Марианна Вебер - Жизнь и творчество Макса Вебера

** *

Вэтом же году (1909) издатель «Архива» Пауль Зибек пробудил интерес Вебера к большому социально-экономическому сборни­ ку. Он должен был заменить «Руководство» Шёнберга, для пере­ работки которого не удалось найти известного ученого. Вебер со­ глашается, набрасывает план, ищет сотрудников и занимается утомительной организационной работой. При этом он хочет уйти

втень —книга выйдет под коллективной редакцией всех участ­ ников. Он опять берется с невероятным рвением за дело, так как

сборник, в котором он собирается писать важнейшие разделы, должен быть готов через два года. Это, впрочем, не удалось. И в этом коллективном труде выяснилось, как трудно подчинить ра­ ботников умственного труда —ученых —требованиям совместной работы. Твердые обещания нарушались, необходимых авторов пришлось освободить из-за заболевания, иные опаздывали на годы, вследствие чего точные исполнители оказывались в непри­ ятном положении, видя, что их работы задерживаются —несколь­ ко известных коллег, на которых Вебер особенно рассчитывал, представили, наконец, неожиданно скудные работы, вернуть ко­ торые издатель все-таки не мог —первоначальные сроки должны были быть изменены. Короче говоря, Вебер испытал сильное утомление и множество неприятностей и чтобы избежать обесце­ нения работы, он стал переносить свое участие на все более дале­ кие цели. Наряду с другими работами он направлял поток своих знаний в это русло. Наконец перед ним возникла единая большая задача.

В 1914 г., тремя годами позже, чем было запланировано, выш­ ли два первых раздела. Вебер сопроводил их предисловием, в ко­ тором он определяет дидактический и систематический характер работы и ее основную мысль: «Авторы исходили из воззрения, что развитие экономики должно быть исследовано как особое частич­ ное явление общей рационализации жизни. Сотрудники сборника методически и политически относятся к различным направлени­ ям —поэтому от единства методической и политической позиции редакторы отказались. Это возмещается всесторонним рассмотре­ нием проблем... Всю ответственность за построение и распреде­ ление материала берет на себя профессор Макс Вебер, который вел эту работу».

Мировая война вновь остановила публикацию. Только в 1918 г. вышел следующий том. Вклад Вебера, «Хозяйство и общество», которое стало главным произведением его жизни, было опубли­ ковано мелким шрифтом в томе в 800 страниц большого формата после его смерти. Лишь систематическую часть о понятиях он уви-

354

дел в печати, остальной части произведения он не успел дать за­ вершенную форму. Оно осталось торсом. Впоследствии об этом еще пойдет речь.

IV

Повествование возвращается к событиям жизни. На рубеже года (1909—1910), следовательно на этот раз зимой, Вебер был особен­ но активен. Он участвовал на заседании комиссии Союза социаль­ ной политики в Берлине, беседовал там с множеством людей и советовался с Зиммелем, Зомбартом и другими по вопросу об ос­ новании социологического общества, которое могло бы дополнить старый Союз чисто научными исследованиями. Молодое поколе­ ние ученых, интересующихся социологией, уже давно ощущало потребность обмениваться мнениями о проблемах жизни совре­ менного общества не только со специалистами в области полити­ ческой экономии, но и с философами, теологами, правоведами, специалистами по расовой теории и др. Молодые ученые хотели также иметь научное общество, которое ставило бы своей целью исследовать огромную область проблем чисто научно, следова­ тельно, без этико-политической настроенности. Вебер и здесь бе­ рет на себя всю предварительную организационную работу, со­ ставляет и посылает письма с предложением участия, ведет огромную корреспонденцию, собирает деньги и набрасывает пла­ ны для первых коллективных работ. Больше, чем новые встречи для устного обмена мнениями, его интересует основа для таких исследований, которые по своему объему могут только посред­ ством общей работы дать серьезные результаты. Так он готовит для образующейся комиссии рабочий план по социологии прессы и предлагает в качестве дальнейшей работы исследование сущнос­ ти союза и связи техники и культуры. Вебер пытается также по­ ручить отдельным ученым руководство особенно соответствующи­ ми их интересам частичными задачами. Но и здесь стратегия научной коллективной деятельности оказывается труднее любой другой: нельзя приказывать и заставлять, можно только вызывать интерес и просить, и многие ученые не хотят подчинять коллек­ тивным работам свои научные интересы. Вебер ездит несколько раз в Берлин и Лейпциг, чтобы заразить тамошних коллег своим рвением. Но это не удается; к тому же все они связаны профессио­ нальными обязанностями. Ни у кого нет инициативы для других дел. Он очень сердится: «Сегодня я, наконец, собрал несколько человек, необходимых для социологического общества. Но мы не продвигаемся, просто отчаяние. Никто не хочет жертвовать вре­ менем и работой, а также своими интересами, и они ничего не

