Литература XVIII учебная книга

И совестью своей шутить? Смешно в тенета мух ловить.

Как пенится вино прекрасно! Какой в нем запах, вкус и цвет! Почто терять часы напрасно? Нальем, любезный мой сосед!

Тр е з в ы й. Когда судьба тебе судьею В судах велела заседать — Вертеться нужды нет душою, Когда не хочешь взяток брать. Как можно так и сяк судить, Законом правду тенетить И подкупать себя пустить? Судье злодеем страшно быть!

Пусть пенится вино прекрасно, Пусть запах в нем хорош и цвет; Не наливай ты мне напрасно:

Не пью, любезный мой сосед!

1789

Пчелка

Пчелка златая! Что ты жужжишь? Все вкруг летая, Прочь не летишь?

Или ты любишь Лизу мою?

Соты ль душисты В желтых власах, Розы ль огнисты В алых устах,

Сахар ли белый Грудь у нее?

Пчелка златая! Что ты жужжишь? Слышу, вздыхая, Мне говоришь:

«К меду прилипнув, С ним и умру».

1794

* * *

Каша златая, Что ты стоишь? Пар испущая,

Вкус мой манишь? Или ты любишь Пузу мою?

Зерна ль златисты Полбы в крупах, Розы ль огнисты Гречи в горшках,

Сахар ли белый Проса с млеком?

Каша златая, Что ты стоишь? Слышу, вздыхая, Мне говоришь:

К каше привыкнув, С ней и умрешь.

1804

Старик

Мне девушки шептали: «Ты стар, и сед, и лыс; Вот зеркало, — сказали, — Возьми и посмотрись».

«Что нужды мне, не знаю, Я стар, — сказал, — иль нет; А только уверяю, Что я душой не сед.

И старику нужнее В веселии пожить, Приходит чем скорее Меня похоронить».

1802

Шуточное желание

Если б милые девицы Так могли летать, как птицы, И садились на сучках, — Я желал бы быть сучочком, Чтобы тысячам девочкам На моих сидеть ветвях. Чтоб сидели бы и пели, Вили гнезда и свистели, Выводили и птенцов; Никогда б я не сгибался, Вечно ими любовался,

Был счастливей всех сучков.

1802

Памятник

Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный, Металлов тверже он и выше пирамид; Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный, И времени полет его не сокрушит.

Так! — весь я не умру; но часть меня большая, От тлена убежав, по смерти станет жить, И слава возрастет моя, не увядая, Доколь славянов род вселенна будет чтить.

Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных, Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал; Всяк будет помнить то в народах неисчетных, Как из безвестности я тем известен стал,

Что первый я дерзнул в забавном русском слоге О добродетелях Фелицы возгласить, В сердечной простоте беседовать о Боге И истину царям с улыбкой говорить.

О Муза! возгордись заслугой справедливой, И прéзрит кто тебя, сама тех презирай; Непринужденною рукой, неторопливой, Чело1 твое зарей бессмертия венчай.

1795

Привратнику

Един есть Бог, един Державин, — Я в глупой гордости мечтал, — Одна мне рифма — древний Навин, Что солнца бег остановлял2. Теперь другой Державин зрится3, И рифма та ж ему годится.

Но тот Державин — поп, не я: На мне парик — на нем скуфья4.

Итак, чтоб врат моих приставу В Державиных различье знать, Пакетов, чести по уставу Чужих мне в дом не принимать, Не брать от имреков5 пасквилей,

Цидул6, листов, не быть впредь филей7, Даю сей вратнику приказ:

Не выпускать сего из глаз.

На имя кто б мое пакеты Какие, письма ни принес, Вопросы должен на ответы Тотчас он дать, бумаг тех в вес,

1  Чело — лоб.

2  В Ветхом Завете Иисус Навин во время взятия войском израилевым Гаваона приказал,чтобыпродлитьсражение,остановитьсясолнцуилуне,чтоте,поБожиюповелению, и осуществили.

3  Стихотворение написано в связи с тем, что Г. Р. Державину случайно доставили пакет, адресованный его однофамильцу — священнику Державину.

4  Скуфья — круглая шапка, которую носили в том числе и священники. 5  То есть имярек — лицо с таким-то прозванием, именем.

6  Записок.

7  Простофилей.

