Моногамная семья

Лучшим теоретическим источником, в котором дано описание этой формы семьи, является фундаментальный труд этнографа Л.Г. Моргана «Древнее общество».

Позднее появление моногамной семьи у латинских племён явствует из значения слова familia, содержащего тот же элемент, что и слово famulus – слуга, происходящего, вероятно, от оскского famel = serous – раб. В своём первоначальном значении слово familia относилось не к брачной паре или её детям, а к совокупности рабов и слуг, трудившегося для ее содержания и находившихся под властью раtеr familias. Familias употребляется в некоторых завещаниях в качестве синонима partimonium – имущества, переходящего по наследству. Слово это возникло в латинском обществе для обозначения нового организма, глава которого держал под своей властью жену, детей и известное количество зависимых людей. Моммсен¹⁰ пользуется для перевода латинского слова familia словом «хлопоты». Таким образом, данный термин и выражаемая им идея не древнее железной семейной системы латинских племён, появившейся после полевого земледелия и легализованного рабства, равно как и после разделения греков и латинян".

В двух формах семьи – кровнородственной и пуналуальной – отцовская власть была немыслима. Когда из недр пуналуальной группы возник род, он соединил всех сестёр с их детьми и дальнейшими потомками по женской линии до бесконечности в одном роде, который стал единицей организации созданной им социальной системы. Отсюда развилась синдиасмическая семья, а вместе с ней и зародыш отцовской власти. Это первая слабая и колеблющаяся власть начала расти и непрерывно увеличиваться с того времени, как новая семья вместе с прогрессом общества всё более и более принимала моногамный характер. Принцип моногамии означал брак одного мужчины с одной женщиной.

Когда с накоплением собственности желание передавать её детям привело к переходу счета происхождения из женской линии в мужскую, тогда впервые возникло материальное основание для отцовской власти. В эпоху, когда мы впервые встречаем европейские и латинские племена, у них существовала семья еврейского типа у первых и римского типа – у последних.

В римской семье отцовская власть была доведена до крайности. Гай¹¹ заявляет, что власть римского отца над своими детьми была особенностью римлян, и что почти ни один народ не знал такой же власти.

Приведём несколько примеров из классической литературы. Тацит¹² дает описание моногамии древних германцев. Указав с похвалою на строгость их брачных отношений, он говорит, что они одни из варваров довольствуются одной женой, за исключением немногих лиц, имеющих несколько брачных связей не по влечению, а в силу своего ранга. Приданое не жена приносила мужу, а муж жене, – коня в сбруе, щит, копьё и меч. И за эти подарки женщина вступала в брак. Эти подарки, придававшие браку характер покупки, которые прежде шли, вероятно, родичам невесты, теперь получала сама невеста.

В другом месте он упоминает о двух существенных моментах, составляющих основу моногамии: во-первых, каждый мужчина довольствовался одной женой; во-вторых, женщины жили в строгом целомудрии.

Древнейшие поэмы Гомера¹³ содержат обильные доказательства того, что женщины имели очень не много прав, признаваемых мужчинами. Мужья требовали от своих жён целомудрия, пытаясь достичь этого путём их затворничества. Но сами они не признавали этого обстоятельства взаимным, что, однако, было непременным условием верности жены. Пленные женщины, которых греческие вожди при походе на Трою везли на своих кораблях, были без всякой жалости и стеснения предназначены для удовлетворения их страстей. Это можно считать верной картиной нравов того времени, независимо от того, были ли события, о которых рассказывается в поэмах Гомера, действительными или вымышленными. Хотя эти женщины и были пленницами, здесь отражается недостаток уважения к женщине. Её достоинство не признавалось, а личные права были не защищены.

Чтобы укротить гнев Ахиллеса, Агамемнон предложил в совете греческих вождей дать ему семь выдающихся по своей красоте лесбийских женщин, которые были оставлены за ним самим из добычи, взятой в Лесбосе, причём вместе с ними должна была быть возвращена и сама Брисеида. В случае же взятия Трои, Ахиллес имел право выбирать ещё двадцать троянских женщин, уступающих по красоте аргосской Елене (Илиада, IX, 128). «Красота и добыча» были беззастенчиво и открыто признаны паролем героического века.

Описывая лагерную жизнь холостого Ахиллеса и его друга Патрокла, Гомер считал подобающим характеру и достоинству Ахиллеса как вождя указание на то, что он спал в задней части своей прекрасно сооруженной палатки, и что рядом с ним лежала женщина, румяная Диомеда, которую он привёз с Лесбоса. Патрокл спал на другом конце палатки, и рядом с ним лежала стройная Ифиса, которую благородный Ахиллес взял в виде добычи на острове Скиросе и подарил Патроклу (Илиада, IX, 663).

