Кабанов М.М., Незнанов Н.Г. - Очерки динамической психиатрии

Представляется интересным, что дефицитарная тревога наиболее значимо кор­ релирует с дефицитарным внутренним Я-отграничением (56). Это могло бы объяс­ нить, почему люди с выраженной дефицитарной тревогой часто испытывают жела­ ние «взвинтить себя», восполняя тем самым отсутствие границ «Я».

При сравнении с картиной интеркорреляции шкал по данным исследования здо­ ровых испытуемых, клиническая группа демонстрирует некоторые особенности. Так, например, в клинической группе гораздо менее выражены взаимосвязи со всеми конструктивными шкалами, что, возможно, свидетельствует о качественном разли­ чии деструктивного потенциала в обеих группах.

Факторная валидность теста. Интерпретируя факторы, выделенные в группе здоровых испытуемых, можно обозначить первый из них как «статическую форму патологии». Высоко нагруженные по нему шкалы ведут к сужению поведенческого репертуара, недостаточному его развитию или пассивности. Второй фактор одно­ значно представляется «мерой психического здоровья». Третий фактор может быть понят как «влияние динамической формы патологии». Деструктивная агрессия, в от­ личие от дефицитарных Я-функций и деструктивной тревоги или отграничения, предполагает еще и относительную целенаправленность и, тем самым, более выра­ женную структурированность соответствующего поведения.

В отличие от группы здоровых испытуемых, у стационарных больных выявлен фактор, нагруженный параметром деструктивного внешнего Я-отграничения. Не представляется возможным однозначное отнесение шкалы конструктивного внешне­ го Я-отграничения к какому-либо из выделенных факторов.

При сравнении содержательной структуры факторов в группах здоровых испы­ туемых и стационарных больных выявляется значительное совпадение по первым двум факторам — «патологии» и «здоровья». Первый фактор (37,7% дисперсии) объ­ единяет все деструктивные и дефицитарные шкалы за исключением деструктивного внешнего Я-отграничения. Второй фактор (16,3% дисперсии) образуют шкалы, отра­ жающие конструктивные тенденции. Шкала деструктивного внешнего Я-отграниче­ ния образует самостоятельный фактор.

Результаты факторного анализа можно сформулировать следующим образом. В целом факторный анализ подтверждает постулируемую структуру ISTA, по­

скольку конструктивные компоненты образуют один фактор, в то время как деструк­ тивные и дефицитарные компоненты группируются в одном или более других фак­ торов.

Между здоровым населением и стационарными больными выявляются разли­ чия в факторной структуре. Это объясняет неравенство доли дисперсии по фактору «психического здоровья» (24,6 % в группе здоровых испытуемых и 16,3 % в группе больных).

Особую роль в группе больных играет деструктивное внешнее Я-отграничение, образующее здесь самостоятельный фактор. Внешняя открытость или отгорожен­ ность относительно других людей и жизненного опыта представляет у психически больных людей особую функцию. В крайней степени выраженности она ведет к па­ раноидной инкапсуляции и должна рассматриваться в качестве прогностически не­ благоприятного предиктора с точки зрения психотерапии.

Внешняя валидность. Гиссенский личностный опросник. Корреляции между шкалами ISTA и Гиссенским личностным опросником имеют ожидаемые направле­

но

ние и высоту. Со шкалой «социальное одобрение» Гиссенского опросника наиболее высоко коррелируют шкалы конструктивного и дефицитарного нарциссизма. Дефицитарный нарциссизм имеет много общего с негативным социальным резонансом че­ ловека, чувствующего себя нелюбимым и пренебрегаемым. Соответственно этому, конструктивный нарциссизм связан с позитивным социальным резонансом. Домини­ рование слабо негативно коррелирует с деструктивной агрессией и конструктивной тревогой, причем деструктивная агрессия предположительно соответствует негатив­ ным аспектам доминирования в смысле подавления окружающих, а конструктивная тревога — способности к конструктивному спору. Корреляции шкалы «контроля» Гиссенского опросника с ISTA не выявлено. Шкала «настроения» Гиссенского опрос­ ника имеет наиболее высокую корреляцию с шкалами дефицитарной агрессии, дест­ руктивной тревоги и дефицитарного внутреннего Я-отграничения (склонность к са­ морефлексии, переходящая в депрессивную умственную жвачку). Шкала «открыто­ сти» Гиссенского опросника отрицательно коррелирует с шкалами конструктивного нарциссизма и конструктивной тревоги в смысле открытости для отношений с окру­ жающими и положительной самооценки. Социальная закрытость, как можно было ожидать коррелирует с дефицитарной агрессией и деструктивным внешним и внут­ ренним Я-отграничениями. «Социальные способности», как и «социальное одобре­ ние», наиболее высоко коррелируют с шкалой конструктивного нарциссизма.

