18. Политические конфликты в условиях неопатримониального режима.

Черты неопатримониализма:

• Лидер, который не имеет легитимности, использует материальные поощрения и силу, чтобы удержать власть. Сила используется для подавления оппозиционной активности, однако самостоятельно правитель не удержит власть и для создания круга лояльных ему лиц он раздает бонусы, которые закрепляют систему «клиент – патрон»

• Преданность вытекает из контроля над каналом дистрибуции материальных благ. Чем больше благ предоставляется лояльным лидеру людям, тем больше становится их зависимость. Под благом также понимаются руководящие должности, которые лидер раздает своим людям. В результате этого он удовлетворяет интересы своих людей и получает абсолютный контроль над государственным аппаратом.

• Персонализированная власть – преданность конкретному лицу. Из-за того, что власть идет сверху вниз, создается пирамидальная система клиентелизма.

• Национальное богатство становится источником ресурсов правителя. Оплачивать «услуги» членов сети из собственного кармана становится невозможно, и правитель, имея прямой доступ к государственной казне, раздает материальные блага для усиления своей сети.

Сторонники лидера находятся в привилегированном положении, в то время как оппозиция подвергается дискриминации. В результате происходит расслоение общества.

Проблемы неопатримониализма:

• Противоречие между системой «патрон – клиент» и целесообразностью квалифицированных работников (между патримониализмом и бюрократией). Формально существует соревнование за должности, однако приоритет отдается лояльным лидеру людям. Это приводит к снижению эффективности управленческого аппарата, ведь обычно ключевые должности получают люди, не подготовленные к ним.

• Противоречие между частным и публичным. В результате неформальных связей бюрократический аппарат не работает так, как должен, ведь отсутствуют системы продвижения и подотчетности членов неопатримониальной сети. Это хорошо прослеживается на примере непотизма, когда правитель раздает чины своим родственникам, и четкой субординации нет.

• Должностные лица обособляются от средств осуществления власти (решения принимаются и выполняются не согласно прописанным нормам, а по воле лидера) в результате чего государственный аппарат становится фикцией.

Партийная система в условиях неопатримониализма:

• Партии, имеющие доступ к ресурсам используют патронаж, партии, не имеющие – программы (М. Шефнер)

• Система выборов – попытка получить Западные инвестиции. Международные организации МВФ, Всемирный Банк оказывают финансовую помощь развивающимся странам или переходным странам в условиях соблюдения демократических процедур, прав и свобод. Создание таких институтов является формальностью, для того, чтобы выдать режим в более приятном  демократическом свете. Получение финансовой помощи от вышеназванных организаций не приводит к существенным улучшениям, ведь государственные институты не выполняют свои функции, а средствами распоряжается лидер в свои целях.

• Большая роль ex-single party. В странах Африки долгое время существовала однопартийная система, где единственная политическая партия имела монополию на использование государственных ресурсов. С установлением многопартийной системы эти партии, пользуясь предварительным достижениями, связями и репутацией, имели преимущество над молодыми, только сформированными партиями.

• Большое количество партий. Одним из феноменов перехода к демократии является становление большого количества политических партий, большинство из которых со временем отмирают. Эффективная избирательная система, высокий барьер со временем решают данную проблему, однако очень важны первые выборы на основе плюрализма, ведь в условиях неопатримониализма, партия, которая пришла к власти, удерживает власть на последующих выборах, пользуясь государственными ресурсами.

• Низкая дифференциация идеологий. Программная гомогенность, популистские лозунги. Партии, которые исповедуют идеологию, проигрывают.

• Избирательные кампании на основе личных, этнических связей

• Оппозиция не имеет стимулов вступать в коалицию, потому что это делает сложным заключение договоров с президентом и правящей партией

