23. Английский опыт формирования бюджета и общественного контроля за его использованием.

Параллельно с Францией процесс формирования централизо­ванного бюджета шел в Англии. Английский опыт отличался дву­мя особенностями:

• общественным контролем в лице парламента за введением и сбором новых налогов;

• ставкой на косвенное налогообложение;

• использование государственного долга как механизма по­полнения бюджета.

Косвенное налогообложение проходило в форме монополий. Первыми из них были торговые компании. Образцом для них ста­ла Ост-Индская компания, основанная в 1600 г. королевской про­кламацией, запрещавшей кому-либо кроме нее ввозить в страну перец и продавать его. Покупать пряности разрешалось также толь­ко у Ост-Индской компании. Ввозить в страну хлопок имела право только Левантийская компания (1581 г.), обладавшая монополией на торговлю в Средиземноморье. В 1618 г. графом Уориком была основана Гвинейская компания.

Это была королевская политика пополнения английского бюд­жета - торговля патентами и лицензиями на исключительное право ввоза в страну определенных товаров. Ее следствие - установление монопольных цен, гарантировавших получение высоких прибылей. В результате в 1607 г. Ост-Индская компания выплатила своим чле­нам 500 % прибыли на вложенный капитал! Более «скромная» Мос­ковская компания в 1601 и 1612 г. выплатила своим членам 90% прибыли. Неудивительно, что при достаточно высоком вступитель­ном взносе - 200 фунтов стерлингов - в 1607 г. в Ост-Индской ком­пании насчитывалось 9 614 пайщиков с капиталом 1 млн. 629 тыс. фунтов стерлингов. Фактически всем заправляли около 200 лондон­ских купцов, имевших капиталы от 100 до 200 тыс. фунтов стерлин­гов и даже свыше 500 тыс. фунтов стерлингов.

Считается, что наибольшие доходы королевскому двору прино­сили производственные монополии. Наряду с королевскими монопо­лиями в горнорудном, металлургическом и других производствах, свя­занных с военным делом, насчитывались десятки монополий, не имев­ших никакого отношения к «национальным интересам», но выгодных с точки зрения фискальных соображений двора и придворных. По словам английского историка Кристофера Хилла: «Нам трудно пред­ставить жизнь человека, живущего в доме, который построен из кир­пича, являющегося предметом монополии, окна которого (если тако­вые имеются) застеклены монопольным стеклом, который отапливается монопольным углем, горящим в камине из монопольного желе­за... Он спит на монопольной перине, причесывается монопольными щетками и монопольными гребнями. Он умывается монопольным мы­лом... одевается в монопольные кружева, монопольное белье, моно­польную кожу... его одежда украшается монопольными ремнями, мо­нопольными пуговицами и булавками... он ест монопольное масло, монопольную красную селедку, монопольного лосося... его пища при­правлена монопольной солью, монопольным перцем, монопольным уксусом Из монопольных бокалов он пьет монопольное вино... их монопольных оловянных кружек он пьет монопольное пиво, сделан­ное из монопольного хмеля, хранящегося в монопольных бочках и продаваемого в монопольных пивных. Он курит монопольный табак в монопольных трубках... он пишет монопольными перьями на моно­польной писчей бумаге, он читает сквозь монопольные очки при све­те монопольной лампы монопольно отпечатанные книги, включая монопольные библии и монопольные латинские грамматики... моно­полия взимает с него штраф за божбу. Когда он составляет свое заве­щание он обращается к монополисту (нотариусу). Разносчики това­ров покупают лицензию у монополиста. Существовала даже монопо­лия на продажу мышеловок».

В 1621 г. в Англии существовало около 700 монополий. В этом списке не было разве что хлеба. Монополии сковывали производ­ственную инициативу, держали высокие цены, приносили доход не столько казне, сколько держателям монополий. К концу 1630-х годов монополии приносили казне 100 тыс. фунтов стерлингов в год. Но по расчетам К.Хилла, из каждого шиллинга, переплачен­ного потребителями из-за существования монополии на данный товар, корона получала 1,5 пенса, т.е. 1/8, а 7/8 присваивал владе­лец монополии.

Второй источник пополнения королевского бюджета в Анг­лии времен Тюдоров и Стюартов - продажа королевских земель. По подсчетам историков, в 1530 - 1640 г. английская корона прода­ла в руки частных землевладельцев земельных владений на 6,5 млн. фунтов стерлингов. В результате в 1603 г. владения короля было намного меньше, чем в 1500 г. Этот же процесс затронул и англий­ских лордов - владельцев «маноров». Елизавета I Тюдор (1558 -1603) продала коронных земель на 800 тыс. фунтов стерлингов, а Яков I Стюарт (1603 - 1625) - на 775 тыс. фунтов стерлингов, что сократило поступавший от ренты доход еще на 25 %.

