Марианна Вебер - Жизнь и творчество Макса Вебера

внуков деда Фалленштейна от первого брака, отец которых еще почти мальчиком тайно бежал в Америку от деспотизма отца. Но и помимо этого его многое очень интересует. Прежде всего то, что неизвестно Европе —завоевание дикости цивилизацией: становя­ щийся штат Оклахома в еще недавно оставленной индейцами об­ ласти. Здесь можно еще наблюдать безоружное подчинение и экс­ плуатацию «низшей» расы «высшей», более интеллигентной расой, превращение индейского племени в частную собствен­ ность, захват первобытного леса колонистами. Вебер живет у ин- дейца-метиса. Он смотрит, слушает, входит в его среду и прони­ кает повсюду в суть вещей.

«Нигде, так как здесь, древняя поэзия индейцев не смешива­ ется с современной капиталистической культурой. Недавно про­ ложенная железная дорога из Тулсы в МакАлестер идет сначала в течение часа по берегу Canadian River62 через подлинный девствен­ ный лес —не следует только представлять себе это как “молча­ ние в лесу” с огромными деревьями. Непроходимые дебри —та­ кие густые, что даже не замечаешь, разве только по некоторым просветам, что едешь на расстоянии всего лишь нескольких мет­ ров от Canadian River —темные деревья, так как климат здесь уже почти южный (снег редок), до самой вершины обвитые вьющи­ мися растениями, между ними желтые тихие лесные ручьи и не­ большие реки с берегами, полностью одетыми зеленью. Наибо­ лее поэтичны большие реки, как Canadian River, которые в своей совершенной дикости с громадными отмелями и густой, темной зеленью на берегах несут свои воды в извивах и разветвлениях — они производят своеобразное впечатление чего-то таинственно­ го; неизвестно откуда они приходят и куда они идут. За исклю­ чением одной увиденной мной индейской рыбацкой лодки, эти реки совершенно мертвы. Однако час первобытного леса здесь также пробил. В лесу, правда, можно иногда увидеть группы под­ линных древних рубленых домов —дома индейцев можно отли­ чить по ярким шалям и развешанному белью —но есть и совер­ шенно современные деревянные дома и домики фабричного производства ценой в 500 долларов, положенные на камни, а при них большое пространство засеяно кукурузой и хлопком: деревья смазывают внизу дегтем и поджигают, они отмирают и прости­ рают свои бледные, закоптевшие сплетенные пальцы в воздух, что вместе со свежими посевами под ними производит странное, но отнюдь не приятное впечатление. Затем следуют большие про­ странства прерий —отчасти пастбища, отчасти также посевы хлопка —и поля кукурузы; и внезапно начинает пахнуть кероси­ ном. Мы видим высокие, напоминающие Эйфелеву башню сква­ жины среди леса и попадаем в «город». Такой город нечто совер-

254

шенно невообразимое. Палаточный лагерь рабочих, особенно тех кто занят на постройке многочисленных железных дорог, доро­ ги в естественном состоянии, обычно 2 раза в год поливаемые от пыли керосином и соответственно благоухающие, деревянные церкви по крайней мере 4—5 деноминаций; на этих “улицах” в качестве препятствий для передвижения деревянные дома, поса­ женные на ролики и так двигаемые: владелец разбогател, продал свой дом и построил себе новый, старый вывозится в поле и в нем поселяется new comer63, который его купил. Ко всему обычная путаница телеграфных и телефонных проводов, строящиеся элек­ трические дороги —ибо “город” распространяется в неизмеримые дали. Мы объехали “город” в маленькой телеге с громадным ко­ нем: там 4 школы различных сект, затем public scools (gratis)64 — обязательное образование в перспективе —отель со скромными комнатами, но —несмотря на низкие цены —ковры на всех по­ лах и все accomodations65, интервьюеры, которые хотят услышать о величине их страны и т. д. Полная очарования —то есть не эс­ тетического очарования —картина становления, которая в буду­ щем году уже полностью примет характер Оклахома-сити, то есть любого другого западного города. Иммигранты приходят с севе­ ра и востока, обычно это бедные парни, которые действительно могут в несколько лет стать богатыми людьми: поэтому “бум” ко­ лоссален и невзирая на все законы спекуляция землей процвета­ ет. Два real estate men66, рабочий по асфальту и два странствую­ щих торговца заговорили со мной».

