Будагов Р.А. Введение в науку о языке. 2003

сическое значение в языке прямо связано со словом, как лексической единицей языка, и лишь косвенно с фонемой, как единицей фонологической системы языка1.

Не учитывать этих тонких различий — значит не учитывать специфики фонетики в отличие от специфики лексики. Но нельзя согласиться и с теми учеными, которые склонны вообще не связывать фонему со смысловыми тенденциями языка.

Согласно этой точке зрения фонемы различают только звуковые оболочки слов, которые будто бы не имеют никакого отношения к самим словам. Между тем слово — это единство значения и способа выражения данного значения, поэтому звуковая оболочка слова не может быть безразлична для самого слова.

Итак, фонемы дифференцируют смысл слов не непосредственно, а через посредство звуковой оболочки самих слов: различая звуковую оболочку слов, фонемы тем самым способствуют их дифференциации. Звуковая оболочка слов не отделима от самих слов, как не отделимо выражение лица человека от самого человека.

Смыслоразличительное (фонологическое) значение в системе гласных могут иметь не только долгие и краткие, но и открытые и закрытые звуки (см., например, во французском près — «около», где е открытое, и pré — «луг», где e закрытое). В системе согласных большое значение имеет различие между глухими и звонкими: пить — бить (п — глухой, б — звонкий), тень — день (т — глухой, д — звонкий), кость — гость (к — глухой, г — звонкий), шар — жар (ш — глухой, ж — звонкий) и т.д. Различие между этими согласными через посредство звуковой оболочки слова используется наряду с другими средствами для дифференциации смысла слов.

Иногда бывает и так, что один и тот же фонологический признак по-разному реализуется в языках мира, имеет как бы неодинаковую доминанту. Различие по степени звонкости согласных наблюдается и в русском языке (точка — дочка) и в корейском языке (pata — «получать», pada — «море»), но для корейского языкового восприятия степень звонкости согласных не так существенна, как для русского, ибо кореец противополагает т—д не столько по степени их звонкости, сколько по степени напряжения мускулов (т более напряжено, чем д). Поэтому фонологическая доминанта в корейском языке оказывается иной, чем в русском.

1 Следует все время помнить, что фонемы находятся в ряду других средств, дифференцирующих слова.

Не менее трудный теоретический вопрос (наряду с проблемой смыслоразличительной функции фонемы) возникает и тогда, когда следует осмыслить соотношение разных сторон в самих фонемах: в какой степени фонемы способствуют созданию фонологической системы языка (позитивные особенности фонем) и в какой — фонемы выполняют лишь своеобразные «негативные» функции, т.е. служат различительным тенденциям языка.

Исходя из положения (швейцарского лингвиста Ф. де Соссюра), согласно которому «в языке не существует ничего, кроме различий»1, многие современные зарубежные фонологи считают, что фонемы только подтверждают этот общий закон языка. С такой точкой зрения решительно нельзя согласиться по только что изложенным соображениям.

Как ни существенны и ни глубоки различительные тенденции в языке, сам язык не может состоять только из различий, как не может и сводиться к одним только отношениям. Чтобы различать, нужна материя, которая подлежит расчленению и различению, подобно тому как существование языковых отношений подразумевает определенное содержание, которое выражается в этих отношениях и с помощью этих отношений.

Фонемы прежде всего образуют вполне реальную фонологическую систему языка. Так, в русском языке имеется 39 фонем, в английском — 40, во французском — 35, в финском — 30, в корейском — 39, а в абхазском — 71 фонема. Сами эти фонемы формируют фонологическую систему языка, как звуки речи — систему фонетическую. Задача исследователя каждого конкретного языка заключается в том, чтобы разобраться, какие именно фонемы и как образуют конкретную языковую систему. Что же касается различительных функций фонем, то эти функции производны от самой реальной языковой системы и были бы невозможны без этой последней. Различительные тенденции в языке, в частности в фонологии, не могли бы существовать,

если бы не было того, что подлежит различению (звуков речи, морфем, слов, словосочетаний, предложений).

Не следует забывать, что не все фонемы языка попарно противопоставлены (как, например, т—д, с—з, п—б и пр.). Могут существовать и непарные, как бы «замкнутые» фонемы (например, согласная фонема j в русском языке). В языке, однако, эти «замкнутые» фонемы находят свое место в системе2.

четко укладываются в парные противопоставления.