Третий путь для пополнения английского бюджета - кредиты и займы. Основным кредитором английских королей выступали купцы лондонского Сити. В 1625 г. им было передано под залог кредитов коронных земель на 216 310 фунтов стерлингов. За коро­лем следовала знать. В 1642 г. ставшие на сторону короля пэры задолжали финансистам Сити около 2 млн. фунтов стерлингов.

Четвертый путь - увеличение ренты с земельных владений, что было возможно благодаря росту товарно-денежных отноше­ний. В первой половине XVII в. рентные доходы в различных граф­ствах возросли в 3 - 6 раз, в зависимости от их вовлеченности в капиталистические отношения.

Существовал пятый путь извлечения бюджетных доходов, которым король не пользовался - посредством огораживаний пере­вести сельскохозяйственное производство на выпуск сырья для промышленности, в первую очередь шерсти. Но король этим пу­тем не шел. Отсюда знаменитые огораживания и законы против обезлюдения деревень (1488- 1489, 1515, 1526, 1536, 1549, 1590). Шестой путь - продажа титулов и должностей. В 1630-х го­дах это привело к тому, что моментальные выгоды оборачивались оскудением казны в долгосрочной перспективе. Обладатели долж­ностей получали в виде дохода 300 - 400 тыс. фунтов стерлингов ежегодно. В то же время доходы двора составляли в среднем 600 тыс. ф.ст. в год. При этом задолженность казначейства достигала 1 млн. фунтов стерлингов. Причина недоимок- отказ купцов пла­тить неутвержденный парламентом потонный и пофунтовый сбо­ры (Декларация палаты общин в 1629 г. объявила их незаконными и запретила платить под страхом смерти).

Седьмой путь - пошлины ог ввоза и вывоза товаров. Приток этих средств возрастал по мере успехов английской экономики, но королю все равно не хватало.

В этих условиях король Карл 1 (1625 - 1649) вспомнил про сбор «корабельных денег» - старинной повинности прибрежных графств снаряжать корабли для обороны страны. В 1634 г. «кора­бельные деньги» сделали постоянным денежным налогом и рас­пространили на все графства страны. Но народ отказывался пла­тить. В 1636 г. в казну не поступило 3,5 % «корабельных денег», в 1637 г. - 11 %, а в 1638 г. - 61 % запланированных «корабельных денег» не попал в королевский бюджет.

Разногласия между королем и парламентом по вопросам бюд­жетной политики и налогообложения были одной из причин англий­ской революции и гражданской войны в Англии в середине XVII в. Но во времена протектората Оливера Кромвеля (1653 - 1658) бюджет­ный дефицит остался. Причиной являлись огромные военные рас­ходы, которые не покрывали поступления военной добычи из Ир­ландии, отчасти Шотландии и средства, вырученные от продажи конфискованных земель. Для покрытия бюджетного дефицита Кром­переплавил в звонкую монету дворцовое серебро, Финансисты Сити, не веря в прочность режима, отказывали в займах. Сохране­ние налогов военного времени вызывало народное недовольство. Правительству приходилось прибегать к сбору средств по так назы­ваемым подписным листам, которые открывалась фамилией Про­тектора. Несмотря на все эти меры, государственный долг достиг уже 1,5 млн. фунтов стерлингов. Основание Британской империи (Шотландия, Ирландия, Ямайка) и первые колониальные войны с Испанией и Голландией не спасали положения.

В ходе «Славной революции» 1688 г. королем Англии стал правитель Голландии Вильгельм Оранский. Для пополнения бюд­жета он стал широко прибегать к голландской практике государ­ственных займов. Все, они проводились с согласия парламента и гарантировались казначейством. Поэтому размещение государ­ственных ценных бумаг не встречало возражения со стороны фи­нансистов Сити. Но со временем размеры государственного долга и теоретическая возможность его погашения в короткие сроки пу­гала британцев Тем более, что Англия имела опыт государствен­ного банкротства. В 1672 г. Карла II Стюарт, объявил мораторий, по которому не только не возвратил вовремя полученные займы, но отказался платить проценты по ним.

В 1748 г. британский государственный долг приблизился к 80 млн. фунтов стерлингов. В 1771 г. в женевском журнале подсчитали, что для его выплаты понадобится 272 года, 9 месяцев, I неделя, 1 день и 15 минут. Вопрос лишь в том, что этот долг никто не собирался полностью гасить. Ибо государственный долг предоставлял в распо­ряжение Англии громадные суммы тогда, когда она в них нуждалась. Как проницательно заметил в 1771 г. Исаак де Пинто: «Скрупулезная и нерушимая точность, с коей сии проценты (по государственному долгу) выплачивались, и мысль о том, что вы располагаете парламен­тской гарантией, утвердили кредит Англии настолько, что делаются займы, кои поразили и удивили Европу». В конце XVIII в. английский премьер-министр Уильям Питт Младший открыто заявил в палате общин, что на государственном долге «покоятся мощь и даже незави­симость этой нации». В 1782 г., когда испытывавшей неудачи в Аме­рике Англии понадобился заем в 3 млн. фунтов стерлингов, было пре­доставлено 5 млн. фунтов стерлингов. Ибо «кредит» Англии в глазах деловых людей был почти безграничным.

