Отношение к богам

Религия занимала большое место в жизни спартанца. В системе ценностных отношений, определяющих отношение к окружающему миру спартанца и нормы его поведения, отношение к богам занимало такое же место как и отношение к государству. «Эллинский ум никогда не отделял власти религиозной от власти государственной, и такое отделение никогда не казалось ему желательным.»- пишет П. Гиро. Выше мы разобрали специфику языческой веры, ее психологическую и духовную природу. Здесь опишем лишь место религиозных обрядов в социальной жизни. Народные собрания, Советы начинались жертвоприношениями. Ораторы, приступая к речам, всегда призывали богов покровителей. Спартанцы во все походы брали с собой изображения Тиндаридов. Победа, над каким- нибудь городом считалась победой над его богами. Слияние государственной и религиозной власти подчеркивало использование религии для обустройства на земле, а обилие ритуалов и жертвоприношений особый характер эквивалентного воздаяния с богами: «Мы вам тучных тельцов, а Вы нам – удачи в делах».

Государственное воспитание мальчиков.

Спарта вошла в историю не только как страна дисциплинированных, абсолютно подчиненных государству граждан, не только как образец долголетия и физического совершенства населения, но и как одно из первых государств, которое целенаправленно готовило граждан и солдат на протяжении двадцати трех лет ( с семи до тридцати) в специально созданной воспитательной организации. Государственная система воспитания мальчиков была и фактором сплочения спартанцев. Политический строй, традиционный образ жизни, система социальных норм и предписаний, формирующих спартанца, дополнялись этой продуманной системой.

Контроль государства над воспитанием начинался с первых дней жизни. Новорожденные осматривались в особом месте — «лесхе»— старшими членами филы, и только здоровые дети передавались обратно на руки отцу. Судьба болезненных не вполне ясна. Соответствующее сообщение Плутарха (о том, что таких детей кидали в Тайгетскую пропасть) не вполне достоверно. Во всяком случае, болезненные дети росли вне замкнутой спартанской общины. Здоровые дети до 7 лет оставлялись в семье. Плутарх отмечает достоинства спартанских кормилиц. Они не целовали детей, давали полную свободу их членам и всему вообще телу, приучали их не есть много, не быть разборчивыми в пище, не бояться в темноте или не пугаться, оставшись одним, не капризничать или плакать. На этом основании даже иностранцы выписывали для своих детей спартанских кормилиц. В семилетнем возрасте детей отбирали от родителей и расселяли по особым детским государственным общежитиям.

Наиболее полное описание системы государственного воспитания в Спарте мы находим в жизнеописании Ликурга у Плутарха, а также у Ксенофонта в его «Лакедемонском государстве». Отдельные, иногда важные, замечания рассеяны у Платона («Законы» и др.), Павсания («Описание Эллады») и др.

.

Период государственного воспитания охватывал время от семи до тридцати лет, распадаясь в свою очередь на три «отрезка времени» — от семи до пятнадцати лет, от пятнадцати до двадцати и от двадцати до тридцати лет. Мальчики, принадлежащие к каждому из этих возрастов, в свою очередь делились на небольшие отряды <агелы». Уклад жизни в этих отрядах был в полной мере построен по военному образцу, как о том очень ярко повествует Плутарх :

«Они жили и ели вместе, приучались играть и проводить время друг с другом. Начальником <агелы» становился тот, кто оказывался понятливее других и более смелым в гимнастических упражнениях; остальным следовало брать с него пример и 'исполнять его приказания и беспрекословно подвергаться от него наказанию, так что школа эта была школой послушания. Старики смотрели за играми детей и нарочно доводили их до драки, ссорили их и при этом прекрасно узнавали характер каждого — храбр ли он, не побежит ли с поля битвы.

Что касается чтения и письма, то они учились только самому необходимому, остальное же их воспитание преследовало одну цель: беспрекословное послушание, выносливость и науку побеждать. С летами их воспитание становилось суровее: им наголо стригли волосы, приучали ходить босыми и играть вместе — обыкновенно без одежды. На тринадцатом году они снимали с себя рубашку и получали на год по одному плащу. Их кожа была загорелой и грубой, они не брали теплых ванн и не мазались маслом — только несколько дней в году позволялась им эта роскошь. Спали они вместе по «илам» (отделениям) и «агелам» на постелях, сделанных из тростника, который они собирали на берегах Еврота, причем рвали его руками, без ножа. Зимой клалась под низ подстилка.

