Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

213

абиссинской войны Германия занимала проэфиопскую позицию, то в дальнейшем она быстро изменила свою ориентацию. Ее от-ношение стало более благоприятным для Италии, когда в поле-мических спорах по проекту Хора–Лаваля стушевался антигер-манский характер итальянской акции. Не случайно, 6 января 1936 г., в напряженной обстановке тех недель, Муссолини при-нял германского посла фон Хасселя и сказал ему, что «фронт Стрезы» окончательно мертв, и что позиция Италии в отношении нацистского проникновения в Австрию не создает трудностей для Германии.

Это еще не было решительным поворотом, а лишь предвестни-ком возможных перемен. Муссолини наращивал военные действия в Эфиопии, думая, что он заручился согласием сил, доминирую­щих в европейской политической системе. Буря, разразившаяся в середине декабря 1935 г., показала, что он ошибался, потому что правительства западных держав не были в состоянии обеспечить ему какие-либо гарантии. К тому же французское правительство, оказавшись перед выбором между британской позицией и соблю­дением соглашений Муссолини–Лаваля, предпочло двусмыслен-ность английских письменных формулировок, чтобы восстано­вить более тесное сотрудничество с Великобританией.

С тех пор как тактика лавирования и маневрирования во внешней политике Италии перестала быть новостью для кого бы то ни было, никто не думал, что произошло что-то непоправи-мое. Тем не менее, это непоправимое случилось, и затронуло оно глубинные пласты в отношениях между европейскими держава-ми. Система отношений в Европе, сложившаяся после Первой мировой войны и выжившая, несмотря на изменения политичес-ких режимов в отдельных странах, а также формирование автори-тарного государства в Италии и диктатуры в Германии, дала глу-бокую трещину. Если до недавнего времени тяга к объединению или компромиссу превалировала над тенденциями к расколам и кризисам, то теперь начали действовать подспудные причины, которые вели к укреплению разделительных барьеров между странами. Разрушительные тенденции преобладали над стремле-нием к стабильности.

Может показаться странным и абсурдным, что все это от-носилось к такому маргинальному аспекту европейской жизни, каковым была внешняя политика Италии. Но в эти месяцы ос-новное направление в европейских международных отношениях определялось, прежде всего, ориентацией, выбранной Италией. До 1934-1935 гг. тенденции к кардинальному распаду системы европейских отношений сдерживались пониманием, не всегда

214

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

осознанным и порой только интуитивным, необходимости сохра-нить фундаментальные элементы стабильности. Каждый находил свою выгоду в ситуации, регулируемой критериями державной политики, прикрытыми положениями Устава Лиги Наций. Но с тех пор, как гитлеровская Германия избрала курс на радикальное разрушение европейской системы в соответствии со своими гло-бальными планами, сторонники сохранения стабильности стре-мились поставить заслон на пути реализации этих замыслов.

Конечно, это был нелегкая и непростая задача. Англичане по-вели себя так, что подобное стремление к сопротивлению не вы-зывало доверия; итальянцы, придерживаясь свойственной им тактики маневрирования, ясно показали, что они с пониманием относятся к проблеме нараставшего противостояния. Лучше дру-гих осознавали опасность французы, поскольку она угрожала, в первую очередь, им и неизменно приковывала их внимание, но Париж не смог действовать последовательно, адекватно ослож-нявшейся ситуации. Таким образом, заслон, который должен был преградить путь гитлеровской агрессии, дал трещины прежде, чем было закончено его сооружение. Разочарование Италии действия-ми западных держав стало выражением происшедших разрывов.

В начале 1936 г. с «окончательным крахом фронта Стрезы» сложились условия для образования новых трещин в системе, ко-торая шла к своему краху. Французская дипломатия долго рабо-тала над проектом «средиземноморского пакта», который в январе 1936 г. был предложен Риму Фланденом, министром иностранных дел в новом правительстве Сарро (пришедшем на смену кабинету Лаваля в том же январе), с целью вернуть Италию в сообщество стран, стремившихся к укреплению европейской безопасности, в условиях, когда остро ощущалась бесцеремонность германской дипломатии в связи с новым отношением Муссолини к австрий-скому вопросу. Отказ Рима рассмотреть проект «средиземномор-ского пакта» стал символом глубоких расхождений и той трудной работы, которую предстояло проделать для их преодоления, если вообще сохранилась такая возможность.

Идеи, ставший министром иностранных дел Великобритании после Хора, упорно добивался, чтобы Лига Наций применила против Италии санкции - эмбарго на импорт нефти, и одновре-менно стремился к сближению с Германией, надеясь изолировать своего соперника в Средиземноморье и вместе с тем подтвердить свой прогерманский выбор. Те способы, которыми Гитлер сумел извлечь выгоду из сложившейся ситуации, свидетельствовали о масштабах происшедшего переворота. Он затронул не только Ев-ропу, но также Ближний и Дальний Восток, и способствовал па-дению престижа Лиги Наций.