. В ней участвовало с обеих сторон около двух миллионов человек, до двух с половиной тысяч танков, полторы тысячи самолетов, свыше двадцати тысяч орудий и минометов. Немецкое командование сосредоточило здесь около сорока процентов всех пехотных и более половины танковых и моторизованных дивизий, брошенных Гитлером на Восточный фронт. Но бронированные полчища гитлеровцев разбились о железную стойкость защитников советской столицы.

Командующий группой армий «Центр» Бок требовал, чтобы немецкая авиация разрушала Москву с воздуха. Все ближе к столице подтягивалась вражеская крупнокалиберная дальнобойная артиллерия.

Для захвата важных объектов фашисты сформировали специальные команды. Так, наступавшая против частей нашей дивизии немецкая моторизованная дивизия СС «Рейх» получила, как теперь стало известно из мемуаров Отто Скорцени, задание сформировать «особые отряды» по захвату плотины на канале Москва — Волга. Гитлеровцы были настолько уверены в успехе наступления, что даже поспешили назначить начальника войск СС в Москве. Им должен был стать один из бли-

341

И вот ранним утром 17 ноября фашисты перешли на нашем участке в наступление. Задрожала от взрывов земля. Небо заволокло гарью. Над головами свистели осколки. Клубы дыма распространялись по траншеям. Но дальневосточники будто вросли в землю. Попытка немцев с ходу овладеть рубежом Онуфриево — Раково— Меры успеха не имела. Понеся значительные потери, они приостановили наступление. Им пришлось подтянуть артиллерию и перегруппировать части.

В эти дни наши бойцы и командиры проявляли мас-

342

совый героизм. 16 ноября, например, взвод девятой роты 131-го стрелкового полка под командованием младшего лейтенанта Михаила Бесчастного в деревне Барынино уничтожил более 100 гитлеровцев и, несмотря на сильный нажим моторизованной пехоты и танков врага, удерживал этот опорный пункт до тех пор, пока не пришел приказ отойти. 17 ноября снова неравный бой. И опять взвод Бесчастного уничтожил много врагов, захватил ценные документы.

Отличился в эти дни и пулеметчик третьей пулеметной роты 258-го стрелкового полка Яков Егорович Гордополов. В рукопашной он заколол штыком семь гитлеровских солдат и офицеров. Раненный, он не покинул поля боя. Заменив убитого пулеметчика, Гордополов долго сдерживал натиск пехоты противника. Когда пулемет вышел из строя, он забросал вражеских солдат гранатами, а затем ринулся врукопашную. Рискуя собой, спас жизнь своему командиру.

Бои под Москвой с каждым часом становились все ожесточеннее. Враг, несмотря на большие потери, упорно рвался вперед.

Телефон, связывавший нас со штабом 16-й армии, звонил без конца. Ночью меня вызвал к аппарату К. К. Рокоссовский.

— Как у вас дела? — спросил он.

Доложил все обстоятельно. Константин Константинович остался доволен, только заметил:

— А у соседей пока неважно...

И действительно, вскоре мы узнали, что 18-я и 144-я стрелковые дивизии по решению командования начали отходить.

Обстановка осложнялась. Противник, отбросив наших соседей на 8—10 километров, обошел оба фланга нашей дивизии. 78-я оказалась в полуокружении. А тут еще во второй половине дня 19 ноября прервалась связь со штабом армии. Комментарии, как говорится, излишни. Пришлось действовать самостоятельно. Еще раз взвесили свои возможности и приняли решение: упорно удерживать занимаемый рубеж. Приказал сделать все необходимое, чтобы установить связь со штабом.

А напряжение боя все возрастало. На наш НП сыпались и снаряды, и мины, и бомбы. Его местоположение приходилось постоянно менять, что, естественно, затрудняло управление частями. Но мои боевые помощники — начальник штаба дивизии полковник И. Ф. Федюнькин, начальник первой части штаба дивизии подполковник

343

А. И. Витевский и другие — в этих труднейших условиях работали четко и оперативно.

Между тем положение становилось критическим. Судите сами: против нашей дивизии действовали поочередно моторизованная дивизия «Рейх», 252-я и 87-я пехотные и 10-я танковая дивизии немцев. Эти части продвинулись на наших флангах до 15—17 километров. Кроме того, наступавшая на участке 18-й стрелковой дивизии 5-я немецкая танковая дивизия угрожала выйти нам в тыл.

Противник значительно превосходил нас в силе и технике. Напрашивалось единственно возможное ре шение — отойти на новыйрубеж обороны.Но мы не имели права этого сделать — не было связи со штабом армии, а значит, и соответствующего приказа. Приходилось драться до последнего патрона. Другого выхода не было.