Втенденциях ответа интересно, что больные, набирающие более высокие оцен­ ки по шкале деструктивного нарциссизма избегают давать средние ответы, т. е. при­ знавать, что они ведут себя как и большинство людей. Они тяготеют к экстремаль­ ным ответам, подчеркивая свое отличие от других.

Вцелом корреляционная матрица демонстрирует взаимосвязи в ожидаемом на­ правлении, которые, тем не менее, не слишком высоки. Это означает, что между ISTA и Гиссенским личностным опросником имеются некоторые содержательные совпадения, но при этом можно констатировать и определенную самостоятельность.

Тест индекса стиля жизни (LSI). Тип защиты «вытеснение» имеет наиболее вы­ сокую корреляцию с деструктивным нарциссизмом и деструктивным внешним Я-от- граничением. В этом находит свое отражение нарушенное соотнесение с реально­ стью и отгораживание от окружающего мира. С типом защиты «регрессия» одинако­ во высоко коррелируют шкалы дефицитарной агрессии, дефицитарного внешнего Я- отграничения и деструктивного нарциссизма. Деструктивный нарциссизм усиливает отгораживание от реальности, в то время как дефицитарная агрессия и дефицитарное внутреннее Я-отграничение обусловливают появление тревоги и чувства вины в ре­ зультате недостаточной защиты от запретных побуждений. Дефицитарное внешнее Я-отграничение имеет самую высокую положительную корреляцию с типом защиты «компенсация». Этот тип операционализирован авторами теста индекса стиля жизни как бессознательное изменение установок и поведения по образцу другого, более сильного человека. Сходным образом в ISTA операционализировано дефицитарное внешнее Я-отграничение. Тип защиты «проекция» имеет умеренно выраженную кор­ реляцию с дефицитарным внутренним Я-отграничением и деструктивным нарцис­ сизмом. Механизм защиты «перемещение» образует выраженную корреляцию со шкалой деструктивной агрессии. Это сходство содержательно подкрепляется тем, что заданными атрибутами этого типа защиты являются негативные эмоции раздра­ жения и гнева. Механизмы защиты «интеллектуализация», а также (на более низком

111

уровне) «формирование реакций» имеют ожидаемую связь со шкалой деструктивно­ го нарциссизма.

В целом ни одна из шкал, составляющих ISTA, не может быть однозначно и ис­ ключительно приравнена к какому-либо защитному механизму. Это понятно, по­ скольку задачей теста является оценка структуры «Я», а не идентификация исполь­ зуемых им типов защиты. Вместе с тем, полученные данные позволяют говорить о том, что тип структуры «Я» играет определенную роль при выборе механизмов пси­ хологической защиты. Это подтверждается общим количеством и высоким уровнем корреляций ряда шкал ISTA с вариантами защиты. Положительные значимые корре­ ляции обнаружены по шкалам: деструктивного нарциссизма (7), деструктивной тре­ воги (6), дефицитарной агрессии (5), деструктивного внешнего Я-отграничения (4), дефицитарного внешнего Я-отграничения (4) и дефицитарного внутреннего Я-отгра­ ничения (4).

Шкалы конструктивной направленности отрицательно или незначимо коррели­ руют с типами дезадаптивной психологической защиты. Исключение составляет шкала конструктивного нарциссизма, положительно связанная с защитным механиз­ мом «отрицание». Это позволяет предположить, что способность к отрицанию или игнорированию неприятных событий может носить и вполне здоровый характер.