Природа парных, противопоставленных друг другу фонем тоже не исчерпывается различительными функциями. Чтобы фонемы могли противостоять в языке, они должны не только отличаться друг от друга, но и тяготеть друг к другу в системе языка. Взрывные согласные типа т и д дифференцированы: первый из них является глухим, а второй — звонким. Но вместе с тем этим согласные и связаны между собой: оба они являются согласными взрывными и зубными. Если по одной линии (глухость— звонкость) данные фонемы в русском языке противопоставлены (различительные признаки фонем), то по другой линии (характеру преграды и месту образования) эти же фонемы сближены (общие или интегральные признаки фонем). Следовательно, и в этом случае язык не оперирует «только различиями». Сами различия были бы невозможны, если между разными фонемами не было бы многочисленных точек соприкосновения.

Всвоих «Основах фонологии» Н.С. Трубецкой со свойственной ему образностью выражения замечает, что «нельзя противопоставлять чернильницу и свободу воли», так как они не имеют никакого «основания для сравнения». Нельзя противо-

поставлять и фонемы, не обладающие подобным «основанием для сравнения»1.

Фонемы существуют в языке в составе слов и морфем. Однако функции фонем обнаруживаются не везде и не всегда достаточно отчетливо. Они зависят от того, какую позицию занимает та или иная фонема в составе слова или морфемы. Различают сильные и слабые позиции фонем. В сильных позициях фонема отчетливо показывает все свои возможности, в слабых же, напротив того, благоприятных условий для выявления своих признаков фонема не получает.

Вначальном положении, например, фонемы т и д отчетливо противопоставлены в русском языке: том—дом, точка—дочка (сильная позиция). Иначе оказывается в конце слов, так как звонкий согласный в исходе слова оглушается: род звучит как рот и тем самым противопоставления звонкого д глухому т в этом случае нет (слабая позиция). Происходит своеобразная нейтрализация фонем: в слабой позиции ослабляются те возможности фонемы, которые в сильной проявляются с бóльшей отчетливостью. Создается впечатление, что фонемы в подобных случаях как бы исчезают, оказываются нереальными.

Вдействительности фонемы никуда не исчезают, так как они неразрывно связаны со звуками речи. Все объясняется тем, что

1 Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М., 1960. С. 75.

многообразные свойства фонем различно проявляются в различных позициях. Здесь и обнаруживается то, что уже было отмечено: фонемы имеют не только различительные, но и общие признаки. Поэтому, когда ослабляются одни свойства фонем, усиливаются другие их свойства. Подвижность фонем и их полифункциональность вовсе не означают, что фонемы нематериальны. Эта последняя точка зрения на фонему несостоятельна.

Когда фонема, позиционно видоизменяясь, совпадает с другой фонемой, то эта ее новая форма, совпадающая с другой фонемой, называется вариантом первой фонемы. Возвращаясь к только что приведенному примеру, можно сказать, что звонкая фонема д, оглушаясь в конце слова (род > рот) и изменяясь в т, выступает как вариант фонемы д.

Несколько иначе оказывается в тех случаях, когда фонема, позиционно видоизменяясь, не совпадает, однако, с другой фонемой. В этом случает создается лишь вариация данной фонемы, выступающая как разновидность этой последней. Так, в словах мыл и мил различие между звуками и и ы не самостоятельно, оно целиком обусловлено твердостью или мягкостью предшествующей согласной фонемы м: после мягкой согласной фонема и произносится в своем основном виде (мил), после твердой та же фонема выступает в виде своей вариации ы (мыл). Звук ы оказывается не самостоятельной фонемой в русском языке, а вариацией фонемы и. Иными словами, в определенных позициях фонема и может выступать в виде ы; звук ы включается в фонему и.

Варианты и вариации фонем только подтверждают тот очевидный факт, что фонемы самым тесным образом связаны со звуками речи и существуют в звуковой системе языка. Фонемы конкретного языка невозможно изучать вне тех разнообразных позиций, в которых сами они функционируют в языке.

Если фонема проявляется в определенных разновидностях, то каждая из этих разновидностей обусловлена строго определенными фонетическими условиями. Согласная фонема г, например, произносится в русском языке как звонкий твердый звук в положении перед гласными фонемами заднего и среднего ряда (нагá, съпагá, нóгу), тогда как перед гласными фонемами переднего ряда та же фонема смягчается г’ (наг’ú, дуг’ú, наг’эá). Еще иначе звучит фонема г в конце слова, где она произносится как глухой твердый звук к (нóк, сапóк).

