из электронной библиотеки / 86745101958513.pdf

Начиная с ХVII века, через все естествознание проходит идея, согласно которой объективность и предметность научного знания достигаются только тогда, когда из описания и объяснения исключается все, что имеет отношение к субъекту и процедурам его познавательной деятельности. Эти процедуры принимались как раз и навсегда данные и неизменные. Идеалом было построение абсолютно истинной картины природы, ее механическое понимание, поиск таких же механических причин на основе фундаментальных принципов и представлений механики, господствовавшей в период ХVII-ХVIII веков среди других областей естественнонаучного исследования.

Существенные перемены в этой целостной устойчивой системе оснований естествознания произошли в конце ХVIII – первой половине ХIХ в. Это была вторая глобальная научная революция, которая определила переход к новому состоянию естествознания – к дисциплинарно организованной науке. Механическая картина мира утрачивает статус общенаучной. И хотя общие познавательные установки классической науки все еще продолжают оставаться доминирующими, сохраняются в данный исторический период, тем не менее, видоизменяются философские основания возникшей дисциплинарно организованной науки, которые:

становятся гетерогенными с широким спектром смыслов основных категориальных схем, в соответствии с которыми осваиваются объекты;

одной из центральных проблем становится проблема соотношения различных методов науки, синтеза знаний и классификации наук, поиска путей единства науки, дифференциации и интеграции знания. Эти проблемы сохраняют свою остроту на протяжении всего последующего развития науки.

Таким образом, первая и вторая глобальные научные революции в естествознании свидетельствовали о формировании и дальнейшем развитии классической науки, ее стиля мышления и определяли место и роль науки в культуре новоевропейской эпохи. Раскроем более широко специфику науки классического типа, подчеркнув еще раз, что образец науки, научный идеал,

111

всегда определялся нормами, установками, свойственными ее эпохе, и

обладает индивидуальным характером, когда и стили, и мышление ученого, и

решаемые им научные задачи в значительной мере обусловлены временем,

духом времени – общим контекстом культуры. Зародившись в период античности в связи с потребностями общественной практики, европейская наука стала складываться в период ХVI-ХVII вв. контексте исторического развития данного этапа европейского общества, порывающего и расстающегося с феодализмом средневековой эпохи. Основаниями науки как формы рационально-теоретического мышления и ядра западноевропейской культуры выступают такие характеристики, как: научная картина мира,

понятийный аппарат, идеалы научного познания, нормы доказательности и обоснования знания, стандарты научного исследования, философские основания идеалов и норм объяснения и описания.

Выделяют также основные, сложившиеся в научном сообществе критерии (признаки) научности, которым должно удовлетворять,

соответствовать знание, претендующие на статус «научного» знания.

Представим их тезисно.

Во-первых, в качестве своей основной задачи научное познание ставит перед собой выявление и описание природных, социальных законов действительности, то есть, само понятие «наука», «научность» предполагает открытие законов и сущности явлений многообразного мира. Это – основной признак науки, ее главная особенность как феноменологической формы познавательного мышления. Если нет этого, соответственно, нельзя говорить о науке как таковой.

Во-вторых, наука на основе знания законов осуществляет предвидение будущего с целью перспективного практического освоения действительности, то есть, наука пытается как бы «заглянуть в будущее»,

освоить его ближние и дальние горизонты и траектории. Иначе говоря, по возможности наука обязана обеспечить сверхдальнее прогнозирование

112

сегодняшней практики, выходя при этом «за рамки» сегодняшних стереотипов.

В-третьих, главная и высшая ценность научного познания, науки – объективная истина. Отсюда – важная черта научного познания – объективность и «чистота» изучения объекта познания. Хотя, заметим, надо иметь в виду относительный характер истины.

В-четвертых, – системность знаний, то есть, их упорядочивание на основании принципов и строгая доказательность, обоснованность знаний,

полученных результатов, равно как и достоверность выводов. Знание для науки есть всегда доказательное знание. Иначе говоря, знание, если оно претендует на статус научного, должно быть подкреплено, подтверждено экспериментальными и логико-теоретическими фактами.

В пятых, воспроизводство новых знаний (при обязательном сохранении преемственности ранее накопленного арсенала знаний) на основе системы понятий, теорий, гипотез, которые закреплены в специализированном языке науки, как в естественном, так и в искусственном (химические формулы,

математические символы и пр.). И в данном отношении наука – это строго субординированная, выстроенная в определенном порядке система понятий.