Сказать: отколь, к кому писанья? И те все произнесть признанья Свободным, без запинок, ртом; Подметны сплетни жги огнем.

А чтоб Державина со мною Другого различал ты сам — Вот знак: тот млад, но с бородою, Я стар — юн духом по грехам. Он в рясе длинной и широкой, Мой фрак кургуз и полубокой1. Он в волосах, я гол главой; Я подлинник — он список мой.

Он пел молебны, панихиды И их поныне все поет; Слуга был Марса я, Фемиды2, А ныне — отставной поэт.

Он пастырь чад, отец духовный, А я правитель был народный; Он обер-поп, я ктитор3 муз, И днесь4 пресвитер5 их зовусь.

Кропит водой, курит кадилом, Он тянет руку дам к устам; За честь я чту тянуться с рылом И целовать их ручки сам.

Он молит небеса о мире, Героев славлю я на лире. Он тайны сердца исповесть,

Скрывать я шашни чту за честь.

Различен также и делами: Он ест кутью, а я салму6.

1  Однобортный.

2  Марс — римский бог войны, Фемида — богиня правосудия; то есть: я был воин и судья.

3  Ктитор — церковный староста. 4  Днесь (церк.-слав.) — сегодня. 5  Пресвитер — священник.

6  Кутья — постная каша с изюмом и пряностями, салма — тесто, варенное в масле или жире.

Он громок многими псалмами, Я в день шепчу по одному. Державин род с потопа влекся; Он в семинарьи им нарекся Лишь сходством рифм моих и стоп. Мой дед мурза1 — его дед поп.

И словом: он со мной не сходен Ни видом, ростом, ни лицом; Душой, быть может, благороден, Но гербом — не Державин он! В моем звезда рукой держима; А им клюка иль трость носима. Он может четки взнесть в печать — Я лирою златой блистать.

А потому почталионов, Его носящих письма мне,

Отправя множество поклонов, Ни средь обедов, ни во сне Не рушь ты моего покою; Но позлащенной булавою

С двора их с честью провожай; Державу с митрой2 различай.

1808

Признание

Не умел я притворяться, На святого походить, Важным саном надуваться И философа брать вид; Я любил чистосердечье,

Думал нравиться лишь им, Ум и сердце человечье Были гением моим.

Если я блистал восторгом,

1  Предок Державина — татарский мурза (вельможа) Багрим (XV в.). 2  Держава — символ светской, митра — духовной власти.

С струн моих огонь летел, — Не собой блистал я — Богом; Вне себя я Бога пел.

Если звуки посвящались Лиры моея царям — Добродетельми казались Мне они равны богам. Если за победы громки Я венцы сплетал вождям — Думал перелить в потомки Души их и их детям.

Если где вельможам властным Смел я правду брякнуть вслух —

Мнил быть сердцем беспристрастным Им, царю, отчизне друг.

Если ж я и суетою Сам был света обольщен — Признаюся, красотою

Быв плененным, пел и жен. Словом, жег любви коль пламень, Падал я, вставал в мой век. Брось, мудрец! на гроб мой камень, Если ты не человек.

1807

Александр Николаевич Радищев

* * *

Ты хочешь знать: кто я? Что я? Куда я еду? Я тот же, что и был и буду весь мой век. Не скот, не дерево, не раб, но человек! Дорогу проложить, где не бывало следу, Для борзых смельчаков и в прозе и в стихах, Чувствительным сердцам и истине я в страх

В острог Илимский еду1.

1791 (?)

Осьмнадцатое столетие

Урна времян часы изливает, каплям подобно:

Капли в ручьи собрались, в реки ручьи возросли И на дальнейшем брегу изливают пенистые волны

Вечности в море; а там нет ни предел, ни брегов; Не возвышался там остров, ни дна там лот не находит;

Веки в него протекли, в нем исчезает их след. Но знаменито вовеки своею кровавой струею

С звуками грома течет наше столетье туда; И сокрушил наконец корабль, надежды несущий,

Пристани близок уже, в водоворот поглощен, Счастие и добродетель, и вольность пожрал омут ярый,

Зри, восплывают еще страшны обломки в струе. Нет, ты не будешь забвенно, столетье безумно и мудро, Будешь проклято вовек, ввек удивлением всех,

Крови — в твоей колыбели, припевание — громы сраженьев, Ах, омоченно в крови ты ниспадаешь во гроб;

Но зри, две вознеслися скалы во среде струй кровавых: Екатерина и Петр, вечности чада! и росс.

