Отношение к себе

Описать отношение афинянина к себе трудно из-за специфики античной культуры и некоторой антиномичности в поведении человека.

Осознавая себя слитым со всеми согражданами в единое, неделимое целое, безоговорочно подчиняя свои личные интересы общегосударственным, вплоть до готовности в любой момент отдать жизнь , афинянин в то же время всегда сохранял свою отдельность, которая проистекала из агонистического духа, атмосферы постоянного соперничества, сравнения, соревновательности во всем, в стремлении к славе. Приверженность к свободе сочеталась с законопослушностью, крайняя эмоциональность, экстравертированность соединялись с недостаточной внутренней углубленностью.( «Глаза без зрачков – холодная статуя», -как писал А. Ф. Лосев), героизм дополнял фатализм в осознании себя и в выборе поведения – это далеко не полный перечень антиномий ,характеризующих поведение древнего грека классической эпохи. Ребячливость и старческая умудренность были соединены не только в характере Сократа, но в любом из афинян, оставивших какой –либо заметный след в истории мысли.

. Для восприятия античного человека очень важным было чувство наслаждения телесной красотой, буквально красотой нагого тела,.то, что А. Ф. Лосев называл скульптурной интуицией. А.Ф.Лосев пишет: «Античная культура по преимуществу телесна. Это апофеоз биологически прекрасного, идеально-божественного тела. Основная интуиция античности оказывается скульптурной интуицией. На темном фоне вырастает бесцветное, безглазое, холодное, мраморное, гордое и величавое божественно- прекрасное тело - статуя.» (13, стр. 46,54)

Об этой же «телесности» в античной культуре пишет С.Аверинцев :

« Гармонически развитое тело полноправного гражданина, не оскверненное ни рабской пыткой, ни рабским трудом… возведено в знак общественного ранга. - «Греко-римское представление о человеческом достоинстве связано со зрительным идеалом благородно- независимой осанки ; так, Каллисфен мог как угодно льстить Александру, но умер , чтобы не отвешивать ему земного поклона, т. е. не погрешить против осанки.(1.стр.53 -54)

Г. С. Кнабе выделяет понятие эстетической формы, как характерную черту восприятия мира и человека. «Общих и ко­ренных, всемирно-исторического значения черт античного искусства и античной культуры в целом., как известно, три: понятие вы­сокой гражданской нормы, с точки зрения которой оценивается всякое проявление человеческой деятельности и творчества; понятие классики, то есть динамического живого равновесия, в котором в античном мире всегда находятся высокая норма и повседневная практика, идеал и жизнь; понятие эстетической формы, в которую должно облечься любое жизненное и творческое содержание.( 9.,стр.178))А. Ф, Лосев указывал также на «античное безличие» Характеризуя « безличность» человека в античности, как отсутствие у него субъективной углубленности, индивидуальной неповторимости, единственности, А.Ф.Лосев показывает, как это влияло на отношение человека к религии, искусству, литературе.

«Западный человек любит автобиографию. Греки не имели этого вида литературы. Западная драма – есть драма характеров и развития. Греческая драма положений и ситуаций. Ни один грек не оставил мемуаров. Античная драма требовала вместо мимики маску. Не возможен был портрет и автопортрет.»(13. Стр.46,54.)

Об этом же, писал С.Аверинцев, рассуждая о том , что: античное мировоззрение, так твердо знавшее права гражданина, лишь в абстрактнейшей теории допускало права «человека вообще» и не имело понятия о правах «личности» в либеральном смысле слова;» (3,стр.22. )

«Но что это такое — личность, понятая объективно, - писал С.Аверинцев. –«Греки ответили на этот вопрос одним словом: «характер». Слово это по исходному смыслу означает либо вырезанную печать, либо вдавленный оттиск этой печати, стало быть, некий резко очерченный и неподвижно застывший пластичный облик, который легко без ошибки распознать среди всех других. Можно выстроить ряд из таких «характеров», наколов каждый на свою иголку, как жуков в энтомологической коллекции». На рубеже IV и III вв. до н.э. Феофрастом, учеником великого систематизатора Аристотеля и автором трактата ' «Нравственные характеры». были описан типы « льстеца», «пустослова», «болтуна», «бессовестного», «мелочного» и т. п.. С. Аверинцев отмечал, что это - «тонко разработанная феноменология типов человеческого поведения. Общеизвестно, что античные драматурги были детерминированы в своем подходе к характеристике человека употреблением маски. Маска —— это смысловой предел непрерывно выявляющегося лица. Лицо живет, но маска пребывает. Маска дает облик лица овеществленно, объективно, статуарно.,. Описывая своего «брюзгу», Феофраст и в самом деле все время экспериментирует: а как поступит брюзга, если помыслить его в такой-то ситуации? а что он скажет, если поместить его в такие-то обстоятельства? Такая умственная игра предполагает, что каждый человек детерминирован в своих самопроявлениях своей «природой, своим «нравом» (по словам Гераклита, нрав человека есть его «демон», иначе говоря — его судьба), То, что человек есть «брюзга» или «льстец», мыслится данным столь же непреложно, столь же наглядно и выразительно, но также и столь же вещно, столь же объективно, как и его рост или форма его носа.. » Аверинцев ( -3.стр.53-54)

