ступили монтеры с белыми салфетками куржака, покрывшего отвороты одежды, осевшего на шапках и бородах. Укрывая лица от ветра, резко выдыхая пар, люди крепили рельсы.

Лютов шагнул на насыпь.

— Как дела, Бурьянов?

— Со скрипом! — сбросив рукавицу, бригадир полез в карман за сигаретами. — Но идем! Видишь — на третьем пикете сто первого. — Он сунул лицо в ладони, прикурил. — С укладчиком плохо, Захарыч. Едва-едва ползает...

— Мерзнет?

—- Мерзнет, подлюга. Вся смазка застыла, видать...

Из темноты, в которую уходило полотно, их ударило светом, и вскоре к месту укладки приблизился рокот тяжелого дизеля. Лютов заметил вылетающие из выхлопной трубы искорки, спросил:

— Что у тебя тарахтит там?

— A-а, бульдозер держу... Полотно рыхлит да ровняет. Да и так, на случай тяги, может сгодиться.

— Солярка у тебя есть?

— Есть...

— Делайте факелы, грейте укладчику буксы, все точки сцеплений. Хоть докрасна грейте, но двигайтесь!

— Понятно... А как со звеньями будет? У нас остается всего часа на полтора-два.

— Будут рельсы, Бурьянов, будут... Я сейчас на БАМ по линии еду. Застряла где-то вертушка.

— Эксплуатационники, черти...

— Ничего, успеем подогнать, — успокаивая бригадира, проговорил Лютов. — А ты хоть по очереди в теплушку свою ребят отпускай. Смотри, чтоб не поморозились.

- Пор-рядок будет...Газуй, Пал Захарый!

Блеснув глазами, глубокими от инея на бровях, Бурьянов улыбнулся и шагнул ближе к укладчику.

Гафуров заранее развернул машину. Укрывшись за ней, он разговаривал с высоким мужиком в шубе и валенках. Из рук обоих ветер вырывал искорки от папирос. Только подойдя вплотную, Лютов узнал своего соседа по квартире — Егорова.

— Так это твоя «танка» тут вертится?

— Моя, Захарыч, — простуженно подтвердил тот. — Планировку полотна кой-где делаю... Верней, пытаюся. То скрябану, а то поглажу. Мерзло же...

600

—Много еще?

—Да я не тороплюся. Впереди укладчика и пойду. Понимаешь, когда на этом участке, по старому полотну машины ходили, они укатали верх так, что стоять невозможно. А ребятам еще ж упираться нужно, звенья толкать. Вот и просили они, чтобы накат этот я поковырял,

чтоб им упор был...

— Ладно, старина, помогай. Только, знаешь, у Прокопьевны пироги перепреют.

— Э-э, беда — пироги. Пропасть не дадим!

Егоров махнул рукой и прямой, высокий, зашагал к

бульдозеру, тарахтевшему шагах в двадцати на полотне. Гафуров с Лютовым забрались в машину, где было удивительно тепло после мороза и ветра.

— Теперь газуй к БАМу.

Машина резко тронулась с места. Выруливая к трассе, Гафуров сказал, крутнув головой:

— Да-а... Этот прожектор, парни в инее до пупов всю жизнь помниться будут.

— БАМ впереди, еще насмотришься.

— Не-ет, Пал Захарыч... Первое всегда глубже влезает.

Потом они долго молчали, каждый по-своему переживая километры, тряску на жестоко разбитой дороге

и тепло машины. Лишь когда проскочили притихшие улицы поселка, Гафуров тоном разбитного экскурсовода проговорил:

— Впереди, товарищи, у нас станция Муртыгит. До нее сорок километров от Янкана и столько же от Транссибирской магистрали. А почему, товарищи, наша станция Аносовской названа? Не знаете? Скажу. Больше ста лет назад в этих местах побывал горный инженер Аносов. Он первым открыл здесь золотишко. И еще в других местах...

Гафуров говорил об Аносове с удовольствием, как о близком родственнике.

— Это ж только подумать, Пал Захарыч... У нас за спиной весь Союз. Техники разной навалом. Вертолеты у нас, вездеходы, «Ураганы», машины на гусеничном ходу. И народу — тысячи, а смотри, как достаются километры да выемки. Как же раньше тут было? Вот пишут про нас, что идем мы по глухомани, через нехоженые места...

Насчет глухомани — согласен, но еще сто лет назад проходили и здесь люди. — Гафуров замолчал, проезжая поворот. — Нет, а хорошо, что про них пом-

601

нят. Скажем, подходит к станции поезд. Пассажир читает название — «Аносовская». И ведь задумается человек, почему дано такое название. Нужно бы на таких станциях мраморные доски с объяснением устанавливать. Чтоб сразу было понятно, чем заслужил человек честь, когда и что для людей сделал...

Гафуров покосился на Лютова, улыбнулся.

— А представляешь, Пал Захарыч, такую картинку...

Подходит к станции поезд. Хлопает пассажир глазами, читает название — «Гафуровка». Во веселуха, а? «Гафуровка»!