 По его мнению, вполне очевидно, что в новых постколониальныхгосударствах отсутствуют весьма важные легально-рациональные элементысовременного государства, и вместо этого, даже после исчезновениятрадиционалистских форм легитимности, продолжается воспроизводство некоторыхпрежних базовых форм административной практики. Вместо не очень плодотворного(по крайней мере, для большинства случаев) противопоставления бюрократии ихаризмы Рот предлагает воспользоваться возможностями веберовской концепциипатримониализма, которая сохраняет свой эвристический потенциал и для условийпосттрадиционного общества. По его мнению, следует различать две формыпатримониализма: во-первых, традиционные патримониальные режимы, которыебазируются на традиционной легитимности и наследственной власти (типичнымпримером является императорская Эфиопия), во-вторых, современные формыпатримониализма, предполагающие «персональное правление на основе лояльности,которая не требует веры в уникальные личные качества правителя, а внутреннесвязана с материальными стимулами и вознаграждениями» (Roth 1968, р. 196). Еслитрадиционный патримониализм все в большей степени становится «вымирающим»режимным видом, то институциональная матрица постколониальных государствспособствует «детрадиционализации» персонального правления, которое гораздочаще приобретает вид именно не харизматического, а патримониального господства,реализующего материальные интересы. Патримониальные режимы отличаются «отхаризматического правления тем, что патримониальному правителю не требуется ниличная харизматическая привлекательность, ни выдвижение высоких целей; ониотличаются от легально-рациональных бюрократий тем, что занятие позиций вгосаппарате осуществляется вне принципов конституционно регулируемогозаконодательства или карьерного продвижения в соответствии с подготовкой иэффективностью» (Roth 1968, р. 196).

В отличие от Г. Рота Эйзенштадтсвязывает патримониализм не только и не столько с персональным правлением иразличными формами личной власти, сколько — и более всего — с доминирующимпаттерном взаимоотношений между властным центром и периферией системы, т. е. сопределенной структурой взаимоотношений в рамках всей социальной системы испособами ее воспроизводства. Как пишет Эйзенштадт, «наиболее существенныеособенности неопатримониальных обществ имели основанием структуру центров иотношения между центром и периферией. В большинстве случаев центр ввозрастающей степени монополизировал власть и политические ресурсы; крупнымгруппам населения оставалось немного возможностей для самостоятельного доступак таким ресурсам и позициям контроля над последними. Подобная монополизациялишь в минимальной степени сопровождалась попытками центра изменить структурупериферии (прежде всего отношения между центром и периферией) или создатьсоциальные институты, которые были бы основаны на новом соотношенииосновополагающих норм и новых структурных принципах» (Эйзенштадт 1999, с. 327).

 

Новизна подхода Эйзенштадтазаключалось в том, что он не только констатировал пределы модернизациипостколониальных обществ, но и убедительно продемонстрировал, какие именносоциально-политические системы возникают в результате модернизации и в какойстепени результат расходится с первоначальными оптимистическими ожиданиями. Какпишет Ш. Эйзенштадт, для неопатримониализма характерна «кристаллизация несколькихполитических синдромов: монополизация центральной власти и политическихресурсов со стороны центра; минимизация независимого доступа более широкихгрупп к таким ресурсам и позициям контроля за ними и в то же время — крайнемедленный процесс создания центром или обществом новых, болеедифференцированных типов социальной организации и институтов» (Eisenstadt 1973,р. 18).

 

Можно выделить три основныхпринципа функционирования неопатримониальных систем:

 

1) политическийцентр отделен и независим от периферии, он концентрирует политические,экономические и символические ресурсы власти, одновременно закрывая доступ всемостальным группам и слоям общества к этим ресурсам и позициям контроля за ними; 1)

 

2) государство управляется какчастное владение (патримониум) правящих групп — носителей государственнойвласти, которые приватизируют различные общественные функции и институты, делаяих источником собственных частных доходов;

 

3) этнические, клановые,региональные и семейно-родственные связи не исчезают, а воспроизводятся всовременных политических и экономических отношениях, определяя способы ипринципы их функционирования.

 

Важнейшим «рабочим» принципомфункционирования неопатримониальной системы является клиентелизм, илипатронажные отношения.

19. Особенность политических конфликтов при либерально-демократическом режиме.

Демократический и либеральный (либерально-демократический) режимы — две разновидности общедемократического пути реализации государственной власти, антиподом которого выступает недемократи­ческий или антидемократический путь в двух его основных разновид­ностях — авторитарного и тоталитарного режимов.* Вполне естествен­но, что собственно, последовательно демократический и либерально-демократический, либеральный государственно-политические режи­мы имеют немало общего в главном и основном, что позволяет им относиться к одному и тому же демократическому типу государствен­ной власти. В то же время между ними имеются и существенные видо­вые различия, которые требуют их научного разграничения. Поскольку либеральный режим в этой связи выступает как разновидность демо­кратического типа государственно-политического властвования, постольку его можно именовать и либерально-демократическим.

