Общие особенности обеспечения реализации положений норм международного права с помощью национального права в сфере внутригосударственных отношений

При рассмотрении общих особенностей обеспечения реализации положений норм международного права с помощью национального права в сфере внутригосударственных отношений необходимо, в первую очередь, подчеркнуть, что все авторы следуют позиции, согласно которой порядок реализации норм международного права в сфере внутригосударственных отношений является суверенным правом государства, никто не вправе определять извне, какие способы реализации международно-правовых норм должно избрать то или иное государство, включая механизмы помощи национального права международному, никто не вправе указывать, какие конкретные нормативно-правовые акты должно принять государство для целей надлежащей реализации норм международного права.

Н. В. Миронов подчеркивал, что «проблема приведения в действие норм международного права на территории государства решается каждой страной самостоятельно, так как формы и методы обеспечения выполнения принятых государством международных обязательств (норм) относятся к исключительному суверенному праву каждой страны»[*].

Важно отметить, что исключением из данного правила являются случаи, когда международный договор, иные источники международного права предусматривают конкретные способы осуществления государством своих международно-правовых обязательств. Как справедливо подчеркивает А. С. Гавердовский, «многие международные договоры прямо предусматривают обязанность государств принять в целях их имплементации конкретные меры правового характера, такие, скажем, как: издать закон для выполнения соответствующих договоров; внести изменения в законодательство; издать административные акты; принять все необходимые меры внутригосударственного порядка; обеспечить применение уголовного наказания и других санкций за нарушение договора и др.»[*]. Г. В. Игнатенко, цитируя Курс международного права, также обращает внимание, что «определение способов выполнения международных обязательств относится к проявлению государственного суверенитета и входит во внутреннюю компетенцию государства, если только государство не обязалось придерживаться каких-либо определенных способов исполнения данных международных норм, скажем, издать законы, предписывающих их исполнение»[*]. В.Г. Буткевич, рассматривающий вопрос согласования международного и внутригосударственного права как часть проблемы взаимодействия вышеупомянутых нормативных систем, отмечает, что «по степени обязательности согласование международного и внутригосударственного права можно подразделить на: 1) добровольное и 2) юридически обязательное. Последнее проявляется в форме исполнения соответствующих нормативных предписаний международно-правового или внутригосударственного правового характера. Добровольное согласование проводится по инициативе отдельных государств и всегда имеет одностороннюю направленность (согласовываются национально-правовые нормы этих государств с нормами международного права)»[*].

М. Эейкхерст обращал внимание, что от «государств международное право требует добросовестного исполнения своих обязательств, однако государства свободны в определении того, каким образом они будут добросовестно исполнять вышеупомянутые обязательства. Государства, — продолжает автор, — свободны в выборе средств, методов того, как лучше «международные обязательства перевести в сферу действия национального права». По этой причине достаточно сложно прийти к каким-либо универсальным средствам имплементации международно-правовых средств в сфере отношений с участием субъектов национального права»[*]. Канадский юрист Дж. Карье подчеркивает, что существует одна система международного права и более двухсот национально-правовых систем, и поэтому сущность взаимодействия международного и внутригосударственного права, как правило, раскрывается по-разному в каждой из этих национальных систем[*].

Европейский Суд по правам человека также следует правовой позиции, что конкретные способы, меры, методы, направленные на обеспечение прав и свобод, предусматриваемых в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и/или Протоколах к ней, остаются на усмотрение государства-участника этой Конвенции. Так, в постановлении от 29 января 2004 года по делу Кормачева против Российской Федерации Судом было обращено внимание на то, что «сами Договаривающиеся Стороны должны организовать свои правовые системы таким образом, чтобы их суды могли гарантировать каждому при определении его гражданских прав и обязанностей право на принятие окончательного решения в разумные сроки Как обеспечить реализацию соответствующего требования — или путем увеличения численности судей, или определением специальных установленных в законе сроков, или каким-либо иным образом, — решает сама Договаривающаяся Сторона. Если Договаривающаяся Сторона допускает, что продолжительность судебного разбирательства по делу превышает «разумные сроки», предусматриваемые ст. 6 Конвенции, и ничего не делает для того, чтобы ускорить процесс, она несет ответственность за допущенные задержки во времени»[*].