355

делают!» И затем вопросы этикета. Вебер интересуется только ра­ ботой, а не руководством, но оказалось, что ряд ученых, чувству­ ющих себя творцами современной социологии, стремятся к при­ знанию этого, тем более, что государство не предоставило им соответствующей их научному рангу академической должности. Вебер делит председательство между тремя учеными. В результа­ те никто не берет на себя инициативу, и всю работу несет он.

Таким образом в 1909 г. Вебер возглавлял три больших взаи­ мопересекающихся коллективных предприятия: психофизичес­ кие работы, подготовку анкеты для прессы и «Руководство». Он действовал во всех направлениях и возникала опасность, что его силы иссякнут. Поэтому в день его рождения жена пожелала ему, чтобы он наконец занялся своей работой, создал бы нечто непре­ ходящее. «Собственно говоря, мои желания концентрируются в одном безбожном: к черту «Социологическое общество», ради ко­ торого ты размениваешься, ибо кроме приятных заседаний оно останется движущимся вхолостую аппаратом». На это Вебер отве­ тил: «Хорошо, насколько это возможно, я поступлю по твоей воле, хотя и не знаю, получится ли при этом нечто значительное. К тому же мне вообще нужно обратиться теперь к ряду работ, предназна­ ченных для «Руководства», разработать ряд проблем, из которых будет следовать дальнейшее. Только все это будет идти медленно, ибо время подготовки должно было быть продолжительнее. Я еще далеко не обработал новые получения, и еще не имею их полно­ стью».

* * *

Осенью 1910 г. «Социологическое общество» провело свое первое заседание во Франкфурте. Там встретились такие люди, как Готейн, Зиммель, Зомбарт, Теннис, Трёльч, фон Шульце-Геверниц, Канторович, Михельс и другие —значительный круг ученых. Со­ циология еще не была специальной наукой; она была направлена на познание в целом и поэтому связана почти со всеми науками. Темы заседания отражали этот ее характер: «Социология обще­ ния», «Техника и культура», «Наука и право», «Юриспруденция и социология», «Раса и общество» и т. д.

Макс Вебер выступал в дебатах по каждой теме и в скромной форме «делового сообщения» обозначил задачи общества, как он предполагал их ограничить; прежде всего чисто научное, «свобод­ ное от оценки» рассмотрение всех проблем: «Спрашивать следу­ ет, что есть и почему оно есть именно так, а не определять, жела­ тельно это или нежелательно». Затем он наглядно развивает те проблемы как прессы, так и союзов, исследование которых мож-

356

но считать плодотворным, формулирует возможные постановки вопросов, которые должны служить универсальной точке зрения — тому, как эти явления должны влиять на формирование современ­ ного человека. Применительно к прессе, например: в какой мере она производит сдвиг в отношении к надиндивидуальным благам культуры, что она уничтожает и что создает в области веры и на­ дежд масс, в чувстве жизни? И в социологии союзов, которая мо­ жет простираться от клуба игры в кегли до политической партии и религиозной секты, самое важное —вопрос о влиянии на все по­ ведение человека различных содержаний деятельности союзов. Вебер показывает, что он имеет в виду среди прочего на примере политических воздействий Союза пения немецких мужчин: «Че­ ловек, который привык ежедневно пропускать мощные ощущения в своей груди через гортань, без какого-либо отношения к своим действиям, без того, следовательно, чтобы адекватная реакция это­ го выраженного мощного чувства выразилась в соответствующих мощных действиях —а в этом сущность Союза общего пения; этот человек очень легко станет хорошим «государственным поддан­ ным» в пассивном смысле этого слова. Неудивительно, что монар­ хи с таким удовольствием приветствуют подобные организации. «Там, где поют, усаживаются спокойно». Большие страсти и силь­ ные действия там отсутствуют.