В шестых, важно отметить, что знание, претендующее на статус научного, должно допускать принципиальную возможность его опровержения, то есть фальсификацию. Утверждения, концепции, которые в принципе не могут быть подвержены процедуре фальсификации

(опровержения), как правило, не считаются научными. То есть, знание должно быть таковым, чтобы его результаты неоднократно могли бы быть повторены опытным путем, причем в любое время, в разных странах,

разными исследователями. Здесь уместно сослаться на К. Поппера, который говорил: «Я признаю некоторую систему научной только в том случае, если имеется возможность опытной проверки».

Итак, базисные методологические критерии научного знания таковы:

обнаружение объективных законов действительности; научное предвидение

113

будущего, «модели» будущего»; прогностичность (предсказательная сила);

системность, включенность знаний в систему понятий, в состав теории;

методологическая рефлексия (система методов и форм, приемов исследования, закрепленных в языке; проблемность; объективность и универсальность; воспроизводство, воспроизводимость новых знаний,

образующих целостную систему понятий, теорий, гипотез, законов и возможность перепроверки и критического рассмотрения всех рассуждений,

особенно результатов эксперимента; эссенциализм, или направленность на познание сущности и законов, концептуальная связность; использование материальных (научное оборудование) и духовных, идеальных (современная логика, математический, диалектический, системный, синергетический методы) средств; строгая доказательность, доказуемость, проверяемость и обоснованность результатов; принципиальная опровержимость любого утверждения науки, то есть допустимость потенциального опровержения опытом; открытость ученого новым нетрадиционным, нестандартным поворотам мысли, идеям, образам, новым фактам, новым сферам познания.

Отметим, последнее возможно только одно ограничение: ученый должен всегда оставаться на платформе рационально-доказательного, обоснованного и преемственного по отношению к предыдущему знанию исследования.

Научный конструктивный скептицизм не должен перерастать в свою противоположность – в мифотворчество, облаченное в одежды науки.

Уместно подчеркнуть: критерии научности позволяют в определенной мере осуществить демаркацию, провести границу между наукой и не наукой,

между наукой и иными формами познания (философия, религия, искусство,

право). Эти «границы», конечно, условны и подвижны. В этом смысле они выполняют своего рода «охранительную» функцию, являясь неким предохранительным механизмом «чистоты» науки, ограждая ее от несостоятельных, а в некоторых случаях «бредовых» идей. И поскольку процесс познания мира бесконечен, постольку не может быть завершенного,

универсального на все времена «списка» критериев научности. Это очевидно.

114

Как очевидно и то, что познание не ограничено исключительно сферой науки, знание в той или другой форме существует и «за пределами» науки.

Многие исследователи, связывающие зарождение первых форм традиционного «классического» знания с античностью, рассматривают в качестве его предпосылки миф. Конструкция космологических мифов как самых фундаментальных категорий мифологии включала в себя описание процесса творения мира в виде превращения хаоса в Космос путем постоянного упорядочивания первого. При этом мифологическое событие не просто воплощает в себе прошлое, а предстает как особая форма первотворения первопредметов и перводействительности.

В исследовательской мысли аксиологическая оценка мифа пестрит большим разнообразием, которое можно показать, представить фрагментарно. Так, античные философы, предприняв попытку рационального осмысления содержания мифа, давали им аллегорическое истолкование или, как Платон, давали философски-символическую интерпретацию. Средневековые христианские теологи дискредитировали античные мифы, в которых герои сражались с богами, да еще и побеждали их. В эпоху Возрождения гуманисты видели в мифологии выражение чувств эмансипирующейся человеческой личности. Деятели французского Просвещения трактовали миф с разных позиций: одни – как продукт невежества, обмана, суеверия, а другие – как поэтическое богатство и мудрость народа. Философы-романтики – как эстетический феномен,

занимающий промежуточное положение между природой и искусством.

Ученые ХIХ века рассматривали миф то как «слепок магического ритуала»,

то как «своеобразную первобытную науку, становящуюся пережитком культуры и не имеющую самостоятельного значения», то как «автономную символическую форму культуры, особым образом моделирующую мир».

Современные исследователи склонны говорить о том, что истоки многих видов научной тематики и проблематики современности уходят в недра

115

мифологического мышления и являются весьма устойчивыми к революционным потрясениям в науке.

Вывод из сказанного выше таков. Миф – это не только и не столько предание. Это – особенности, специфика мышления отдаленных от нас тысячелетиями людей. В греческой мифологии практически отсутствует мистика, и не слишком большое значение имеют таинственные,

сверхъестественные силы.

