Глава III нормы международного права и правовая система российской федерации § 1. Общие положения

Конституция Российской Федерации в п. 4 ст. 15 провозгласила общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации составной частью ее правовой системы. В связи с конституционным закреплением понятия «правовая система» представляется, что в первую очередь следует остановиться на основных элементах данной правовой категории, иными словами, дать нормативное содержание данного института.

Необходимо отметить, что в современной российской юридической литературе отсутствует какое-либо единое мнение по этому вопросу. Можно утверждать, что категория правовой системы до сих пор остается слабо разработанной. Нельзя не согласиться с С. Ю. Марочкиным, отмечающим, что «назначение данного понятия [правовая система] — не в попытке дать всеобъемлющее и законченное определение. Но по меньшей мере оно могло бы способствовать выработке единообразного понимания правовой системы Сейчас это не только научная категория, но с принятием Конституции 1993 г. она широко вошла в законотворческую, вообще в правовую практику»[*]. Л.П. Ануфриева подчеркивает, что «потребность в дифференциации понятий «система права» и «правовая система» особенно обострилась в связи с изучением и применением положений Конституции Российской Федерации 1993 г., в которых, как известно, общепризнанные принципы и нормы международного права, а также международные договоры Российской Федерации признаны составной частью правовой системы Российской Федерации. Однако положения Конституции не определили категорию «правовая система Российской Федерации»»[*]. Е.Т. Усенко, критически относившийся к использованию в Конституции РФ понятия «правовая система», обращает внимание на то, что «правовая система — это научное понятие, нормативно не урегулированное и поэтому едва ли уместно в Конституции».[*]

В связи с этим рассмотрение и определение термина «правовая система» имеет не только теоретическое, но и практическое значение для процесса взаимодействия международного и внутригосударственного права.

Так, часть авторов ставит знак равенства между правовой системой и системой права, подразумевая под последней систему внутригосударственных правовых норм, принятых и действующих в данном государстве. И. И. Лукашук полностью придерживается данной правовой позиции.[*]

Часть авторов рассматривают понятие правовой системы через совокупность черт, характерных для правовых систем нескольких государств. А.Б. Венгеров различал понятия «система права» и «правовая система». Однако он отмечал, что понятие «правовой системы» «используется в теории права как раз для того, чтобы охарактеризовать историко-правовые и этнокультурные отличия разных государств, разных народов».[*] Аналогичной позиции придерживается коллектив авторов учебника «Теория государства и права» под ред. М.Н. Марченко.[*]

Ряд авторов рассматривают понятие «правовой системы» через систему, включающую несколько элементов, связанных с правовой действительностью, существующей в пределах юрисдикции конкретного государства. Г. Н. Манов пишет, что «в правовую систему включают следующие взаимосвязанные элементы: правовые нормы, институты и принципы, юридические учреждения, правовое сознание, правовую культуру... Правовая система — весьма сложное собирательное, многоплановое явление, не совпадающее ни с системой права, ни с системой законодательства, а объединяющее и эти и другие понятия».[*] С. С. Алексеев полагает, что «в правовую систему должны входить взаимодействующие основные элементы, имеющие конститутивное значение, — собственно право, правовая идеология и юридическая практика, состоящая из провоприменительной и правотворческой деятельности, а в качестве результатов последней и система нормативных актов».[*] А.Н. Талалаев указывал, что понятие «правовая система» отличается от понятия «системы права», означающего строение права как нормативного образования с его отраслями, институтами. Правовая система каждой страны отражает особенности ее правовой действительности в семье национальных правовых систем мира. Понятие правовой системы, в том числе применительно к России, шире, объемнее, чем понятие собственно права как совокупности норм... Это сложный, спаянный жесткими экономическими связями, отличающийся многоуровневым характером и иерархическими зависимостями комплекс».[*] С.Ю. Марочкин подчеркивает, что «само право, его система — основополагающее начало правовой системы, но именно начало. Правовая система гораздо шире, она охватывает все правовые стороны жизни».[*] С.В. Поленина в понятие «правовая система» включает «всю совокупность правовых феноменов, в том числе правореализацию, правосознание, правовую культуру и др.».[*]

В. В. Гаврилов определяет «национальную правовую систему» «как характерную для данного государства целостную совокупность действующих на его территории правовых норм, а также юридических органов, учреждений, организаций и правовой идеологии, обеспечивающих в процессе юридической практики, опосредованной правовой психологией, урегулирование общественных отношений в соответствии с объективными закономерностями развития общества».[*]