По мнению Ф. Броделя, в государственном долге самом по себе нет ничего страшного. Так, во Франции уже канцлер Мишель де Л'Опиталь 13 января 1561 г. писал о государственном долге в 43 млн. ливров при бюджете 11 млн. ливров. Бюджет Австрии в 1748 г. составлял 40 млн. флоринов, а ее долг достигал 280 млн. флоринов. Бюджетная политика Англии в XVII в. испытывала значитель­ное влияние Нидерландов или «Соединенных Провинций», которые включали в себя семь провинций, из которых наиболее развитой была Голландия, дававшая в XVII в. до 58 % всех государственных доходов и, зачастую, отождествлявшаяся со всей страной ¹⁴. При императоре Карле V (1519 - 1556) в бюджет династии Габсбургов из Нидерлан­дов поступало в 4 раза больше средств, чем из испанских колоний в Новом Свете. В ходе буржуазной революции и упорной борьбы с ис­панцами в 1566- 1609 г. северные Нидерланды добились независи­мости. Бюджет Голландии к 1764 г. мог рассчитывать на 120 млн. фло­ринов дохода. При этом государственный долг составлял 400 млн. флоринов. Этот государственный долг несколько не тяготил голланд­ское правительство, которое обладало невиданным «кредитом дове­рия» и немалым финансовым искусством. По словам Исаака де Пинто: «Поскольку никогда не бывает задержек в выплате процентов, это приводит к тому, что никто не думает о том, чтобы изъять свои капи­талы; а сверх того, имея нужду в деньгах, они могут продавать их с выгодой». По сведениям 1759 г.: «Государственные бумаги в Голлан­дии... приносят лишь 2,5 %, но на рынке за них можно получить 4, а то и 5 %». Другими словами, выпущенные номиналом в 100 флори­нов голландские государственные ценные бумаги котировались по 104 и 105 флоринов! Причина этого - фантастическая стабильность гол­ландского флорина (серебряной монеты). В 1604 г. он содержал 10,94 г серебра. В 1620 г. - 10,28 г серебра. В 1682 г. - 9,61 г чистого серебра и последняя норма сохранялась до 1844 г. - свыше 150 лет! В резуль­тате, когда в 1744 г. голландское правительство выпустило на финан­совый рынок на 3 млн. флоринов пожизненных 6 % рент и 2,5 % об­лигаций, они все разошлись среди частных голландских кредиторов. Поэтому французский экономист Тюрго мог с полным основанием заявить около 1753 -1754 г., что в Голландии, Генуе и Венеции «госу­дарство немощно и бедно, хотя частные лица богаты».

Один из источников такого богатства, вероятно, самый глав­ный - Объединенная Ост-Индская компания (VOC — Vereenigde Oost-Indische Compagnie), созданная 20 марта 1602 г. по инициативе Мо-рица Нассауского и великого пенсионария Олденбарневелта. Стар­товый капитал компании равнялся 6,5 млн. флоринов и был разделен на акции по 3 тыс. флоринов. Это было в 6 раз больше, чем у осно­ванной 2 годами ранее английской Ост-Индской компании. Во главе компании стоял «Совет 17-ти». Благодаря усилиям VOC к середине XVII в. определились контуры голландской колониальной империи, разбросанной в виде торговых факторий от Индии до Японии. Ее «жемчужинами» были Цейлон и Индонезия — «острова пряностей», с основанной в 1619 г. Батавией. В 1724 г. испанец Херонимо Устарис написал про голландскую компанию: «Их Ост-Индская компа­ния столь могущественная, что торговля прочих Индийских компа­ний — мелочь, по сравнению с ее торговлей»

По словам современников, дивиденды с акций VOC составля­ли в среднем 20 - .22 %! В 1670 г., после захвата выгоднейшего тор­гового порта Юго-Восточной Азии Макассара прибыли подскочи­ли до 40 %. Сами акции VOC в те дни считались по 510 %, прини­мая за 100 % паритет при основании компании в 1602 г. Накануне этого успеха акции VOC считали по 460 % от номинала. Проценты начислялись исходя из номинальной ценности акций, а не от их рыночной стоимости в определенное время. Взяв под контроль восточные рынки, компания в 1657 — 1658 г. инвестировала в них 2 млн. флоринов в золоте и серебре. В 1697 г. VOC располагала це­лым флотом из 160 кораблей, с пушками (от 30 до 60 на каждом судне) и моряками. Это было государство в государстве. К 1670 г. по биржевой котировке общий капитал в акциях составлял поряд­ка 33 млн. флоринов. Таким образом, поощряя торговые операции крупного капитала, нидерландское государство извлекало бюджет­ные доходы за счет государственных займов и косвенных налогов.