Sbornik_Bondarevskiy_2012

за межі цього масштабу, як в територіальному, так і в економічному сенсі, неминуче призводив до руйнації полісного організму та його природи. [7, c.13 ] На думку Маринович Л. П., обмеженість людських ресурсів полісу, у сполученні з прагненням до зовнішньої експансії, спричиняє звернення по допомогу до загонів найманців. [4, 14]Саме цим, на нашу думку, пояснюється те, що на час Пелопоннеської війни, лише окремі поліси – а саме Спарта, Афіни та Коринф, могли змагатися за гегемонію над усією Елладою. Але обмежені можливості полісної економіки заважали таким прагненням. Тому, зрештою, жоден з грецьких полісів так і не зміг встановити її на тривалий час. Таким чином, кожен поліс змушений був доповнити нестачу власних людських ресурсів за рахунок набирання додаткових військових найманих контингентів. Прагнення доповнити недостачу власних збройних сил за рахунок додаткових загонів і обумовлювало появу найманців. Останні використовуються в цій війні, як додаткові контингенти до громадянського ополчення. Лише з часом, протягом наступного століття, найманці поступово складуть питому вагу полісних збройних сил.

Література:

1. Геродот История в девяти книгах. / Геродот. Пер. Г. А. Стратановского. – Л.,1972 (репринт. переизд.: М.,1993) 2. Ксенофонт Греческая история. / / Ксенофонт. – М.2009 А. С. Т. 3. Фукидид. История. / Фукидид. Пер. Ф. Г. Мищенко. Т.1 2. – СПб., 1994 4. Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. / Дельбрюк Г. – М.,1936 5. Конолли П. Греция и Рим. Энциклопедия военной истории. / Конолли П. – М., Эксмо 2000. 6. Маринович Л. П. Греческое наемничество IV в. до н. э. и кризис полиса. / Маринович Л. П. – М.,1975. 7. Мишулин А. В. К изучению роли войны и военного производства в древности. / Мишулин А. В. – ВДИ 1940, № 1, с.220 8. Свечин А. Эволюция военного искусства. / Свечин А.-т.1 М-Л 1927. 9. Ставнюк В. В. Фемістокл і Афіни. Монографія / Ставнюк В. В. – К.2004. 10. Утченко С. Л. Кризис и падение Римской республики. Монография / Утченко С. Л. – М.,1965

41

УДК 94 (6 17)«439 / 477»

Гутовский Р. Л. (г. Луганск)

ХРИСТИАНСКИЕ КОНФЕССИИ И ГОСУДАРСТВЕННАЯ ВЛАСТЬ В ВАНДАЛЬСКОМ КОРОЛЕВСТВЕ ПРИ ГЕЙЗЕРИХЕ (439 477)

В наше время становится актуальным изучение малоизвестных страниц истории варварских государств эпохи Великого переселения народов. В частности, в отечественной литературе нет исследований, посвящённых взаимоотношениям государства и основных религиозных течений в Вандальском королевстве. Поэтому выяснение религиозно-политической ситуации в Северной Африке в период вандальского господства представляет определённый интерес для украинской исторической науки.

Представленная статья посвящена проблеме взаимоотношений королевской власти и основных христианских конфессий в Вандальском государстве

вправление Гейзериха (до 477 г.). На основе анализа источников и литературы мы постараемся осветить положение арианской церкви в Вандальском королевстве, раскрыть сущность её взаимоотношений с государственной властью, описать причины и характер преследований православной церкви

ввандальской Африке и влияние на них внешнеполитической ситуации. Воспользовавшись восстанием наместника Северной Африки Бони-

фация против власти Западной Римской империи, в 429 г. вандалы во главе с Гейзерихом вторглись в Северную Африку из Испании. Эти племена завоевали значительную часть римских владений, и в начале 435 г. после переговоров западноримское правительство предоставило захватчикам статус федератов [12]. В 439 г. вождь вандалов неожиданно взял Карфаген

ик 460 г. захватил все римские области региона. Так возникло Вандальское королевство в Африке [10, с. 73, 75].

Его основатель – Гейзерих – был выдающимся государственным деятелем. Он проявил себя как мудрый правитель, опытный полководец и хитрый дипломат. В то же время ему были присущи деспотичность и жестокость, неразборчивость в средствах для достижения цели. «Был он… скрытный, немногоречивый, презиравший роскошь, бурный в гневе, жадный до богатства, крайне дальновидный, когда надо было возмутить племена, готовый сеять семена раздора и возбуждать ненависть» (Иордан) [7, с. 93].