Различие между глухими и звонкими согласными является фонетическим, но оно принимает фонологический характер в противопоставлениях типа шар—жар, том—дом, пел—бел. Все это

свидетельствует о глубоких внутренних связях, всегда существующих между фонетическим и фонологическим аспектами языка.

Итак, фонемы 1) являются важнейшими звуковыми единицами в составе слов и морфем; 2) они самым тесным образом связаны со звуками речи; 3) их смыслоразличительная функция проявляется в том, что, дифференцируя звуковую оболочку слова, они тем самым способствуют наряду с другими факторами дифференциации слов; 4) противостоя друг другу по одним своим признакам, фонемы сближаются и соприкасаются по другим своим признакам; 5) фонемы существуют в системе языка, поэтому их изучение предполагает тщательное исследование всех фонетических условий, в которых те или иные фонемы встречаются1.

4. Взаимодействие звуков в речевом потоке

Подобно тому как в лексике изучаются не только отдельные слова, но и система слов, различные виды лексических соединений — свободные и устойчивые сочетания, так и в фонетике исследуются природа и свойства не только отдельных звуков, но и самые различные случаи их взаимодействия. В процессе подобного взаимодействия порой теряются границы между звуками, как теряются границы и между словами в непрерывном потоке речи.

Композитор С. Прокофьев рассказывал, что в возрасте пяти– шести лет он стал сочинять свои первые музыкальные пьесы. Однажды он принес своей матери — отличной пианистке — опус, названный «рапсодией Листа». На вопрос изумленной матери, почему это «рапсодия Листа», выяснилось, что юный музыкант считал словосочетание «рапсодия Листа» неразложимым, подобно тому как неразложимым ему представлялось выражение «соната-фантазия».

В самом начале своего романа «Госпожа Бовари» Г. Флобер, повествуя о детских годах будущего мужа героини, так передает сцену первого появления в школе маленького Шарля Бовари:

«— Встаньте, — заметил учитель, — и скажите, как ваша фамилия.

1 О фонеме см.: Щерба Л.В. Фонетика французского языка. М., 1955. Гл. I; Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М., 1960. С. 7–98; Аванесов Р.И. Фонетика современного русского литературного языка. М., 1956. С. 12–40; Кузнецов П.С. Об основных положениях фонологии // ВЯ. 1959. № 2. С. 28–35; Глисон Г. Введение в дескриптивную лингвистику / Рус. пер. М., 1959. С. 224–240; Мартине А. Принцип экономии в фонетических изменениях. М., 1960. С. 27–59; Новое в лингвистике. Вып. II. М., 1962. С. 173–390; Jakobson R. and Halle M. Fundamentals of Language. The Hague, 1956. P. 3–54.

Новичок, запинаясь, пробормотал что-то совершенно неразборчивое.

— Повторите!

Снова послышалось бормотанье, заглушенное хохотом и улюлюканьем всего класса.

— Громче! — закричал учитель.

И тогда новичок, широко разинув рот... завопил: Шарбовари!

...Учитель с трудом разобрал слова Шарль Бовари».

Но если между словами границы перестают быть четко обозначенными лишь в быстрой или в невнятной речи (см. гл. VI), то между звуками аналогичные явления оказываются естественными и наблюдаются постоянно: звуки формируют языковые единства более высокого уровня (морфемы, слова, словосочетания) в тесном взаимодействии с другими звуками.

Человек, не привыкший анализировать звуки речи, вряд ли сможет определить, что звук ц сложный (слитное сочетание т + с), а звук ш простой. Между тем такого рода элементарный анализ совершенно необходим для обоснования принципов научной фонетики, для понимания особенностей звукового строя речи.

Из самых разнообразных случаев взаимодействия звуков в речевом потоке рассмотрим наиболее типичные — ассимиляцию и диссимиляцию.

Ассимиляция — это артикуляционное и акустическое сближение (уподобление) звуков. Когда мы пишем отдать, но произносим аддать, то последующий звук д, уподобляя себе предшествующий т, создает ассимиляцию. Ассимиляция может быть полной, когда один из звуков целиком уподобляет себе другой (аддать), или частичной, когда один из звуков лишь частично приближает к себе другой, но полностью не сливается с ним. В русском языке слово ложка произносится как лошка, так как глухой согласный к, воздействуя на предшествующий ему звонкий ж, превращает этот последний в глухой ш. Здесь образуется не полная, а лишь частичная ассимиляция звуков, т.е. не полное их уподобление друг другу, а лишь частичное сближение (звуки ш и к различны, но вместе с тем и связаны между собой общим признаком глухости). Следовательно, по степени уподобления ассимиляция бывает полной и частичной.

