Вопросы истории 2014, Т. 1

вление которых оно борется: экология, социальная справедливость, низовая демократия и ненасилие, которые вскоре была восприняты почти всеми европейскими партиями «Зеленых». На съезде в Саарбрюкене в 1980 г. была принята более развернутая программа партии, которая впоследствии дополнялась, становилась более демократичной, но провозглашенные ранее принципы по-прежнему оставались ее «несущими конструкциями».

В 1980-х гг. сближение экологических партий с профсоюзами и рабочими партиями активизировало участие «зеленых» в реальной политике. В эти годы «зеленые» на различных выборах получают места не только в бундестаге и ландтагах федеральных земель, но и в Европарламенте. В 1987 г. на национальных выборах «зеленые» набирают 8,3% голосов, их фракция в бундестаге насчитывает 42 депутата. Этот успех был обеспечен трагическими событиями, связанными с Чернобыльской катастрофой [5]. Как отмечает российский ученый С.Ф. Вититнев, «зелёные» претерпели серьёзную идейно-политическую эволюцию: из радикальной партии, находящейся в оппозиции к существующей политической системе и социальному строю, они превратились в партию социальных реформ с экологической ориентацией и уже давно перестали быть партией «одного требования» [6].

«Зеленое» движение одним из первых показало и доказало всему миру, что постматериалистические партии способны выходить за рамки своей весьма специфической идеологии и заполнять программные бреши традиционными материалистическими идеями, т.е. интегрировать в свои программы материалистические ценности [2. С. 11]. Это является очень важным, так как современная политика требует решения насущных материальных проблем граждан.

Анализируя движение «зеленых» Германии, возникают трудности с его идентификацией в идеологическом спектре. Использование старой схемы «правые–левые» в отношении постматериалистических движений ныне выглядит уже анахронизмом [7. С. 20–31]. Попытка отнести их к какому-то определенному спектру политических движений или идеологий является огрублением. Прежде всего, сложность идентификации обусловлена тем, что в процессе образования партии в нее пришли люди разных политико-идеологических ориентаций: от крайне правых (представители ХДС и даже неонацистов) до крайне левых (представители левацких, маоистских группировок), убежденных, однако, в ценности экологических идей, их особом надпартийном статусе. Еще в самом на-

181

чале создания партии развернулась борьба между правыми и левыми, между консерваторами, демократами и социалистами за лидерство, за определение основных целей и путей развития партии. Впрочем, советские, а позже и российские исследователи, соглашаясь с весьма консервативными авторами, относили «зеленых» к леворадикальному крылу [8].

Подводя итог, следует отметить, что западно-германская партия «зеленых» добилась наибольших успехов как внутри страны, так и в международном масштабе. Массовость выступлений и степень конфронтации с властями здесь были выше, чем в других странах Западной Европы. ФРГ стала ареной широкого распространения гражданских экологических инициатив. Хотя не все цели «зеленых» являются достижимыми, их концепции в области экологии не только позволили серьёзно улучшить ситуацию в этой сфере на территории Германии, но и заставили все основные политические партии Германии внести соответствующие положения в свои программы [9]. «Зеленые» быстро нашли поддержку в массах, так как в отличие от многих других левых партий и движений они акцентировали внимание не на догматической критике капитала и социальном неравенстве, а борьбе с реальными проблемами: строительством атомных электростанций, вредными производствами. На сегодняшний день партия занимает большинство мест в Европейской партии зеленых, представляющей «зеленые» партии всей Европы, успешно сотрудничает с Христианскодемократическим союзом (сформировав правительственную коалицию в федеральной земле Гессен в 2013 г.), а также имеет существенный вес в Бундестаге и Европарламенте, получив на последних парламентских выборах 2013 г. более3,5 млн голосов, что составляет8,4% [10].

Литература

1.Студенческое движение в ФРГ и Западном Берлине [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/Студенческое_движение_в_ФРГ_ и_Западном_Берлине_(1960-е), свободный (дата обращения: 03.03.2014).

2.Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис. 1997. № 4. С. 8.