В этом возрасте начинали появляться у наиболее достойных юношей так называемые любящие патроны, или покровители. Именно старики обращали на таких юношей больше внимания; чаще ходили в их школы для гимнастических упражнений, смотрели, если они дрались или смеялись один над другим, причем делали это не мимоходом — все они были как бы отцами, учителями и наставниками молодых людей,, так что провинившийся молодой человек нигде ни на минуту не мог •укрыться от выговоров или наказания. Кроме того к ним приставлялся-еще другой воспитатель, «педоном», из числа лучших, достойнейших граждан; сами же они выбирали из каждой «агелы» всегда самого умного и смелого, так называемого «эйрена». «Эйренами» назывались те, кто уже более года вышел из отроческого возраста. «Миллиэйренами» называли самых старших из отроков. Двадцатилетний «эйрен» начальствовал над своими подчиненными в примерных сражениях, дома же прислуживал за обедом. Взрослым «эйрены» приказывали собирать дрова, маленьким — овощи. Все, что они ни приносили, было ворованным. Одни отправлялись для этого в сады, другие прокрадывались на сисситин, стараясь выказать вполне свою хитрость и осторожность. Попадавшегося били беспощадно плетью, как плохого, неловкого вора. Если представлялся 'случай, они крали и кушанья, причем старались воровать во время сна хозяев или же пользовались беспечностью сторожей. Если они попадались, их не только секли, но и морили голодом. Правда, их пища была всегда скудна, и они, чтобы возместить этот недостаток, принуждены были прибегать к своему мужеству и ловкости. Мальчики обнаруживали такую выдержанность во время воровства, что один из них, держа украденного лисенка под своей одеждой, мог стерпеть, когда молодое животное своими зубами и когтями разрывало ему живот, и предпочитал скорее умереть, чем открыть свое воровство. И это не покажется нам невероятным, если мы обратим внимание на то, как выносливы их дети; ведь мы видели, что некоторые из них умирали во время сечения на алтаре Дианы. «Эйрен>, отдыхающий после обеда, обыкновенно приказывал одному из мальчиков петь песни, другому он задавал какой-либо вопрос, требовавший серьезной ответа, например: «Кто был лучшим человеком в этом городе?» или «Что он думает о таком-то поступке?» Это приучало их с детства рассуждать о добродетели, входить в дела их сограждан. Так, если кого-либо из них спрашивали, кто является хорошим гражданином или кто бесчестным, и если спрошенный не сразу отвечал, то на него смотрели как на медленно соображающего. Если ответ какого-либо мальчика был неверен, «эйрен» в виде наказания бил его по большому пальцу. При этих испытаниях часто присутствовали старики и власти и наблюдали, насколько рационально и соответственно положению проявлял свой авторитет «эйрен». «Эйрену» разрешалось налагать наказание на детей, но по уходе мальчиков его самого подвергали наказанию, если он наказывал их или слишком сильно или слишком слабо.

Покровители любимцев также принимали участие в отличиях и позоре своих мальчиков. Про одного из них рассказывают, что он был подвергнут штрафу за то, что у любимого им мальчика во время борьбы вырвалось одно неуместное слово или такой же крик. Эта любовь пользовалась таким уважением и так ценилась, что девочки также имели своих, любящих их -покровительниц среди самых добродетельных пожилых женщин. Соревнование в чувстве привязанности не приводило к каким-либо недоразумениям, а скорее порождало взаимную дружбу между лицами, сосредоточившими свое внимание на одном и том же юноше, а также вызывало объединенное стремление сделать его как можно более совершенным»()

Важною формой «общественного контроля» над тем, что происходило при такой воспитательной работе, являлись ежегодные публичные испытания, проводимые на началах соревнования, так называемые «агоны. Первый период государственного воспитания (от 7 до 14 лет) заканчивался подобным же «агоном», проводимым, однако, по усложненной программе. Дело в том, что именно в это время наряду с обычными для агонов мусическими и гимнастическими состязаниями, все подростки данного возраста подвергались публичному сечению у алтаря Артемиды Ортии, причем это сечение являлось также своеобразною формой состязаний в терпенье и выносливости.

Некоторые указания на обычаи, связанные с этим обрядом, дают греческие писатели II века н. э. Лукиан и Павсаний.

Лукиан сообщает: «не смейся, если увидишь, как спартанских юношей бичуют перед алтарями и они обливаются кровью, а матери и отцы стоят здесь же и не жалеют их, а угрожают им, если они не выдержат ударов, и умоляют их дольше терпеть боль и сохранять самообладание. Многие умерли в этом состязании, не желая при жизни сдаться на глазах у своих домашних или по­казать, что они ослабели, — ты увидишь статуи, поставленные. в их честь на средства государства. Итак, когда ты увидишь все это, не думай, что юноши безумствуют, и не говори, что они терпят мучения без всякой надобности, по повелению тирана или под давлением врагов... Ты поймешь, я думаю, и сам, что, попав в плен, такой юноша не выдаст тайн отечества, даже если враги; будут его мучить, и с насмешкой будет переносить удары бича, состязаясь с бьющим его, кто из них первый устанет...»().