5. Политический плюрализм, обеспечивающий, в частности, много­партийность. Уже в первой статье Конституции Испании политичес­кий плюрализм, наряду со справедливостью и равенством, провозгла­шается высшей ценностью ее правопорядка. Принцип демократическо­го политического плюрализма, включающий многопартийность и право на демократическую оппозицию, закреплен и в Конституции Португалии (ст. 2 и 117). Плюрализм, говорится в ст. 8 Конституции Румынии, является условием и гарантией конституционной демокра­тии. В Конституции Молдовы (ст. 5) указывается, что демократия в стране осуществляется в условиях политического плюрализма, несо­вместимого с диктатурой и тоталитаризмом. Конституция Аргентины (ст. 38) исходит из того, что «политические партии являются основны­ми институтами демократической системы» и устанавливает свободу их создания и деятельности. Конституция Польши (ст. 11) обеспечива­ет свободу создания и деятельности политических партий, указывает, что они образуются «с целью влиять демократическими методами на формирование политики государства». Вместе с тем признание и обес­печение указанной свободы не только не исключает, но и предполагает ограничение этой свободы по отношению к партиям и иным объедине­ниям экстремистского толка. В той же Конституции Польши (ст. 13) запрещается существование политических партий и иных организа­ций, обращающихся в своих программах к тоталитарным методам и практике деятельности нацизма, фашизма и коммунизма, а также тех, программы или деятельность которых предполагает или допускает ра­совую или национальную ненависть, применение насилия в целях за­хвата власти или влияния на политику государства либо предусматри­вает сокрытие в тайне их структур или членства. Аналогичные положе­ния содержатся и во многих других конституциях демократических стран. Это направлено на то, чтобы крайние радикалы и экстремисты не смогли бы использовать демократические права, свободы и инсти­туты в антидемократических целях.

6. Политический плюрализм и многопартийность, предполагаю­щие свободу организации и деятельности оппозиции, периодическую легальную и легитимную смену у руля государственной власти пред­ставителей различных партий и движений, беспрепятственное выраже­ние мнения оппозиционных сил по вопросам правительственной поли­тики и государственного управления, уважительное отношение к нему и учет его при принятии государственной властью политических и управленческих решений и т.д. В ряде демократических стран конституционное законодательство специально закрепляет статус оппозиции. Так, Конституция Португалии (ст. 117) указывает, что за меньшинст­вом признается право на демократическую оппозицию, что политичес­кие партии, представленные в парламенте, но не входящие в правитель­ство, пользуются, в частности, правом на получение регулярной инфор­мации непосредственно от правительства о ходе решения основных вопросов, представляющих общественный интерес. В Конституции Ко­лумбии (ст. 112) за оппозицией закрепляется не только свобода крити­ки правительства, но и право предлагать политические альтернативы, право доступа к информации и официальным документам, право учас­тия в избирательных комиссиях, право на реплику в государственных средствах информации и др. По Конституции Бразилии (ст. 89) в Совет Республики при Президенте входят лидеры как большинства, так и меньшинства в Палате Представителей и Федеральном Сенате. Все это направлено на то, чтобы в условиях демократического режима власть большинства, говоря словами Дж.Ст. Милля, не превращалась в «тиранию большинства».

7. Политический плюрализм и многопартийность, органично свя­занные и с необходимостью обеспечения идеологической свободы и идеологического многообразия, включая свободу агитации и пропаган­ды, гласность, независимость средств массовой информации и т.д. Кон­ституционный закон Швеции «Форма правления» отмечает, что правление шведского народа основывается, в частности, на «свободном формировании мнений» (§ 1) и что общество должно заботиться о том, чтобы демократические идеи оставались направляющими во всех об­щественных сферах (§ 2). Идеологическая свобода в демократических странах также обычно ограничивается запретом по закону призывов к насилию, нарушению прав других людей, норм морали и др.