3.Евдокимова Т.В. Альтернатива общественного развития западногерманских «зеленых»: четыре принципа «зеленой» политики [Электронный ресурс]. Ре-

жим доступа: http://files.school-collection.edu.ru/dlrstore/6ba3URL: http://www.vereinigung.ru/ru/интернет-конференция/85-альтернатива- общественного-развития-западногерманских-«зеленых»-четыре-принципа- «зеленой»-политики.html, свободный (дата обращения: 20.02.2014).

182

4.Дамье В. Зеленое движение [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://files.school-collection.edu.ru/dlrstore/6ba31251-75c6-9b21-ce79- 4437871f0601/1010297A.htm, свободный (дата обращения: 10.03.2014).

5.Der Bundeswahlleiter [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.bundeswahlleiter.de, свободный (дата обращения: 03.03.2014).

6.Вититнев С.Ф. Экологическое движение в ФРГ: генезис, идеология, функции: автореф. дис. .... д-ра ист. наук. М.. 2005 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.dslib.net/vseobwaja-istoria/jekologicheskoe-dvizhenie-v-frg- genezis-ideologijafunkcii.html, свободный (дата обращения: 08.03.2014).

7.Мартьянов Д.С. Сравнительный анализ постматериалистических партий (на примере «зеленых» и пиратов) // Вестник Пермского университета. Политология. 2013. № 2.

8.Щербаков В.Ю. «Зеленые» в объединенной Германии 1989–1998 гг.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д, 2000. 27 с.

9.Союз 90/ Зеленые [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/Союз_90/Зелёные, свободный (дата обращения: 22.02.2014).

10.Парламентские выборы в Германии (2013) [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/Парламентские_выборы_в_Германии_ (2013)#.D0.98.D1.82.D0.BE.D0.B3.D0.B8, свободный (дата обращения: 22.02.2014).

183

Ф.Ю. Заблоцкий

«БОЛЬШАЯ СТРАТЕГИЯ» США В НАЧАЛЕ XXI в.

Исследуется внешняя политика США в начале XXI в. Особое внимание уделяется вопросам, связанным с внешнеполитическими стратегиями США в период президентств Дж. Буша-мл. и Б. Обамы. Анализируются цели и средства проведения внешней политики администраций Дж. Бушамл. и Б. Обамы, их влияние на международную систему. Исследование базируется на официальных документах Белого дома, анализ которых позволяет глубже рассмотреть внешнюю политику США на фоне глобальных изменений.

Ключевые слова: США, «Большая стратегия», внешняя политика.

Падение Берлинской стены, крах мировой системы социализма и последовавший за этим распад Советского Союза кардинальным образом изменили самооценку Америки. Обнаружив себя в статусе «единственной сверхдержавы», США начали следовать определенной и решительной стратегии, исходившей из идеи о мировом преобладании в целях контроля над международным развитием. В Вашингтоне впервые начали ощущать свое превосходство, осознавать отсутствие препятствий и возможность безнаказанно пожинать плоды своего успеха.

Вконце XX в. США заняли позицию превосходства в информационной, экономической, политико-дипломатической и военной областях. Более того, Соединенные Штаты принялись за доктринальное обоснование своей глобальной руководящей роли и неограниченных возможностей в мире как «незаменимой страны» и «главного организатора международной системы» [1]. Взамен «Большой стратегии» эпохи «холодной войны» в США была разработана ее новая версия.

Врезультате осуществления беспрецедентной революции в военном деле Соединенные Штаты достигли уровня безусловного военнотехнического превосходства над любым государством мира. Америка стала безнаказанно использовать весь свой стратегический потенциал для устранения ближайших реальных и потенциальных конкурентов.

На этой почве сформировались основные принципы ведения внешней политики США: во-первых, необратимость достигнутого военнотехнологического отрыва от всех остальных стран, обеспечивающего США неоспоримое силовое превосходство в мире на долгие годы вперед;

184

во-вторых, стабильность «однополярного мира», основанного на гегемонии США, которые оказывают всему миру «общественно полезные услуги» в виде поддержания международной безопасности, экономической стабильности и продвижения демократизации; в-третьих, «дело Америки» заключается в том, чтобы максимально продлить и активно использовать свое преобладание в мире для его дальнейшего преобразования в соответствии с американскими идеалами, ценностями и исторически сложившимися интересами.