Опросник MMPI. Как и следовало ожидать, шкалы ISTA, имеющие конструк­ тивную направленность, отрицательно коррелируют со шкалами MMPI, в то время как деструктивные и дефицитарные параметры, отражающие патологические при­ знаки, положительно коррелируют. Есть и отдельные корреляции, также подтвер­ ждающие внешнюю валидность ISTA. Так, шкала конструктивной агрессии на высо­ ком уровне отрицательно корреллирует с депрессивной симптоматикой и тенденцией к аутизации. Шкала деструктивной агрессии имеет особенно высокий уровень кор­ реляции со шкалами «паранойя» и «психастения» теста MMPI.

Тест SCL-90-R. Корреляции между шкалами ISTA и опросником SCL-90-R свидетельствуют о том, что между Я-функциями, с одной стороны, и специфической симптоматикой — с другой, не существует однозначной связи. Как правило, форми­ руются кластеры, в которых с определенной специфической симптоматикой оказы­ ваются взаимосвязанными несколько Я-функций. В особенности это очевидно для субшкал SCL-90-R «навязчивости», «социальная неуверенность», «депрессия» и «уровень психотизма». Шкала дефицитарного внутреннего Я-отграничения обнару­ живает наиболее широкие взаимосвязи с патологическими проявлениями. Они осо­ бенно выражены для субшкал «уровень психотизма», «навязчивости» и «депрессия». Шкала деструктивного внутреннего Я-отграничения, напротив, представляет собой относительный барьер для менее тяжелых проявлений психической патологии, усту­ пая лишь фактору общего психотизма — единственному, с которой у нее имеется умеренная положительная корреляция.

Если обратить внимание на наиболее выраженные корреляции, то видна связь обсессивного синдрома с функциями деструктивной тревоги и дефицитарного внут­ реннего Я-отграничения. Обсессивные проявления имеют защитную цель снижения интенсивности деструктивной тревоги, заместительно представляя отсутствующую границу «Я». Сходным образом выглядит положительная корреляция субшкал «со­ циальной неуверенности» и «депрессии» с функциями патологического нарциссиз-

112

ма, дефицитарной и деструктивной агрессии, деструктивной тревоги и патологиче­ ского внешнего Я-отграничения.

Из шкал тревоги ISTA с субшкалой тревоги теста SCL-90-R коррелирует лишь шкала деструктивной тревоги. Это понятно — ведь конструктивная тревога не дос­ тигает патологического уровня, а дефицитарная не осознается. Аналогичную карти­ ну можно видеть по шкалам агрессии. Из шкал агрессии ISTA с субшкалой агрессии теста SCL-90-R коррелирует лишь шкала деструктивной агрессии, поскольку конст­ руктивная агрессия не обнаруживает патологического выражения, а дефицитарная не проявляется в поведении. Высокий уровень корреляции деструктивного нарциссиз­ ма с субшкалой паранойи SCL-90-R отражает личностную проблематику индиви­ дуума, который не чувствует понимания со стороны окружающих.

При анализе корреляций ISTA с тестом SCL-90-R следует учитывать, что пер­ вый тест практически не содержит пункты, прямо ориентированные на выявление психопатологической симптоматики.

Различия в средних шкальных оценках по полу у здоровых испытуемых. Полу­ ченные данные свидетельствуют о том, что мужчины более «агрессивны», чем жен­ щины, причем как в конструктивной, так и в деструктивной сферах. Женщин отли­ чает более низкий уровень конструктивной тревоги, но более высокий уровень дест­ руктивной тревоги. Мужчины больше способны к конструктивному внешнему Я-от- граничению, т. е. к отстаиванию собственных интересов. Внешнее Я-отграничение у женщин носит в большей степени дефицитарный характер, они менее способны вы­ ражать и отстаивать свои потребности. Более дефицитарным, по сравнению с муж­ чинами, является и внутреннее Я-отграничение, женщины более открыты в доступе к бессознательной сфере и эмоциям. По Я-функции нарциссизма значимых различий между полами не выявлено.

Полученные данные в целом согласуются с общепринятыми представлениями о полоролевом функционировании человека. Выявленные гендерно-специфические различия не являются, однако, достаточным основанием для установления раздель­ ных нормативов шкальных данных для мужчин и женщин. Абсолютная величина этих расхождений для этого слишком мала. Она колеблется между 0,8 (дефицитарное внешнее Я-отграничение) и 0,4 (дефицитарное внутреннее Я-отграничение), что не превышает величину стандартного отклонения.