Для жаждущих обучения неспециалистов, для которых общее возбуждение и духовная взволнованность таких встреч важнее ре­ зультатов, подобные дни становятся праздником. Ведь духовные личности вызывают по крайней мере такой же интерес, как пред­ лагаемое ими знание. И ничто не выражает это более живо, чем свободная речь, при которой жесты и тон говорят о человеке больше, чем его слова; даже если этот круг не свободен от спе­ циальных профессиональных недостатков ученых, это уравнове­ шивается достоинством длительной, обретенной утомительной мыслительной работой духовностью. Флюид обмена их мыслей увлекателен, он дает счастье по крайней мере все понимать. Но у Вебера иные критерии, и он слишком много сердился: «Допол­ нительно просьба о прощении за то, что я не был в нашем обсуж­ дении более up to date109. Я был слишком разочарован этим «salon des réfusés»"0, в котором никто не признает другого, никто ни­ чего не уступает другому, никто не хочет принести малейшую жертву своим научным индивидуальным интересам - но при этом все считают себя значительно выше «ординарных профес­ соров». «Если Вы не переносите открыто высказанного мнения, скажите мне это сразу. Я прошу в тех случаях, когда Вы недо­ вольны моим поведением (а повод для этого я, несомненно, буду давать ежеминутно), сказать мне это. Такая откровенность только

357

укрепит мое дружеское отношение к Вам... Именно обиды наших «высоких господ» делают работу невыносимой, если хотеть как простой возчик выполнить свои проклятые долг и обязанность».

Вскоре выяснилось, что никто из «великих» не хочет продви­ гать коллективную работу. Поэтому организация газетной анке­ ты осталась за Вебером. Он месяцами тратил большие усилия, чтобы ускорить работу, но вынужден был довольствоваться но­ вичками в науке. Несколько ценных исследований были в кон­ це концов сданы, но вследствие трудности материала только по частичным областям. После полуторагодичных усилий Вебер видит, что он безрассудно расточает свои силы.

После второго заседания Вебер уходит с поста руководителя организации, на которую потратил столько сил, объясняя это сле­ дующим образом: «Я участвовал в организации только потому, что надеялся найти здесь сферу свободной от оценок научной работы и дискуссии. Следовательно, я не могу работать с правлением, один председатель которого, господин Г., счел возможным на франкфуртском собрании публично выступить с критикой соответ­ ствующего принципа статута и впоследствии отказался, получив мое письменное указание, признать это действие некорректным. На берлинском заседании 1912 г. все официальные референты, кроме одного, действовали в противовес этому принципу статута, на что мне указывают как на доказательство его невыполнимости. Как я буду себя вести, если правление не предоставит гарантии повторения таких неприятностей со статутом, я ясно сказал в Бер­ лине. Никто из членов организации, которые избрали господина

Г.председателем, не мог сомневаться в том, что я сделаю выводы

исоздам этим для меня «чистые» условия. Такой вопрос о лично­ сти не имел бы никакого значения, если бы речь шла только о че­ столюбивом желании господина Г. чисто внешне представлять «общество». Но, к сожалению, он располагает так называемым мировоззрением и выставляет в этой связи научные претензии, природа которых исключает для меня возможность работы с ним. Само собой разумеется, что я ни от кого не жду подобных дей­ ствий. Пусть эти господа, никто из которых не может скрыть (в этом все дело!), что они надоели мне своими бесконечно мне без­ различными «оценками», останутся в своей компании; с меня хва­ тит все время выступать в качестве дон Кихота в защиту предпо­ ложительно невыполнимого принципа и создавать неприятные сцены».

