Литература XVIII учебная книга

Чтоб масло передать по совести своей. Ну, если бы честных зверей При сборе этом не сыскалось,

То сколько б масла Льву досталось?

Не знаю, так ли я на вкус людей судил? Я Льву, на жалобу об этом, говорил:

«Где сборы, Там и воры;

И дело это таково:

Чем больше сборщиков, тем больше воровство».

Лестница

Все надобно стараться С потребной стороны за дело приниматься; А если иначе, все будет без пути.

Хозяин некакий стал лестницу мести; Да начал, не умея взяться,

С ступеней нижних месть. Хоть с нижней сор сметет, А с верхней сор опять на нижнюю спадет.

«Не бестолков ли ты? — ему тут говорили, Которые при этом были. — Кто снизу лестницу метет?»

На что бы походило, Когда б в правлении, в каком бы то ни было,

Не с высших степеней, а с низших начинать Порядок наблюдать.

1782

Стрекоза

Всё лето стрекоза в то только и жила, Что пела;

А как зима пришла, Так хлеба ничего в запасе не имела.

И просит муравья: «Помилуй, муравей, Не дай пропасть мне в крайности моей:

Нет хлеба, ни зерна, и как мне быть, не знаю. Не можешь ли меня хоть чем-нибудь ссудить, Чтоб уж хоть кое-как до лета мне дожить?

А лето как придет, я, право, обещаю Тебе всё вдвое заплатить».

— «Да как же целое ты лето Ничем не запаслась?» — ей муравей на это.

—«Так, виновата в том; да что уж, не взыщи

Язапастися всё хотела,

Да лето целое пропела».

— «Пропела? Хорошо! поди ж теперь свищи».

Но это только в поученье Ей муравей сказал, А сам на прокормленье

Из жалости ей хлеба дал.

Василий Васильевич Капнист

Ода на рабство

Приемлю лиру, мной забвенну, Отру лежащу пыль на ней; Простерши руку, отягченну Железных бременем цепей, Для песней жалобных настрою, И, соглася с моей тоскою, Унылый, томный звук пролью От струн, рекой омытых слезной; Отчизны моея любезной Порабощенье воспою <…>

Куда не обращу зеницу1, Омытую потоком слез, Везде, как скорбную вдовицу, Я зрю мою отчизну днесь2: Исчезли сельские утехи,

Игрива резвость, пляски, смехи; Веселых песней глас утих; Златые нивы сиротеют; Поля, леса, луга пустеют; Как туча, скорбь легла на них.

Везде, где кущи, села, грады Хранил от бед свободы щит, Там тверды зиждет власть ограды И вольность узами теснит.

Где благо, счастие народно Со всех сторон текли свободно, Там рабство их отгонит прочь. Увы! Судьбе угодно было, Одно чтоб слово превратило

Наш ясный день во мрачну ночь.

1  Зеница — здесь: взгляд.

2  Днесь (церк.-слав.) — сегодня.

Так древле мира Вседержитель Из мрака словом свет создал. А вы, цари! На то ль Зиждитель1 Своей подобну власть вам дал, Чтобы во областях подвластных

Из счастливых людей несчастных И зло из общих благ творить?

На то ль даны вам скиптр, порфира, Чтоб были вы бичами мира И ваших чад могли губить? <…>

Ты зришь, царица! Се2 ликует Стенящий в узах твой народ. Се он с восторгом торжествует Твой громкий на престол восход. Ярем свой тяжкий кротко сносит И благ тебе от неба просит, Из мысли бедство истребя, А ты его обременяешь:

Ты цепь на руки налагаешь, Благословящие тебя!

Но ты, которыя щедроты Подвластные боготворят, Коль суд твой, коль твои добрóты

Излопреступника щадят, — Возможно ль, чтоб сама ты ныне Повергла в жертву злой судьбине Тебя любящих чад твоих?

Имыслей чужда ты суровых, —

Так что же? — благ не скрыла ль новых Под мнимым гнетом бедствий сих? <…>

Дашь зреть нам то златое время, Когда спасительной рукой Вериг постыдно сложишь бремя С отчизны моея драгой. Тогда — о, лестно упованье! — Прервется в тех краях стенанье,

1  Зиждитель (церк.-слав.) — Создатель. 2  Се (устар.) — вот.