Различия средних шкальных оценок по возрасту в группе здоровых испытуемых.

Из приведенных данных видно, что с возрастом конструктивные возможности лич­ ностного функционирования существенно снижаются. У лиц старшей возрастной группы оценки по конструктивной сфере во всех функциях значимо уступают тако­ вым у лиц младшего возраста. У них в среднем менее выражена конструктивность аг­ рессии, тревоги, внешнего и внутреннего Я-отграничений и нарциссизма. В особен­ ности отчетливы расхождения по шкалам конструктивной агрессии и конструктив­ ного нарциссизма. Finke G. и др. (1996) интерпретируют это как «дефицитарную мо­ дель старения». Снижение конструктивной агрессии в качестве открытости новому опыту, конструктивного страха как разумной готовности к риску отражают свойст­ венную старшей возрастной группе проблематику собственной ценности. Это также косвенно подтверждает низкое расположение старшей возрастной группы в культурально обусловленной ценностной системе населения.

113

Различия между старшей и младшей возрастными группами оправдывают раз­ дельное использование нормативных оценок для разных возрастных групп.

Различия между подгруппами нормальных испытуемых. Испытуемые, состоя­ щие в постоянных партнерских отношениях, оказываются более здоровыми по срав­ нению с теми, кто не имеет постоянного партнера. У них выше уровень благоприят­ ной конструктивной агрессии и ниже уровень неблагоприятной деструктивной. Ана­ логичные тенденции прослеживаются также в Я-функциях тревоги и нарциссизма, где достоверные различия распространяются и на неблагоприятный деструктивный параметр Я-функции. Специальное исследование могло бы выявить, является ли это причиной или следствием той или иной партнерской ситуации. Одинокие лица име­ ют более слабую Я-функцию конструктивного отграничения как внешнего, так и внутреннего. Это означает, что они в отношениях с другими людьми быстро оказы­ ваются на «вторых ролях», не умея адекватно представлять и отстаивать свои инте­ ресы и потребности по отношению к партнеру.

Лица с более высоким уровнем образования выглядят психически более ста­ бильными. У них выше уровень конструктивного параметра практически всех Я- функций и ниже представленность деструктивной агрессии и деструктивного внеш­ него Я-отграничения, что означает большую, чем у лиц с низким уровнем образова­ ния, удовлетворенность жизнью и открытость для общения. Отсутствие значимых различий по шкалам внутреннего Я-отграничения позволяет предположить, что, во­ преки распространенным обыденным представлениям, более высокий уровень обра­ зования не обязательно предполагает лучшую способность к преодолению интрапсихических конфликтов.

Как и можно было ожидать, при исследовании подгрупп с разным производст­ венным статусом, безработных отличает менее благоприятная картина структуры личности по сравнению с занятыми на производстве. Однако, она не является одно­ значной для всех шкал и всех внутренних параметров шкал. Конструктивный пара­ метр в этой подгруппе достоверно ниже лишь по Я-функциям агрессии (более низкие деловые качества) и нарциссизма (меньшая удовлетворенность собой). Исходя из бы­ товых представлений, у безработных можно было бы ожидать более высокий уровень деструктивной агрессии и деструктивного нарциссизма, но достоверных различий по этим параметрам не обнаружено. Значительно выше лишь уровень дефицитарной аг­ рессии. Это позволяет предположить, что субъективный дистресс у безработных вы­ зывается не столько бедственным материальным положением, смягчаемым социаль­ ной поддержкой государства (о чем свидетельствует и отсутствие различий по Я- функции тревоги), сколько неудовлетворенностью в связи с невозможностью полной реализации своего личностного потенциала. Статус безработного оставляет сохран­ ным конструктивный аспект внешнего и внутреннего Я-отграничений (общение с ок­ ружающими и взаимодействие с внутренним миром), усиливая неблагоприятные де­ структивный и дефицитарный ее компоненты. Сочетание повышенного уровня де­ фицитарной агрессии, дефицитарного нарциссизма и всех неблагоприятных парамет­ ров Я-функции отграничения соответствует предрасположенности к депрессивным реакциям как психическим последствиям статуса безработного.