358

* * *

Осенью 1911 г. в Дрездене происходило заседание преподавате­ лей университетов. При обсуждении положения в американских университетах Вебер выступил в дискуссии с большой речью, ряд пунктов которой возбудили внимание и вызвали публичную по­ лемику, которая побудила его к пространным объяснениям. Про­ тиворечивость мнений была связана прежде всего с его замеча­ ниями о торговых высших учебных заведениях. В некоторых из этих, наиболее современных в то время институтах распростра­ нялось подражание корпорациям. Вебер видел в этом опасность того, что молодой приказчик будет отвлечен от строгой науки и предпочтет стремление к «способности сатисфакции» и к обще­ ственным привилегиям; «все это заставляет меня спросить, смо­ жем ли мы, если такие понятия будут внушены воспитанием на­ шему следующему поколению, конкурировать с великими трудящимися народами мира». Форма, в которой газеты распро­ странили высказывания Вебера, вызвали такой живой протест соответствующих учебных заведений, что он решился изложить свои взгляды в подробной докладной записке, из которой здесь кое-что приводится.

Созданные связями формы, вершиной которых служит спо­ собность к сатисфакции, представлялись ему особенно лишенны­ ми стиля для молодого торговца, гротескными и вредными для начальной работы в торговле. Ибо следующая из этого «напыщен­ ность» в общении с равными, подчиненными, представителями других кругов и т. д. служит —где бы она не проявлялась —пред­ метом насмешек всех иностранных государств —по мнению Ве­ бера, справедливо. «Я не боюсь совершенно открыто сказать... и охотно предоставляю каждому, кому это доставит удовольствие, шутить над этим, что я на собственном опыте испытал трудность избавиться от этой непроизвольно воспринятой в университете в незрелом возрасте манеры поведения. То же я могу сказать —так­ же по собственному и достаточно серьезному опыту - о значении для трудоспособности алкогольных привычек студентов корпора­ ций...» «Опасения вызывают не радостные выпивки нашего народа по случаю, а представляющее составную часть корпоративной дрессировки обязательство постоянно в предписанной мере пить». Вебер указывает и на другие опасности, возникающие из пропа­ ганды учащегося торговца как нового типа. Хотя он уверен в пользе каждой духовной работы, в том числе и проводимой в ком­ мерческой высшей школе, он все-таки предполагает, что там, как и в других подобных специальных учебных заведениях, среди уча­ щихся ожидание социальных преимуществ, так называемое соци-

359

альное повышение, часто сильнее, чем желание увеличить свои знания. Новая сословная дифференциация коммерческих служа­ щих может вследствие возникновения дипломированной аристок­ ратии нарушить радость труда и мира в конторах, особенно если корпорации создадут слой, претендующий на специфический пре­ стиж по причинам, не связанным с их успехами в деле. «Такая опасность существует, ибо корпорации стремятся сегодня повсюду к исключительности и дрессировке в неизвестном раньше смыс­ ле: принадлежность к такому объединению отделяет студента от принадлежности к другим объединениям ... и все больше вообще от общения с другими учащимися, тем самым замыкает студента корпорации в круг его товарищей и ведет к сужению его духовно­ го горизонта».

* * *

Еще большие столкновения на том же заседании вызывала кри­ тика Вебера отношений между государственной бюрократией и немецкими университетами, которая была направлена прежде все­ го против известных, заимствованных у их недавно умершего ве­ ликого организатора обычаев прусских учреждений. Вебер пока­ зывает недостатки и опасности «системы Альтгофа», ссылаясь на собственный опыт в качестве молодого доцента24*; при этом он всесторонне оценивает значение умершего —порицая, однако, этически его систему цели-средства: «Говорить о нем очень труд­ но. Он был не только действительно хорошим человеком в специ­ фическом смысле слова, но и обладал очень широкими взгляда­ ми. Немецкие университеты обязаны ему тем, что в известном смысле бессмертно. Но при оценке личностей он исходил из воз­ зрения, что каждый, с кем он имеет дело, либо подлец, либо чес­ толюбец. В этом заключалась большая опасность для молодых, зависящих от него доцентов. Чтобы использовать их для своих целей, он приписывал им непристойности». К этому Вебер при­ числяет также те случаи, когда доцент вопреки желанию факуль­ тета принимает задание от власти в преподавании и т. п. «Как только высокопоставленный чиновник министерства предъявит молодому человеку подобное требование, я не брошу камень в того, кто затем попадет в ловушку». Веберу самому пришлось не­ когда отклонить такое искушение, другие ему поддавались. Думая об академическом пополнении, он не мог забыть свое пережива­ ние: «Признаюсь со всей откровенностью, что, когда я перешел из прусского управления преподаванием в баденское, у меня было чувство, что я стал дышать чистым воздухом». Эти заявления, ча­ стично сенсационно повторенные прессой, частично непонятые,