«Здесь царит сумасшедшая суета. Но должен сознаться, что я нахожу громадное очарование в этом, несмотря на вонь кероси­ на и чад, на плюющих янки и ужасающий грохот многочисленных узкоколеек. Не могу также отрицать, что —в общем —я нахожу этих парней приятными. Все служащие принимают, конечно, в ру­ башках, и мы сообща кладем ноги на подоконник. Адвокаты соз­ дают несколько дерзновенное впечатление —господствует пора­ зительно грубоватая, и все-таки все время сохраняющая взаимное уважение, бесцеремонность. О чем только меня не спрашивали (как мы справляемся с неграми в Германии? еще не самое неве­ роятное) —трудно себе представить; однако они в свою очередь рассказывают о себе, и мне кажется, что после моих первых сту­ денческих семестров я еще никогда так не веселился, как здесь с этим по-детски наивным и все-таки способным справиться с лю­ бой ситуацией народцем; и это несмотря на господствующий здесь абсолютный —и фактически действующий —запрет алкоголя. “Цивилизации” здесь больше, чем в Чикаго, и совершенно невер­ но считать, что можно вести себя как угодно: вежливость, прав­ да, при очень сжатых высказываниях заключается в интонации и

255

манере поведения, а юмор совершенно неповторим. Жаль: через год здесь все будет так, как в Оклахоме, т. е. как в любом другом городе Америки. С поистине бешеным неистовством раздавлива­ ется все лежащее на пути капиталистической культуры».

Своеобразным переживанием, доставившим Веберу большое удовольствие, была поездка напролом через корчевку девственно­ го леса в клуб в Форт Джибсон у Canadian River: «Форт Джибсон — очаровательный пункт в лесу, расположенный довольно высоко над рекой. Клуб, как все ему подобные, —место, где господствует форма уюта, неизвестная нам, немцам. “Aunt Bessie” и “Uncle Тош”67 —два очень старых негра в качестве прислуги; постели для людей, которые в палящей жаре приходят на ночь; простые country-dinners68: сырые помидоры, ветчина, яйца, мед диких пчел, молоко и прежде всего почти всегда веселое общество. Клуб состо­ ит —без партийных различий —из примерно 40 человек всех воз­ можных профессий с добавлением посредством баллотировки и стоит своим членам 75 долларов с человека в год. Он заменяет трак­ тир, вечернюю кружку пива, общество (для мужчин; у дам свои receptions69) и служит предметом гордости, ибо выражает соци­ альную эксклюзивность всех участников. Клуб - переведенный на американские условия симпозиум, ибо здесь господствуют беседы и шутки, немного спорта, для чего, правда, на Гранд-ривер нет достаточных возможностей, к тому же для этого существуют дру­ гие организации. Эта затея была очень приятной. Правда, моему седалищу еще никогда не доставалась такая бастонада, как на этих «улицах», прямо верх и вниз сбегающих линий управления геоде­ зической съемки. “Дыры” не были бы правильным обозначением для этого формирования долины, в которую повозка взлетает, что­ бы затем вновь громыхать вниз. Лужи, болота, стволы деревьев — все это оставляет лошадей равнодушными и не приносит никако­ го вреда твердым тонким колесам из древесины пекана. Мы едем через длинный железнодорожный мост с опасностью, что какойлибо поезд решит принять кого-либо на своей cow catcher70, пере­ плываем на пароме типа надувной лодки реку в другом месте —к тому же дикость местности раскорчевки, обугленные стволы дере­ вьев, временные лагеря поселенцев, иногда высоко нагруженные телеги переселяющихся мелких арендаторов, рубленые дома пре­ дыдущего времени, полузаконченные современные фабричные здания, густо наполненные черным народом негритянские хижи­ ны; и все это разбросано на большом расстоянии по прерии и гус­ тому лесу у реки. Затем внезапно такой возникающий “город”, как форт Джибсон, быть может, с сотней далеко разбросанных доми­ ков, но с электростанцией, телефонной сетью и т. д. Затем опять полное одиночество. Дважды мы переехали корову, один раз одну