8. Широкое реальное участие граждан в осуществлении государст­венной власти, т.е. применение принципа партиципации как способа реализации обратной связи государства с населением. Степень влия­ния граждан на политику государства, на осуществление государствен­ной власти, уровень подконтрольности народу политики, государст­венной власти — один из важнейших индикаторов демократичности существующего в данной стране государственно-политического режи­ма. Это во многом определяется закрепленной системой прав и свобод человека и гражданина. В странах реальной и развитой демократии влияние личности и общества на государственную власть и контроль за ней достаточно высоки, в то время как при недемократических ре­жимах оно близко или сведено к нулю. В Конституции Португалии правам, свободам и гарантиям политического участия посвящена целая глава (ст. 48—52). В Австрии имеется специальная независимая Кол­легия народной правозащиты, избираемая Национальным советом (одной из палат парламента) в составе трех членов на шесть лет, в которую каждый может обратиться с жалобой на недостатки в осущест­влении федерального управления (ст. 148а—148ж Конституции стра­ны). Подробнее о политическом участии граждан в государственном управлении говорилось в § 3 гл. 3 и § 4 гл. 4 и др.

9. Децентрализация государственной власти и развитие местного самоуправления, позволяющие обеспечить вертикальное разделение власти и предотвратить монополизацию этой власти вверху в ущерб среднему и низшему звену государственной системы. Именно поэтому в странах развитой демократии муниципалитеты, автономные сообще­ства, субъекты федерации, как правило, обладают высокой самостоя­тельностью, достаточно широкими правами и их гарантиями, а вмеша­тельство центра в дела субъектов федерации и муниципальной власти серьезно ограничивается конституционным и иным законодательством. Более подробно эти вопросы рассматриваются в гл. 8 и 14.

10. Крайне узкое, строго ограниченное законом применение на­сильственных способов и методов осуществления государственной власти. Такая черта действительно демократического государственно-политического режима обусловлена прежде всего тем, что его социаль­ную основу составляет гражданское общество, члены которого в своей массе строго и последовательно соблюдают установленные нормы и правила поведения, широко и активно участвуют в защите законности и правопорядка, в обеспечении социально-политической стабильнос­ти, гражданского согласия и солидарности, т.е. обладают высокой по­литико-правовой культурой. Такие общество и государство вырабаты­вают действенные механизмы предотвращения и преодоления острых социально-политических конфликтов, массового нарушения законода­тельства, нравственных норм, иного девиантного поведения. Подлинно и последовательно демократические режимы несовместимы с массовы­ми нарушениями законности и правопорядка, с разгулом преступности и коррупции и т.д. В рамках такого режима главный упор при реализа­ции государственной власти делается не на широкие и постоянные запреты и требования, а на дозволение и защиту демократических прав и свобод личности.

20. Проблема насилия в политических конфликтах.

При взятии Трои в 1184 д. н.э. году греки-триумфаторы казнили всех лиц мужского пола старше десяти лет, а оставшиеся в живых, то есть женщины и дети, были проданы в рабство.

Более 45% смертей среди представителей народности уарони, живущей на востоке Эквадора, составляют летальные исходы в результате копьевых ранений, полученных в ходе внутриплеменных стычек.

У народности джебьюси в Папуа-Новой Гвинее на убийства приходится более 30 % смертей среди взрослого населения.

Причины насилия

Идеи – роль сознания. Роль верований, концептов, правил, целей и ценностей их окружения, которые преобразуют их импульсы, соотнося их с общепринятыми.

Поведенческий подход (бихевиористский) – автономность мотивов, импульсов и возможностей. Естественная селекция дает преимущество сильным и агрессивным. Роль генов. Насилие – это инструмент завоевания и приобретения. Бизнес, женщины. Среда подавляет или раскрывает эти внутренние мотивы.

Отношения. Взаимодействия между людьми являются гораздо более важным (центральным) элементом, чем поведение и идеи. Идеи здесь являются средством, продуктом социальных отношений, тогда как мотивы и импульсы играют роль только постоянных взаимодействий. Насилие становится формой отношений.

Ограничение насилия становится связанным не с разрушением негативных идей или сдерживанием импульсов, а с трансформацией отношений между людьми. В марксизме общий интерес формирует общий способ производства общественной жизни, что, соответственно, определяет основные идеи и связанное с интересом поведение. Насилие = отношения + идеи и +- поведенческие стимулы.

Для либерализма в основе лежат идеи (а также рациональное поведение), что формирует отношения и поведение.

Можно говорить о разных стадиях процесса насилия.

Насилие как форма агрессии (теория приобретенного социального поведения А. Бандуры)

Согласно Бандуре, исчерпывающий анализ агрессивного поведения требует учета трех моментов: 1) способов усвоения подобных действий, 2) факторов, провоцирующих их появление и 3) условий, при которых они закрепляются.