Мрачные тени созади, впреди их солнце; Блеск лучезарный его твердой скалой отражен.

Там многотысячнолетны растаяли льды заблужденья,

1  Написано Радищевым в связи с его высылкой в Илимский острог в Сибири.

Иван Иванович Дмитриев

Чужой толк

«Что за диковинка? Лет двадцать уж прошло, Как мы, напрягши ум, наморщивши чело1, Со всеусердием все оды пишем, пишем,

Ани себе, ни им похвал нигде не слышим! Ужели выдал Феб2 свой именной указ, Чтоб не дерзал никто надеяться из нас

Быть Флакку, Рамлеру3 и их собратьям равным И столько ж, как они, во песнопеньи славным? Как думаешь?.. Вчера случилось мне сличать И их и нашу песнь: в их… нечего читать!

Листочек, много три, а любо, как читаешь — Не знаю, как-то сам как будто бы летаешь! Судя по краткости, уверен, что они Писали их резвясь, а не четыре дни; То как бы нам не быть еще и их счастливей,

Когда мы во сто раз прилежней, терпеливей? Ведь наш начнет писать, то все забавы прочь! Над парою стихов просиживает ночь, Потеет, думает, чертит и рвет бумагу,

Аиногда берет такую он отвагу;

Что целый год сидит над одою одной!

И подлинно уж весь приложит разум свой! Уж прямо самая торжественная ода!

Я не могу сказать, какого это рода, Но очень полная, иная в двести строф!

Судите ж, сколько тут хороших есть стишков!

К тому ж и в правилах: сперва прочтешь вступленье, Там предложение4, а там и заключенье — Точь-в-точь как говорят учены по церквам!

Со всем тем нет читать охоты, вижу сам.

1  Чело — лоб.

2  Феб — в античной мифологии одно из имен Аполлона, бога искусств и света. 3  Рамлер (1723–1798) — немецкий поэт.

4  Предложение — здесь: развитие темы.

Возьму ли, например, я оды на победы, Как покорили Крым, как в море гибли шведы; Все тут подробности сраженья нахожу, Где было, как, когда, — короче я скажу:

В стихах реляция! прекрасно!.. а зеваю! Я, бросивши ее, другую раскрываю, На праздник иль на что подобное тому: Тут найдешь то, чего б нехитрому уму

Не выдумать и ввек: зари багряны персты1,

Ирайский крин2, и Феб, и небеса отверсты!3 Так громко, высоко!.. а нет, не веселит,

Исердца, так сказать, ничуть не шевелит!»

Так дедовских времен с любезной простотою Вчера один старик беседовал со мною.

Я, будучи и сам товарищ тех певцов, Которых действию дивился он стихов, Смутился и не знал, как отвечать мне должно;

Но, к счастью — ежели назвать то счастьем можно, Чтоб слышать и себе ужасный приговор, — Какой-то Аристарх4 с ним начал разговор.

«На это, — он сказал, — есть многие причины; Не обещаюсь их открыть и половины, А некоторы вам охотно объявлю.

Я сам язык богов, поэзию, люблю, И нашей, как и вы, утешен так же мало;

Однако ж здесь, в Москве, толкался я, бывало, Меж наших Пиндаров5 и всех их замечал: Большая часть из них — лейб-гвардии капрал,

1  Персты —пальцы.«Розо(багряно)перстаязаря» —одическийштамп.См.примеч. 5 на с. 59.

2  Крин (церк.-слав.) — лилия. В одах «крин» в род. падеже — устойчивая рифма к слову «Екатерина».

3  Отверсты (церк.-слав.) — открыты. Часто в одах изображались герои и боги в небесах.

4  Аристарх — греческий критик, прославившийся строгостью. Его имя стало нарицательным.

5  Пиндар — греческий лирик.

Асессор, офицер, какой-нибудь подьячий1, Иль из кунсткамеры антик2, в пыли ходячий,

Уродов страж, — народ все нужный, должностной; Так часто я видал, что истинно иной В два, в три дни рифму лишь прибрать едва успеет, Затем что в хлопотах досуга не имеет.

