Вопросы истории 2014, Т. 1

Вероятно, он не ожидал, что его политика, прежде характеризовавшаяся как отход от республиканской агрессивности, будет сравниваться с политикой его предшественника Джорджа Буша-младшего, а прежде царившая в Европе «обамомания» выльется в плакаты на улицах крупнейших городов с текстом «Обама – нежеланныйгость» [5].

Происходящие в американском обществе процессы дают весомые основания предположить, что на президентских выборах Соединенных Штатов Америки 2016 г. США получит другого лидера государства.

Литература

1. WSJ/NBC News Poll: Obama's Approval Rating Hits New Low [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://online.wsj.com/news/articles/ SB10001424052702304250204579433533118580224?mod=WSJEurope_hpp_LEFT TopStories&mg=reno64wsj&url=http%3A%2F%2Fonline.wsj.com%2Farticle%2FSB1000142405270230425 0204579433533118580224.html%3Fmod%3DWSJEurope_hpp_LEFTTopStories,

свободный(дата обращения:29.03.2014).

2.BBC Russian: Обама отклонил совет главных юрисконсультов по Ливии [Элек-

тронный ресурс]. Режим доступа: http://www.bbc.co.uk/russian/international/ 2011/06/110618_lybia_obama_legal.shtml, свободный (дата обращения: 29.03.2014).

3.Washington Post: Boehner: Obama’s Libya report ‘doesn’t pass the straight-face test’ [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.washingtonpost.com/ blogs/2chambers/post/boehner-obamas-libya-report-doesnt-pass-the-straight-face- test/2011/06/16/AGYyVOXH_blog.html, свободный (дата обращения: 29.03.2014).

4.NBC News: Nearly 80 percent want congressional approval on Syria [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.nbcnews.com/news/other/nbc-poll-nearly-80- percent-want-congressional-approval-syria-f8C11038428, свободный (дата обращения:29.03.2014).

5.Theguardian: Edward Snowden: public indifference is the real enemy in the NSA affair [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.theguardian.com/world/ 2013/oct/20/public-indifference-nsa-snowden-affair, свободный (дата обращения: 29.03.2014).

6.RiaNews: Рим встречает президента США плакатами «Обама – нежеланный гость» [Электронный ресурс]. Режим доступа:

http://ria.ru/world/20140326/1001199616.html, свободный (дата обращения: 29. 03. 2014).

231

А.О. Саражакова

СУИЦИДАЛЬНЫЙ ТЕРРОРИЗМ

Исследуется феномен суицидального терроризма в системе международной безопасности. Особое внимание уделяется вопросам возникновения такого явления, как суицидальный терроризм, а также характеристике террористических группировок, использующих данный метод борьбы. Анализируются статистические данные по количеству совершенных суицидальных атак за 2013 г., месту и возможным причинам их совершения, а также выявляется тенденция роста подобных атак. Исследования базируются на научных работах специалистов в данной сфере, дающих свою оценку изучаемому предмету, а также на основе официальных отчетов, обеспеченных статистикой и конкретными данными.

Ключевые слова: суицидальный терроризм; террористический акт; Ближний Восток.

В настоящее время одной из основных проблем мирового сообщества является феномен терроризма. Автор «Энциклопедии терроризма» Х.В. Кушнер утверждает, что существует множество определений терроризма, но все они основываются на трех ключевых факторах: метод (жестокость), объект атаки (гражданское население или правительство), цель (посеять страх, вызвать политические или социальные изменения) [1. С. 23]. Процесс глобализации, развитие науки и техники способствуют террористической активности, позволяют террористическим группам расширять географию своих действий и создавать новые способы террористических атак. Эксперты-террологи выделяют около 200 видов терроризма, среди которых существуют: политический, националистический, религиозный, криминальный и др. [2].

Однако, по нашему мнению, особое внимание стоит уделить такому малоисследованному в специальной литературе виду терроризма, как суицидальный. Суицидальный терроризм – это намеренное принесение в жертву чьей-либо жизни с целью совершения террористического акта [1. C. 350]. Мы считаем, что данный вид терроризма представляет наибольшую угрозу обществу, так как в последние десятилетия суицидальный терроризм получил широкое распространение среди различных террористических группировок. Кроме того, тот факт, что человек осознанно убивает себя, не укладывающийся в головах у большинства населения

232

планеты, придает этому акту большое освещение СМИ и сеет панику и ужас среди граждан. По некоторым данным, атаки смертников уносят в несколько раз больше жизней, чем другие террористические акты.