Доказательства этого эффекта были получены во многих экспериментах на животных. В этих исследованиях животные получали различные виды подкрепления (например, пищу, воду, прекращение стимуляции электрическим током) за агрессивные нападки друг на друга. Получавшие подкрепление животные быстро приобретали выраженную наклонность к агрессивному поведению.

Регуляторы агрессивного поведения

Когда агрессивные реакции усвоены, на первый план выступают факторы, отвечающие за их регуляцию, — сохранение, усиление или контроль. Неудивительно, что многие из них схожи с факторами, способствующими первоначальному усвоению агрессии.

Существует три вида поощрений и наказаний, регулирующих агрессивное поведение. Во-первых, это материальные поощрения и наказания, общественная похвала или порицание и/или ослабление или усиление негативного отношения со стороны других. Во-вторых, агрессия регулируется викарным опытом: например, путем предоставления возможности наблюдать, как вознаграждают или наказывают других. И наконец, человек может сам себе назначать поощрения и наказания.

Внешние источники. Результативная агрессия, направленная на других, может обеспечить реальные вознаграждения.

Социальные поощрения и одобрения также способствуют агрессивному поведению. Во время войны солдаты получают медали, а также непосредственное право убивать противников. И хулиган-подросток в любой стране, в результате успешных нападок на других, обладает значительной долей статуса и престижа, помимо материальных выгод. В целом одобрение агрессивного поведения вызывает еще большую агрессию

Скорее социальное научение предполагает проявление агрессии людьми только в определенных социальных условиях, способствующих подобному поведению. Утверждается, что изменение условий ведет к предотвращению или ослаблению агрессии.

«Игровые» меры агрессии

Сравнительно безопасный способ наблюдения агрессивного поведения в лаборатории предусматривает нападение индивидов (обычно детей) на различные неживые объекты. Типичная процедура состоит из следующих этапов: 1) участников каким-либо образом подстрекают к агрессии — зачастую демонстрируя им агрессивные действия на примере; 2) затем им предоставляют возможность пинать, щипать или еще каким-то образом нападать на неживые мишени; 3) агрессия оценивается по частоте совершения подобных действий против «жертвы».

Широко известно применение этой процедуры в знаменитых «экспериментах с куклой Бобо», впервые осуществленных Бандурой с коллегами.

С учетом приведенных соображений Бандура полагает, что эксперименты с нападением на неодушевленный объект могут быть чрезвычайно полезны для понимания происхождения агрессивного поведения. Дети (или взрослые), усвоившие новые способы нападения на других и причинения им вреда, могут с такой же готовностью продемонстрировать подобное поведение как на пластмассовой кукле, так и на любом человеке.

Берковитц отметил, что эффект оружия будет зависеть от смысла, который испытуемый вкладывает в это понятие. «Если он думает о револьвере в первую очередь как об опасном или устрашающем предмете, то оружие скорее всего вызовет сильное волнение, а не агрессию». Другими словами, оружие приобретает смысл условного раздражителя агрессии, только когда человек рассматривает его в таком контексте.

Коллективное насилие

- причинение непосредственного физического ущерба индивидуальному субъекту или объекту (ущерб включает насильственный захват лиц и объектов вместо сдерживания и защиты);

- не менее двух участников

- результат является следствием координации между участниками.

Понятие не включает: индивидуальные действия, нематериальный ущерб, непрямые и долговременные следствия происшествий.

Подобный принцип построения типологии позволяет объяснять различные вариации насилия исходя из масштабов, продолжительности, деструктивности, асимметрии и дистанции к государственным институтам.

Уровень координации	Насильственные ритуалы Подорванное Взаимодействие Скоординированное разрушение Неорганизованные беспорядочные атаки Оппортунизм, Стычки, потасовки Коллективное Индивидуальное действие Индивидуальная агрессия
	Размах краткосрочного ущерба

Насильственные ритуалы – хорошо определяемая и скоординированная группа с обозначенным принципом взаимодействия, наносящая ущерб себе или другим в ходе борьбы за первенство в общепризнанной области: церемонии обличения, линчевания, публичных наказаний, борьба в соперничестве вооруженных банд, контактный спорт, некоторые электоральные взаимодействия, битвы болельщиков.