256

из отвратительных черных техасских свиней; затем нам пришлось около полуночи несколько раз будить фермеров, храп которых мы слышали при открытых дверях палаток12*, чтобы спросить о пути — меня удивляла вежливость этих людей; короче говоря, это была своеобразная прогулка сначала в темноте, потом при луне. Сегод­ ня я видел индейцев, которые приходили группами за деньгами — в лице чистокровных индейцев заметна своеобразная усталость, они, несомненно, обречены на гибель, среди иных встречаются интеллигентные лица. Одежда их почти всегда европейская. Я слышал еще много интересного от разных людей и думаю, что мой хозяин-ирокез выступит в «Архиве» против современной полити­ ки Соединенных Штатов по отношению к индейцам. Его глаза горели, когда он об этом говорил. Однако довольно об этом путе­ шествии “в древнюю романтическую страну” —когда я в следую­ щий раз попаду туда, исчезнут и последние следы романтики».

В Новом Орлеане, самом южном пункте длинного путешествия по девственному лесу, где путешественники искали своеобразие исконной французской основы, их встретила еще в октябре пара­ лизующая тропическая жара, невыносимая даже для негров, высох­ ший, погибающий в серой пыли растительный мир, смертельная тоска над всем —«мы были счастливы, когда через 2 1/2 дня про­ клятое место осталось позади». Слава Богу, мы опять направляем­ ся к северу и останавливаемся в городке Тускеджи, чтобы позна­ комиться со знаменитым заведением Букера Вашингтона по воспитанию негров. То, что мы обнаружили, было самым сильным впечатлением путешествия: огромная национальная проблема — выяснение отношений между белой расой и ее прежними раба­ ми, —которая ощущается во всей жизни Америки, может быть здесь понята в ее корне. Чувствуется прежде всего трагедия жре­ бия пария, выпавшего тому все время увеличивающемуся народу, в котором вследствие смешения выражены все оттенки от темно­ коричневого до белого слоновой кости. Люди, которые по проис­ хождению и способностям принадлежат к расе господ, изгнаны из нее, будто на них стоит клеймо позора. Юридически рабов боль­ ше нет, но белый господин южных штатов мстит посредством со­ циального бойкота их детям и детям их детей; он использует их для любой работы, тот же, кто примет метиса в качестве гостя, исклю­ чается раз и навсегда из общения с собственной расой. Поэтому вождям негров остается только обратное действие: пробуждать в парии расовую гордость и пытаться превратить его в культурного человека. Какая титаническая задача: речь идет о том, чтобы на­ учить расу, которая в своем чистом виде как будто предназначена к пребыванию в преддверии царства людей, «культуре», и соеди­ ненный со здравым рассудком идеализм вождей пытается достиг-