Если обратиться к историческим данным, мы увидим, что суицидальный терроризм – не новый феномен. Первые «акции самопожертвования» (подготовленные негосударственными структурами) были осуществлены радикальными шиитскими партиями Хезболла и Амаль в начале1980-х гг. с целью изгнания американского и французского военных контингентов из Ливана, а также прекращения израильской оккупации юга страны. 23 октября 1983 г. грузовик со взрывчаткой, управляемый смертником, врезался в армейские казармы международных миротворческих сил США и Франции, что привело к гибели 241 американского и 58 французских военнослужащих, а также ранению более 100 человек. Эта потрясающе успешная в военно-стратегическом отношении операция была организована Хезболлой, проиранской шиитской военизированной партией. Серия атак смертников принесла значительные практические плоды для ливанских военизированных группировок. Впоследствии данная тактика была перенята исламистскими и светскими националистическими партиями движения сопротивления Палестины, сепаратистскими националистическими движениями в Шри-Ланке и Курдистане (Турция) и некоторыми другими группировками. В итоге терроризм смертников затронул не менее 29 стран мира на пяти континентах и был принят на вооружение более чем 30 террористическими группировками [3. С. 9].

Существует несколько религиозных и светских террористических групп, которые используют суицидальный терроризм. К ним относятся: «Хезболла»; «Тигры освобождения Тамила»; Исламское движение сопротивления («Хамас») и «Палестинский исламский джихад» на оккупированных Израилем территориях; «Египетский исламский джихад» и «Гамайя исламия» в Египте; «Вооруженная исламская группа»; «Рабочая партия Курдистана»; «Аль-Каида» [1. C. 369].

Таким образом, можно сделать вывод, что террористические группировки, использующие суицидальный терроризм, возникли на территории Ближнего Востока и Южной Азии в таких государствах, как Ливан, ШриЛанка, Палестина, Египет, Алжир, Турция, Афганистан и др. Большинство этих групп являются радикальными, экстремистскими, находящими себе идеологическое обоснование и оправдание в трактовках мусульманского вероучения. К ним относятся «Аль-Каида», «Хамас», «Хезболла»,

233

«Палестинский исламский джихад», «Египетский исламский джихад», «Гамайя исламия», «Вооруженная исламская группа».

Согласно отчету о террористах-смертниках на 2013 г., между началом использования террористов-смертников в недавнем прошлом и началом XXI в. в мире было совершено около 200 суицидальных атак. Резкое увеличение террористов-смертников по всему миру началось в 2000-х гг., а в целом около 3 500 суицидальных атак произошло в течение последних трех десятилетий. Террористические организации, отождествленные с АльКаидой и всемирным Джихадом, с начала их образования в 1980-е гг., совершили более 85% всех суицидальных терактов, а в 2013 г. около 95%. В 2013 г. 18 стран пострадало от актов суицидального терроризма. В результате 291 атак погибло примерно 3 100 человек. Это на 25% больше, чем в предыдущем году. Статистика указывает на повышение таких атак

встранах Ближнего Востока, особенно в Ираке; большое количество тер- рористов-смертников в Афганистане и Палестине и в Центральной Африке. Кроме того, несмотря на общее предположение о том, что суицидальные атаки совершаются на оккупированных территориях и против оккупационного правительства, всего 32% подобных атак было осуществлено в странах, где присутствует иностранная армия. Большинство из этих атак было направлено против местного населения в рамках внутренней борьбы, особенно в странах, где режим испытывает недостаток легитимности.

В2013 г. Ближний Восток был 148 раз атакован террористамисмертниками, что составляет половину всех атак, совершенных в мире. Наиболее видная тенденция в этом регионе – увеличение числа нападений в Ираке. 98 нападений, совершенных в Ираке, составляют одну треть всех суицидальных атак в мире, что является результатом религиозных и этнических трений. Почти половина суицидальных атак (45%), совершенных в ресторанах, магазинах, мечетях и на похоронах, была напрямую направлена против мирного населения, в то время как остальные нападения имели своей целью силы безопасности и полицию. Увеличение числа подобных атак является результатом отсутствия стабильности

встранах Ближнего Востока и особенно обострением гражданской войны

вИраке и Сирии. Учитывая растущую политическую нестабильность в этом регионе, исследователи полагают, что суицидальные атаки будут продолжаться и их количество будет расти, так как суицидальный терроризм является очень эффективным инструментом, доступным противоборствующим сторонам [4].

234

Другими словами, можно сказать, что число случаев суицидального терроризма в мире в значительной степени увеличилось, особенно начиная с начала XXI в., и с каждым годом растет. Большая часть ответственности за совершение атак лежит на радикально настроенных исламистских группировках. Центром террористической активности является Ближний Восток, в особенности Ирак, где совершена большая часть суицидальных атак в мире. Мы связываем это с неустойчивым политическим положением в некоторых странах, внутренней борьбой на почве религиозных и этнических противоречий, конфессиональным противостоянием между суннитами и шиитами, а также противостоянием между властями и оппозицией. Кроме того, в большинстве случаев террористические акты были напрямую направлены против простого населения. В настоящее время террористические организации все чаще прибегают к использованию террористов-смертников, и мы можем наблюдать интенсивный рост таких случаев.