Где в первый раз узрел я свет. Там, вместо воплей и стенаний, Раздастся шум рукоплесканий И с счастьем вольность процветет.

Тогда, прогнавши мрак печали Из мысли горестной моей И зря, что небеса скончали Тобой несчастье наших дней, От уз свободными руками Зеленым лавром и цветами Украшу лиру я мою;

Тогда, вослед правдивой славы, С блаженством твоея державы Твое я имя воспою.

1783

На смерть Юлии

Уже со тьмою нощи Простерлась тишина. Выходит из-за рощи Печальная луна.

Я лиру томно строю Петь скорбь, объявшу дух. Приди грустить со мною, Луна, печальных друг!

У хладной сей могилы, Под сенью древ густых, Услышь мой вопль унылый И вздохов стон моих. Здесь Юлии любезной Прах милый погребен. Я лить над ним ток слезный Навеки осужден.

Подобно розе нежной, Ты, Юлия! цвела.

Ты в жизни сей мятежной Мне друг, мне все была. Теперь, тебя теряя, Осталось жизнь скончать Иль, скорбью грудь терзая, Всечасно умирать.

Но песни сей плачевной Прервать я должен стон: Слезами омоченной Немеет лиры звон. Безмолвною тоскою Сильняй теснится дух: Приди ж грустить со мною, Луна, печальных друг!

1792

Ручей

(Из Панара)1

Ручей, что по долине вьешься! Во многом сходен я с тобой:

Ты все одним склоненьем льешься, Я склонностью влекусь одной.

В теченьи камушки встречая, Журчишь ты жалобно, чуть-чуть; В любви преграды ощущая, Насилу смею я вздохнуть.

Как ясный твой поток сребристый, Стеклянна, зеркальна струя, Так страстно Ниной сердце чисто, Так искренна душа моя.

От гроз, от бурного ненастья Ты кроешься в тени ветвей;

1  Панар Шарль (1694–1765) — французский поэт, автор водевилей.

От гибельных превратов счастья Я скрылся в хижине моей.

К долине милой постоянно Стремясь, твоя струя течет; Так пленно сердце беспрестанно К моей любезной Нине льнет.

Когда она в тебе глядится, Прелестный вид приемлешь ты; В моем так сердце он хранится: В нем врезаны ее черты.

Не знаю льстить я клятвой ложной, Пучин не можешь ты скрывать; На дне твоем все видеть можно И все в душе моей читать.

Влеченью следуя природы, Стремишь ты к устью свой покат, Доколь твои кристальны воды Не заморозит лютый хлад.

Без Нины будет жизнь страданьем, И не погаснет к ней любовь, Пока с последним трепетаньем В сем сердце не застынет кровь.

1806

Обуховка1

Non ebut neque aureum

Mea renidet in domo lacunar2.

Вмиру с соседами, с родными, В согласьи с совестью моей,

Влюбви с любезною семьей

1  Обуховка — имение В. Капниста в Полтавской губернии, под Миргородом.

2  Ни слоновая кость, ни золотой потолок не сверкают в моем доме (лат.). Стихи Горация.

Я здесь отрадами одними Теченье мерю тихих дней.

Приютный дом мой под соломой По мне, — ни низок, ни высок; Для дружбы есть в нем уголок, А к двери, знатным незнакомой, Забыла лень прибить замок.

Горой от севера закрытый, На злачном холме он стоит

И в рощи, в дальный луг глядит; А Псёл, пред ним змеей извитый, Стремясь на мельницы, шумит.

Вблизи, любимый сын природы, Обширный многосенный лес Различных купами древес, Приятной не тесня свободы, Со всех сторон его обнес.

Пред ним, в прогалине укромной, Искусство, чтоб польстить очам, Пологость дав крутым буграм, Воздвигнуло на горке скромной Умеренности скромный храм.

Умеренность, о друг небесный! Будь вечно спутницей моей, Ты к счастию ведешь людей,

Но твой алтарь, не всем известный, Сокрыт от черни богачей.

Ты с юных дней меня учила Честей и злата не искать, Без крыльев — кверху не летать

И в светлом червячке — светила На диво миру не казать.