Иными словами, в мифе объект определен «операционно», через призму породившего его действия, через объяснение структуры вещи или сути явления. Сопоставление их – отождествление или, напротив,

разграничение – требовало умения выделить существенные признаки и по ним уже делать сопоставления, сравнивать. Французский философ Гельвеций заметил: всякое новое сравнение – это новая мысль. И хотя в мифе логическое мышление еще не отделено от эмоционально-чувственной сферы,

указанные выше его особенности нацеливали с неизбежностью на разграничение человеком мира явлений и мира глубинных структур – внутреннего инварианта причин. Данный фактор, с очевидностью, сыграл заметную роль в формировании научной методологии как учения о структуре, логической организации, методах и средствах действия, о

причинах построения, формах и способах научного познания.

Переход от религиозно-мифологического взгляда на мир к философскому его пониманию и осмыслению – объяснение мира из него самого – означал фундаментальное изменение человеческого разума. При этом философия становилась современной по методу познания – научному и рациональному. Способ мышления уже опирался на логику – науку о законах мышления и доказательство.

Первой исторической формой философического мышления стала натурфилософия – философия природы. Понятие это восходит к школе стоицизма, ведущее место в начальном этапе которой принадлежало этике,

опирающейся на физику (натурфилософию) и логику. Именно этот период

116

чаще всего считается исходным пунктом естествознания (и науки в целом)

как систематического исследования действительности. Так что на первых стадиях культуры философия и наука сосуществовали в форме синкретического протознания, характеризующегося неразрывным,

нерасчлененным состоянием.

Философское познание мира, начинавшееся в период античности,

продолжалось много веков и только в ХVI-ХVII столетиях в Европе произошло разделение триединого целого «философия» – «знание» – «наука», традиционно называемого философией, на философию и науку как своеобразную форму познания, которая в виде естествознания начинала развиваться относительно самостоятельно, что возможно в любой культуре.

Рациональные категории философии, стали основанием научной картины мира в недрах «царицы наук» кристаллизируется научное знание – философия как бы порождает науку.

ХVI век явил миру фигуру ученого в подлинном значении этого слова,

которая «в таком виде» была исключением для этой эпохи. Таковым является Николай Коперник – польский астроном, создатель гелиоцентрической системы мира, хотя нельзя сказать, что он первым догадался о вращении земли вокруг Солнца. Правильнее сказать, что он положил конец сомнению,

найдя решение загадок небесных движений, и «звездным войнам», которые велись еще во времена античности.

Так, в VII в. до н.э. родоначальник античной философии и науки Фалес Милетский, почитаемый как один из семи мудрецов Древней Греции,

сообщил согражданам-эллинам: Земля – это центр мироздания. Она неподвижна, а все остальные тела кружатся вокруг нее на почтительном отдалении; Пифагор в VI в до н.э. отверг учение Фалеса, поместив в центр Вселенной Огонь (чистейшее из всех веществ), а вокруг огня «заставил вращаться» Землю, Луну, Солнце, Меркурий, Марс, Венеру, Юпитер,

Сатурн; Платон в V в. до н.э. вновь «передвинул» Землю в центр Вселенной;

Гераклит Понтийский, последователь Платона, и Экфант, последователь

117

Пифагора, объединившись, признали Землю центром Вселенной и придали ей вращение вокруг оси, чтобы объяснить видимое движение звезд по небосклону; Аристотель своим непререкаемым авторитетом в IV в до н.э.

надолго «пригвоздил» Землю. Аристарх в III в до н.э. был единственным, кто осмелился возразить Аристотелю о неподвижности Земли – он «выбросил» ее из центра Вселенной, поместил туда Солнце, а Землю «заставил вращаться» вокруг своей оси и одновременно вокруг Солнца. Сфера же неподвижных звезд покоится у его границ; Птолемей Клавдий во II в. н.э.

своими солидными трудами (в частности, трактатом «Альмагест») обрек Землю на многовековую неподвижность.

Конец этим «звездным войнам» положил в ХVI веке Николай Коперник, которому пришлось вновь открывать гелиоцентрическую систему мира. Он составил свою систему движения небесных тел: сфере дальних звезд он «приписал» покой, Земле придал суточное вращение вокруг ее оси и вокруг неподвижного Солнца. Вокруг него же заставил вращаться и другие планеты. Революция случилась. Она произошла… Гигантский труд по обоснованию гелиоцентрической системы увенчался написанием в 1512 году рукописи книги. Но проходят еще годы и годы, чтобы подумать, проверить свое открытие. Астроном подозревал, какую бурю вызовет его теория со стороны церкви. Ведь Коперник вместо божественной устойчивости и небесной предопределенности, статичности судьбы и мироздания в целом предложил людям невероятные скорости в сфере Галактики. Тем самым он готовил не только революцию в науке, но одновременно бросал дерзкий вызов церкви. Злобные выступления против «глупца, который пытается перестроить всю науку астрономию и поставить свой авторитет выше святого Духа», уже звучали. Их возглавляли идеологи протестантов – отличавшийся религиозной нетерпимостью Жан Кальвин и деятель Реформации в Германии Мартин Лютер. А миру ведь известна трагическая судьба служителя истины Дж. Бруно, гибель которого на костре инквизиции – классический,