С тех пор прошло почти три десятилетия. Но ничто не забыто. Да разве можно такое забыть? Оцениваю ноябрьские события с позиции сегодняшнего дня, критически анализирую наши действия. Все ли мы тогда сделали? Не допустили ли просчетов? Нет! Не в чем упрекнуть командиров и бойцов 78-й. Они стояли насмерть, преградив путь врагу на Москву под Истрой. Что и говорить, положение было наитяжелейшим, но дальневосточники не дрогнули. Они до конца выполнили свой долг перед Отчизной.

«Трудно даже сказать, насколько своевременно с биряки влились в ряды наших войск! Если под Волоколамском великую роль сыграла дивизия генерал-майора Ивана Васильевича Панфилова, то в ноябре не менее значительный вклад в решающие бои за Москву внесла дивизия полковника Афанасия Павлантьевича Белобородова»— так писал о тех героических днях Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский.

Трудно сказать, как бы развернулись события, если бы 20 ноября мы не получили по радио приказ: «С боями отходить в общем направлении на Истру и к утру 21 ноября занять новый рубеж обороны: Холуяниха — Веретенки — Фроловское».

Отходить пришлось в сложной обстановке. Части сдерживали наседавшего противника с фронта, отражали его фланговые удары, боролись с автоматчиками, просочившимися в тыл. Чтобы выйти в заданный район, нужно было отбросить части 5-й танковой дивизии немцев. Очень помогли им в этом 18-я стрелковая дивизия

344

и 146-я танковая бригада. 21 ноября вышли на западный рубеж, заняли оборону. Враг упорно рвался вперед. Порой выходили из строя целые подразделения. Но могу твердо сказать, что никто из дивизии не оставил обороняемых позиций без приказа.

Наводчик противотанкового орудия батареи ПТО младший сержант Иван Яковлевич Савиных, отражая атаку врага, уничтожил два танка, бронемашину и свыше полутора сотен гитлеровцев. Но фашисты продолжали атаку. Они шли пьяные, выкрикивали какие-то лолунги. Это была так называемая психическая атака. Пять бронированных машин устремились на позицию младшего сержанта Савиных. Подбит еще один вражеский танк, завертелся на месте и вспыхнул второй... Из лесу выскочил бронетранспортер, подбит и он. Однако поредел и артиллерийский расчет. Ранены два бойца, ездовой. Убиты лошади. Но артиллеристы продо-жали бой. Младший сержант Савиных вместе с оставшимися тремя бойцами перетащил орудие на новую позицию и опять открыл огонь прямой наводкой. Бойцы вели его до тех пор, пока атака врага не была отбита. За этот бой Савиных был награжден орденом Ленина.

Исключительно ожесточенными оказались бои 25 ноября. Стонала от артиллерийской канонады, снарядов и бомб многострадальная подмосковная земля. Свыше полусотни бомбардировщиков периодически обрушивали тонны металла на наши позиции. Многие пункты и рубежи переходили из рук в руки по нескольку раз. Гитлеровцы боялись штыковых атак, практически они не умели владеть штыком. К тому же, чтобы победить в рукопашной схватке, нужны и сила, и ловкость, и, естественно, храбрость. А смелости дальневосточникам не занимать. Наши части и подразделения в большинстве случаев выходили победителями в рукопашных боях, отбрасывали врага в исходное положение.

Помню, в разгар оборонительных боев в дивизию прибыл корреспондент «Комсомольской правды»А.Башкиров.

—Товарищ полковник, — обратился он ко м назовите лучших комсомольцев.

—Прости, дорогой, но это займет слишком много времени. У нас комсомольцы — все лучшие воины. А их несколько тысяч.

Это было сказано не ради красного словца. Действи-

345

тельно, о каждом бойце и командире тогда можно было и песню сложить и стихи. В доказательство своих слов я рассказал представителю «Комсомолки» о подвиге пулеметчика Валентина Хаметова.

...На высоте у села Городище был только один пулеметный расчет — сержанта Хаметова. Два бойца. И тех сержант отпустил на несколько часов в село отдохнуть. В это время немцы решили занять высоту. Целый взвод фашистов начал штурмовать ее. Хаметов не растерялся. Он подпустил немцев на расстояние прицельного огня и меткими очередями опустошил их цепи. Немцы отступили, но вскоре начали новую атаку. Пулеметчик изменил тактику и поливал их свинцом уже издали, постоянно меняя позицию. Вторая и третья атаки захлебнулись. Решив, что высоту обороняет целое подразделение, враг кинул на штурм целую роту. Десять атак отбил отважный пулеметчик. Когда на помощь Хаметову пробились саперы, они насчитали у подножия высотки больше двухсот убитых фашистов.