Подорванное взаимодействие – различные формы коллективного действия – сопротивления или конкурентной борьбы. Характеризуются использованием сторонами действий, которые наносят ущерб лицам или объектам: протективный рэкет, демонстрации, правительственные репрессии, военные перевороты. Все, что чаще связано с угрозой насилия, и, иногда, нанесения физического ущерба.

Скоординированное разрушение - лица или организации, специализирующиеся на применении средств принуждения в целях нанесения ущерба лицам или объектам: война, самопожертвование (самосожжение), некоторые виды терроризма, геноцида, политицида – программного уничтожения членов каких-либо политических категорий.

Оппортунизм (авантюризм) – следствие предохранения от обычного подчинения и репрессий, когда лица или их кластеры используют доступные в настоящий момент средства нанесения ущерба для достижения в целом запрещенных целей: грабеж, пиратство, месть, мародерство.

Неорганизованные, беспорядочные атаки – часто ненасильственные мелкомасштабные взаимодействия, где участники используют средства нанесения ущерба в ответ на преграды, конкуренцию: саботаж, скрытные атаки на символические объекты или места, атаки правительственных учреждений, поджоги.

Стычки, потасовки - атаки двух или более лиц друг на друга или имущество: уличные бои, драки в барах, на спортивных мероприятиях.

Эти типы часто могут пересекаться друг с другом. Так, бунт или террор могут попадать под несколько типов. Насилие и преступление могут накладываться друг на друга, но они не совпадают. Пример: военный приказ причинять физический ущерб – стрелять по толпе или солдатам другой армии.

Механизмы

Средовые – изменяет отношения между социальной ситуацией и внешним окружением: засуха и упадок сельского хозяйства, от которого зависят партизаны.

Когнитивные – изменение индивидуальных и коллективных установок восприятия. Отношение к противнику, определение категории лиц, которые подпадают под него.

Реляционные – изменение отношений между социальными группами: лидер банды проворачивает сделку с наркоторговцем, расширяя протективный рэкет до выскорискованного бизнеса наркоторговца.

Активация границ (когнитивный и реляционный механизмы)

Изменения социальных взаимодействий в пользу того, что они все больше:

- организуются вокруг «мы» - «они»;

- отличаются в сравнении отношений внутри границы (среди своих) и за ее пределами (с чужими или не своими): мужчина – женщина, «белый» - «черный».

Реляционный механизм «брокерства» или посредничества- обеспечение взаимодействия между границами;- влияние на обострение конфликта.

1. Посредничество связывает фракции на каждой стороне границы «мы»-«они» без создания новых межграничных связей, то это способствует координации и централизации группы по одной из сторон границы. Что ведет к поляризации и ухудшению координации. В противном случае посредник укрепляет свою позицию за счет других.

Поляризация – процесс активации границ и сплочения одной группы с ухудшением координации с другой. В этом процессе формируется угроза, образ врага, категории. Политическое насилие.

Политическая конфликтная идентичность

- граница «мы»-«они»;

- общие истории о границе («злой чечен ползет на берег») подчеркивают различия;

- социальные отношений формы обращения при взаимодействиях (в том числе и официальные);

- социальные отношения внутри границ (общие сигналы, приветствия и т.д.).

Реализация сценариев с применением политического насилия связана с двумя очень важными типами политических субагентов.

Политические предприниматели – вовлечены в различные формы посредничества (налаживание новых связей между и внутри групп). Они специализируются на активации, связи, координации и репрезентации (тренеры, менеджеры, ПР, политтехнологи), а также на деактивации. Они создают сеть групп, связывая их представителей с символами, историями и пр. Во время конфликта в Боснии и Косово в боевые столкновения были интегрированы криминальные структуры (экономика войны, спецоперации, этнические чистки). В конфликте 1993 года на стороне Б. Ельцина выступило ряд вооруженных групп, которым, по некоторым источникам, приписывается убийство ряда лиц из числа сторонников Белого Дома.

Часто подобные предприниматели обладают ресурсами, чтобы развернуть деятельность. Их неспособность осуществить свою деятельность может вести к коллективное насилие внутри коалиции и борьбу за власть и ресурсы со стороны групп. По этой причине политические предприниматели могут быть плохо интегрированы в создаваемые ими сети, особенно если они большие и дают возможность перераспределять ресурсы в свою пользу. В конечном счете это может вести к потерям групп и искусственно созданной конфронтации.