Несмотря на наличие в литературе противоречивых суждений, касающихся определения понятия «правовая система», необходимо отметить, что большинство авторов склоняются к тому, что «правовая система» является сложным, многоаспектным явлением, не тождественным понятиям системы законодательства и права, включающим различные явления правовой общественной жизни в конкретном государстве. Представляется, что, анализируя объем «правовой системы», целесообразно согласиться с понятием, которое было дано С. Ю. Марочкиным, рассматривающим правовую систему России «как комплекс всех проявлений правовой действительности — не только внутригосударственных, но и связанных с международным правом. Она [правовая система] включает правовые нормы, действующие в стране (право РФ, а также нормы международного права и иностранного права с санкции государства), правовую деятельность (деятельность всех органов, учреждений и иных субъектов по созданию и/или реализации действующих в стране правовых норм) и правовые идеи, представления, теории, взгляды, доктрины (правосознание в широком смысле)».[*]

Уяснив понятие «правовой системы РФ», возникает справедливый вопрос о месте положений норм международного права в этой системе. В отечественной доктрине международного права существуют различные точки зрения в этом отношении. Так, часть авторов, которые отождествляют понятия «правовая система» и «система права», соответственно придерживаются позиции, согласно которой нормы международного права в силу п. 4 ст. 15 Конституции РФ стали частью внутригосударственного права страны. Вышеупомянутый коллектив авторов учебника «Теория государства и права» под ред. М. Н. Марченко рассматривает международный договор в качестве источника российского права.[*] Аналогичной позиции придерживался А.Б. Венгеров.[*]

Г. М. Даниленко рассматривал общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ в качестве составной части права России.[*]

И. И. Лукашук подчеркивает, что «когда мы говорим «применение норм международного права», то имеем в виду, что речь идет о нормах внутреннего права, созданных в соответствии с нормами международного права».[*]

Некоторые авторы включают нормы международного права во все элементы правовой системы России. Так, И. О. Хлестова подчеркивает, что «введение в российскую правовую систему международного права означает, что оно включено во все элементы правовой системы, включая применение права, правовое сознание».[*] Представляется, что указанной позиции придерживается В. А. Толстик.[*]

Ряд авторов включают нормы международного права в законодательство страны. Так, Ю. В. Трунцевский, анализируя механизм имплементации норм международного права на внутригосударственном уровне, подчеркивает, что национальный уровень имплементации включает систему правовых инструментов, способствующих закреплению и отражению во внутригосударственном законодательстве тех правовых норм, которые признаны государствами».[*] Аналогичной позиции придерживается М. П. Бардина.[*] Г.И. Сандуца включает нормы международного права и в правовую систему, и в систему права, и в систему законодательства.[*] Причем одновременно, автор особо подчеркивает, что нормы международного права, включенные в правовую систему, не становятся внутригосударственными нормами.[*]

Ряд авторов рассматривают нормы международного права в качестве составной части правовой системы России, не входящей в состав внутригосударственного права России. Как было отмечено выше, С. Ю. Марочкин относится к нормам международного права и нормам, предусматриваемым в источниках внутригосударственного права России, как к самостоятельным элементам национальной правовой системы.[*] В. А. Канашевский пишет, что «тенденции развития законодательства, в том числе гражданского, показывают, что оно [законодательство] по прежнему исходит из концепции раздельного существования норм международного и внутригосударственного права, поскольку использует термин «правовая система», но не «право».[*] Д. Раушнинг, анализируя содержание ст. 25 Конституции ФРГ, подчеркивает, что «выражение «являются составной частью права Федерации» может ввести в заблуждение. Это положение не означает, что нормы международного права становятся нормами национального права ФРГ. Они остаются нормами международного права. Смысл данной статьи Конституции [ст. 25 — Б. З.] в том, что она предписывает применять такие нормы в рамках правовой системы ФРГ».[*]