Год испытания протекал для молодежи главным образом вне Спарты. В то время из подростков образовывали особые отряды, рассылаемые по всей стране и долженствующие нести военную службу — главным образом по поддержанию покорности среди многочисленного, бесправного илотского населения.. Ежегодного объявлялась спартанским правительством «война» илотам, с проведением которой в жизнь связывалась так называемая «криптия», т. е. право входящей в указанные выше военные отряды молодежи—убивать любого из илотов, кажущегося подозрительным, без соблюдения каких-либо правовых формальностей .

Именно эти криптии и вызывали к себе вполне благожелательное отношение со стороны представителей афинской аристократии IV в . Так, у Платона в его «Законах» мы находим такую оценку спартанского воспитания: «...так называемая криптия чудесно воспитывает.. выносливость. Сюда относится и хождение зимой босиком, спанье без постели, обслуживание самого себя без помощи слуг, скитание ночью и днем по всей стране»( ). «Пробный год» завершался новым публичным «агоном», после чего молодежь зачислялась в состав так называемых «эйренов» (делившихся на две группы: — от 15 до 17 лет и; от 17 до 21 года), — еще не обладавших гражданскими правами (т. е. прежде всего —правом посещения народного собрания), но являвшихся ближайшими помощниками полноправных руководителей воспитательной работы с молодежью.

Период жизни от двадцати одного года до тридцати лет являлся переходным временем на пути к полному получению прав члена – спартанской государственной общины.

Получая в это время_ формально гражданские права молодежь обычно, следуя дедовским ~ обычаям не могла приложить их к практической жизни. Припомним указания Плутарха:': "Кому не было еще тридцати лет, те вовсе не ходили на рынок»

Таким образом, хотя молодой человек этого возраста уже имел ,как кажется, право жить семейной жизнью и характер его занятий приближался к окружающей военно-лагерной жизни общины, однако только тридцатилетний спартиат становился полноправным членом. 30 лет – возраст совершеннолетия.

Что касается воспитания спартанских девушек, то это воспитание мало чем отличалось от воспитания юношей. Такая система женского воспитания вызывала восхищение у представителей афинской аристократии эпохи Сократа и Платона. Ксенофонт писал:

«Люди думают, что хорошо воспитывают своих дочерей, будущих матерей, когда дают ей как можно меньше хлеба и еще меньше приправ к хлебу; от вина или вовсе удерживают, или дают, разбавив водой, и вроде того как ремесленники обыкновенно сидят за своей работой, так точно все эллины требуют, чтобы их дочери сидели дома и пряли шерсть. Как же после этого желать, чтобы дитя от воспитанной таким образом женщины обещало что-либо особенное?

Между тем Ликург, исходя из той мысли, что удовлетворительное платье могут приготовить и рабыни, постановил, чтобы женский пол занимался развитием тела ничуть не менее мужского. Поэтому он учредил для женщин такие же, как и для мужчин, состязания в беге и в крепости мышц, именно основываясь на том, что от здоровых и сильных супругов и дети будут сильные и здоровые» .

Эту общую картину, даваемую Ксенофонтом, можно пополнить данными, сообщаемыми Плутархом:

«Девушки должны были для укрепления тела бегать, бороться, бросать диск, кидать копья, чтобы их будущие дети были крепки телом... Действующие уставы запрещали им баловать себя, сидеть дома и вести изнеженный образ жизни. Они, как и мальчики, должны были являться во время торжественных процессий без платья и плясать и петь на некоторых праздниках в присутствии и на виду молодых людей. Они имели право смеяться над кем угодно, ловко пользуясь его ошибкой, с другой стороны— прославлять в песнях тех, кто того заслуживал, и возбуждать в молодежи горячее соревнование и честолюбие».

Подобная воспитательная система очень мало походила на то, что мы далее увидим в Афинах, и должна была содействовать созданию своеобразного типа спартанской женщины .

Если такова была государственная воспитательная система в ее основных чертах, то возникает вопрос, каковы были результаты ее воздействия на об­щий культурный уровень господствующего населения Спарты.

Мы уже видели, что военная подготовка и физическая тренировка лежали в основе занятий спартанской молодежи. Даже искусство читать и писать не входило в официальную программу, и ему обучались как-то «между прочим».

Таким образом, в лучшем случае молодежь знакомилась с отрывками поэм Гомера.