360

возбудили большой шум. В одном сообщении приведенный от­ рывок был даже превращен в свою противоположность, так что оказавшаяся —вместо прусской —в неблагоприятном свете баден­ ская власть подверглась резким нападкам ведущего центрально­ го органа. Поэтому власти обратились к Веберу с просьбой о пуб­ личном разъяснении. Ему и так приходилось делать самые различные поправки и дополнения, так что он вновь узнал, что обычной части прессы «время от времени приходится уступать своей потребности в сенсациях, а затем обманывать своих чита­ телей, указывая, что повода к этому не было».

V

Мы возвращаемся в нашем рассказе на год назад и сообщаем сна­ чала о нескольких публичных столкновениях, характеризующих Вебера как борца. При этом необходимо остановиться на отдель­ ных деталях этих событий —как из-за их предмета, так и исходя из их биографического значения. Осенью 1910 г. заседал Союз женских объединений Германии. Этот праздничный парад жен­ ского движения проходил красиво и воодушевляюще. Женщины поддерживали друг друга в рвении и вере. Отклик был сверх ожи­ дания значительным. Университет и власти приветствовали это событие, город почтил его даже освещением дворца, влиятельные круги признали теперь идеализм и необходимость борьбы женщин и, что было наиболее приятно, увидели, наконец, теперь в тех, кто возглавлял это движение, не карикатуры и дегенераток своего пола, а новые типы, которые действительно стремились превра­ тить нужду в добродетель и попытаться сделать миллионы, при­ нужденные к самостоятельности и внедомашней жизни, способ­ ными к новым задачам, показать им смысл этих задач. Было так чудесно, наконец, почувствовать почву под ногами, но женщины очень хорошо знали, что с трудом достигнутое одобрение может быть каждую минуту вновь опровергнуто. Это вскоре и произош­ ло. Настоящий немецкий мужчина, настроенный эгоистически и связанный традициями, почувствовал в этом успехе угрозу. Он не хотел отказываться от привычного патриархата в семье и государ­ стве. И как это бывает во всякой борьбе интересов, элементарно мотивированные оборонительные ощущения обволакивались за­ ботой о священных благах.

Молодой доцент, скрывавший свою научную никчемность, под ролью хранителя сокровища и публичного прецептора, опублико­ вал статью, высмеивающую этот круг женщин и нашел поддерж­ ку у значительной части мужчин: «Наконец нашелся смелый воин, готовый выступить даже против университетских дам». В памфле-

361

те также говорилось: Движение женщин состоит из незамужних, вдов, евреек, стерильных женщин и таких, которые не были мате­ рями и не хотели выполнять обязанности матерей. Жена Вебера была бездетна и ответственна за гейдельбергское движение, сле­ довательно, памфлет был направлен своим острием прежде всего против нее. Вебер пришел в бешенство, но ему не следовало сразу вмешиваться. Его жена сама сначала потребовала в письме этому безрассудному отказаться от его обвинений. Когда он на это не по­ шел, под ее именем вышло публичное порицание, по резкой ост­ роте которого каждому было ясно, кто участвовал в его составле­ нии. Когда Вебер узнал, что молодой человек жалуется, что муж прячется за своей женой, от которой нельзя потребовать удовлет­ ворения, он хотел предоставить ему желаемый шанс объяснени­ ем, что он поддерживает все заявления своей жены. Однако вызов не последовал. Вызванный объявил себя противником дуэли и предъявил иск в связи с нанесенной обидой, который, однако — вследствие вмешательства третьих лиц —вскоре отозвал. Затем в ряде иностранных газет в связи с обсуждаемым в прессе «случаем Б.» появилась неприятная сенсационная статья об этих событиях под заглавием «Старый Гейдельберг, ты славный». Выдержки из нее, которые печатались повсюду, услаждали даже людей по ту сторону океана. Особую остроту придавал ему последний абзац: профессор Вебер отклонил вопрос доктора Р., согласен ли он за­ щищать свою жену с оружием в руках, ссылаясь на свое плохое здоровье. В качестве источника назывался сам доктор Р., но он сразу же отверг это утверждение.