Низкий уровень материальной обеспеченности сопровождается картиной Я- функций, весьма близкой к таковой при статусе безработного. Это связано как с тем, что среди малообеспеченных оказалось много безработных, так и с тем, что структу-

114

pa «Я» в большей степени зависит не столько от абсолютной величины дохода, сколь­ ко от субъективного неудовлетворения нереализованностью собственного личност­ ного потенциала.

Политический строй государства, в котором вырос и сформировался как лич­ ность испытуемый, также является существенным демографическим фактором, оп­ ределяющим особенности Я-структуры. В этом смысле воссоединение двух немец­ ких государств с разным политическим устройством в 1989 г. предоставило уникаль­ ную возможность провести экспериментальное изучение этого параметра. Насколько нам известно, это — первое исследование, которое дает возможным сравнение пси­ хологической структуры здоровых испытуемых, выросших в ФРГ или в ГДР. Иссле­ дование было проведено спустя пять лет после воссоединения и не ставило целью подтверждение или опровержение априорных гипотез, поскольку у нас не было ка­ ких-то предположений о том, как должна выглядеть Я-структура в зависимости от то­ го, сформировалась ли личность при капиталистическом или же социалистическом строе.

Жители ФРГ и ГДР не различаются между собой в конструктивных аспектах та­ ких Я-функций, как агрессия, тревога и нарциссизм. Это значит, что у них сходные деловые качества и желание работать, готовность идти на оправданный риск, адек­ ватно положительная оценка себя. Однако, деструктивные и дефицитарные аспекты этих функций выглядят у бывших граждан ГДР менее благоприятно. Им труднее ре­ гулировать свою агрессию, облекать ее в адекватные формы и сбрасывать в социаль­ но приемлемом направлении. У них, по сравнению с гражданами ФРГ, завышен уро­ вень интрапсихической и социально опосредованной тревоги, которую им труднее адекватно распознавать и регулировать. Им также труднее переносить критику, при­ знавать свои недостатки, они в большей степени зависят от принятия себя окружаю­ щими, менее самостоятельны и способны распознавать, принимать всерьез и реализовывать свои интересы и потребности.

Что касается Я-функций отграничения, то у жителей ГДР как внешние, так и внутренние конструктивные аспекты выглядят менее благоприятно, чем у жителей ФРГ. Это означает, что им труднее регулировать гибкую границу между социумом и внутренним миром, поддерживая оптимальные условия как для контакта с окружаю­ щими, так и для личностного развития. Они не менее общительны, чем граждане ФРГ (отсутствие достоверных различий по шкале деструктивного внешнего Я-отгра- ничения), но им труднее находить доступ к миру своих чувств, правильно идентифи­ цировать мотивы своего поведения (более высокие показатели по шкале деструктив­ ного внутреннего Я-отграничения). Они не в большей степени находятся во власти своих бессознательных чувств и мотивов (отсутствие достоверных различий по шка­ ле дефицитарного внутреннего Я-отграничения), но им труднее отстаивать перед ок­ ружающими свои взгляды и решения (более высокие показатели по шкале дефици­ тарного внешнего Я-отграничения).

В целом можно сказать, что испытуемые, выросшие в ГДР, менее активны и предприимчивы, более тревожны, у них больше выражена проблематика собствен­ ной ценности. Возможно, это связано со специфическими особенностями социали­ зации в ГДР, где исторически не поощрялась личная инициатива, ценность собствен­ ной индивидуальности, собственное мнение, отличное от идеологически предписы­ ваемого. Неблагоприятные показатели по деструктивным и дефицитарным парамет-

115

рам Я-функций тревоги и нарциссизма вполне могут быть связаны с психотравмирующими аспектами переходного периода между двумя разными поли­ тическими формациями (сокращение рабочих мест, более высокий, чем в ФРГ уро­ вень безработицы, более низкий уровень доходов, обесценивание прошлого сущест­ вования).