Следует отметить, что авторы, включающие нормы международного права в систему права государства, как правило, следуют теории, согласно которой нормы международного права для своего функционирования в сфере внутригосударственных отношений должны «превратиться», «преобразоваться», стать нормами национального права. Этой позиции, в частности, придерживаются С.В. Черниченко,[*] И.И. Лукашук,[*] Л.П. Ануфриева,[*] В.Г. Буткевич,[*] А.С. Гавердовский,[*] Г.М. Вильяминов,[*] О. И. Тиунов,[*] А. Н. Талалаев.[*] Причем некоторые авторы, не объясняя существа процесса «превращения», «переработки», рассматривают нормы международного права, реализуемые в сфере внутригосударственных отношений, как нормы национального права.[*] Так, И.П. Блищенко отмечал, что «специфика действия договора как национального закона не отрицает его международного характера, выражающегося, в частности, в том, что действие договора не ограничивается территорией одного государства Вся эта сторона [особенности толкования международного договора] действия международного договора существенно отличает его от действия обычного национального закона и предусматривается, как правило, только в самом договоре, а не в национальном законе, посредством которого этот договор приобретает силу и действует на территории каждого из государств». [*] Г.М. Вельяминов подчеркивает, что «реципированная норма, становящаяся гражданско-правовой (или шире — нормой национального права), не прекращает оставаться и конвенционной международноправовой нормой», «строго теоретически сущность международноправовых норм, прямо рассчитанных на урегулирование (в том числе методом унификации) как международных частноправовых отношений, так и традиционно применяемых для регулирования публично-правовых отношений (но часто практически оказывающихся используемыми и в сфере частно-правовых отношений), дуалистична. С одной стороны, они сохраняют все изначальные свойства норм международного права, и к ним применимы все общие нормы (принципы) этого права. С другой стороны, они, будучи реципированными в национальные правопорядки, действуют в качестве национальных норм, но норм «автономных»». [*]