Государственной церковью в Вандальском королевстве было арианская. Христианизация вандалов произошла во время их пребывания в Испании [1]. Вандалы изначально приняли христианство в его ортодоксальной форме

илишь затем стали арианами (в 428 г.) [8]. Инициатором обращения целого народа в арианство стал принявший власть Гейзерих, который, «как некоторые рассказывают, отпав от католической веры [т. е. православия], заявил, что переходит в коварное арианство» [6, с. 103]. Это было вызвано потребностью в особой государственной идеологии, не связанной с ортодоксальной церковью, которая санкционировала власть Римской империи [3, с. 251].

42

Арианское учение возникло в 310 х гг., когда александрийский пресвитер Арий, желая особо подчеркнуть идею монотеизма, пришёл к отрицанию божественной природы Иисуса Христа. Эта идея была осуждена на Первом Вселенском соборе в Никее как еретическая (325 г.). Однако во второй половине IV в. на Востоке Римской империи именно арианство признавалось государственным исповеданием. В этот период оно распространялось миссионерами среди живших в пограничных зонах германцев. Впоследствии арианство стало своего рода выразителем религиозной и национальной идентичности германских народов в варварских королевствах. В Африке арианство стало мощным орудием прозелитизма среди римского населения и средством укрепления власти вандальского короля [9, с. 302].

Институционально арианская церковь была приспособлена к иерархии ортодоксальной африканской церкви, чтобы вытеснить её с занимаемых позиций. Клир возглавлял патриарх. Глава духовенства был правой рукой короля

врешении религиозных вопросов. Помимо него, иерархию арианской церкви составляли епископы, пресвитеры и диаконы [9, с. 311]. Все они были наделены определёнными полномочиями. В частности, епископы и пресвитеры ариан использовали военные отряды для разгона православных богослужений, запрещённых законодательством. Арианские епископы, назначенные для проповеди в определённые военные округа, совершали инспекционные поездки, причём в своих действиях они были практически независимы от короля.

Из «Истории…» Виктора известно, что ряды арианской церкви пополняло много перекрещенцев, например Эльпидофор, ранее крещённый

вправославной вере епископом Евгением Карфагенским [2, с. 158 159]. Отступники составили ядро арианской паствы в Вандальском королевстве.

Королевская власть не могла не считаться с влиянием православных епископов на общественную жизнь североафриканских провинций. Они фактически взяли на себя роль городских магистратов, поддерживавших экономическую и финансовую городов, а их поместные соборы во многом копировали заседания городских советов. Поэтому Гейзерих пополнял свою казну за счёт репрессий против православных епископов, имеющих внушительные накопления в личной и церковной собственности. Но затем, осознав бесперспективность подобных мер, он стремился создать параллельную структуру в лице формирующейся арианской церкви, иерархи которой должны были обладать сходными полномочиями [8].

На последней фазе правления Гейзериха еретическая церковь обогатилась культовыми и хозяйственными зданиями ортодоксальной церкви и её обширными земельными владениями. Арианское духовенство, проживавшее по всей стране, было чрезвычайно состоятельно. Оно часто пользовалось авторитетом из за своего богатства, не имея больших пастырских или богословских достижений. Арианская церковь захватила множество культовых сооружений [4, с. 70 71]. Присвоение ею земельных имений североафриканской знати было повсеместным явлением. В биографии православного епископа Фульгенция рассказывается об арианском священнике одного из имений в районе города Сикки в Проконсульской провинции, который был чрезвычайно богат [3, с. 258].

43

Арианские епископы имели колоссальное влияние при королевском дворе. Именно они в своё время внушили Гейзериху издать указ, предоставляющий только арианам право занимать государственные должности. Особенно важным было то, что арианские епископы могли выдвигать претендента на наследование трона из королевской семьи [9].

Для африканской ортодоксальной (православной) церкви господство Гейзериха было тяжёлым испытанием. Преследования в той или иной степени не прекращались весь период: духовенство и видные миряне подвергались пыткам и претерпевали мученическую смерть; православное исповедание запрещалось; церковное имущество было захвачено арианами или разграблено. С захватом варварами Карфагена в 439 г. преследования православных ещё более усилились [1; 2, с. 104 105]. Меры, принятые против ортодоксальной иерархии, были одним из аспектов политики, направленной против римского правящего класса, но они имели больше отголосков, чем прочие. Советский исследователь В. Т. Сиротенко для обозначения репрессивных действий вандальских властей ввёл специальный термин «воен- но-арианский террор» [13, с. 37]. Эти действия, однако, были обусловлены не столько арианским фанатизмом, сколько политической необходимостью. В православных организациях Гейзерих, судя по всему, видел очаги заговора. Он также был заинтересован в ликвидации религиозной обособленности его римских подданных [5, с. 310]. Ортодоксальный епископат постоянно находился под подозрением, поскольку являл собой руководящую верхушку римского общества Африки и главное политическое препятствие на пути к духовному единению вокруг короля вандалов [11, с. 234].