Мы бы хотели затронуть также тему использования женщин и детей в качестве смертников. По мнению Рамиза Севдималиева, молодой возраст террористов-смертников и использование женщин в качестве смертников обусловлены тем, что в силу психологических особенностей молодые люди и женщины легче поддаются идеологической обработке, их несложно подготовить к проведению такой операции, и они лучше подчиняются приказам, нежели мужчины. Помимо этого, женщинам легче прятать на себе взрывные устройства, они привлекают меньше внимания правоохранительных органов и служб безопасности. Видимо, именно по этой причине в 70% террористических акций в Шри-Ланке сепаратисты из «Тигров освобождения Тамил Илама» использовали женщинсмертниц, руководители посылали на такие задания женщин, имитирующих беременность [5. C. 192]. Как мы знаем, террористы не отказываются от использования женщин и детей в качестве смертников. Они играют важную роль в террористической деятельности. Не всегда легко убедить человека осознанно пойти на смерть, но именно эти группы населения более всего подвержены влиянию со стороны и манипулированию. Кроме того, онименьшевсего находятся в поле подозрений служб безопасности.

Из всего вышеперечисленного можно сделать вывод, что суицидальный терроризм – это осознанное принесение себя в жертву с целью нанесения вреда населению или правительству, запугивания и достижения политических и социальных изменений. Первые случаи суицидального терроризма были осуществлены шиитскими партиями «Хезболла» и

235

«Амаль» в 1983 г. с целью изгнания американской и французской армии из Ливана. Согласно проанализированным источникам, начиная c XXI в. суицидальные атаки совершаются все чаще. Большая часть их осуществляется исламистскими террористическими группировками на территории Ближнего Востока, особенно в Ираке. Причинами этого могут являться политическая нестабильность, религиозные и этнические конфликты. Использование женщин и детей в качестве смертников не является редким явлением в террористической деятельности, поскольку данные группы населения легче всего поддаются убеждению и привлекают меньше внимания правоохранительных органов. Важнее всего то, что суицидальный терроризм, как один из наиболее разрушительных методов борьбы набирает популярность среди террористических групп и представляет собой серьезную угрозу мировой системе безопасности.

Литература

1.Kusher H.W. Encyclopedia of terrorism. Sage Publications. 2003.

2.Методы, виды террористической деятельности и тенденции развития современного терроризма [Электронный ресурс]. Режим доступа:

http://www.yarregion.ru/pages/terrorizm_vid.aspx, свободный (дата обращения: 15.03.2014).

3. Schweitzer Y. Al-Qaeda and the Internationalization of Suicide Terrorism /

Y. Schweitzer, S. Goldstein Ferber. Tel Aviv, 2005.

4.A Report on Suicide Bombings in 2013 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.inss.org.il/index.aspx?id=4538&articleid=6408, свободный (дата обращения: 15.03.2014).

5.Севдималиев Р. Международный терроризм и политико-правовые проблемы борьбы с ним. Баку, 2011.

236

А.А. Стракевич

ТУРЕЦКАЯ ОБЩИНА ГЕРМАНИИ: СОЦИАЛЬНО ОТТОРЖЕННЫЕ?

Исследуется вопрос о возможности признания нынешнего состояния турецкой общины Германии «социальным отторжением». При этом термин «социальное отторжение» рассматривается в контексте выделенных Европейской комиссией критериев (экономическая, социальная, институциональная, территориальная и символическая исключенность). Положение общины анализируется в рамках каждой из указанных сфер.

Ключевые слова: ФРГ; турецкая община; иммиграция; социальное отторжение.

Согласно официальной статистике, в 2011 г. турецкая община в ФРГ составляла около 3 млн человек, что автоматически придавало ей статус крупнейшего национального меньшинства страны [1. С. 56]. Первая массовая волна турецкой иммиграции относится к послевоенному периоду, когда промышленность в ФРГ испытывала острую нехватку рабочей силы. За долгие годы существования бок о бок с немецким обществом турецкая община превратилась в самостоятельную социальную группу, имеющую собственные интересы, нередко идущие вразрез с интересами коренного населения. Сформировался и целый ряд проблем, содержание которых позволяет, на наш взгляд, говорить о «социальном отторжении» рассматриваемой группы.

Состояние социального отторжения (social exclusion) понимается при этом как система взаимосвязанных проблем, ассоциированных с низким уровнем жизни и разрывом комплексных связей индивида/группы с обществом. В соответствии с выявленными Комиссией ЕС критериями отторжение определяется в терминах экономической, социальной, институциональной, территориальной и символической исключенности [2. С. 440]. Опираясь на разработанные институтами Евросоюза индикаторы, проанализируем состояние турецкой общины по каждому из названных направлений.