257

нуть этого как посредством «Евангелия зубной щетки», так и по­ средством воспитания для рационального труда любого рода. Ког­ да-нибудь —так надеются они —должен ведь и белый человек выразить им уважение. Он же пытается посредством бойкота защи­ тить собственную расу от вырождения. Какое неслыханное, нераз­ решимое напряжение в этой части земли и какой мелочной пред­ ставляется по сравнению с ним национальная жизнь родины! Именно теперь американские газеты сообщают с ироническим удовольствием о всех перипетиях спора за престолонаследие в кня­ жестве на Липпе. Вебер рассказывает: «В Тускеджи никому не доз­ волено заниматься только интеллектуальной работой. Цель этого — воспитание фермеров, “conquest of the soul”71 —выраженный иде­ ал. У учителей и учеников развивается невероятная степень одухо­ творенного энтузиазма, прежде всего у многочисленных негров с половиной, четвертью и сотой доли негритянской крови, которые ведь по закону лишены права вступать в брак с белыми, фактичес­ ки иметь какие-либо отношения с ними; негры обязаны пользо­ ваться собственными вагонами, залами ожидания, отелями, пар­ ками (так в Ноксвилле), хотя ни один неамериканец не отличит их от белых; Тускеджи является для них единственным местом соци­ ально свободного воздуха. Страшен контраст с ними полуобезьян, с которыми встречаешься на плантациях в хижинах негров в Cotton Belt, но страшно также духовное состояние белых юга, если загля­ нуть под по-человечески привлекательную внешность. О Букере Вашингтоне и его деле у каждого из них свое мнение: от глубоко­ го отвращения к каждой попытке дать образование негру, которое лишает плантаторов рабочих «рук», вплоть до не редкого у белых юга мнения, что он является величайшим американцем всех вре­ мен после Вашингтона и Джефферсона, —но все они без исклю­ чения разделяют мнение, что “social equality” и “social intercourse”72 невозможны также и именно с образованными и часто на девять десятых белыми неграми высшего слоя. При этом белые слабеют вследствие этой задуманной как расовая защита изоляции, и эн­ тузиазм можно встретить только на Юге среди негров высшего слоя —у белых же только бесцельную и беспомощную ненависть к янки. Я говорил не менее чем с сотней южан всех партий и соци­ альных классов и проблема, во что превратятся эти люди, кажется совершенно безнадежной. Так, например, дядя Фриц, у которого никогда не было раба, принадлежал к строгим аболиционистам, но при этом поддерживал рабовладельцев, поскольку по его Джеффер- соновско-Калхунской теории его штат, Вирджиния, обладал фор­ мальным правом сецессии; этот человек, у которого было всегда слишком много лошадей, отказывался от самых выгодных пред­ ложений продать их, опасаясь, что тогда у его соседа окажется ло-

258

шадь лучше, чем у него, который был методистом потому, что его жена ежегодно пугала его адскими муками —этот дядя Фриц при­ надлежал к смелым, гордым, но безголовым и в сегодняшней борь­ бе за существование потерянным людям».

Путешественники познакомились и с потомками Г.Ф. Фаллен­ штейна, которые не унаследовали дух янки, скорее воспитаны в неприятии его, ведут свое скромное, бедное культурой существо­ вание. Один из них, попеременно работавший то горняком, то учи­ телем начальных классов, теперь —владелец адвокатского бюро в ассоциации с хитрым ирландцем, для которого он делает всю ра­ боту, и находится на пути в высшие классы. Два других сына дос­ тигли только владения выкорчеванными ими холмами пригорья Блю Ридж (Blue Ridge) на границе между Северной Каролиной и Вирджинией, малопривлекательными фермерскими домами на вытоптанной вершине, ничего общего не имеющими с уютными, украшенными цветами немецкими крестьянскими домами. Они мучаются с множеством детей в неосознанной тоске по другому су­ ществованию. Вебер рассказывает: «В темноте мы пришли в Маунт Эйри (Mount Airy), Джим и его старший сынок встретили нас в повозке и мы ехали 1 1/2 часа в полной тьме при появляющейся луне вверх и вниз по долине через заросли кустарника, вброд по реке ужасной дорогой. Один раз мы серьезно решили, что слома­ ли все ребра, повозка трещала —мы переехали толстый ствол де­ рева, который лежал поперек дороги. Но лошади оставались спо­ койны, а Джим тем более. Ледяной холод —первый мороз, и мы были ослеплены и поджарены камином. Во всем доме нет ни клочка бумаги —ни для того, чтобы писать —Джеймс пишет свои письма в Маунт Эйри, когда он там бывает, —ни для каких-либо других целей, для которых культурный человек ее обычно упот­ ребляет —зато колодец, ледяная вода, очень хорошие кровати в комнате наверху двухэтажного деревянного домика. О людях пусть расскажет Марианна, я опишу внешние черты и события. Дома обоих братьев Джефферсона и Джеймса стоят друг против друга на двух холмах, довольно круто спадающих на расстоянии звука го­ лоса в сторону маленького ручья. Внизу в низменности хорошая земля, на которой они —каждый на своей части —сажают табак, кукурузу и пшеницу. На холмах пасется скот, наряду с табаком единственный предмет сбыта. Зерно они съедают сами или скар­ мливают его. Чрезмерно обильная, очень хорошая, но однообраз­ ная еда такова: вареная говядина, свиной фарш, фруктовые кон­ сервы, «hot rolls» (пирог из кукурузы, испеченный на сильном огне), вареные фрукты, кофе и молоко —все это три раза в день. Один из подростков обмахивал нас громадным веером от мух; Джеймс и Джефф наполнили нам тарелки до краев, женщины сто-