Лишь только мысль к нему счастливая придет, Вдруг било шесть часов! уже карета ждет; Пора в театр, а там на бал, а там к Лиону3,

Атут и ночь… Когда ж заехать к Аполлону? Назавтра, лишь глаза откроет, — уж билет:

На пробу4 в пять часов… Куда же? В модный свет, Где лирик наш и сам взял Арлекина ролю.

До оды ль тут? Тверди, скачи два раза к Кролю5; Потом опять домой: здесь холься да рядись;

Атам в спектакль, и так со днем опять простись!

К тому ж у древних цель была, у нас другая: Гораций, например, восторгом грудь питая, Чего желал? О! он — он брал не с высока: В веках бессмертия, а в Риме лишь венка Из лавров иль из мирт, чтоб Делия6 сказала: “Он славен, чрез него и я бессмертна стала”.

А наших многих цель — награда перстеньком, Нередко сто рублей иль дружество с князьком, Который отроду не читывал другого, Кроме придворного подчас месяцеслова7, Иль похвала своих приятелей; а им Печатный всякий стих быть кажется святым. Судя ж, сколь разные и тех и наших виды, Наверно льзя сказать, не делая обиды

1  Капрал — унтер-офицерское звание; асессор — гражданский чин 8-го класса; подьячий — чиновник, здесь слово употреблено с явным пренебрежительным оттенком.

2  Антик — древняя или редкостная вещь.

3  Бывший содержатель вольных петербургских маскарадов (примеч. Дмитриева). 4  Проба — репетиция.

5  Петербургский портной (примеч. Дмитриева).

6  Делия — имя, под которым воспевал возлюбленную Гораций.

7  Месяцеслов —календарь.В придворномкалендаре(адрес-календаре)перечислялись все чиновники и помещики с указанием их чинов, титулов и регалий.

Ретивым господам, питомцам русских муз, Что должен быть у них и особливый вкус

Ив сочинении лирической поэмы Другие способы, особые приемы; Какие же они, сказать вам не могу,

А только объявлю — и, право, не солгу, — Как думал о стихах один стихотворитель, Которого трудов “Меркурий” наш, и “Зритель”1,

Икнижный магазин, и лавочки полны.

“Мы с рифмами на свет, — он мыслил, — рождены; Так не смешно ли нам, поэтам, согласиться На взморье в хижину, как Демосфен2, забиться, Читать да думать все, и то, что вздумал сам, Рассказывать одним шумящим лишь волнам? Природа делает певца, а не ученье; Он не учась учен, как придет в восхищенье; Науки будут все науки, а не дар;

Потребный же запас — отвага, рифмы, жар”. И вот как писывал поэт природный оду: Лишь пушек гром подаст приятну весть народу, Что Рымникский Алкид поляков усмирил Иль Ферзен их вождя Костюшку полонил3, Он тотчас за перо и разом вывел: ода!

Потом в один присест: такого дня и года! “Тут как?.. Пою!.. Иль нет, уж это старина!

Не лучше ль: Даждь мне, Феб!.. Иль так: Не ты одна Попала под пяту, о чалмоносна Порта!4

Но что же мне прибрать к ней в рифму, кроме черта? Нет, нет! Нехорошо; я лучше поброжу И воздухом себя открытым освежу”.

Пошел и на пути так в мыслях рассуждает:

1  Петербургские журналы (примеч. Дмитриева).

2  Великий греческий оратор Демосфен былот рождениякосноязычен и, желаявыработать правильную дикцию, уединившись на берегу моря, набивал рот галькой и так читал речи.

3  В 1794 г. после второго раздела Польши (1793) произошло восстание поляков противзавоевателей,возглавленноеТ. Костюшко.Восстаниебыложестокоподавленовойском под командованием А. В. Суворова-Рымникского и И. Е. Ферзена. Суворов уподоблен мощному греческому герою Геркулесу (Алкиду).

4  Пародируютсятрадиционныеформыначаластихотворенийвысокогостиля.Даждь (церк.-слав.) — дай. Порта — Турция. Фраза, видимо, задумана так: «Не ты одна попала под пяту (России), о Порта, но и Польша».

“Начало никогда певцов не устрашает; Что хочешь, то мели! Вот штука, как хвалить Героя-то придет! Не знаю, с кем сравнить?