Обнаруженные различия между подгруппами ни в коем случае не достигают уровня клинической выраженности, оставаясь в рамках «здоровой вариации» и ха­ рактеризуя скорее стиль жизни, темперамент или незначительное ухудшение само­ чувствия. Это становится еще более очевидным, если учесть, что подгруппа ГДР де­ монстрирует достаточно высокий конструктивный потенциал Я-функций агрессии, тревоги и нарциссизма. Однако, конструктивные возможности человека в данном случае сдерживаются деструктивными и дефицитарными компонентами соответст­ вующих Эго-функций. Недостаточная стимуляция индивидуальности, личной ини­ циативы блокирует раскрытие других потенциалов. Ключевым и поворотным мо­ ментом здесь должна быть коррекция Я-функций отграничения.

Данные, полученные при оценке социально-демографических факторов с помо­ щью ISTA, позволяют положительно оценить валидность теста. Они подтверждают также его практическую значимость в связи с возможностью выявления качествен­ ных факторов риска в возникновении психической патологии (Finke G., Wolfram G., 1997), а также количественной оценки того, в какой степени структура личности по­ вреждена действием негативного социального (групподинамйческого) опыта и на­ сколько первично структурно ослабленная личность ограничена в гармоничном об­ щении и трудовой продуктивности во взрослом возрасте.

Транскультуральная валидность. Трудно однозначно экстраполировать полу­ ченные различия в средних шкальных баллах между русской и немецкой популяци­ ей на какие-то социокультуральные их характеристики, но можно предположить, что немецкой группе более свойственна издавна культивируемая в капиталистиче­ ских условиях предприимчивость (преобладание конструктивной агрессии). Более напряженный характер озабоченности жизненными проблемами в русской популя­ ции (преобладание деструктивной тревоги), возможно, отражает фундаментальные и драматические социальные сдвиги, происходящие в русском обществе в постсо­ ветском периоде. Как для русских, так и для немцев не характерна общая неудовле­ творенность собой (отсутствие разницы по параметрам нарциссизма), но более вы­ сокие показатели отграничения могут отражать разницу в социокультуральной идеологизации индивидуализма капиталистического и коллективизма — советского общества.

Анализ русской версии теста (см. раздел 10.1) показал, что она характеризуется высокой конструктивной валидностью, достаточной стабильностью внутренней структуры и имеет значительный клинический потенциал, позволяющий рассматри­ вать шкальные показатели как индикатор психического здоровья. Транскультуральные исследования с русской версией теста показали, что при общей тенденции к пре­ обладанию деструктивных и дефицитарных параметров над конструктивными, раз­ личным клиническим контингентам свойственен характерный профиль таких Я- функций, как агрессия и тревога. Клиническая апробация русской версии теста пока­ зала, что распределение тестовых оценок в клиническом контингенте отражает тео­ ретически ожидавшиеся тенденции выражения Я-функций при их патологических на-

116

рушениях, что подтверждает адекватность использования теста в клинической прак­ тике. В то же время анализ конкретных результатов исследования должен всегда про­ водиться с учетом имеющихся транскультуральных различий.