Отправной точкой, давшей мощный толчок гегемонистским тенденциям США, стали террористические акты 11 сентября 2001 г. в НьюЙорке и Вашингтоне, в результате чего Соединенные Штаты увидели новый шанс на преобразование мирового устройства. Под флагом «борьбы с терроризмом» были отброшены внутренние ограничители на использование военной силы и окончательно сформулированы принципы жесткого внешнеполитического курса по наказанию врагов Америки, предусматривавшие вторжение на территорию суверенных государств, насильственное свержение неугодных режимов и другие осуществляемые в обход международного права действия.

Все эти факторы в совокупности стимулировали пересмотр Вашингтоном видения мировой ситуации и роли в ней США. Базовая цель американской стратегии – укрепление и расширение западного сообщества под руководством США – осталась без изменений. Но методы достижения этой цели предстали во многом по-новому.

Исходя из необходимости установления «однополярного мира», в США в 2002 г., была принята на вооружение глобальная военно-силовая доктрина, суть которой заключалась в реализации ничем не сдерживаемого интервенционизма. «Стратегия национальной безопасности США» гласила: «Соединенные Штаты должны и будут поддерживать такую боевую мощь, которая обеспечит поражение любых попыток любого противника – в лице государств, так и негосударственных субъектов – навязать свою волю Соединенным Штатам, нашим союзникам или друзь-

ям» [2].

Суть данной доктрины отразилась в трех ключевых пунктах: вопервых, США имеют право и обязанность смещать режимы в странах, представляющих потенциальную или даже предполагаемую угрозу для их безопасности; во-вторых, столь же открыто утверждалось право США на применение военной силы в одностороннем порядке; в-третьих, впер-

185

вые объявлялось о возможности использования данной силы превентивным образом.

С наступлением президентства Б. Обамы главными стратегическими задачами Соединенных Штатов стали: осуществление так называемого «организационного отступления», сохранение основ американского глобального лидерства и недопущение дальнейших ослаблений мировых позиций США.

На вооружение была взята концепция «умной силы», смысл которой заключался в том, чтобы посредством отказа от силового диктата «доктрины Буша» перенести упор на организацию многостороннего межгосударственного сотрудничества в совместном решении общих проблем.

Такие благие намерения, как установление демократического сотрудничества и роли США как «первой среди равных», на первый взгляд, предстают необходимыми слагаемыми администрации Б. Обамы по стабилизации международной системы в целом [3]. Однако во внешней политике Вашингтона заложен принцип «единства цели и практики», накладывающий на Соединенные Штаты обязательства «прокладывать», «вести», «умиротворять», «нейтрализовать» и «уничтожать» любого, кто в наибольшей степени приблизится к уровню, достигнув которого, сможет бросить вызов американскому могуществу [4. С. 14–15].

Появившиеся в Америке и получившие широкое применение в мире концепты «конца истории», «столкновения цивилизаций», «мягкой силы» и «глобального политического пробуждения» постепенно утрачивают свою способность эффективно действовать в качестве главных рычагов сохранения гегемонии «единственной сверхдержавы» в мире. Все более императивной становится стратегия «нестабильности» или, иными словами, стратегия «управляемого хаоса», отточенная на Балканах и активно применяемая на Ближнем и Среднем Востоке и в Северной Африке.

Стоит особо подчеркнуть, что все больший вес на международной арене набирает Китайская Народная Республика, представляющая собой самую быстрорастущую экономику мира, впечатляющую военную силу и являющаяся, по заявлениям многих американских аналитиков и стратегов, претендентом на роль сверхдержавы уже в ближайшем будущем. Так, в докладе Национального разведывательного совета США говорится: «Азия превзойдет Северную Америку… по глобальной мощи с учетом размеров ВВП, населения, военных расходов и технологических инвестиций. Китай будет обладать самой крупной экономикой, превзойдя США до 2030 г.» [5. С. 4].