Отношение человека к себе было связано и сего ощущением себя во времени и пространстве.

«Высшая мудрость античного человека, - писал С. Аверинцев,- состоит в том, чтобы доверять не времени, а пространству, не будущему, а настоящему, и его олимпийцы не могут лучше обласкать своего любимца, как подарив ему сегодняшний день в обмен на завтрашний. Зевс — господин настоящего: прошлое принадлежит Урану и Крону, будущее — неизвестному сопернику, который в силу определения рока отнимет у Зевса власть. Израильский Йахве — господин прошедшего и настоящего, но полностью Его власть осуществится и Его слава воссияет лишь в будущем, с наступлением «дня Йахве», о котором говорят пророки. Итак, греческий «космос» покоится в пространстве, выявляя присущую ему меру; библейский «олам» движется во времени.». (3,стр. 66-67).

С. Аверинцев, сравнивая особенности мышления античного человека, средневековья и эпохи Нового времени, отмечал, что новоевропейский человек –работник и мир для него – мастерская, средневековый человек –аскет и мир для него школа, античный человек- наблюдатель, зритель. Мир для него –зрелище

«Социальные предпосылки такой позиции более или ме­нее ясны. Установка на созерцательность и «свободную» бесцельность, презрение к утилитарной цели нетрудно свя­зать с общественно-экономической атмосферой античного мира; рабский труд и «благородный досуг» предполагали друг друга. Именно потому, что античная свобода— это свобода «свободных», не только фактически, но и по смыс­лу соотнесенная с рабством несвободных, именно потому, что античное гражданство даже в условиях полисной демо­кратии есть по сути своей аристократическая привилегия — оно, это гражданство, в своей идее требует аристократи­ческого жеста, телесной позы и осанки, одним словом, «эйдоса» с такой настоятельностью, которая совершенно чуж­да менее «пластическим» позднейшим представлениям о свободе и полноправности.»( Там же с.73)

Рассматривая отношение гражданина Афин к себе нельзя не касаться его самооценки, а она связана с удовлетворенностью жизнью, с представлением о счастье. Приведем три суждения о счастье: В одной песенке, распеваемой на пирах (так называемой сколии), перечисляются условия, при которых смертный может считаться счастливым: на первом месте ставится здоровье, на втором—красота, на третьем—честно приобретенное богатство, наконец, на четвертом—дружба, которую в юности питают к людям своего возраста(6 стр.8). „Счастливийшим из людей", чистосердечно говорил Солон Крезу , „я считаю афинянина Телла". Изумлен­ный Крез поспешно спросил: „Почему же Телла ты счи­таешь счастливейшим?" Солон отвечал: „Во-первых, родное государство Телла было счастливо; он имел прекрасных детей и дожил до той поры, когда у всех их дети родились и благополучно выросли; во-вторых, сред­ства к жизни были у него, по нашим понятиям, достаточные, а кончил он дни свои славною смертью: во время сражения афинян с соседями, элевсинянами, он помог своим обратить врагов в бегство и умер мужественною смертью; афиняне похоронили его на госу­дарственный счет на том самом месте, где он пал, и почтили высокими почестями".( 6: стр9)

Во времена Платона Гиппий высказывал следующие мысли, согласные и со взглядами греческого народа: „Самое лучшее для всякого человека во все времена и во всех странах—пользоваться богатством, здоровьем и уважением

среди греков, дожить так до старости и, отдав с честью своим родителям последний долг, быть самому похороненным своими потомками с тем же

великолепием"(6тр с10). Приведенные высказывания относятся к разным историческим периодам в жизни Афин. Но совокупность выделенных признаков счастья свидетельствует, что общее представление о нем у граждан созвучно общественному идеалу.

.