259

яли и наливали кофе или молоко; после того как старики поели, за стол сел второй ряд, иногда потом еще третий (дети), негр ел последним в одиночестве (он живет в сторожке, к которой при­ мыкает немного земли, то и другое дает ему Джеймс). У Джеймса перед трапезой читают короткую молитву, у Джеффа, дети кото­ рого, кроме одной дочери, не принадлежат ни к какой церкви, ни­ чего подобного нет. После трапезы сидели у камина, —сидеть вне дома считается неуютным —и все жевали табак. Джефф сплевы­ вал точно попадающие в огонь потоки коричневой слюны через ноги сидящих. Мы были довольны, только Джефф, который испы­ тывает глубокое отвращение к farming73, пребывал большей частью в угнетенном настроении.

Неожиданно и здесь возникают впечатления, которые дают Веберу наглядный материал для его работы: старые и новые фор­ мы социальной дифференциации в демократическом обществе. Он видит исконное формирующее жизнь действие религиозных сект и одновременно растущее вытеснение их орденами и клу­ бами разного рода. Отражения его впечатлений обнаруживают­ ся прежде всего в его статье «Церкви и секты». «В воскресенье рано утром с Джеймсом, Франком и Бетти в церкви. Молодой методистский проповедник, а также очень далекий от церкви Джефф и его семья, были к обеду у Джеймса. После обеда все пошли на баптистское крещение. Восемь человек: трех женщин, несколько подростков, двух мужчин погружали в ледяную воду горного ручья —единственно значимая форма крещенья по строгому баптистскому учению. Проповедник стоит в черном костюме по пояс в воде. Желающие креститься входят друг за другом в лучшей одежде (dress) в воду, подают проповеднику руку и после того как произнесены различные обеты, опираясь на его руку и подгибая колени, наклоняются назад так, чтобы лицо оказалось в воде: затем, отфыркиваясь, выходят, поднима­ ются на берег, принимают поздравления (congratulated) и либо едут совершенно мокрыми домой, либо, если они живут дале­ ко, переодеваются в деревянной будке. Они проводят эту про­ цедуру и в разгар зимы, разбивая для этого лед —вера (faith) за­ щищает их от простуды, полагает Джеймс. Джефф, который считает все это чепухой, рассказал, что он спросил одного “didn’t you feel pretty cold, Bern?”74, на что тот ответил: “I thought of some pretty hot place (об аде, конечно), sir, and so I didn’t care for the cold water”75. Бетти строго следует требованиям церкви —она “almost as fanatic as her mother was”76, говорит Джефф, которого, как и других, ужасная суровость матери заставила порвать все узы с церковью. Церковность вообще теряет силу, то есть ста­ рые методистские revivals и class meetings77 (еженедельные испо-