186

В свете данных перспектив перед Соединенными Штатами встает дилемма: согласиться с будущей ролью КНР как мирового лидера или начать активно предпринимать определенные меры по устранению своего главного экономического соперника и потенциального военного противника, продолжающего «создавать асимметричные средства противодействия (американскому. – Ф.З.) потенциалу проецирования силы» [6. С. 4].

Из этого следует, что Америка, будучи обеспокоенной утратой своего господства, вынуждена ломать и трансформировать международную систему, используя всевозможные для этого рычаги (от «мягкой силы» до радикального исламизма) и устанавливая при этом не что иное, как новый мировой беспорядок.

Литература

1.Secretary of State Madeleine K. Albright. Remarks and Q&A Session at Howard University. 1998, April 14 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://1997– 2001.state.gov/www/statements/1998/980414.html, свободный.

2.The National Security Strategy of the United States of America. September 2002

3.National Security Strategy of the United States of America. The White House. Washington. D.C. May 2010 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.whitehouse.gov/nsc/nss/2010, свободный.

4.Bacevich A.J. Washington Rules // America’s Path to Permanent War. USA, 2008.

5.Global Trends 2030: Alternative Worlds. A Publication of the National Intelligence Council. December 2012. P. IV [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://globaltrends2030.files.wordpress.com/2012/11/global-trends-2030- november2012.pdf, свободный.

6.Sustaining U.S. Global Leadership: Priorities for 21st Century Defense. Department of Defense. January 2012. Р. 3 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.defense.gov/news/defense_strategic_guidance.pdf, свободный.

187

Н.А. Зубков

МЕТОДЫ ВОЗДЕЙСТВИЯ ЗАПАДНЫХ СМИ НА МАССОВОЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ НА НАЧАЛЬНОМ ЭТАПЕ ГРУЗИНОЮГООСЕТИНСКОГО КОНФЛИКТА 2008 г.

Исследуется информационная война Грузино-Югоосетинского конфликта 2008. г. Анализируются методы воздействия западных СМИ на массовое и общественное сознание, проявившиеся на начальном этапе конфликта. Исследование базируется на источниках американской и европейской прессы, помогает глубже понять проблему информационной кампании в период Грузино-Югоосетинского конфликта.

Ключевые слова: информационная война; Грузино-Югоосетинский конфликт; точки уязвимости.

Военные действия во все времена сопровождались информационными кампаниями, и Грузино-Осетинский конфликт не стал исключением. Однако ему присуща особенность: военный конфликт был между грузинскими и объединенными российско-осетинскими силами, а информационное противостояние – между западными и российскими СМИ, т.е. между силами, прямо не задействованными между собой в конфликте.

Использованная в названии исследования формулировка «начальный этап конфликта» подразумевает события 7–8 августа 2008 г., когда началось вторжение грузинских сил в Южную Осетию и введение российских сил в регион.

Активное участие западных СМИ обусловлено их обслуживанием интересов политиков, устремлений НАТО в расширении на восток. Встает закономерный вопрос: почему западные СМИ (прежде всего американские) уделяли столько внимания Грузино-Югоосетинскому конфликту? Мы считаем, что причин было несколько: во-первых, наращивание политического и военного паритета в Закавказском регионе. Во-вторых, желание Грузии вступить в НАТО, а соответственно увеличение влияния США. В-третьих, болезненность темы сепаратизма для Европы и Америки. В-четвертых, формирование антироссийских настроений в общественном сознании и использование их для достижения политических целей.

В данном исследовании рассматриваются методы воздействия на точ-

188

ки уязвимости, которые использовали англоязычные СМИ, поскольку их язык самый распространённый в мире.

Основных точек уязвимости было несколько.