Карательные меры королевской власти затронули ортодоксальных монахов, монахинь и священников, которые считались самыми стойкими приверженцами Рима. Эти слои подверглись частичному уничтожению и потерпели значительный урон вследствие ссылок, изгнаний, обращения

врабство или переведения на положение колонов [4, с. 64]. При этом Гейзерих получал поддержку со стороны арианского духовенства. Некоторые арианские клирики проявляли себя фанатичными приверженцами королевской политики силы [4, с. 73].

Хотя ортодоксальная церковь подвергалась тяжёлым преследованиям, она сохраняла своих сторонников, прежде всего в городах [10, с. 77], и легко нашла поддержку как внутри страны, среди класса собственников, пострадавшего одновременно с ней, так и за рубежом, в имперском правительстве, не желавшем мириться с потерей Карфагена [11, с. 234].

Лишь в 454 г. в знак своего расположения к Аэцию Гейзерих допустил посвящение в сан нового епископа Карфагенского Деограция и только

в476 г. снова открыл православные церкви, чтобы добиться от восточноримского императора Зенона заключения более выгодного договора [5, с. 311].

Несмотря на то что часть местной знати, чиновников и ортодоксального духовенства приняла арианство, основная масса местных жителей

по прежнему исповедовала православие [13, с. 49].

44

Следует отметить, что чередование периодов гонений и терпимости проистекало в зависимости от того, хотел ли вандальский король подчеркнуть свою враждебность Римской империи или старался угодить ей.

Таким образом, арианская церковь пользовалась в Вандальском королевстве значительными привилегиями благодаря слабости королевской власти. Репрессии против православных епископов, конфискация их земельных владений и денежных накоплений в пользу арианского клира сделали арианскую церковь богатой и процветающей. Следствием изменчивой внешне- и внутриполитической ситуации стала противоречивая политика, проводимая Гейзерихом в ортодоксальной церкви – от жестоких репрессий, путём которых власть пыталась утвердить авторитет королевского двора в глазах североафриканского общества, до политики веротерпимости, вызванной попытками улучшить отношения с Римской империей.

Литература:

1. Беляев Л. А. Вандалы [Электронный ресурс] / Л. А. Беляев / / Православная энциклопедия. – Режим доступа к статье: http://www.pravenc.ru / text / 154045. html 2. Виктор Витенский. История гонений в Африканской провинции / Виктор Витенский / / Церковные историки IV – V веков. – Сост. М. Ф. Высокий, М. А. Тимофеев; пер. с лат. М. Ф. Высокого, В. А. Дорофеевой; пер. с древнегреч. В. А. Дорофеевой; науч. ст., коммент. М. А. Тимофеева. – М.: РОССПЭН, 2007. – С. 97 169. 3. Дилигенский Г. Г. Северная Африка в IV – V веках / Г. Г. Дилигенский – М.: Изд-во АН СССР, 1961. – 302 с. 4. Диснер Г.-И. Королевство вандалов. Взлёт и падение / Г.-И. Диснер. – Пер. с нем. В. Л. Санина и С. В. Иванова. – СПб.: Евразия, 2002. – 224 с. 5. Жюльен Ш.-А. История Северной Африки (Тунис, Алжир, Марокко). От древнейших времён до арабского завоевания (647 год) / Ш.-А. Жюльен. – М.: Изд-во иностранной литературы, 1961. – 427 с. 6. Идаций. Хроника (Идация Лимикского продолжение хроники Иеронима) / Идаций / / Циркин Ю. Б. Античные и раннесредневековые источники по истории Испании. – СПб.: Филол. ф-т СПбГУ; Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. – С. 100 109. 7. Иордан. О происхождении и деяниях гетов (Getica) / Иордан. – Вступ. статья, пер., коммент. Е. Ч. Скржинской. – СПб.: Алетейя, 2000. – 512 с. 8. Копылов И. А. Арианская церковь в вандальской Африке V – VI вв. по данным «Истории гонений» епископа Виктора из Виты: иерархия и особенности вероучения [Электронный ресурс] / И. А. Копылов / / Новый исторический вестник. – 2007. – № 1 (15). – Режим доступа к статье: http://www.nivestnik.ru / 2007_1 / 07. shtml 9. Копылов И. А. Этнический облик арианской церкви в вандальской Африке (V – VI вв.) / И. А. Копылов / / Античный мир и археология. Межвуз. сб. науч. тр. / [Редкол.: В. И. Кащеев (отв. ред.) и др. ]. – Вып. 13. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2009. С. 301 320. 10. Корсунский А. Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств (до середины VI в.) / А. Р. Корсунский, Р. Гюнтер. – М.: Изд-во МГУ, 1984. – 256 с. 11. Мюссе Л. Варварские нашествия на Европу. Германский натиск / Л. Мюссе. – Пер. с фр. А. П. Саниной. – СПб.: Евразия, 2008. – 399, [17] с. 12. Проспер Тирон. Хроника [Электронный ресурс] / Проспер Тирон. – Режим доступа к книге: http://www.vostlit.info / Texts / rus17 / Prosper_Aqvit / text1. phtml? id=6887 13. Сиротенко В. Т. Народные движения в Северной Африке и королевство вандалов и аланов: Учеб. пособие / В. Т. Сиротенко. – Днепропетровск: Изд-во ДГУ, 1990. – 80 с.