Крайнюю недостаточность воспитательной работы в этом направлении только отчасти восполняли те публичные хоровые выступления, в которых самое активное участие принимала и молодежь

Спартанское воспитание не давало никаких положительных знаний. Это обстоятельство имело самые печальные последствия для культурного уровня Спарты. В историю греческой философии, литературы и искусства Спарта не внесла ни­чего или почти ничего.

Сохранились лишь примеры спартанского остроумия. Некоторые из них приводит П.Гиро:

«Лакедемоняне ответили самосским послам, сказавшим длинную речь: „Начало вашей речи мы забыли, а конца не поняли, потому что забыли начало".

— Фиванцы предъявили некоторые претензии, противоречащие желаниям спартанцев. „Вам следует быть или менее высокомерными", сказал им один спартанец, или более могущественными".

. (Плутарх '). Изречения неизвестных лакедемонян, 1,2,

7, 9, 33, 56, 63).

Глубокую оценку культуре Спарты и ее влиянию на воспитание человека дал Аристотель:

«Вся система лакедемонского законодательства была рассчитана только на часть добродетели, именно — на относящуюся к войне добродетель, так как эта последняя оказывалась полезною для приобретения господства. Поэтому-то, лакедемоняне держались, пока они вели войны, и стали гибнуть, достигнув гегемонии: они не умели пользоваться досугом- и не могли заняться каким-либо другим делом, которое стояло бы в их глазах важнее военного дела.»(Аристотель. Политика)

Формирование « послушного солдата» происходило под влиянием норм и ценностей тоталитарного государства, создавшего единое воспитательное пространство, включающее специально организованное воспитание и обучение в течение двадцати трех лет. Спарта была уникальным государством( такого опыта более не было в истории), когда весь образ жизни граждан и общественные традиции, все государственные постановления были направлены на формирования личности определенного типа, когда процессы социализации, воспитания и образования совпадали.. Это абсолютное слияние личных и общественных устремлений в дальнейшем привлекало в Спарте и в спартанском воспитании многих философов и общественных деятелей. В их числе были Платон и Аристотель. Ксенофонт, Лукиан, а также много философов и общественных деятелей последующих эпох.

Литература:

1.Аристотель Политика//сочинения в 4-х т., т4, М.,Мысль,1984

2. Гиро Пауль Частная и общественная жизнь греков: Репринт с изд.1913, 1914 г.г.- М.,Ладомир,1994.

3. Доддс Э.Р. «От культуры стыда к культуре вины»//Греки и иррациональное,- СПб, :Алетейя, 2000.

4. Ксенофонт Лакедемонское государство

5.Лукиан « Анахарсис, или об упражнении тела.//Сочинения в 2-х томах, СПб,:Алетейя,2000.

6. Плутарх Сравнительное жизнеописания. В двух томах. Т1. Ликург,- Наука,М.,1994.

Вопросы и задания.

1-Внимательно рассмотрите и выпишите все факторы, влияющие на формирование спартиата, и раскройте какие личностные качества и какое поведение развивались под их влиянием.

2. В чем отличие характера влияния воспитательного пространства в описаниях жизни героев Гомера и в Спарте.

3.Покажите положительные и негативные стороны в модели « послушного солдата».

Классическая Греция-V-IV век до н. э.

Афинская система воспитания и образования (V-IV век до н. э.)

Социокультурная ситуация

Специфика афинского воспитания наиболее ярко раскрылась в короткий исторический период – правления Перикла (457 – 429) до начала Пелопонесской войны(431 – 404 г. до н. э.). Блестящий и стремительный взлет Греции после победы над персами длился меньше полустолетия. Поражение Афин в Пелопонесской войне завершает ту эпоху в жизни античной Греции, которую принято называть «великой, классической».

Краеугольным камнем афинского воспитания являлась гражданственность, безраздельная преданность каждого свободнорожденного - государству, когда понятие гражданин стало несравненно выше, чем человек.

Это чувство гражданственности формировалось под влиянием ряда социально – политических и социально – экономических обстоятельств. Прежде всего, важными факторами, обуславливавшими развитие полисного единства были малочисленность общности людей ( Афины в лучшую свою пору до начала войны насчитывали не больше 40 000 полноправных граждан), небольшой размер территории. «Все знали друг друга. Это было общество, в котором царили своеобразное равенство и чувство собственного достоинства, основанные на органической заинтересованности в общем деле, на сознании крайней важности и даже необходимости личного участия каждого гражданина в управлении государством, в его защите». (15 стр.21) Таким образом, полисное жизнеощущение, единство всех свободнорожденных и социальная востребованность каждого гражданина базировались на малочисленности и замкнутости жизни полиса, на противопоставлении греческого мира варварскому.