В соответствии с докладом Комиссии одним из ключевых критериев экономической исключенности является неравноправное положение индивида или группы на рынке труда. На наличие определенной неравноправности ссылаются в своих исследованиях К. Мюллер [3. С. 428] и

237

З. Сецгин [4. С. 84]. Осознается проблема и на официальном уровне: в докладе, составленном Агентством Европейского союза по основным правам, сообщается, что в 2004 г. (т.е. накануне принятия нового закона о мигрантах) более 56% представителей турецкой общины сталкивались с дискриминацией на рабочем месте [5. С. 63]. При этом сам характер дискриминации, как отмечает Агентство, варьируется от более низкой (по сравнению с этническими немцами) оплаты труда [5. С. 42] до ограниченной возможности устроиться на высококвалифицированную работу

[5. С. 58].

Институциональное отторжение, подразумевающее ограничен-

ность группы в доступе к важнейшим социальным институтам, также прослеживается на примере турецкой общины. Так, хотя немецкие граждане турецкого происхождения, как правило, не сталкиваются с ограничениями в данной сфере, те представители общины, которые сохранили турецкое гражданство, в условиях существующей социальной системы не могут претендовать на аналогичные социальные права.

Особенно ярким примером институциональной исключенности служит отмечаемая многими исследователями низкая представленность турецкой общины на высших ступенях образовательной системы. Так, З. Сецгин указывает, что в 2006 г. лишь 13,2% граждан турецкого происхождения посещали гимназии (образовательная ступень, предусматривающая дальнейшее поступление в университет), в то время как среди немцев данный показатель составлял почти 45% [4. С. 79]. На фоне этого весьма красноречивым представляется тот факт, что число мигрантов, имеющих сертификат об окончании основной школы (Hauptschule), ориентирующей на низкоквалифицированный труд, вдвое превышает количество немцев с аналогичным уровнем образования (35,6% против 17,4%) [6]. Как правило, наблюдаемый разрыв связывают с низкими лингвистическими навыками турецких детей и их неспособностью адаптироваться

вколлективе немецких сверстников. Тем не менее ряд исследователей (включая, например, С. Погорельскую) указывают на наличие давления на детей мигрантов со стороны педагогов с целью скорректировать их образовательные траектории [7. С. 159].

Пожалуй, наиболее заметным для стороннего наблюдателя критерием социальной отчужденности является ее территориальный аспект. Уже

всередине 1970-х гг. первые турецкие рабочие начали перебираться из изначально отведенных им бывших лагерей беженцев в рабочие кварталы городов. Постепенно коренное немецкое население стало покидать «ту-

238

рецкие» районы, где, тем временем формировалась специфическая инфраструктура, ориентированная на иммигрантов. В результате сегодня во многих крупных городах сложились «параллельные общества». Степень автономности и изолированности подобных городских зон настолько велика, что выросшие в них дети могут до поступления в школу не знать ни одного немецкого слова [3. С. 430].

В свою очередь, символическая исключенность основывается на самоидентификации группы и противопоставлении собственной идентичности «внешнему миру». Существование указанной проблемы отчетливо проявляется в ходе социологических опросов. Так, число представителей турецкой общины, ощущающих прочную связь с исторической родиной, почти вдвое превышает число тех, кто обозначает связь с Германией как более значимую. Примечательным представляется тот факт, что степень этнической самоидентификации обратно пропорциональна профессиональному уровню респондентов; самые высокие показатели связи с исторической родиной демонстрируют безработные [8. С. 9–11]. Важным символическим «камнем преткновения» в отношениях коренного общества и турецкого меньшинства является также религия – вопрос, на протяжении многих лет проявляющийся в дебатах об образовательных программах.

Наконец, социальная исключенность указывает на недостаточность либо неустойчивость социальных связей, выходящих за пределы исследуемой группы, и объединяет в себе проблемы, упомянутые выше в контексте территориального, символического и институционального отчуждения. Автономность турецкой общины проявляется настолько сильно, что ее представителей называют «наименее интегрированной группой иммигрантов» в ФРГ [9]. Исследователи отмечают, что школьники турецкого происхождения предпочитают проводить свободное время отдельно от своих немецких сверстников. Велико и количество внутриэтнических браков, являющееся прямым показателем низкой социальной адаптации группы [3. С. 432].

Проведенный анализ позволяет подтвердить выдвинутый нами тезис о состоянии социального отторжения, испытываемого турецкой общиной в Германии. При этом в рамках общины можно выделить наиболее уязвимую группу, а именно тех ее представителей, которые не имеют немецкого гражданства и ассоциированного с ним доступа к социальным правам. Соответственно решение рассматриваемой проблемы требует разработки комплексной стратегии в сфере образования, занятости, межнациональных отношений и культурного диалога.

239