260

веди каждого в кругу присутствующих) вышли из употребления, как признал молодой проповедник. Проповедь была хороша, чисто практична и произнесена с большим волнением; кто по­ чувствовал себя «пробужденным», преклонял колени у алтаря. Старый крестьянин молился громко и страстно за всех - одна­ ко невыносимое пение резкими голосами возвращало к реаль­ ности сарая, в котором мы находились. Конечно, никакой рясы не было, священник говорил в пиджаке и совсем как политичес­ кий оратор, на “алтаре” (столе) лежала его войлочная шляпа. Поэтичны были одиночество пестрого леса и затем при креще­ нии серьезность старых крестьян вестфальско-голштинского типа. Старая социальная функция этих сект также ослабла; прав­ да, каждый, даже священник представляется как “брат”, но Джеймс входит в “орден” —от этого в значительной степени за­ висит доверие для предоставления кредита —в который избира­ ются баллотировкой по предложению 5 членов и из которого при дурном поведении исключаются. Такой орден представляет со­ бой кассу на случай болезни, смерти и вдовства, обязует своих членов помогать друг другу в случае не вызванной виной хозяй­ ственной нужды посредством предоставления кредита —под страхом исключения в случае немотивированного отказа в по­ мощи. Это было некогда важнейшей функцией американских сект. Огромное увеличение клубов и орденов заменяет распада­ ющуюся организацию сект. Едва ли не каждый фермер и мно­ гие деловые люди среднего и высшего ранга носят свой badge78 в петлице, как французы красные ленточки. В первую очередь не из тщеславия, а в качестве легитимации того, что данный человек признан определенной группой людей джентльменом посредством баллотировки на основании проверенных сведений о его характере и поведении (это напоминает наши дознания об офицерах запаса); совершенно такую же роль играли в старых сектах (баптистов, квакеров, методистов и т. д.) 150 лет тому назад предоставляемые их члену “letter of recommandation”79, данные общиной для представления чужим братьям».

Вебер жадно впитывает все это, охотно сообщая и о себе то, что может доставить удовольствие этим простым людям, и полу­ чает доступ к их жизненному опыту. Здесь он также равный сре­ ди равных, «брат». Каждый чувствует, что Вебер его понимает и относится к нему с уважением. Жена ловит лишь отрывки разго­ воров, которые ведутся в кукурузном поле, —«мне приходилось оставаться с женщинами, и я могла лишь иногда прибегать на взрывы смеха, которые вызывал у мужчин Макс. Конечно, он быстро завоевал их сердца своим прекрасным ниггер-английским и своими рассказами. Они ударяли его плашмя по колену и на-

261

зывали mighty jolly fellow80. Эти хорошие простые люди огорчи­ лись, что их гости должны так скоро уехать, и мы облегчили им прощание обещанием скоро вернуться —но выполнить это не удалось.

* * *

Затем путешественники едут назад в центры культуры восточных штатов, осматривают в быстром темпе Филадельфию, Вашингтон, Балтимору, Бостон и их пригороды. Все это почти невозможно ус­ воить. Марианна чувствует себя часто пресыщенной —какое ей в сущности дело до всех этих чуждых вещей, —которые невозможно в своей деятельности включить в круг собственного бытия? Напро­ тив, восприятие Вебера сохраняет все время одинаковую интенсив­ ность, к тому же он способен посредством духовной переработки всегда что-либо создать. В Вашингтоне представляется возмож­ ность впечатляющей поездки в Маунт Вернон, на место рождения великого вождя народа. Они плывут в туманный день по широко­ му, темноватому Потомаку, лесные склоны его берегов окрашива­ ет теперь осень, поднимаются по склону к маленьким белым дере­ вянным домам, бидермейерская скромность которых напоминает родные реликвии гётевского времени. Над всем глубокая уединен­ ность и тишина того, чего больше нет, возвышенная грусть завер­ шения. Исчезнувшее, полное движения существование открывает­ ся еще только тем, кто прячет его в себе. Внизу вновь бушует жизнь, будто она в каждом отдельном человеке полна неслыханной важ­ ности. Воспринимаются и очень чуждые впечатления —негритян­ ское богослужение, причем в высшем негритянском обществе: «Все в шелку, элегантные черные леди, тонкие умные лица негров и мулатов; проповедник уехал, его заменяют светское лицо и гость из чужих мест. Как бы вместе с усилением настойчивости и наконец страстности проповеди началось жуткое глухое стенание, сначала неприятно напоминавшее урчанье живота, затем своего рода шеп­ чущее эхо: последние слова каждой фразы повторялись сначала тихо, затем резким голосом с повторением yes, yes! или по, по! в ответ на обращение проповедника; он был не более страстен, чем молодой методист в Маунт Эйри, а до Штёккера ему было далеко. Постепенно становилось противно и тревожно. А при этом сзади, где мы сидели, были также улыбающиеся квартероны и хихикаю­ щие девушки-мулатки —какие контрасты в отличие от нашего представления о единообразном слое негров»!