45

УДК 94 (37):3336.7 «0001 / 04»

Ивченко О. В. (г. Одесса)

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И НЕЭКОНОМИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ ЗОЛОТЫХ И СЕРЕБРЯНЫХ МОНЕТ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

Исторически сложилось мнение, что монеты обществ, предшествующих капиталистической формации ничем не отличаются от денег в условиях рыночной экономики. Не представляет исключение и древнеримское государство, монеты которого возводят во всеобщий эквивалент стоимости. Опыт экономико-антропологического исследования показывает, что в экономических системах, основанных на натуральном производстве, рынок, а вместе

сним и деньги, является простым придатком домашнего хозяйства [1, с.66]. Римская империя, не смотря на значительные достижения в своей экономике, никогда не была торговым государством с универсальным и развитым рынком. Более углубленное изучение экономических основ римского общества показывает, что монеты Рима не представляли деньги, в современном смысле, а экономические функции монет были далеко второстепенными.

Развитию товарно денежных отношений в огромном римском государстве препятствовали два явления, которые лежали в основе существования Империи: с одной стороны, рабовладельческий строй, а с другой, консерватизм римского общества. Рассмотрим эти явления подробнее.

Античная форма собственности представляет собой неограниченную власть рабовладельца над лишенным средств производства рабом, и вмести

стем ограниченную собственность владельца на основное средство производство – землю [2, с.26]. Верховная собственность на землю принадлежала римскому городу, сохранившему черты античного полиса, как коллективу землевладельцев и рабовладельцев, сложившегося для осуществления господства над рабами. Боязнь восстания последних вынуждала ограничивать пределы частных имений и пресекать возникновению крупных землевладений. Некоторые городские земли, такие как пастбища и луга, находились в коллективной собственности горожан и не могли быть проданы. Граждане римского полиса постоянно пытались сохранить городские земли во владении города, не допуская продажи участков в частные руки, или выкупая земли, в случае, если продажа состоялась. В провинциях, где земля считалась собственностью императора или римского народа, права землевладельцев ограничивало само государство [2, с.27 28]. Выше изложенное свидетельствует, что статус античной виллы, как основной хозяйственной единицы в римском городе, был более близок к владению, чем к полноправной частной собственности. Ограничение собственности не заканчивалось только на владении землей. В известной мере оно касалось и имущества зажиточных граждан, и выражалось в обязательных повинностях и расходах в пользу города. Богатые граждане осуществляли огромные затраты на общественные постройки, украшения храмов, зрелища и угощения, общественные трапезы щедрые раздачи, выкупа налогов полиса, обучения детей бедных граждан

46

ит. д. [2, с.29]. Эвергетизм был пережитком редистрибутивных отношений,

иявлялся, в значительной степени, основой стабильности коллектива свободных граждан, понижая уровень противостояния богатых и бедных, приобщая последних к совместной эксплуатации рабов. Известные ограничения частной собственности были жизненно необходимы для существования римского города и рабовладельческого строя в целом.