Специалисты по использованию насилия – часто могут совпадать с политическими предпринимателями. Ими обладают любые правительства: армия, полиция, гвардия, работники тюрем, экзекуторы, члены трибуналов. Эти люди не только имеют доступ к средствам нанесения ущерба (часто летального), они тренируются в своих навыках. Спецназ ГРУ.

Другие специалисты по применению насилия работают в негосударственном секторе:

- профессиональный спорт (90-е);

- спортивные ассоциации (болельщики);

- криминальные структуры ();

- частные охранные агентства ().

Имеют свои интересы.

Пример из 90-х. Екатеринбург: разборки группировок и привлечение армии. Политика и криминальный мир. Филипп Бобков зам рук. КГБ возглавил безопасность группы «Мост» В. Гусинского. Столкновение с Коржаковым. Бездействие РУБОПА. Поддержка Ельцина – выдвижение. Депутаты. Рейдерские захваты. Современные выборы. Участки.

Частные службы охраны

США – 1,6 млн (1995). Великобритания - 100 000 (1997)

Россия - 850 000 – 1 млн. (72 тыс. огнестрельного оружия - 1999)

Африканские племена носят военно-политический характер. Специалисты по применению насилия являются ключевыми элементами.

Множество не являются гражданами. Многие являются наемниками.

Латинская Америка. Эскадроны смерти – Сальвадор, Гватемала, Колумбия.

Общественно-политический режим и политическое насилие

Размах насилия в целом возрастает, когда:1 - участники политических взаимодействий являются специалистами по применению насилия;2 - высока неопределенность по поводу исхода политических взаимодействий;3 - отсутствует третья сторона, с которой бы участники могли установить устойчивые отношений;4 - ставки политического исхода для партий/участников возрастают.

Многое зависит от предписанных, допускаемых и запрещенных режимом практик. Активация и подавление идентичностей и границ групп тесно связана с условиями 1 и 4.

Уровень координации возрастает, когда:

1- политические предприниматели создают связи с ранее несвязанными группами;

2- власти контролируют вознаграждение и наказание за результат участников;

3- категории делят основные блоки участников (гендер, раса, национальность, власть-оппозиция), фигурирующие в обычной жизни;

4- основные участники организованы и учатся в стороне от насильственных столкновений.

На инкоропорацию и разделение сильно влияет 1 и 4

Высокий уровень насилия - неопатримониальная диктатура (слабый недемократический режим) имеет тенденцию лишь частично сдерживать запрещенные политические практики, что увеличивает размах насилия. Нелегальные акторы и специалисту по применению насилия оказываются в ситуации частых столкновений.

Широкое использование насилия, государственных и негосударственных средств принуждения.

Средний уровень насилия – стабильные недемократические и нестабильные демократические режимы. Спорно.

При авторитарном режиме часто насилие исходит именно от государства. Слабые демократии – неэффективность.

Низкий уровень – стабильные демократии.

Т.е. демократизация, как игра с огнем, приводит к росту насилия.

Международные факторы

Международная интеграция (политическая) способствует большей открытости режима и снижает его способность вводить репрессии без потери легитимности вовне и внутри.

Включение в мировую экономику с привлечением инвестиций в реальный сектор (открытие зарубежными компаниями своих представительств) снижает вероятность применения насилия.

Включение в мировую экономику через теневые каналы (наркотики, торговля людьми, оружие, нефть, газ, алмазы и пр.) или посредством экспорта продуктов низкой переработки (колониальный или плантационный капитализм) может способствовать закреплению неформальных насильственных практик режима (Африка, Юго-Восточная Азия, Латинская Америка);

Экономическое или политическое значение страны в рамках блока способно снижать фактор внешнего влияния.

Оппозиция и органы правопорядка

- использование армии ведет к высокому уровню организованного насилия;

- наличие в руках полиции огнестрельного оружия ведет к его использованию.

Как отмечает в своем исследовании оппозиционных и полицейских практик в ФРГ и Италии с 1950-х по 1980-е годы Д. Делла Порта, репрессивная тактика полиции радикализирует протестное движение и увеличивает потенциал политического вознаграждения (рост симпатий к оппозиции и снижение легитимности существующего режима). При этом милитаризация полиции вела к ужесточению ее тактики в Италии, а профессионализация и экипировка полиции средствами конвенционального воздействия в Германии снижала уровень насилия с ее стороны.