Стобой, милейшим мне на свете, Моим уделом дорожу;

Стобой, куда ни погляжу,

Везде и в каждом здесь предмете Я нову прелесть нахожу.

Сойду ль с горы — древес густою Покрытый тенью теремок, Сквозь наклоненный в свод лесок, Усталого зовет к покою И смотрится в кристальный ток.

Тут вечно царствует прохлада И освежает чувства, ум, А тихий, безумолкный шум Стремительного водопада

Наводит сон средь сладких дум.

Там двадцать вдруг колес вертятся, За кругом поспешает круг, Алмазы от блестящих дуг, Опалы, яхонты дождятся, Под ними клубом бьет жемчуг.

Так призрак счастья движет страсти, Кружится ими целый свет. Догадлив, кто от них уйдет:

Они всё давят, рвут на части, Что им под жернов попадет.

Пойдем, пока не вечереет, На ближний остров отдохнуть; К нему ведет покрытый путь, Куда и солнца луч не смеет

Сквозь темны листья проскользнуть.

Там сяду я под берест мшистый, Опершись на дебелый пень. Увы! недолго в жаркий день Здесь будет верх его ветвистый Мне стлать гостеприимну тень.

Уж он склонил чело1 на воду, Подмывши брега крутизну,

1  Чело (устар.) — лоб.

Уж смотрит в мрачну глубину, И скоро, в бурну непогоду, Вверх корнем ринется ко дну.

Так в мире времени струями Всё рушится средь вечной при1, — Так пали древни алтари, Так с их престольными столпами И царства пали и цари.

Но скорбну чтоб рассеять думу, Отлогою стезей2 пойдем На окруженный лесом холм, Где отражает тень угрюму С зенита ярким Феб3 лучом.

Я вижу скромную равнину С оградой пурпурных кустов: Там Флора4, нежна мать лугов, Рассыпала свою корзину, Душистых полную цветов.

Там дале, в области Помоны5, Плоды деревья тяготят; За ними Вакхов вертоград6,

Где, сока нектарного полны, Янтарны гроздия блестят.

Но можно ль все красы картинны, Всю прелесть их изобразить? Там дальность с небокругом слить, Стадами тут устлав долины, Златою жатвой опушить?

Нет, нет, оставим труд напрасный, Уж солнце скрылось за горой,

1  Пря (устар.) — спор, ссора; здесь: война, борьба. 2  Стезя — путь, дорога.

3  Феб — здесь: солнце.

4  Флора — римская богиня цветов и растительности. 5  Помона — римская богиня плодов.

6  Вакх — греческий бог вина и веселья. Вертоград (церк.-слав.) — сад.

Уж над эфирной синевой Меж туч сверкают звезды ясны И зыблются в реке волной.

Пора к семейству возвратиться, Под мой беседочный намет1, Где, зря2 оно померкший свет, Уж скукой начало томиться И моего возврата ждет.

Всхожу на холм — луна златая На легком облаке всплыла И верх текущего стекла, По голубым зыбям мелькая,

Блестящий столп свой провела.

О! как сие мне место мило, Когда, во всей красе своей, Приходит спутница ночей Сливать с мечтой души унылой Воспоминанье светлых дней!

Вдали зрю смесь полянок чистых И рощ, покрывших гор хребты, Пред мною нежных роз кусты, А под навесом древ ветвистых, Как мрамор, белые кресты.

Благоговенье! Молчалива, Витийственна3 предметов речь Гласит: «Ты зришь своих предтеч, Священна се господня нива:

Ты должен сам на ней возлечь».

Так, здесь и прах отца почтенный, И прах семи моих детей Сырою я покрыл землей;

1  Намет — шатер.

2  Зря (устар.) — видя.

3  Витийственный — ораторский (в данном случае — возвышенный, торжественный).

Близ них дерновый круг зеленый — Знак вечной храмины моей.

Мир вам, друзья! Ваш друг унылый Свиданья с вами скоро ждет; Уж скоро!.. Кто сюда придет, Над свежей скромною могилой В чертах сих жизнь мою прочтет:

«Капнист сей глыбою покрылся, Друг муз, друг родины он был; Отраду в том лишь находил, Что ей, как мог, служа, трудился, И только здесь он опочил».