Вебер, который часто говорил о своем признании дуэли, счел эту сплетню «неслыханной подлостью». Наряду с собственным он считал задетым и общественный интерес и не пожалел поэтому усилий, чтобы утвердить справедливость в длившейся несколько месяцев борьбе. Ход этого дела характерен не только для него, но и для известных приемов журналистов, которые под защитой ре­ дакционной тайны развлекают своих читателей сенсационными сообщениями об известных лицах и очень затрудняют задетому этим лицу опровергнуть сказанное.

Сначала Вебер потребовал от данной иностранной газеты в са­ мой вежливой форме публикации краткой заметки, в которой он устанавливает: «В статье из Гейдельберга, датированной 6.1.11 ...

под заглавием «Старый Гейдельберг, ты славный», содержится на­ ряду с другими неправильностями... утверждение в конце: Госпо­ дин доктор Р. направил мне определенные запросы, которые я от­ клонил. Считаю возможным заметить, что все это от первого до последнего слова основано на выдумке, что ничего подобного не происходило и что я был бы благодарен за указание, где и кому

362

доктор Р. сделал подобные заявления. Что же касается меня, то я считаю это дело, публично освещать которое я не вижу основания, полностью законченным. С покорной просьбой о скорейшем на­ печатании этой заметки и с уважением Макс Вебер». С опублико­ ванием этого опровержения вопрос был бы завершен. Однако ре­ дакция не пошла на это, ссылаясь на достоверность данных своего корреспондента. На это Вебер: «Если Вы считаете достоверным корреспондента, который ложно ссылается на собственные дан­ ные доктора Р., то это Ваше дело. Если Ваше чувство долга не за­ ставляет Вас публично исправить признанные ложными утверж­ дения, будто данный господин тщетно вызывал меня на дуэль, то для меня это означает следующее: в будущем для меня не представ­ ляет интереса, чтобы Ваша газета что-либо обо мне писала. Можете и дальше получать отсюда «сведения», какие Вам угодно».

Когда редакция объявила, что согласна дать Веберу удовлетво­ рение, если он убедит ее в правильности своих утверждений, он не захотел дать ей так легко отделаться, как предлагал в первом опро­ вержении. Он еще раз пункт за пунктом показал ложность сенса­ ционной статьи и затем добавил: «Принимая во внимание выше­ сказанное, не взятое назад утверждение вашего корреспондента, что Вы при должной проверке должны были признать, я сообщаю Вам: Вы легкомысленно пользуетесь услугами клеветника (я офи­ цер а.Д.111) в качестве корреспондента и предлагаю ему и Вам сде­ лать из этого соответствующие выводы... Я требую открытого заяв­ ления, что ваш корреспондент Вас обманул (я настаиваю на этом слове) и продолжал настаивать на обмане, когда его ложные дан­ ные были опротестованы и публично опровергнуты».

В этой форме редакция не хотела выдать своего корреспонден­ та, ссылаясь на его надежность, и все время убеждала Вебера в том, что ее гейдельбергский поручитель —«известная личность» —на­ стаивает на своих данных. Корреспондент очень достоверен, а информация была предоставлена ему господином из университет­ ских кругов Гейдельберга. Вебера это сопротивление приводило во все больший гнев, тем более что он не верил в существование ав­ торитета из университетских кругов. Или быть может это сам док­ тор Р.? Он же в свое время намекал на то, что вызовет Вебера на дуэль. Вебер требовал, чтобы был назван журналист, или его ис­ точник, или чтобы автор этих сведений сам назвал себя. Оказав­ шийся загнанным в угол журналист, который тем временем был назначен редактором данной газеты, предложил Веберу объясне­ ние посредством объявления в печати и анонимных писем, но от­ казывался назваться сам или назвать своего корреспондента. Ве­ бер презрительно отверг это предложение и когда вторичное настоятельное требование напечатать его объяснение было опять

363