Анализ различных типов ассимиляции дает возможность установить и различный характер движения самих уподобляемых звуков. Ассимиляция бывает прогрессивная, если предшествующий звук воздействует на последующий, и регрессивная, если последующий звук воздействует на предшествующий. В приведенном глаголе аддать (отдать) ассимиляция регрессивная, так

как последующий звук д уподобляет предшествующий т. То же следует сказать об ассимиляции типа лошка, хотя регрессивная ассимиляция в этом случае будет, как уже отмечалось, неполная. Схематически регрессивную ассимиляцию можно представить так:

Прогрессивная ассимиляция встречается значительно реже, чем регрессивная. Так, немецкое существительное Zimmer — «комната» образовалось из старого слова Zimber: предшествующее m уподобило себе последующее b, образовав два одинаковых звука. В некоторых русских диалектах до сих пор кое-где бытует форма чучье (чутье), некогда отмеченная Тургеневым («Живые мощи»)1. В этом случае также происходит прогрессивная ассимиляция: предшествующее ч уподобляет себе последующее т, хотя эти звуки и не находятся рядом (их отделяет гласный у). Схема прогрессивной ассимиляции может быть изображена так:

Своеобразный вид прогрессивной ассимиляции встречается в тюркских языках. Это так называемая гармония гласных (сингармонизм). Сингармонизм приводит к ассимиляции гласных во всем слове. Вот несколько примеров из ойротского языка тюркской группы: карагай (сосна), где первый гласный а обусловливает наличие всех остальных а, емеген (женщина) — первый гласный е определяет появление последующих е. Эта гармония в свою очередь может быть полной или частичной, но во всяком случае, если

впервом слоге данного слова имеется гласный заднего ряда, то в

1 В словах охотника Ермолая («Записки охотника», гл. 23): «Нельзя сегодня охотиться. Собакам чучье заливает, ружья осекаются» (слово чучье выделено Тургеневым).

следующих слогах должны быть гласные только заднего ряда; если же в первом слоге имеется гласный переднего ряда, то и в последующих слогах окажутся гласные только переднего ряда, и т.д.

Как видим, ассимиляции подвергаются не только соседние звуки, но и те, которые отделены друг от друга в слове другими звуками.

Когда из древнерусской формы топерь образовалась современная теперь, то регрессивная ассимиляция этого рода захватила уже не смежные, не рядом стоящие звуки (‘э уподобило себе о). Несмежный характер имеет и ассимиляция при гармонии гласных в тюркских языках. Таким образом, при внимательном анализе ассимиляции в разных языках можно обнаружить ряд ее признаков: какие звуки ассимилируются (смежные или несмежные), каково направление движения ассимилируемых звуков (регрессивное или прогрессивное), наконец, какова степень ассимиляции (полная или только частичная). Вновь возвращаясь к проанализированным примерам, можно сказать, что в аддать (отдать) ассимиляция полная, смежная, регрессивная, а в диалектной форме чучье (чутье) ассимиляция полная, несмежная, прогрессивная и т.д.

Будучи явлением фонетическим, ассимиляция имеет отношение, однако, не только к звучащей речи. Возникая в устной речи в процессе произношения звуков, она часто отражается и в орфографии, вытесняя ранее бытовавшие в ней написания.

Так оказалось с русским теперь (старая форма топерь сохранилась лишь в некоторых диалектах), с немецким Zimmer (старая форма Zimber утрачена); так происходит в случаях сингармонизма гласных в тюркских языках (явление это закрепляется и в письме) и т.д. Если ассимиляция типа чучье свойственна только диалектам, если ассимиляция типа аддать (отдать) возможна только в произношении, то ассимиляция типа теперь, образовавшаяся в истории языка, сейчас уже и не ощущается как ассимиляция, закрепившись в письме и прочно войдя в язык как единственно возможная форма данного слова. Ср. также

рассориться из старого разсориться, иммиграция, хотя этимологически следовало бы инмиграция (латинский префикс in означает «в», «внутрь»), и многие другие.