С Румянцевым его, иль с Грейгом, иль с Орловым?1 Как жаль, что древних я не читывал! А с новым — Неловко что-то все. Да просто напишу:

Ликуй, Герой! Ликуй, Герой ты! — возглашу.

Изрядно! Тут же что? Тут надобен восторг!

Скажу: Кто завесу мне вечности расторг? Я вижу молний блеск! Я слышу с горня света2 И то, и то… А там?.. известно: многи лета!

Брависсимо! И план, и мысли, все уж есть! Да здравствует поэт! Осталося присесть, Да только написать, да и печатать смело!”

Бежит на свой чердак, чертит и в шляпе дело! И оду уж его тисненью предают, И в оде уж его нам ваксу продают!

Вот как пиндарил он, и все, ему подобны, Едва ли вывески надписывать способны! Желал бы я, чтоб Феб хотя во сне им рек: “Кто в громкий славою Екатеринин век Хвалой ему сердец других не восхищает И лиры сладкою слезой не орошает, Тот брось ее, разбей, и знай: он не поэт!”

Да ведает же всяк по одам мой клеврет, Как дерзостный язык бесславил нас, ничтожил,

Как лириков ценил! Воспрянем! Марсий3 ожил! Товарищи! к столу, за перья! отомстим, Надуемся, напрем, ударим, поразим! Напишем на него предлинную сатиру И оправдаем тем российску громку лиру…

1794

1  П. А. Румянцев-Задунайский(1725–1796) —великийполководец,С. К. Грейг(1736– 1788) и А. Г. Орлов-Чесменский (1737–1808) — видные флотоводцы.

2  Горний (церк.-слав.) — вышний.

3  Марсий в античной мифологии осмелился состязаться в пении с Аполлоном и за этобылнаказан:снегоживьемсодраликожу.Здесь:невежественныйидерзкийсоперник мастера.

Ермак

Какое зрелище пред очи Представила ты, древность, мне? Под ризою угрюмой ночи, При бледной в облаках луне, Я зрю Иртыш: крутит, сверкает, Шумит и пеной подмывает Высокий берег и крутой; На нем два мужа изнуренны, Как тени, в аде заключенны,

Сидят, склонясь на длань главой; Единый млад, другой с брадой1 Седою и до чресл2 висящей; На каждом вижу я наряд, Во ужас сердце приводящий! С булатных шлемов их висят

Со всех сторон хвосты змеины

Ивеют крылия совины; Одежда из звериных кож; Вся грудь обвешана ремнями, Железом ржавым и кремнями; На поясе широкий нож; А при стопах их два тимпана3

Идва поверженны копья;

То два сибирские шамана, И их словам внимаю я.

Ст а р е ц

Шуми, Иртыш, реви ты с нами И вторь плачевным голосам! Навек отвержены богами!

О, горе нам!

М л а д ы й

О, горе нам!

О, страшная для нас невзгода!

1  Один — молод, второй — с бородой (церк.-слав.). 2  Чресла (церк.-слав.) — бедра.

3  Тимпан — ударный музыкальный инструмент.

Ст а р е ц

Оты, которыя венец Поддерживали три народа, Гремевши мира по конец1,

Осильна, древняя держава!

Оматерь нескольких племен! Прошла твоя, исчезла слава! Сибирь! и ты познала плен!

М л а д ы й

Твои народы расточенны, Как вихрем возмятенный прах, И сам Кучум2, гроза вселенны,

Твой царь, погиб в чужих песках!

Ст а р е ц

Священные твои шаманы Скитаются в глуши лесов. На то ль судили вы, шайтаны3, Достигнуть белых мне власов,

Чтоб я, столетний ваш служитель, Стенал и в прахе, бывши зритель Паденья тысяч ваших чад?

Мл а д ы й

Иот кого ж, о боги! пали?

Ст а р е ц

От горсти русских!.. Мор и глад4! Почто Сибирь вы не пожрали? Ах, лучше б трус5, потоп иль гром

1  Татары, остяки и вогуличи (примеч. Дмитриева).

2  Кучумизцарствасвоегоушелккалмыкамиубитими(примеч.Дмитриева).Кучум — сибирский хан.

3  Сибирские кумиры (примеч. Дмитриева) — предметы поклонения. Поэт считал их сибирскими божествами.