После войны с персами, Афины стали лидирующим государством, и это создало на некоторое время атмосферу покоя жизни в родном городе. Однако, экономические и демографические обстоятельства исподволь подрывали замкнутую жизнь полиса. Скудость почвы, высокая рождаемость и низкая детская смертность приводили к необходимости искать источники экономического выживания, а это были: либо успешная война, либо создание колоний, либо отток мужского населения в наемные войска. Крушение полисной системы было неизбежно. А, стало быть, и модель воспитания, базирующаяся на полисном жизнеощущении, этом удивительном феномене коллективистского единства, была также обречена. Индивидуалистская мораль станет приобретать популярность в конце Пелопонесской войны.

Афинская демократия была фундаментом воспитания гражданственности. Она означала, что все, вне зависимости от знатности и богатства, участвуют в управлении государством, все ответственны за принимаемые законы, подчинение которым должно было быть беспрекословным, все равны перед законом. Афинянин ощущал, что он нужен родному городу. Социальная востребованность обеспечивала психологическую устойчивость гражданина. Этому же способствовало уважительное отношение к традициям, всеобщая гордость своим государством и его историей. Перикл, в своих речах, обращенных к народу, акцентировал именно эти моменты.

Если гомеровский героизм был аристократичен и индивидуалистичен, то героизм расцвета полисной афинской демократии был во имя общего дела, ради родного города. Но героизм – это всегда выделение, возвышение над общим. Со временем, он перерождался в любовь к славе, тщеславие влекло за собой желание власти и личных, выгод. Во главе Афин было народное собрание. Чтобы создать доступ к выборным должностям бедным и незнатным, Перикл ввел оплату участия в народном собрании и выборных должностей. Справедливость выборов обеспечивалась принципом жеребьевки, честность общественного труда краткостью сроков службы (не более года), коллегиальностью, отчетами перед народным собранием, возможностью остракизма любого выдающегося политика или военоначальника.

Но чем сложнее становилась жизнь города, тем более для управления им требовались специальные знания. И, если в состав Совета или коллегии попадало много не знающих людей, они оказывались в зависимости от секретарей, писцов, нередко государственных рабов, часто взяточников. Противоречия между бедными и богатыми не снимались равенством перед законом, участием в народном собрании, доступностью выборных должностей. Многое определялось личностью Перикла, его авторитетом, силою его характера. Фукидид, написавший, что Афины достигли при Перикле своего могущества, в то же время вынужден был признать, что «по имени это была демократия, но на деле власть принадлежала первому гражданину».(19стр128) Народ, который должен был являть политическое единство, все более превращался в толпу. Ш. Маркиш комментировал это так: «Перикл за тридцать лет правления не смог воспитать сограждан, не то, чтобы не успел, но именно не смог и не мог. Он всеобщий благодетель и кормилец, бескорыстный, честнейший, неподкупный, пользовавшийся неограниченным влиянием в народе и проводивший свою линию в согласии с общими интересами, - за год до войны убедился, что положение его так же непрочно, как сорок лет назад, и что вся постройка, возведенная с таким трудом, может рухнуть в один миг.

Враги (то ли сторонники олигархии, то ли завистливые соперники из числа демократов) пустили пробный шар, натравив просвещенных господ афинян на ближайших к Периклу людей – скульптора Фидия, философа Анаксогора, супругу Перикла Аспасию. И просвещенные сограждане оказались толпой, суеверной, злобной, скорой на расправу …»(15 стр304)

Модель воспитания, ставящая во главу угла гражданскую солидарность, не обеспечивала иммунитета от болезненных пороков толпы. Расцвет полисной солидарности начинает стремительно угасать с началом пелопонесской войны. Собственно расцвет афинской демократии продержался около тридцати лет.

Пелопонесская война превратилась в насильственную наставницу, которая учила не считаться ни с чем, кроме требований текущего момента. Демос, который в значительной части состоял из разорившихся крестьян, потерял всякий вкус к труду. Демократия кормила их в полном смысле слова – жалование должностным лицам и участникам собрания, различные денежные и продуктовые раздачи, дележ государственных доходов и т. д. Демос выступал против любых перемен. Процветали доносы, клевета, сутяжничество. Фукидид писал: «В результате междуусобиц нравственная испорченность водворилась среди греков и простодушие, которое сродни благородству, подвергалось осмеянию и исчезло, а на место его явились взаимная неприязнь и недоверие. Не принципы, освещенные веками – справедливость, кровное родство руководят политикой, но циничная выгода или же страх».( 19стр 302)