1818

Ябеда

Комедия в пяти действиях

ЛИЦА

П р а вол о в, отставной асессор1.

К р и во суд о в, председатель Гражданской палаты2. Ф е к л а, жена его.

С о ф и я, дочь его.

П р я м и ко в, подполковник служащий3.

Бул ь бул ь к и н, Атуе в, Р а д б ы н, П а р ол ь к и н,членыГражданской палаты.

Х ват а й ко, прокурор4.

Кохт и н, секретарь Гражданской палаты. Д о б р о в, повытчик5.

1  Асессор (коллежский) — гражданский чин 8-го класса.

2  Губернский суд в России конца XVII в. состоял из Уголовной и Гражданской палат.

3  Подполковник — военный чин 7-го класса.

4  В XVIII в.прокурор —специальныйчиновник,обязанныйследитьзасоблюдением законов.

5  Повытчик — чиновник, готовящий дела к слушанию в суде.

А н н а, служанка Софии.

Н аум ы ч, поверенный Праволова. А р х и п, слуга Прямикова.

Действие происходит в доме Кривосудова.

1  Подушную подать (то есть личный налог) платили в России крестьяне и мещане. За крепостных подать вносил помещик. Получается, что помещик записал дворян в свои крепостные.

Кр и во суд о в. Ничего увидеть невозможно <…> Д о б р о в. Но дело на письме гласит довольно ясно.

Кр и во суд о в (вырывает бумаги, бьет об стол и бросает).

Но дело на письме, хоть бей об стол, безгласно. Да полно пустошью мне голову ломать, Поди: к обедне мне пора уж поспешать.

Д о б р о в (поднявши бумаги). Хоть взгляньте.

К р и во суд о в.

(Выталкивает его.)

(Прямиков, вернувшись с войны в свое именье, был втянут соседом, известным ябедником Праволовым, в судебную тяжбу. Низшие судебные учреждения признали правоту Прямикова, но в Гражданской палате, которая выносит окончательное решение, дело остановилось. Прямиков приходит в дом Кривосудова, куда после пожара перенесены и присутственные места, и встречает Доброва, единственного честного чиновника в этом учреждении. Добров, по старому знакомству, рассказывает Прямикову, как опасен его противник, а также дает характеристики своим сослуживцам: судья и секретарь — предатели истины и взяточники, прокурор — вор, члены суда — пьяница (Бульбулькин), страстный охотник, который вместо службы ездит за дичью (Атуев), честный, но почти неграмотный заика (Радбын) и картежник (Паролькин). Прямиков отказывается дать взятку, будучиуверенвзаконностисвоихтребований.Праволовжеприноситсудье, его семейству и чиновникам обильные подношения и настраивает всех в

свою пользу. Выясняется, что Прямиков и дочь Кривосудова Софья еще прежде были знакомы и полюбили друг друга, однако судья хочет выдать Софью за Праволова.)

Действие третье

ЯВЛЕНИЕ IX

(Кривосудовпразднуетименины.Чиновникинапиваютсяипоютпесню, сочиненную прокурором:

Бери, большой тут нет науки, Бери, что только можно взять. На что ж привешены нам руки, Как не на то, чтоб брать?

Праволов проигрывает чиновникам в карты большие деньги.)

П р а вол о в (к Радбыну). На вас надеяться я как на друга стану.

Р а д б ы н (указывая на товарищей, пьющих и играющих «Бери…»).

Уж от-от-от-от них я не от-от-от-стану.

П р а вол о в (к Бульбулькину).

Позволите ль на вас надежду в деле класть? Бул ь бул ь к и н. Скажи секретарю, — а он что мне подаст…

(Кохтин подает ему бокал, а он берет его.)

К р и во суд о в (указывая на членов, поющих «Бери…»).

Ин быть так: с ними уж я не поразноглашу. П р а вол о в (Кохтину).У всех теперь уж я настроил дело в лад.

Ты помощь окажи. А это на! — в заклад. (Дает ассигнацию.) Могу ль надеяться?

(Гости все уходят, обнявшись и припевая «Бери, бери…»; а Фекла и Анна под руки отводят Кривосудова.)