Рассказал я корреспонденту и о двух девушках нитарках — Саше Гущиной и Кате Корневой.

...Под пулями и разрывами снарядов девушки перевязывали раненых, выносили их в безопасное место, отправляли в медсанбат. Никто из бойцов не догадался, что Саша Гущина сама ранена. Даже после второго ранения она продолжала работать. Истекая кровью, с перебитыми ногами, она переползала от одного раненого к другому и слабеющими руками перевязывала их. Пулеметная очередь оборвала ее жизнь. Погибла и ее боевая подруга Катя Корнева, прикрыв собой раненого командира от немецкого автоматчика.

— Пишите о любом бойце, — сказал я корреспо денту в заключение. — Не ошибетесь.

24 и 25 ноября были для нас беспредельно тяжелымы днями. Вспоминается такой эпизод. На командный пункт дивизии в Жилино мне позвонил командир 40-го стрелкового полка А. П. Коновалов. Он сообщил, что противник, полностью уничтожив одно из подразделений второго батальона, вклинился в оборону и вышел к командному пункту на восточной окраине Холуянихи. Полковник сказал, что ввел в бой все огневые средства и, чтобы восстановить положение, готовил контратаку силами связистов и саперов. Я одобрил его действия и обещал помочь. Командир 258-го стрелкового полка приказал одним батальоном атаковать прорвавшегося к Холуянихе противника, а 210-му гаубичному артилле-

346

«Наступление немецко-фашистских войск на Москву 78-я дивизия встретила во всеоружии. Дальневосточники знали, что перед ними эсэсовцы, творившие страшные злодеяния в занятых советских деревнях и селах. Нигде в наших частях не было такой зрелой, неугасимой ненависти к фашистам, как в 78-й дивизии».

Коммунисты и комсомольцы — вот кто был великой, могучей силой, которая цементировала наши ряды. Только за время ноябрьских боев 353 человека подали Заявления о приеме в партию и комсомол. Коммунисты были всегда на линии огня. Майор Иван Никифорович Романов, командир первого батальона 258-го стрелкового полка, неукоснительно появлялся там, где складывалась тяжелая обстановка, и быстро наводил порядок, принимал продуманные решения, обеспечивал их выпол-

347

348

столицы, стоящих насмерть на самых близких подступах к городу. Враг продолжал рваться к Москве. Но это были его последние успехи.

Во время боев на реке Истре в жизни 78-й стрелковой дивизии произошло важное событие. Верховное Главнокомандование высоко оценило ее подвиг. 26 ноября 1941 года, месяц спустя после того как мы вступили в бой, дивизия была преобразована в 9-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Известие вызвало чувство гордости у всего личного состава. Это был большой праздник для наших бойцов и командиров. В адрес дивизии поступило много правительственных поздравительных телеграмм от дальневосточников, сибиряков, москвичей. Это подняло моральный дух воинов, укрепило их уверенность в победе.

Военный совет 16-й армии в своей поздравительной телеграмме писал:

«Поздравляем вас, бойцов, командиров и политработников, с присвоением вам высокого звания гвардейцев. Величайшая честь называться гвардейцем в момент жестокой схватки с кровавым фашизмом. Во имя жизни нашей любимой Родины вы самоотверженно выполняете до последней капли крови свой долг. Так борются бойцы, командиры и политработники, воспитанные партией и народом. Слава вам и привет, героические бойцы-гвардейцы! Мы уверены, что вы оправдаете доверие партии и правительства. Будете и дальше бить врага беспощадно, бессмертными героическими подвигами войдете в историю борьбы за необъятную свободную землю русскую. Рокоссовский. Лобачев».

С 30 ноября противник сосредоточил в полосе нашей, теперь 9-й гвардейской дивизии, основные удары, стремясь вдоль Волоколамского шоссе пробиться к Москве. Он бросил в наступление на нашем участке дополнительно еще и части 5-й танковой дивизии. Но, несмотря на двойное превосходство в силах, враг был здесь не только остановлен, но и измотан. Советские войска получили неоценимый выигрыш во времени. Из часов и суток топтания фашистов на месте и началось крушение немецко-фашистской стратегии молниеносной войны.

В самые тяжелые дни бойцы и командиры не теряли бодрости духа.

Помню, беседовал я как-то с заместителем командира батальона лейтенантом нанайцем Бельды. Спрашиваю у него:

349