хрестоматийный пример смерти за идею. Книга вышла только в 1542 году,

118

через 30 лет после написания рукописи… Историки рассказали: он видел ее,

прикоснулся к ней и в ту же ночь тихо скончался.

Мир знает первого великого философа – Аристотеля, первого великого математика – Архимеда, первого великого инженера – Леонардо да Винчи.

Пришло время – и родился первый великий физик – Г. Галилей. Человек,

тихие слова которого «А все-таки она вертится…», полусказанные,

полупрошептанные на коленях под пыткой в подвалах инквизиции,

прозвучали на все времена гимном свободы человеческого разума, мысли.

Мечта человечества о возможности видеть как можно дальше жила с давних времен. История выбрала удобный момент, остановив свое внимание на итальянском профессоре математики Галилее. Физик, блестящий экспериментатор, он «не щадя ни труда своего, ни издержек» (как пишет сам Галилей) построил прибор до такой степени превосходный, что при помощи его предметы казались в 1000 раз больше и в 30 раз ближе, чем при наблюдении простым глазом. С помощью такого прибора ученый предоставил неопровержимые доказательства правоты польского астронома Н. Коперника.

В «Звездном вестнике» Галилей оповещает мир о своих открытиях в космосе: он видел горы и глубокие кратеры на Луне! Он видел отдельные звезды и кучки звезд Млечного пути, недоступные невооруженному глазу.

Он видел, как движется Луна вокруг Земли! Он узнал с помощью своего телескопа о присутствии в просторах Вселенной Звездного мира, похожего на солнечную систему! Он обнаружил фазы Венеры, подобные изменяющимся фазам Луны!.. Это была сенсация! Мир ответил на нее взрывом восторга! Руководство в университете – повышением жалования.

Галилей был счастлив. Он радовался независимости и свободе, столь необходимым для астрономических наблюдений.

Но друзья боялись (опасались) за него. Как оказалось, – не напрасно. В

атмосфере разгула и «триумфального шествия» католической инквизиции доносчики следят за каждым его шагом, словом. В 1615 году были

119

запрещены труды Н. Коперника. Галилея обязали хранить молчание относительно движения земли. Он с трудом сдерживает свой полемический азарт. Но в 1632 году выходит гениальный труд «Диалог о двух главнейших системах мира – птолемеевской и коперниковой». Этот труд должен был выполнить свое предназначение – подвести черту под сомнениями, долгими кривотолками вокруг системы Коперника. «Диалог» знакомил с системой мироздания не только ученых, но и всех людей, пробуждая сознание. Дорога,

указанная Коперником, привела человека в Космос, где он … не нашел Бога.

Вырвавшись на свободу из рук инквизиции, запретившей ученому занятия астрономией, он вновь обращается к физике. Именно в этот период он создает главное свое сочинение «Беседы» с последовательным изложением своих открытий в области механики и молекулярной физики. Во втором трактате «О местном движении» Галилей дает ответы на вопросы,

поставленные в свое время Архимедом.

Будущий великий англичанин И. Ньютон родился в год смерти великого итальянца – Г. Галилея. На данном факте можно было бы построить концепцию о преемственности рационального метода познания. Однако первым наставником в науке и идейным вдохновителем для И. Ньютона стал великий француз Р. Декарт. Ньютон всю жизнь вел с Декартом мысленный диалог о пути познания природы. И. Ньютон при этом выбрал самый безукоризненный метод познания, суть которого такова.

Из Опыта с большой буквы, то есть из наблюдений и практической деятельности людей формулируются «принципы», выполняющие роль аксиом в геометрии, затем они излагаются на язык математики, и из них, как из аксиом, выводятся следствия – теоремы. На основе теорем ставятся новые задачи, и найденные решения должны быть проверены опытом.

Таким образом, теория вытекает из опыта и предсказывает не известные ранее явления, подлежащие проверке опытом. При этом И. Ньютон выступает противником гипотез (как предпочтительного решения проблемы) – он солидарен с девизом английской Академии наук: «слово –

120