Деблокирование зданий и инфраструктурно значимых пространств осуществляется без насилия, что позволяет в большей или меньшей степени поддерживать существующий режим в качестве легитимного в глазах способного к мобилизации населения: использование дымовых шашек, слезоточивого газа, резиновых пуль, оттеснения демонстрантов с помощью щитов, использование водометов и пр.

При этом способность сил правопорядка применить силу в отношении демонстрантов зависит от: 1) характера связей между силовыми структурами и органами государственного управления (налаженные формальные связи на основе дисциплины; устойчивые неформальные связи на фоне слабой системы формального подчинения); 2) административно-командной инерции в виде устоявшейся практики взаимодействия силовых подразделений с оппозицией («мягкая» или «жесткая» стратегии).

По аналогии с теорий социальных движений, данные факторы можно обозначить как особенность политико-административных фреймов. Они формируются доминирующим в обществе и воспроизводимым государством дискурсом (демократическим или репрессивным), а также степенью независимости подобных фреймов от международных акторов.

История насильственных столкновений

- количество специалистов по применению насилия (нацизм и военные, добровольцы на войне в Сербии и нац-скины);

- закрепление и легитимизация практик политического насилия;

- закрепление категорий и границ

В условиях открытого режима применение насилия лимитировано:

- сформированными границами и категориями («коммуно-фашисты» и «демократы» в России 1993 г.);

- соразмерными средствами (агрессивные демонстранты – жесткий отпор).

В противном случае кризис легитимности и формирование образа жертвы. Пример – самосожжение Яна Палаха в Чехословакии 1968.

Ненасильственный протест

Что касается самой революционной практики нарушения или изменения воспроизводства социального и политического порядка (что является основной функцией государства), то она существует в двух идеально-типических вариантах: 1) присвоение важного для воспроизводства этого порядка пространства; 2) заполнение аналогичного пространства, когда это естественным путем мешает его функциональному использованию. В первом случае речь идет в основном о насильственном захвате зданий правительства и иных органов государственного управления на примере классических революций или в ходе военных действий, когда государственное управление неразрывно связано с управлением армией. Во втором случае можно говорить о «стачке» в фундаментальном ее понимании Ж. Сорелем. Типичными примерами здесь являются забастовки на предприятиях и иные акции протеста, которые связаны с удержанием транспортных магистралей, производственных мощностей и пр. Эти практики, как правило, носят ненасильственный характер, что не мешает им быть достаточно эффективными в случаях, когда их применяют продолжительное время. Поскольку, как и первые, они способны приводить к социальной, экономической и политической дисфункции значимого пространства, в последние десятилетия они оказались включены в арсенал действий политической оппозиции в ходе революционной мобилизации.

Зарождение подобных практик во многом связано с национально-освободительным движением М. Ганди в Индии, в основу которого был положен принцип «сатьяграха» — человека, ненасильственно сопротивляющегося несправедливости и угнетению. Подобная практика «гражданского неповиновения», взамен активным вооруженным и насильственным действиям, обнаруживается на примерах революционной мобилизации при свержении диктатуры Ф. Маркоса на Филиппинах в 1986 г.; во время «бархатных революций» против просоветских правительств в Чехословакии и ГДР в 1989 г.; при провале попытки государственного переворота ГКЧП 1991 г. в Москве.

Исследователь и теоретик практик ненасильственного протеста Дж. Шарп в своей работе резюмирует основные методы «политического неповиновения» (термин Р. Хелви), использованные за последние несколько десятилетий оппозиционными и революционными движениями в Африке, Латинской Америке и Восточной Европе. Среди них:

протест и убеждение (символические демонстрации, в том числе процессии, марши и пикеты);

отказ от сотрудничества: а) отказ в социальном сотрудничестве (остракизм отдельных лиц, неучастие в общественных событиях, обычаях, работе), б) отказ в экономическом сотрудничестве (бойкоты и забастовки), в) отказ в политическом сотрудничестве (бойкот официальных политических мероприятий, акций и организаций и пр.);

вмешательство (марши, блокирование и оккупация зданий).

Необходимо отметить, что ненасильственный протест в форме различных видов «вмешательства» характеризует все примеры революционной мобилизации. В вышеперечисленных случаях (Филиппины, страны Восточной Европы, СССР) они зачастую имели ключевое значение для исхода революций.

Снижение насилия не обязательно является благом. Бесконфликтный авторитаризм и низкоконфликтные демократические режимы. Принцип «выпуска пара».