Во-первых, население Европы и Америки не имело представления даже о географическом положении Южной Осетии и Абхазии и о длительной истории развития в них сепаратистских настроений. Еще меньше людей знали о причинах противоречий между центром и окраинами Грузии, об интересах России в этом внутреннем конфликте. Поэтому информационные сообщения часто сопровождались политическими картами – чтобы люди имели представление, о каком конкретно регионе мира идет речь. В связи с этим на начальном этапе конфликта сообщения посвящали несколько строк (иногда абзацы) краткому экскурсу в историю конфликта. Популярная американская газета «Телеграф» пишет: «Регион Южная Осетия выиграл де-факто независимость в войне, которая закончилась в 1992 г., но с тех пор был источником напряженности, то же самое касается и Абхазии – ещё одного сепаратистского региона» [1]. Эта же газета выпускает отдельную статью «Южная Осетия: факты», которая посвящена исключительно предыстории войны 2008 г.: «Конфликт начался в 1990 г., когда Южная Осетия объявила себя суверенной республикой, а Грузия попыталась подавить сепаратистские настроения осетин» [2]. «Радио Свобода» в статье «Россия предупреждает, что не отступится от Грузинского региона» пишет: «…Южная Осетия, которая откололась от Грузии после войны в 1990-х гг., имеет финансовую поддержку со стороны Москвы и подавляющее большинство местных жителей имеют российское гражданство...» [3].

Незнание проблематики Грузино-Южноосетинского конфликта простительно Западу, т.к. ни США, ни государства Европы напрямую не соприкасаются с Кавказом (в отличие от России). Для американцев Кавказ – отдалённый регион, расположенный на другом континенте. Поэтому любая версия конфликта, укладывающаяся в рамки стандартной житейской логики была бы легко воспринята людьми. И версия, предложенная западными СМИ, «в общих чертах», не шла вразрез с исторической реальностью. Но важнее, что она совпадала с идеологической реальностью благодаря множеству укоренившихся в сознании Запада стереотипов – СССР – тюрьма народов, «железный занавес», империя зла, обеспеченная ядерным оружием, РФ – наследник СССР, стремящийся восстановить свои границы. В связи с этим происходящие события можно было

189

бы трактовать как угодно, что естественным образом играло на руку создателям инфо-атак.

Во-вторых, следующая точка уязвимости – западному сообществу была представлена единственная версия происходящих событий, которая доходила до людей из всех источников, газет, телевидения, Интернета благодаря так называемому, многоканальному воздействию на аудиторию. У людей должно было сложиться впечатление, что именно им доставляется достоверная информация о событиях, а соответственно именно они могут делать «правильные» выводы и умозаключения о сложившейся ситуации.

В-третьих, момент выбора действия. Начало Грузино-Югоосетинского конфликта совпало с открытием летних Олимпийских игр в Пекине. Большинство западных СМИ, обслуживая интересы аудитории, широко освещали это событие в прямом эфире, не уделяя внимания Грузии и Южной Осетии. Газета «Нью-Йорк Таймс» пишет: «Церемония открытия Игр в Пекине привлекает в среднем 34,2 млн зрителей в пятницу вечером, это на девять миллионов больше, чем по тому же показателю на Олимпийских играх в Афинах в 2004 г.» [4]. Ситуация радикальным образом изменилась, когда российские войска пересеклиРоккский тоннель.

В-четвертых, изобилие карт, фото- и видеоматериалов в информационных сообщениях. Карты служили для визуализации масштаба, т.е. символизировали проблему: огромная Россия нападает на маленькую Грузию. А когда «большой» нападает на «маленького», то последний всегда остается в роли «обиженного». Кроме карт, использовалось большое количество фотографий и видеороликов, которые создавали необходимый «антураж» для сообщения. Горящие дома, военные, искалеченные граждане, трупы, обломки танков и кратеры от бомб – всё шло в ход. Однако тут не обошлось без откровенной лжи: есть версия, что свои фотографии информационные западные агентства подбирали не из грузинского города Гори, а из разрушенного Цхинвала (но, правда, эта информация появилась лишь 16 августа). Портал «Глобальные исследования» пишет: «…телеканал "Россия Сегодня" обвинил американскую телекомпанию Си-эн-эн в использовании неправильных фотографий в освещении конфликта в Южной Осетии. Русский оператор говорит, что кадры разрушенных баков и разрушенных зданий, которые якобы были сняты в городе Гори, на самом деле из Цхинвали– столицы Южной Осетии…» [5].

В-пятых, большинство инфо-атак были нацелены на эмоциональное восприятие. Сознание человека привыкло подвергать информацию критическому анализу, а эмоции, которые мы получаем от прочтенного, увиден-

190