Дж. Гинзбургс, с одной стороны, «имплементирует международные правила во внутреннее право государства», а с другой — одновременно выступает за непосредственное действие международно-правовых норм. Так, автор подчеркивает, что «когда закон устанавливает нормативную действительность источников международного права для внутреннего применения, то проблема внутригосударственной реализации применимых международных норм представляется четко решенной, во всяком случае теоретически. Без зеленого света на светофоре внутреннего права международно-правовые нормы не в состоянии преодолеть разграничительную линию между двумя юрисдикционными сферами». [*] И.О. Хлестова, включая нормы международного права одновременно и в систему права, и в правовую систему, говорит о возможности непосредственного применения норм международного права. [*] И. И. Лукашук, рассматривая правила применения норм международного права, прямо указывает, что «международные нормы применяются в соответствии с Конституцией РФ, целями и принципами правовой системы страны и в установленном ею порядкеѕ Непосредственному применению подлежит лишь такая норма международного права, которая обладает достаточно конкретным содержанием, способна порождать права и обязанности для физических и юридических лицѕ». [*] Ю. В. Трунцевский пишет, что «инкорпорация норм [международного права] в национальное право, независимо от способа, не изменяет характера нормы как нормы международного права, а лишь обусловливает действие ее во внутригосударственной сфере, то есть обязывает национальные суды применять норму международного права, а физических лиц исполнять ее. Следует отметить, что содержание реципированной нормы от этого не меняется, поскольку не изменяется сама норма международного права (то есть правило поведения), которая начинает действовать также на территории государства». [*] Представляется, что таких авторов фактически можно отнести к сторонникам непосредственного действия международного договора и, как следствие, сторонникам фактического невключения норм международного права в систему права государства. Невозможно трансформировать нормы международного права в нормы внутригосударственного и одновременно говорить о действии международно-правовых норм в сфере отношений с участием субъектов национального права. Если норма международного права подверглась трансформации или иному аналогичному по правовой сути процессу (инкорпорации, адоптации, рецепции и т. д.), то эта норма уже не является нормой международного права. Ряд авторов, как уже неоднократно подчеркивалось выше, выступают юридически и фактически за непосредственную возможность действия и, следовательно, применения норм международного права в сфере внутригосударственных отношений. Сторонниками этой позиции, в частности, выступают Г.М. Даниленко, [*] Р.А. Мюллерсон, [*] С.Ю. Марочкин, [*] Н. В. Миронов, [*] В. В. Гаврилов. [*] Указанная категория авторов не требует какого-либо «превращения», «переработки» норм международного права для их реализации. Соответственно, данные авторы включают нормы международного права в правовую систему, но не в систему права государства. О. И.Тиунов прямо подчеркивает, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ были включены именно в правовую систему страны, а не в ее систему права. «Признание Конституцией международно-правовых актов частью права государства, — продолжает автор, — может означать придание им свойств, присущих внутригосударственным правовым актам — законам и т. п. В таком случае по общему правилу последующий закон может отменить закон предыдущий. Когда же Конституция рассматривает международно-правовые акты в качестве части правовой системы государства, она подчеркивает важность данных актов именно в их международно-правовом качестве». [*] Анализируя место норм международного права в рамках правовой системы России, необходимо вновь обратить внимание, что невозможно говорить, что нормы международного права становятся частью правовой системы и, тем более, частью внутригосударственного права. Это не может произойти, прежде всего, по объективным причинам. Нормы международного права и внутригосударственного права представляют собой элементы различных правовых порядков. Интересно в это связи вновь процитировать некоторые положения, содержащиеся в ряде законодательных актов Российской Федерации. Представляется, что данные нормативные положения свидетельствуют о том, что законодатель рассматривает международное и внутригосударственное право как самостоятельные правовые порядки, элементы, действующие в рамках правовой системы России. Так, в силу п. 2 ст. 1 Уголовного кодекса РФ, «настоящий Кодекс основывается на Конституции Российской Федерации и общепризнанных принципах и нормах международного права». [*] Согласно преамбуле Федерального закона «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации», «настоящий Федеральный закон в соответствии с Конституцией Российской Федерации, общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации устанавливает правовые основы гарантий самобытного социально-экономического и культурного развития коренных, малочисленных народов Российской Федерации, защиты их исконной среды обитания, традиционных образа жизни, хозяйствования и промыслов». [*] Если даже признать наличие процедуры «трансформации» либо иных схожих процессов, то в систему права или правовую систему включаются уже не нормы международного права, а отдельные положения, содержащиеся в этих нормах. Для того чтобы нормы международного права вошли в национальную правовую систему, такие нормы должны быть способными регулировать отношения, возникающие между субъектами внутригосударственного права. Но это объективно не может произойти, даже если все государства выразят свою волю. В связи с этим формулировку п. 4 ст. 15 Конституции РФ в части включения в правовую систему общепризнанных принципов и норм международного права нельзя трактовать буквально. В правовую систему страны вошли положения, содержащиеся в вышеупомянутой категории норм международного права, формой существования которых являются источники международного права. В правовую систему России вошли не нормы международного права, а источники международного права, получившие возможность с санкции государства непосредственно действовать в пределах внутригосударственных отношений. С другой стороны, «переработанные», «превращенные» нормы международного права не могут войти и в состав системы права государства по нижеизложенным причинам. Поэтому объективно можно вести речь о процедуре включения в правовую систему соответствующих международно-правовых положений, формой существования которых являются источники международного права и, как следствие, возникновение в рамках правовой системы комплексных норм. Причем данные комплексные нормы входят именно в правовую систему, но не систему права государства по следующим основным причинам. [*] Во-первых, норма внутригосударственного права, ее нормативное содержание формируется исключительно государством. Данное государство