И какое различие в движущих силах этой построенной на со­ стязании жизни вообще! Все еще возникает удивительные сцены. Отъезд в Бостон не обошелся без трудностей. В Бостон отправля-

262

лась футбольная команда Пенсильванского университета на со­ стязание с Гарвардской и провожали их все 2000 студентов, сот­ ни проехали для этого с ними десять часов. Поэтому в течение од­ ного вечера вокзал был несколько часов недоступен. Эти парни никого не пропускали, все опоздали на свои поезда, одна дама сильно пострадала. Мы видели все из коляски: старые джентль­ мены построили за полмиллиона громадный каменный амфите­ атр величиной с Колизей с местами на 40000 человек. Оглуши­ тельный рев раздавался при победе той или иной команды, после каждой play81, ибо присутствовал весь Бостон и значительная часть Филадельфии —весь город был украшен флагами, а когда Гарвард потерпел поражение, последовала глубокая депрессия — 1/2 страницы о войне в восточной Азии, 3 - о выборах президен­ та, 8 —об игре в больших бостонских газетах и бесконечные ин­ тервью с каждым из 22 игроков. В Филадельфии иллюминация и, конечно, полное единодушие во мнениях, что растоптанная леди вполне компенсируется эти успехом. Невероятное событие!

В фешенебельном Бостоне с его потемневшими от времени строениями и прежде всего в Гарварде путешественники вновь почувствовали себя в привычной обстановке. Казалось, что здесь вся дикость приключений колониальной жизни успокоилась в твердо установленной староанглийской традиции: достигнув зре­ лости, все пришло к благообразному выравниванию. В прекрас­ ном архитектурном комплексе Гарвардского колледжа все возвы­ силось до монументальной красоты. Да, в этих рамках духовного борения учителей и учеников, в котором не государство, а устное меценатство ищет гордого выражения развития своих сил, мог быстро освоиться и немецкий ученый. Удивительно, что Гуго Мюнстерберг, значительным способностям которого родина не нашла соответствующего применения, и который теперь здесь предоставляет советы и гостеприимство различным высокопостав­ ленным немецким путешественникам вильгельмовской эры, все­ гда прежде всего чувствовал себя немцем! ^

Путешествие закончилось длительным пребыванием в Нью-Йор­ ке. Вебер хотел помимо всего остального поработать в библиотеке Колумбийского университета и углубить все свои впечатления. Он завязывал знакомства и расспрашивал теперь спокойно о стране и людях: «Мы жили в эти дни в бешеном темпе и видели столько но­ вых людей, сколько увидели бы в Гейдельберге за год. Удивительно, что Макс вынес все это! Он ворчит иногда немного, когда надо на­ деть смокинг или чистую рубашку, однако он выходит и днем, и по вечерам. Чтобы осилить это, нам приходится половину послеобеден­ ного времени заниматься нашим туалетом, от чистки обуви до вы­ бора подходящего галстука, что, конечно, очень способствует отды-

263