Причины возникновения ассимиляции объясняются взаимодействием звуков в речевом потоке. Артикуляционно близкие друг к другу звуки могут сближаться в еще большей степени. При регрессивной ассимиляции артикуляция звука наступает несколько раньше, чем это ей «полагается». Когда мы произносим слово отдать, то артикуляция д возникает уже на том месте, на котором

теоретическим мы должны были произнести т. Но, возникая раньше времени, артикуляция д как бы заполняет собой все «пространство» — и свое и стоящего перед ним звука, образуя аддать.

При прогрессивной ассимиляции происходит иное явление. Звук, который должен был отзвучать и уступить место другому, продолжает слышаться и там, где по нормам письменного языка следовало ожидать уже другой звук. Когда немецкое существительное Zimmer (комната) вытесняет старую форму Zimber, то губно-губной носовой звук m, возникнув, продолжает звучать и там, где следовало ожидать другой губно-губной, но уже неносовой звук b. Но этот звук не возникает, так как m, продолжая звучать, уподобляет себе последующий звук в самый момент его зарождения, следовательно, с определенного момента вовсе не дает ему возможности образоваться.

Если прибегнуть к сравнению, которое, впрочем, как и всякое сравнение, очень условно, то можно представить себе следующее: когда слушают музыкальную мелодию, то часто находятся во власти предшествующей музыкальной фразы даже тогда, когда последующая уже наступает. Впрочем, природа звучащей речи и музыкальной мелодии различна — звуки речи «красивы» прежде всего в той степени, в какой они участвуют в образовании слов, звуки же музыки сами создают гармонию и мелодию. Однако все же сравнение, обнаруживая глубокое различие речи и музыки, показывает и другое — принцип выделения одних звуков и оттеснения других, принцип взаимодействия звуков в самом широком смысле.

Для понимания природы ассимиляции звуков можно провести и другое сравнение. В оптике известно, как «набегают» друг на друга два рисунка, если их быстро вращать по кругу. Представим два отдельных рисунка на двух сторонах белого листа: на одной стороне изображение клетки, на другой — птицы.

Если быстро вращать этот лист, то птица окажется в клетке:

Нечто подобное — хотя не следует забывать, что это только отдаленная и óбразная аналогия — происходит и в звуковом потоке речи, в котором одни звуки уподобляют себе другие.

С ассимиляцией обычно связываются явления диссимиляции. Так называют случаи расподобления звуков. Когда в некоторых русских диалектах говорят лесора вместо рессора, то два одинаковых несмежных звука р здесь расподобляются, образуя л и р. Последующее р как бы отталкивает от себя предшествующее (диссимиляция несмежная регрессивная). Ср. название одной главы в «Педагогической поэме» Макаренко (ч. 1, гл. 9) — «Есть еще лыцари на Украине» (рыцари > лыцари). Сюда же относится

иформа Личард (т.е. Ричард), встречающаяся в речи Смердякова в «Братьях Карамазовых» Достоевского.

Водной из сцен решительного объяснения Анны Карениной с мужем («Анна Каренина», ч. 4, гл. IV) последний никак не может произнести слово перестрадал и после долгих усилий выговаривает наконец пелестрадал. Л. Толстой тонко использует эту неожиданную диссимиляцию (р + р > л + р): Анне вдруг стало жалко Каренина.

Когда в разговорной речи слышим транвай вместо трамвай, то и здесь происходит диссимиляция, но смежная: два губногубных звука (м и в) расподобляются, образуя переднеязычный н и губно-губной в. Следовательно, диссимилироваться могут как совершенно одинаковые звуки (например р и р в примере рессора), так и близкие по артикуляции, но все же неодинаковые звуки (например, м и в в слове трамвай).

Как и ассимиляция, диссимиляция различается прогрессивная и регрессивная, смежная и несмежная. Диссимиляция иногда отражается в литературном языке, в письменной форме речи. Современное верблюд образовалось из старой формы вельблюд в результате регрессивной диссимиляции двух л. Современное февраль возникло в результате прогрессивной диссимиляции из старого феврарь (латинское februarius).

К диссимиляции тесно примыкают случаи так называемой метатезы (перестановки) смежных и несмежных звуков внутри слова. Современное русское слово тарелка образовалось из старой формы талерка путем метатезы л и р: р заняло место л, а л соответственно передвинулось на место р. Хотя одна и та же метатеза может иногда наблюдаться сразу в нескольких родственных языках, но она чаще характеризует один язык. Так, в белорусском языке сохраняется старая последовательность звуков л

ир в слове талерка. То же следует сказать о польском talerz, о немецком Teller (тарелка).