Приведённые описания показывают, что моногамия существовала только благодаря насилию над женщинами, тогда как мужья в большинстве случаев не были моногамными.

Переход счёта происхождения из женской линии в мужскую повлиял неблагоприятным образом на положение и права жены и матери. «Ниспровержение материнского права, – писал Энгельс, – было всемирно историческим поражением женского пола. Муж захватил в доме бразды правления, а женщина утратила своё первоначальное положение, превратилась в рабу его похоти, в простое орудие деторождения»¹⁴. Дети жены были перечислены из её собственного рода в род мужа, и она теряла с замужеством свои агнатические права, не получая ничего взамен. До этого в домохозяйстве господствовали, по всей вероятности, члены её собственного рода, что давало авторитету матери полную силу и делало центром скорей жену, чем мужа. После смены счёта происхождения жена оказалась одинокой в домохозяйстве своего мужа, изолированной от её родичей. Это должно было ослабить авторитет матери, значительно снизить ее положение в обществе и остановить её повышение по социальной лестнице. Вынужденное затворничество женщины состоятельных классов и признание главной целью брака рождение законных детей ведёт к заключению, что положение женщины в героическом веке было менее благоприятно, чем в последующем периоде, относительно которого мы гораздо лучше осведомлены. У греков мужчины от первого до последнего были проникнуты эгоизмом и холодным себялюбием, что привело к такому падению уважения женщины. Вековые обычаи с такой силой отпечатались в уме греческой женщины, внушив ей убеждение в превосходстве мужчины, что она не могла освободиться от этого чувства до позднейшего периода расцвета Греции¹⁵.

Нельзя сказать, чтобы с женщинами обращались жестоко или грубо в сфере предоставленных им прав, но их образование было поверхностным, общение им с другим полом было запрещено¹⁶. Женщины не допускались на некоторые массовые зрелища. Под страхом смертной казни женщине было запрещено даже приближаться к стадиону. Известен случай, когда во время олимпийских игр на трибуне была обнаружена замужняя женщина. Она была помилована разгневанными мужчинами только потому, что её сын оказался победителем в двух видах состязаний. Жена не была равноправной по отношению к своему мужу, а находилась по отношению к нему на положении дочери¹⁷; это противоречило основному принципу моногамии.

Накопление собственности и желание передать её детям было, в действи­тельности, главным фактом возникновения моногамии, имевшей целью обеспечить законных наследников и ограничить их число подлинными потомками брачной пары.

В римской семье женщина имела больше влияния и авторитета. Как мать семьи она была госпожой в ней. Жена могла свободно и без ограничений со стороны мужа ходить по улицам и посещать вместе с мужчинами театр и праздничные пиры¹⁸. В доме она не была заточена в особом помещении и точно так же была допущена к столу мужчин. Плутарх рассказывает, что после заключения мира с сабинянами, – что произошло при посредстве сабинских женщин, – им был представлен ряд почётных привилегий: мужчины должны были уступать им дорогу при встрече на улице, в присутствии женщин они не смели произносить пошлых слов и не могли появляться перед ними обнаженными.

Однако брак отдавал жену на власть мужа; идея этого заключается в том, что после вступления в брак, освобождаясь от власти отца, она должна была, в силу якобы необходимости, оставаться под властью мужа. Муж имел право наказывать жену, а в случае прелюбодеяния имел власть над её жизнью и смертью.

Моногамная форма брака создала моногамную форму семьи, а последняя – римскую систему родства¹⁹. Наши ныне употребляемые наименования родственников и отношения свойства идут из античности.

Таковы пять последовательных форм семьи. Семья как социальное явление есть его продукт и его отражение. Развитие её раскрывает постепенный и последовательный ход развития человеческого общества от дикости через варварство к цивилизации.

Если мы признаем, что семья в своем развитии прошла через четыре последовательные формы и теперь находится в пятой, то сразу возникает вопрос, сохранится ли эта форма в будущем? Единственный возможный на это ответ состоит в том, что она должна прогрессировать, как прогрессирует общество, и должна изменяться, как изменяется общество, точно так же, как это было и в прошлом. Поскольку моногамная семья совершила огромный прогресс с начала цивилизации, в особенности за два последних столетия, то можно, во всяком случае, ожидать, что она способна совершенствоваться и далее, пока не будет достигнуто социальное и духовное равенство полов.