II.6. Экологическое воздействие

<…> Глобальный капитализм не устраняет нищету и социальное отторжение — наоборот, он усугубляет их. Вашингтонский консенсус игнорирует этот факт, потому что кор­поративные экономисты не привыкли просчитывать социальные из­держки от своей экономической деятельности [Capra 1982:255]. Точно так же и большинство «свободных» экономистов проигнорировали экологичес­кий аспект новой экономики — усугубление и ускорение разрушения окружающей среды, столь же, если не более губительное, чем ее соци­альные последствия.

Решение основной задачи нынешней экономической теории и практики, стремящейся к непрерывному и недифференцированному экономическому росту, по сути своей неустойчиво, поскольку безгра­ничная экспансия на ограниченной планете может привести только к катастрофе. <…>

Голдсмит (1996) отмечает, что красноречивым примером разрушения окружающей сре­ды, вызванного экономическим ростом, могут служить Южная Корея и Тайвань. В 1990-е годы обе эти страны достигли впечатляющих уровней развития; Всемирный банк объявил их экономическим образцом для стран третьего мира. Но при этом ущерб, нанесенный окружающей среде, оказался поистине огромным.

На Тайване сельскохозяйственные и промышленные ядохимикаты практически полностью отравили подавляющее большинство крупных рек. В некоторых местах вода стала такой, что в ней не только погибла вся рыба — ее просто-напросто можно поджечь. Загрязненность возду­ха вдвое превышает ту, что считается в США опасной для здоровья; количество онкологических заболеваний по сравнению с 1965 годом удвоилось, а по заболеваемости гепатитом страна занимает первое мес­то в мире. В принципе, Тайвань мог бы использовать накопленные богатства для очищения окружающей среды, но конкуренция в гло­бальной экономике настолько жестока, что в погоне за снижением себестоимости продукции становится не до природоохранных зако­нов — их не то что не ужесточают, а попросту ими пренебрегают.

Один из постулатов неолиберализма гласит, что бедные страны дол­жны сосредоточиваться на производстве небольшого числа конкретных видов экспортной продукции, чтобы заработать валюту, а большую часть остальных товаров импортировать. Такая ориентация стала при­водить к быстрому истощению природных ресурсов, необходимых для производства экспортной сельскохозяйственной продукции — отводу пресной воды с рисовых полей на креветочные фермы, сосредоточению на культурах, требующих интенсивного полива (таких, как сахарный тростник), и, соответственно, пересыханию рек, превращению хоро­ших сельскохозяйственных районов в сплошные плантации товарных культур и бегству огромного количества крестьян со своих земель. Примеры того, как экономическая глобализация усугубляет разруше­ние окружающей среды, можно найти по всему миру [Goldsmith1996].

Отказ от местного производства ради экспорта и импорта, на кото­рый в основном направлены установленные ВТО правила свободной торговли, резко увеличивает расстояние «от поля до стола». В США среднестатистическая унция пищи, прежде чем быть съеденной, проде­лывает более тысячи миль, что создает огромную нагрузку на природ­ное окружение. Новые шоссе и аэропорты рассекают на части естест­венные леса; новые гавани приводят к осушению болот и непригоднос­ти прибрежных районов для жизни животных; рост транспортных перевозок загрязняет атмосферу и все чаще приводит к нефтяным и химическим утечкам. Исследования, проведенные в Германии, показа­ли, что удаленное пищевое производство вносит в 6-12 раз больший вклад в глобальное потепление, чем местная промышленность, — из-за увеличения выбросов углекислоты [Shiva 2000].

Как отмечает эколог и общественный деятель в области сельского хозяйства Вандана Шива, источники неустойчивости климата и разру­шения озонового слоя находятся в основном на Юге, где большинство регионов зависят в первую очередь от сельского хозяйства и малейшие климатические перемены способны полностью лишить крестьян средств к существованию. Кроме того, многие транснациональные кор­порации пользуются законами свободной торговли, чтобы переместить свое ресурсоемкое и экологически грязное производство на Юг, тем самым еще сильней разрушая окружающую среду. Сетевой эффект, по словам Ванданы Шива, проявляется в том, что «ресурсы перемещаются от бедных к богатым, а грязь —от богатых к бедным».

Разрушение природной среды в странах третьего мира идет рука об руку с уничтожением традиционного крестьянского, во многом само­достаточного жизненного уклада. Не последнюю роль здесь играет американская реклама, которая навязывает миллиардам людей во всем мире красочные картинки современности, ни словом не упоминая о том, что ничем не ограниченное материальное потребление — вещь по сути своей нежизнеспособная. По оценкам Эдварда Голдсмита, дости­жение к 2060 году всеми странами третьего мира уровня потребления Соединенных Штатов приведет к совершенно немыслимому увеличе­нию среднегодового ущерба природе — в 220 раз по сравнению с ны­нешним.

Видя свою главную ценность в зарабатывании денег, представители глобального капитализма стремятся, надев личину борцов за свободу торговли, любыми путями обойти природоохранные законы, если они мешают получать доходы. Новая экономика, таким образом, наносит ущерб окружающей среде не только путем непосредственного влияния на мировые экосистемы, но и вследствие попрания природоохранных законов в одной стране за другой. Иными словами, разрушение приро­ды оказывается не только побочным эффектом, но и неотъемлемой частью устройства глобального капитализма. «Безусловно, — заключа­ет Голдсмит, — защита нашего природного окружения оказывается невозможна в рамках глобальной экономики «свободной торговли», направленной на непрерывный экономический рост, а значит, на по­стоянное увеличение ущерба, который наша деятельность наносит и без того хрупкой окружающей среде».