С помощью адаптированного российского теста ISTA Б. С. Положий (1994) про­ вёл исследования психических расстройств, являвшихся в России последствиями со­ циального стресса. Задача состояла в том, чтобы установить связь между социальны­ ми, политическими и экономическими условиями нестабильной политической си­ туации в России с увеличением количества случаев психических расстройств и пси­ хической дезадаптации. Он ссылается при этом на Ю. А. Александровского, который рассматривает' нестабильные факторы как стрессоры, которые, по его мнению, в ка­ ждом обществе в периоды социальной напряжённости являются предрасполагающи­ ми обстоятельствами для возникновения психических расстройств. Эти обществен­ но-социальные факторы Б. С. Положий обозначает как социальный стресс, который он понимает как общественный кризис идентичности. Последнему сопутствуют на­ рушения восприятия «Я», вплоть до полной утраты собственной личности и способ­ ности адаптироваться к обществу. Автор приходит к выводу, что в российском обще­ стве существуют четыре клинических варианта кризиса идентичности: «анемиче­ ский», «диссоциальный», «негативистический» и «магический». Он видит соответ­ ствие этих кризисов идентичности с результатами Я-структурного теста Аммона в его российской адаптации в Институте им. В. М. Бехтерева в Санкт-Петербурге. «Аномический» кризис идентичности он определяет как специфическое расстрой­ ство, при котором интересы, жизненный тонус, активность, целеустремлённость и жизненные цели редуцируются и утрачиваются вплоть до аутистической интроверсии и пассивного бегства в себя. Человек становится тревожно-депрессивным, теряет уверенность в своих силах, считает себя неспособным противостоять ударам судьбы. Это приводит к социальной дезадаптации в семейной, производственной и повсе­ дневной жизни. В Я-структурном тесте Аммона «аномический» кризис идентично­ сти выражается в дефицитарной агрессии, дефицитарном внешнем и внутреннем Я- отграничении, дефицитарном нарциссизме и деструктивном страхе (тревоге). Глав­ ный признак «аномического» кризиса идентичности — это дефицитарная агрессия, т. е. отсутствие активирующей силы. Второй вид кризиса идентичности — это «диссо­ циальный» или же, в гуманструктуральном понимании, агрессивно-деструктивный. Такие личности характеризуются абсолютной нетерпимостью по отношению к дру­ гим людям и мнениям. Мышление может принять параноидный характер. Они ока­ зываются в опасности быть втянутыми в экстремистские политические группы, легко поддаются внушениям и могут проявлять криминальные наклонности, вплоть до со­ вершения жестоких преступлений. У этих людей деструктивная агрессия является главным моментом их гуманструктуры, с разрушительной областью поведения в межчеловеческих контактах, с отсутствием регуляции ярости и ненависти. Деструк­ тивная агрессия усиливается дефицитарным страхом, т. е. неощущаемым страхом, поэтому такие люди склонны подвергаться экстремальным ситуациям и риску. Они также характеризуются высоким деструктивным нарциссизмом, т. е. неспособны реалистически оценивать себя и своё окружение. Третий вид проявления кризиса идентичности — «негативистский», или пассивно-агрессивный. В гуманструкту­ ральном понимании, агрессия выражается дефицитарно, в виде недовольства, пред­ намеренной неэффективности своей деятельности, страхов перед всем новым, вслед-

117

ствие чего такие люди активно отвергают любое изменение. Они также постоянно выражают неудовольствие и досаду непрерывным ропотом, которого у них ранее не наблюдалось. Любому экономическому и социальному нововведению оказывается противодействие. Гуманструктура пассивно-агрессивных личностей обнаруживает деструктивное внешнее и внутреннее Я-отграничение. Четвёртое проявление кризи­ са идентичности — «магическое». Преобладает магическое мышление, которое оп­ ределяет весь образ жизни. Главные интересы направлены на иррациональное, не­ объяснимое, паралогическое и мистическое. Б. С. Положий понимает это как психо­ логический защитный механизм, который служит преодолению выраженных жиз­ ненных трудностей и социального стресса. Подобное проявление кризиса идентичности ведёт не только к социальной и профессиональной дезадаптации лю­ дей, но может привести к образованию враждебных обществу группировок. В гуманструктуральном понимании большинство полученных результатов данной группы располагались вне нормативной области, но не удалось установить ни одного глав­ ного признака деструктивности или дефицитарности. Автор приходит к логичному выводу, что кризисы идентичности, вызванные перестройкой общественной, соци­ альной структуры, стрессом и нестабильностью, могут быть преодолены с помощью конструктивного социально-энергетического поля. Это означает, что общество долж­ но стараться распознавать деструктивную и дефицитарную социальную энергию, преодолевать её и противопоставлять ей конструктивную энергию при помощи кон­ структивных групповых отношений во всех общественных структурах.

Что касается венгерской версии теста, то можно предположить, что выявленные различия между показателями немецкой и венгерской версий обусловлены не семан­ тическими проблемами, возникшими в результате перевода, а транскультуральной спецификой венгерской версии теста. Завышение дефицитарной тревоги в сочетании с низким уровнем ее конструктивного компонента свидетельствует о дефиците эф­ фективных механизмов обращения с тревогой в венгерской популяции. Это отражает и повседневную практику венгерской психиатрии, где принято направлять больных на стационарное лечение при первых признаках появления психопатологической симптоматики. Такая практика не содействует усилению Я-функций при реакции на тревогу и выработке более эффективных стратегий проблемно-решающего поведе­ ния. Быстрая защита пациента от действия внешних стрессоров путем госпитализа­ ции скорее способствует психологической регрессии пациента.