(На следующее утро Гражданская палата присудила имение Праволову, однако в этот момент пришли два сенатских указа: о том, что Праволов как злостный ябедник подлежит аресту, и о том, что Гражданская палата отдается под суд за взятки. Прямиков, явившись к Кривосудову, выразил ему сочувствие, вновь попросил руки Софьи и получил согласие.)

А н н а. Авось-либо и все нам с рук сойдет слегка.

До б р о в. Впрямь: моет, говорят ведь, руку-де рука,

Ас Уголовною Гражданская палата,

Ей-ей, частехонько живет запанибрата; Не то при торжестве уже каком ни есть Под милостивый вас поддвинут манифест.

К р и в о с уд о в. Ну, что ни говорить, а дело плоховато! А н н а. Жить ябедой и тем, что взято, то и свято.

1798

Гавриил Романович Державин

Хор (по случаю взятия Измаила)

Гром победы, раздавайся! Веселися, храбрый росс! Звучной славой украшайся. Магомета ты потрес.

Славься сим, Екатерина, Славься, нежная к нам мать.

Воды быстрые Дуная Уж в руках теперь у нас;

Храбрость россов почитая, Тавр1 под нами и Кавказ.

Славься сим, Екатерина, Славься, нежная к нам мать.

Уж не могут орды Крыма Ныне рушить наш покой; Гордость низится Селима, И бледнеет он с луной2.

Славься сим, Екатерина, Славься, нежная к нам мать.

Стон Синая3 раздается Днесь в подсолнечной везде; Зависть и вражда мятется И терзается в себе.

Славься сим, Екатерина, Славься, нежная к нам мать.

Мы ликуем славы звуки, Чтоб враги могли узреть,

1  Крым.

2  Селим — турецкий султан. Луна — символ ислама. 3  Прежнее название Измаила.

Что свои готовы руки В край вселенной мы простреть.

Славься сим, Екатерина, Славься, нежная к нам мать.

Зри1, премудрая царица! Зри, великая жена, Что твой взгляд, твоя десница2 Нам закон, душа одна.

Славься сим, Екатерина, Славься, нежная к нам мать.

Зри на блещущи соборы, Зри на сей блестящий строй; Всех сердца тобой и взоры Оживляются одной.

Славься сим, Екатерина, Славься, нежная к нам мать.

1791

Бог

О Ты, пространством бесконечный, Живый в движеньи вещества, Теченьем времени превечный, Без лиц, в трех лицах божества! Дух всюду сущий и единый, Кому нет места и причины, Кого никто постичь не мог, Кто все собою наполняет, Объемлет, зиждет3, сохраняет, Кого мы называем — Бог!

Измерить океан глубокий, Сочесть пески, лучи планет Хотя и мог бы ум высокий, — Тебе числа и меры нет!

1  Зреть (церк.-слав.) — видеть.

2  Десница (устар.) — правая рука, здесь: власть. 3  Зиждет (церк.-слав.) — утверждает, создает.

Не могут духи просвещенны, От света Твоего рожденны, Исследовать судеб Твоих:

Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает, — В Твоем величьи исчезает, Как в вечности прошедший миг.

Хаоса бытность довременну Из бездн Ты вечности воззвал,

А вечность, прежде век рожденну,

Всебе самом Ты основал: Себя собою составляя, Собою из себя сияя, Ты свет, откуда свет истек.

Создавый все единым словом,

Втвореньи простираясь новом, Ты был, Ты есть, Ты будешь ввек!

Ты цепь существ в себе вмещаешь, Ее содержишь и живишь; Конец с началом сопрягаешь И смертию живот1 даришь.

Как искры сыплются, стремятся, Так солнцы от Тебя родятся; Как в мразный2, ясный день зимой Пылинки инея сверкают, Вратятся, зыблются, сияют, — Так звезды в безднах под Тобой.

Светил возжженных миллионы В неизмеримости текут3, Твои они творят законы, Лучи животворящи льют.

Но огненны сии лампады, Иль рдяных кристалей громады,

Иль волн златых кипящий сонм, Или горящие эфиры, Иль вкупе все светящи миры —

Перед Тобой — как нощь пред днем.

1  Живот (устар.) — жизнь.

2  Мразный (церк.-слав.) — морозный. 3  Текут (церк.-слав.) — движутся.