Бывший Председатель Европейского Суда по правам человека Р. Рисдаль, выступая на IV внеочередном Всероссийском съезде судей, подчеркивал, что Суд не вправе «пренебрегать учетом правовых и фактических условий, характеризующих жизнь общества в государстве, которому в качестве договаривающейся стороны предстоит отвечать за оспариваемые меры», и «принимать на себя роль компетентных национальных властей». Поступать так означало бы «упускать из виду субсидиарную природу созданного на основе Конвенции международного механизма коллективного обеспечения ее соблюдения. Национальные власти сохраняют свободу выбора мер, которые они находят подходящими применительно к решению регулируемых Конвенцией задач. Суд же призван рассматривать лишь соответствие этих мер требованиям Конвенции»[*].

Во-вторых, процесс обеспечения реализации международного права в сфере внутригосударственных отношений с помощью национального права носит объективный и необходимый характер. Международное и внутригосударственное право являются самостоятельными системами права, поэтому для реализации норм международного права всегда требуется помощь национального права. Так, Г. М. Вельяминов указывает, что «международное право ex proprio vigore не действует в пределах государства, ибо для такого действия нужна рецепция. Было бы в этой связи и теоретически, и практически некорректным утверждать, что международное публичное право есть частично национальное право того или иного государства. Если следовать такой логике, то все международное публичное право можно было бы теоретически разнести по национальным правопорядкам отдельных государств»[*]. С.В.Черниченко подчеркивает, что «осуществление международного права не происходит без осуществления внутригосударственного права. В этом проявляется диалектическая связь двух правовых систем»[*]. Г.В. Игнатенко обращает внимание, что «в процессе реализации международных договоров, выполнения из них обязательств активную роль играет внутригосударственное (национальное) право»[*]. Р.А. Мюллерсон отмечает, что «практика реализации норм международного права показывает, что большинство из них исполняются при помощи национального права Нормы международного права обязывают государство в целом, а не отдельные его органы или должностные лица. Однако вся деятельность государства осуществляется через последних, поведение которых регулируется нормами национального права Любая норма международного права при ее исполнении государством требует помощи со стороны норм национального права»[*]. А. С. Гавердовский указывает, что «поскольку норму международного права порождают правоотношения только между субъектами международного права и не порождают таковых между субъектами внутреннего права, необходимы дополнительные внутригосударственные меры для превращения целей, заложенных в нормах международного права, в реальные действия находящихся под государственной юрисдикцией органов, юридических лиц и граждан. В качестве основного инструмента функциональной регламентации деятельности подвластных ему органов по имплементации предписаний норм международного права государство использует свое национальное право»[*]. В. Г. Буткевич пишет, что «должная регламентация внутригосударственных отношений содействует успешной регламентации международным правом межгосударственных отношений. Эффективное упорядочивание внутригосударственных отношений национальным правом способствует выполнению международных обязательств, а значит, и эффективной регламентации межгосударственных отношений межгосударственным правом»[*].

Практика свидетельствует, что в правовых демократических государствах[*] нормы современного международного права могут быть осуществлены и обеспечены исключительно благодаря внутригосударственного праву. Причем речь, в принципе, идет о любых нормах международного права, независимо от источника их существования — международного договора, обычая, решения международной межправительственной организации. Одна из объективных причин, обусловливающих «участие» национального права в обеспечении международного, заключается в том, что в ходе реализации норм международного права в сфере внутригосударственных отношений государством в лице соответствующих органов может быть осуществлено ограничение прав и свобод человека, гарантируемых как нормами внутригосударственного, так и международного права. В свою очередь, в настоящее время сформирована общепризнанная норма международного права, согласно которой любое вмешательство (ограничение) в права и свободы человека должно осуществляться исключительно на правовой основе. Причем указанная норма признается как на универсальном, так и региональном уровнях.