В целом, результаты транскультуральной валидизации ISTA, проведенной в Венгрии, подтверждают положительные возможности этого инструмента в повыше­ нии точности диагностической и улучшение ориентировки в психотерапевтической работе с больными. Это указывает также на возможности анализа теоретических кон­ цепций динамической психиатрии в транскультуральном контексте.

Дифференциальная валидность. Различия между здоровыми испытуемыми и стационарными больными. При интерпретации полученных результатов следует учитывать то, что в группе стационарных пациентов собраны лица с широким спек­ тром нозологических форм, т. е. она в целом репрезентативна для широкого круга психической патологии.

Получены отчетливые различия в Я-структуре между здоровыми лицами и кли­ ническим контингентом, подтверждающие принципиальную способность ISTA диф­ ференцировать между этими группами. Различия в целом соответствуют изначаль-

118

ным ожиданиям: как правило, здоровые испытуемые имеют более высокие показате­ ли в конструктивных компонентах Я-функций, а стационарные пациенты — более высокие в деструктивных и дефицитарных.

Исключение здесь составляет лишь параметр деструктивной агрессии. У боль­ ных он ниже, чем у здоровых. Это означает, что психически больные менее деструк­ тивно агрессивны и готовы к насилию по сравнению со здоровым населением (за ис­ ключением лишь относительно узкой группы больных с диссоциальным и импуль­ сивным типами расстройства личности (F60.2 и F60.30)). Большинство же больных, по крайней мере в исследованной когорте, являются скорее психически заторможен­ ными. В пользу этого говорит и то, что наибольшие различия обнаружены в дефици­ тарных компонентах Я-функций, которые, согласно теории, представляют наиболее задержанные в развитии личностные структуры. Формирование деструктивных ком­ понентов предполагает определенное структурирование функций, поскольку в слу­ чае деструктивной агрессии речь идет о дезадаптивной, но все же в известной мере целенаправленной активности. Утрата контроля и импульсивно агрессивное поведе­ ние зависят от того, в какой мере деструктивная агрессия будет связана не с конст­ руктивной, а с дефицитарной агрессией, а также с деструктивным и дефицитарным компонентами тревоги и внешнего Я-отграничения.

Этому соответствуют и обсуждавшиеся выше факты, полученные при изучении интеркорреляции шкальных параметров раздельно в группах здоровых испытуемых и стационарных больных. У здоровых деструктивная агрессия имеет положительную взаимосвязь с конструктивными компонентами Я-функций, т. е. она имеет больше шансов быть канализованной в социально приемлемые формы поведения, или быть даже в какой-то мере необходимой для адаптивного поведения. У больных же дест­ руктивная агрессия не имеет положительной взаимосвязи ни с конструктивной аг­ рессией, ни с конструктивными компонентами тревоги и внешнего и внутреннего Я- отграничений. Это означает, что, хотя деструктивная агрессия у больных и характе­ ризуется количественно менее высоким уровнем по сравнению со здоровыми, она имеет больше шансов проявиться в социально неприемлемых формах поведения.

Различия между нозологическими типами структуры личности. ISTA не явля­ ется психодиагностическим инструментом в строгом смысле слова. Тест ориентиро­ ван прежде всего на исследование центральных Я-функций с целью дифференциро­ ванного определения уровня развития и неиспользованных потенциалов личности. Идентификация больного в рамках общепринятой нозологической классификации в ISTA не является первостепенной задачей, однако, несомненно, играет известную роль в клиническом использовании методики.

Адекватность ISTA в отношении дифференциальной диагностики нозологиче­ ских типов структуры личности была подтверждена уже на ранних этапах разработки этой методики (Burbiel I., Wagner H., 1984; Burbiel I. et al., 1990). Данные, полученные в настоящем исследовании дают более полную картину дифференциальных возмож­ ностей теста, дополнительно подтверждая его дифференциально-диагностическую валидность. Достоверные различия между нозологическими типами получены не по всем компонентам, но для всех используемых в методике центральных Я-функций. Это свидетельствует как в пользу того, что все выделенные Я-функции играют суще­ ственную роль в морбидных процессах, так и в пользу достаточной информативно­ сти данных, получаемых с помощью ISTA.

119