вправе сформулировать данную норму и, в случае необходимости, в соответствии с национальным законодательством самостоятельно внести изменения в данную норму, дополнить либо отменить ее. Более того, следуя принципам иерархии нормативных актов, изменения, дополнения в национально-правовые акты либо их отмена, как правило, могут осуществляться только тем же путем, что и принятие такого акта, и, в частности, изменения (дополнения, отмена) в нормативно-правовой акт могут быть осуществлены посредством принятия нормативного акта, обладающего не меньшей иерархической силой, чем изменяемый, дополняемый или отменяемый акт. [*] В свою очередь, в основе комплексной нормы находятся положения нормы международного права, которая, как известно, является результатом активного или пассивного [*] волеизъявления двух и/или более субъектов международного права. Иными словами, государство не вправе в одностороннем порядке, без активного или пассивного согласия иных субъектов международного права, изменить какие-либо положения комплексной нормы, формой существования которого стали источники международного права. Как отмечалось выше, А. С. Гавердовский, критикуя сущность трансформации как процесса «преобразования», «превращения», указывал, что «государство не вправе трансформировать (преобразовывать) международно-правовые нормы, поскольку превращать одно в другое, видоизменять нормы права могут только их создатели». [*] Во-вторых, любая внутригосударственная правовая норма имеет свою форму. Как справедливо отмечается в литературе, «для того чтобы стать реальностью и успешно выполнять присущие праву регулятивные, воспитательные и иные функции, [право] должно иметь свое внешнее выражение». [*] Признанными формами (источниками) национального права являются: конституция, законы, указы, постановления, распоряжения, судебные решения (судебные прецеденты), обычаи и др. Признанными основными формами норм международного права являются международные договоры, международные обычаи, решения международных организаций. [*] В связи с тем, что нормы международного права ни при каких условиях не могут стать частью правовой системы и/или права, и тем более законодательства государства, то, естественно, невозможно говорить о международном договоре, обычае, решении международной организации, конференции как о самостоятельных формах (источниках) права конкретного государства. Как подчеркивалось выше, применительно к источникам существования комплексных норм, образуемых в правовой системе государства вследствие действия отсылочных норм, необходимо вести речь о сложных формах, которые являются симбиозом форм внутригосударственного и международного права. Норма международного права находит свое закрепление в источниках международного права, норма внутригосударственного права закрепляется в источниках национального права, в свою очередь комплексная норма имеет формой своего существования одновременно как источники международного, так и внутригосударственного права. Представляется, что такой симбиоз объективно не позволяет включать комплексные нормы ни в систему международного, ни в систему внутригосударственного права, однако обусловливает включение этих норм именно в правовую систему государства. Третья причина, почему комплексные нормы входят именно в правовую систему государства, а не его систему права, заключается в особенностях толкования этих норм. Государственные органы, принимая участие в реализации комплексных норм, не должны забывать, что реализуемые нормы, в зависимости от источника закрепления положений данных норм, связаны как с внутригосударственной, так и международной правовой системой. Если комплексные нормы рассматривать в качестве составной части права страны, то в этом случае толкуемая норма должна объективно функционировать согласно правилам и принципам, существующим в рамках данной нормативной системы, что, безусловно, не сможет не привести к нарушению соответствующих международно-правовых норм. Нельзя не согласиться с мнением С. Ю. Марочкина, который, критикуя Е.Т. Усенко за возможность включения норм международного права в систему права страны, отмечает, что «трудно совмещаются отстаиваемые в данной позиции утверждения о «составной части права» и в то же время об «автономности, обособленности по отношению в праву норм МП [международного права]». [*] Поэтому наличие вышеупомянутой дуалистической связи в отношении толкования комплексной нормы также не может не обусловливать включение положений норм международного права именно в правовую систему страны, а не систему права. Таким образом, все вышеупомянутые доводы явно свидетельствуют о том, что комплексные нормы входят именно в состав правовой системы государства. Нормы международного права, даже трансформированные, ни при каких условиях не могут формировать не только правовую систему, но и систему права, и тем более систему законодательства страны. Наряду с включением в правовую систему комплексных норм, можно утверждать, что частью правовой системы государства стали источники международного права, предусматривающие положения, вошедшие в состав вышеупомянутой комплексной нормы. В связи с этим нельзя согласиться с выводом Верховного Суда РФ, к которому последний пришел вследствие толкования п. 4 ст. 15 и п. 1 ст. 17 Конституции РФ. Так, в определении от 24 декабря 2002 года Суд, оставляя без изменения судебные акты нижестоящих инстанций, отметил, что «ратифицированная Российской Федерацией Конвенция о защите прав человека и основных свобод закрепляет право на свободные выборы и в целях его реализации — обязанность государства проводить с разумной периодичностью свободные выборы путем тайного голосования в условиях, обеспечивающих свободное волеизъявление народа (статья 3 Протокола № 1). [*] Согласно Международному пакту о гражданских и политических правах каждый гражданин должен иметь без какой бы то ни было дискриминации и без необоснованных ограничений право и возможность принимать участие в государственных делах как непосредственно, так и через свободно избранных представителей, голосовать и быть избранным на подлинных периодических выборах, обеспечивающих свободное волеизъявление избирателей на основе всеобщего и равного избирательного права при тайном голосовании (статья 25). Как следует из статьи 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи ее со статьей 17 (часть 1), названные принципы избирательного права, закрепленные в нормах, которые являются составной частью правовой системы Российской Федерации, признаются и гарантируются Российской Федерацией в качестве конституционных прав и свобод (выд. — Б.З.)». [*]

Как было отмечено выше, права и свободы человека, закрепленные в положениях норм международного права, должны рассматриваться именно как права и свободы, зафиксированные в источниках международного, а не национального права. Конституция РФ в п. 4 ст. 15 явно и недвусмысленно разделяет положения, содержащиеся в нормах и/или источниках международного права, и положения, определяемые в источниках внутригосударственного права.