Так, в преамбуле к Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 года предусматривается необходимость, чтобы «права человека охранялись властью закона (выд. — Б. З.) в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения»[*]. «Охрана властью закона» заключается не только в том, что человек вправе защитить свое право и/ или свободу посредством правосудия, но и в том, что любое ограничение прав и свобод человека в современном мире может и должно быть ограничено исключительно на основании правовой нормы при соблюдении критерия необходимости. Не допускается произвольное вмешательство со стороны государства в права и свободы человека. Поэтому, в частности, в ст. 17 Всеобщей декларации прав человека непосредственно закреплено, что «каждый человек имеет право владеть имуществом как единолично, так и совместно с другими. Никто не должен быть произвольно лишен своего имущества»[*].

В Декларации тысячелетия, принятой Генеральной Ассамблеей ООН, было подчеркнуто, что главы государств и правительств «преисполнены решимости укреплять уважение к принципу верховенства права, причем как в международных, так и во внутренних делах»[*].

Согласно ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах «каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть подвергнут произвольному аресту или содержанию под стражей. Никто не должен быть лишен свободы иначе, как на таких основаниях и в соответствии с такой процедурой, которые установлены законом»[*].

Аналогичные положения содержаться в Европейской конвенции о защите прав и свобод человека, имеющей региональный характер[*]. В постановлении Европейского Суда по правам человека от 24 июля 2003 года по делу Смирновы против Российской Федерации при анализе ст. 8 Конвенции о защите прав и свобод человека было обращено внимание, что «основным вопросом является то, было ли вмешательство оправданным в соответствии с пунктом 2 статьи 8 Конвенции, а именно, было ли оно «предусмотрено законом» и «необходимо в демократическом обществе», служило ли одной из целей, перечисленных в данном пункте. Формулировка «предусмотрено законом» содержит требование, в первую очередь, что обжалуемая мера должна иметь основания в национальном праве (см. Постановление Европейского Суда по делу «Мэлоун против Соединенного Королевства» (Malone vs United Kingdom) от 2 августа 1984 г., Series А, № 82, § 66) Власти Российской Федерации не продемонстрировали, что невозвращение первому заявителю ее паспорта после ее освобождения из-под стражи осуществилось на основании закона. Следовательно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции» (п.п. 98—100 постановления)[*].

Необходимость правовой основы для вмешательства в права и свободы человека подтверждается судебной практикой Российской Федерации.

Так, в решении от 27 сентября 2004 года по делу № ГКПИ04-1157 Верховный Суд РФ, оставляя без удовлетворения заявление Л. об оспаривании отдельных положений Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденных Приказом Минюста России от 30 июля 2001 года № 224, подчеркнул, что «право человека на уважение его личной и семейной жизни, тайну корреспонденции закреплено также в ряде международно-правовых актов, в частности, в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, участником которой является Российская Федерация. Положения настоящей Конвенции не допускают вмешательства государственных органов в осуществление этого права, за исключением случаев, когда это предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах государственной безопасности, общественного порядка или экономического благосостояния страны, для поддержания порядка и предотвращения преступлений, охраны здоровья или защиты нравственности или защиты прав и свобод других лиц (статья 8 Конвенции).

Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации.., определяя условия отбывания наказания в исправительных учреждениях, в статье 91 установил, что получаемая и отправляемая осужденными корреспонденция подвергается цензуре со стороны администрации исправительного учреждения Во исполнение предписаний закона в Правилах внутреннего распорядка исправительных учреждений предусмотрена норма, регламентирующая порядок переписки осужденных, в соответствии с которой письма осужденными опускаются в почтовые ящики или передаются представителю администрации в незапечатанном виде».[*]

С целью реализации соответствующих международно-правовых обязательств Российской Федерации были приняты Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации, а также Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений. В случае отсутствия данных внутригосударственных нормативно-правовых актов органы государства, не нарушая статью 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не имели бы возможности, в частности, досматривать корреспонденцию, направляемую из исправительных учреждений.

В связи с вышеизложенным можно утверждать, что помощь национального права в обеспечении реализации международного носит не только объективный, но и необходимый характер.

Таким образом, при осуществлении обеспечительных мер, связанных с реализацией в сфере внутригосударственных отношений международно-правовых обязательств, необходимо исходить из того, что международное право, как правило, не предусматривает конкретные способы и порядок реализации государством его международно-правовых обязательств, однако такие способы и порядок должны основываться на правовой основе, то есть любые действия (бездействия) государства, касающиеся реализации норм международного права, должны регулироваться правовыми нормами.