4  Глад (церк.-слав.) — голод.

5  Трус (церк.-слав.) — землетрясение.

Всемощны1 на нее послали, Чем быть попранной Ермаком!

М л а д ы й

Бичом и ужасом природы!.. Кляните вы его всяк час, Сибирски горы, холмы, воды: Он вечный мрак простер на вас!

Ст а р е ц

Он шел, как столп, огнем палящий, Как лютый мраз2, все вкруг мертвящий! Куда стрелу ни посылал — Повсюду жизнь пред ней бледнела

Истрашна смерть вослед летела.

Мл а д ы й

Ицарский брат пред ним упал.

Ст а р е ц

Я зрел с ним бой Мегмета-Кула3, Сибирских стран богатыря: Рассыпав стрелы все из тула4

Ивящим жаром возгоря, Извлек он саблю смертоносну.

«Дай лучше смерть, чем жизнь поносну5 Влачить мне в плене!» — он сказал —

Ивмиг на Ермака напал.

Ужасный вид! они сразились! Их сабли молнией блестят, Удары тяжкие творят, И обе разом сокрушились.

Они в ручной вступили бой: Грудь с грудью и рука с рукой;

1  Всемощные, то есть всесильные — высшие божества. 2  Мраз (церк.-слав.) — мороз.

3  Царский брат, которого Ермак пленил и отослал к царю Иоанну Васильевичу; от него произошли князья Сибирские (примеч. Дмитриева).

4  Тул — кочан для стрел. 5  Позорную.

От вопля их дубравы воют; Они стопами землю роют; Уже с них сыплет пот, как град;

Уже в них сердце страшно бьется, И ребра обоих трещат; То сей, то оный набок гнется;

Крутятся, и — Ермак сломил! «Ты мой теперь! — он возопил, – И все отныне мне подвластно!»

М л а д ы й

Сбылось пророчество ужасно! Пленил, попрал Сибирь Ермак!.. Но что? ужели стон сердечный Гонимых будет...

Ст а р е ц

Вечный! вечный! Внемли, мой сын: вчера во мрак Глухих лесов я углубился

Итамо с пламенной душой Над жертвою богам молился. Вдруг ветр восстал и поднял вой; С деревьев листья полетели; Столетни кедры заскрыпели,

Ивихрь закланных серн унес!

Я пал и слышу глас с небес: «Неукротим, ужасен Рача1, Когда казнит вселенну он.

Сибирь, отвергша мой закон! Пребудь вовек, стоная, плача, Рабыней белого царя!

Да светлая тебя заря

Ичерна ночь в цепях застанет; А слава грозна Ермака

Ичад его вовек не вянет

Ибудет под луной громка!» —

1  Главныйостяцкийидол.Кучум,родившийсявмагометанскойвере,частиюуговорил, частию принудил большую половину Сибири верить Алкорану (примеч. Дмитриева), то есть обратил в ислам.

Умолкнул глас, и гром трикратно Протек по бурным небесам...

Увы! погибли невозвратно! О, горе нам!

М л а д ы й

О, горе нам!

Потом, с глубоким сердца вздохом Восстав с камней, обросших мохом,

Исняв орудия с земли, Они вдоль брега потекли1

Ивскоре скрылися в тумане.

Мир праху твоему, Ермак! Да увенчают россияне Из злата вылитый твой зрак2, Из ребр Сибири источенна Твоим булатным копием!

Но что я рек, о тень забвенна! Что рек в усердии моем?

Где обелиск твой? — Мы не знаем, Где даже прах твой был зарыт. Увы! он вепрем попираем Или остяк3 по нем бежит За ланью быстрой и рогатой,

Прицелясь к ней стрелой пернатой, Но будь утешен ты, герой! Парящий стихотворства гений Всяк день с Авророю4 златой, В часы божественных явлений, Над прахом плавает твоим И сладку песнь гласит над ним:

«Великий! Где б ты ни родился, Хотя бы в варварских веках Твой подвиг жизни совершился; Хотя б исчез твой самый прах;

1  Потекли (церк.-слав.) — пошли. 2  Зрак (церк.-слав.) — здесь: образ.

3  Остяками в старину называли хантов — сибирский народ финно-угорского происхождения.

4  Аврора — в римской мифологии богиня утренней зари.