Лютов разжал сухие губы, заметил:

— Звучит как-то по-деревенски.

— A-а, все равно такого не будет. — Гафуров вздохнул:— По причине непроявленного геройства. Да и шоферской братии тут столько, что и километровых столбов для всех не хватит. А невезучему вроде меня и столба персонального не отломится.

— Что же так? Вроде бы, не сидишь?

— Конечно. Вожу начальство... — Парень нахмурился, и лицо его приняло по-детски обиженное выражение.— Нет, Павел Захарович, сменяю я эту финтифлюшку на КрАЗ.

Лютов достал папиросы, закурил.

— Станцию зарабатывать будешь?

— Какую.

— Ну, какую... Гафуровку!

— A-а. Нет, это для трепу.

Гафуров замолчал, не отрывая глаз от дороги. Машина спускалась с перевала. На поворотах лучи фар то упирались в голые, заснеженные склоны гор, то рассеивались, теряясь в зарослях ерника. Порой казалось, что все — дороге конец, но кончался поворот, и опять впереди тянулся коридор среди леса с белым накатанным полом.

Привалясь к спинке сиденья, Лютов плотнее запахнул полушубок: его знобило. Но думал он не о хвори. Позади, за сопками, вершилось то, ради чего собрались в этом краю тысячи людей, созданы десятки строительномонтажных поездов, механизированных колонн, мостоотрядов, подразделения взрывников, мастерские, УРСы, отделы бытового и культурного назначения. Перед каждым из подразделении поставлены свои задачи, но все они существуют ради одного — строительства железной дороги.

602

БАЙКАЛО-АМУРСКАЯ МАГИСТРАЛЬ

_______________

АЛЕКСАНДР АСТАФЬЕВ

52-я ПАРАЛЛЕЛЬ

Пролегла от Шимановска к Бресту, Рассекая тридевять земель, Через даль и временную бездну 52-я параллель.

Города... О них не скажешь просто. Что они без судеб и имен?

Города стоят как два форпоста Двух соприкоснувшихся времен.

Как бы нам ни приходилось туго — Есть примеры, чтобы победить.

БАМ и крепость мужества над Бугом Красная пронизывает нить.

Нам уже нельзя прожить иначе, Как горя единою судьбой, Быть, где мы нужнее, что и значит — Находиться на передовой,

Где побед великих продолженье, Где отмыта неба акварель,

Где соединяет поколенья 52-я параллель.

ВЛАДИМИР ГУЗИЙ

К ВОЗВРАЩЕНИЮ

...Я приеду на БАМ,

в свой приветливый город, с затаенною грустью

на сопки взгляну.

Выйду сразу на площадь,

распахну теплый ворот и таежного воздуха вволю

глотну.

И шоферу вихрастому

603

в бежевой "Волге", надышавшись, скажу через

пару минут: «Шеф, подбрось-ка до «Юности», это недолго, ты, наверное, знаешь

этот маршрут...» Город будет спокоен. Он

меня не узнает.

Много было людей, не оставшихся здесь.

Я приеду как гость. Я его

понимаю,

только что-то мое тоже

в городе есть.

Город, это же было!

И не с кем-нибудь с нами! Мы с тобою росли не

в добре и тепле:

проклинали дожди,

замерзали ночами, только твердо стояли

на этой земле. Я приеду сюда. Будут ветры

с Могота

о прошедшей романтике

с грустью шептать.

...А пока я живу здесь

в делах и заботах,—

надо выстроить город,

а потом приезжать.

ГЕННАДИЙ КУЗЬМИН

БУДНИ

I

Был день как день, Ничто не предвещало Ни перемен, Ни скорых новостей,

Матерела и крепчала, Да ветры пробирали до костей.

604

Белели сопок Снежные вершины, Темнели склоны Редкою сосной, И трасса под

Гружеными машинами Гудела Контрабасовой струной. Был день как день —

неглаженый, небритый

И временем свободным Не богат.

Но в нем рыла Такая сила скрыта, Такого смысла Вложен был заряд, Что каждый час

Икаждая минута Остервенело

Прожитого дня Врывались в душу, Яростно и круто,

Иодержимым Делали меня!

I I

Движенье - жизнь. Точнее смысла нету. Но как подчас, Дневной окончив путь,

Хочу обнять

Гудящую планету И - хоть мгновенье - С нею отдохнуть. Уйти, укрыться,

Скинуть напряженье! Забыть дорог крутые виражи! Но снова день.

Да здравствует движенье! И - жизнь!

605

Содержание

607

ХАСАН (1938)

Анатолий Гай. Рассказ о четы рех гранатах . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 290

Юлия Друнина. Поселок Смирных. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 293 Александр Артемов. Хасан. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 293

Никита Карацупа. Жизнь моя — граница (главы из книги) . . . . . . . . . . . . . . . 294 Сергей Алымов. Краснофлотская Амурская. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 306

Александр Астафьев. 52-я параллель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 603 Владимир Гузий. К возвращению. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .603 Геннадий Кузьмин. Будни . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 604 Николай Флеров. Тихоокеанская. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 606

608