Консерватизм античного общества нашел выражение в осуждении торговли и торговой деятельности. Торговля, особенно денежная, воспринималась как дестабилизирующий и разрушающий фактор общественного спокойствия. Торговцев обвиняли в жадности и корыстности, в занятии постыдным и вредным делом. Считалось, что своей деятельность они нарушали естественный порядок вещей, подчиняя себе сельское хозяйство

ипокушаясь на социальную иерархию [3, с.18]. Практика натурального налога показывает, что римскому правительству не удалось распространить денежную систему в сельские и племенные общины, вынуждая непосредственного производителя систематически отчуждать прибавочный продукт,

итаким образом стимулировать рост товарно денежных отношений. Целенаправленная поддержка и сохранение существующей государс-

твенной иерархии, осуждение торговли, как разрушающего фактора общественного спокойствия, приводило к отсутствию возможности капиталовложения, поэтому собранные монеты зажиточные граждане массово тезаврировали: хранили в храмах, банках, зарывали в землю, переплавляли на украшения, оформления храмов и жилья, создавая, таким образом, мертвый капитал. Не прибывая в постоянной сфере обращения, металлические деньги не вышли за пределы сферы товарного обращения. Римские монеты оставались, прежде всего, товаром, не в меньшей степени, чем земля, хлеб, украшения, оружие и т. д. Функциональное существование монет не поглотило их материального существования [4, с.136]. Параллельная практика налогов в денежной и натуральной форме, подтверждает, что монета, прежде всего из драгоценных металлов, воспринималась не как всеобщий эквивалент стоимости, а как обычный товар, который имеет свою стоимость, а именно как слиток драгоценного метала. Цена этого слитка напрямую зависела от доли драгоценного металла в нем, в отличие от денег в условиях рыночной экономики не имеющих своей собственной цены, и курс которых непосредственно зависит от уровня экономического развития государства.

Из выше изложенного можно заключить, что монеты в условиях натуральной экономики Римской империи существовали как товар-посредник. Римские деньги, получив монетную форму, продолжали функционировать как товарные деньги. Их обращение ограничивалось территорией полисов и военных лагерей римской армии, исключая сельские и племенные территории. Известная адерация была выгодной в условиях выдачи годовых норм продовольствия легионерам, чиновникам и гражданских пособий, устраняя трудности транспортировки и хранения выплат натурой [3, с.10].

Ограниченность экономических функций не помешали римским монетам получить широкое распространение, как на территории самой Империи,

47

так и за ее пределами. Кроме роли товара-посредника, римские монеты выполняли неэкономические функции, которые преобладали над экономическими мотивациями обращения монет. Одной из главных таких функций римских монет была функция легитимности императорской власти [5, с. 100 102]. ИзображениеправителяРиманааверсемонетыбылонепростообязанностью императора, а важным атрибутом его власти. Наиболее ярко это иллюстрируют события гражданских войн, когда каждый узурпатор провозглашенный войсками императором, для узаконивания своего правления сразу принималсязасозданиесобственнойэмиссии.ВовремяправленияимператораКоммода заговорщик Перренис даже выбил собственные монеты до того как успел осуществить свои планы, чем себя и разоблачил [6, с.79]. Функция пропаганды государственной политики была основой идеологии римского государства [7, с.10 11]. На реверсе монеты размещались сюжеты, связанные с религией, войной, культурой, историей страны и главных событий повседневной жизни. Эта функция формировала у жителей империи общее самосознание, придавая полиэтничной Империи образ монолитности. Золотые монеты помимо своих выше указанных свойств выполняли функцию государственного престижа на международной арене [5, с. 106]. Только сильное и могущественное государство могло позволить себя иметь в обращении золотую монету. Это право Парфия признала за Римской империей. Функция гарантии социального статуса в цензовой иерархии римского государства была основой классовой стратификации римского общества. Размер годового дохода римского гражданина определял его статус в обществе, наделяя конкретными правами, и чем больше был доход, тем больше было прав.

Таким образом, можно сделать вывод, что монеты в Римской империи, основой экономики которой было натуральное производство и рабовладельческий строй, а так же строго сохраняемая социальная иерархия, функционировали по принципу товарных деньг, всегда оставаясь слитком драгоценного металла. Обширное обращение монет в повседневной жизни римского общества было следствием ряда неэкономических функций, которые они выполняли в Империи и за ее пределами.

Литература:

1. Поланьи К. Великая трансформация: политические и экономические ис-

токи нашего времени / Карл Поланьи; [пер. с анг. А. А. Васильева, С. Е Федорова,

А. П. Шурбелева] – СПб.: Алетейя, 2002. – 320 с. – (Pax Britannica). 2. Штаерман Е. М. Кризис рабовладельческого строя в западных провинциях Римской империи: монография / ЕленаМихайловнаШтаерман–М.:Изд.АНСССР,1957.–512 с.3.Кал- лю Ж. Функции денег в римском обществе в период Империи: статья / Ж. Кал-

лю / / V Международный конгресс экономической истории. – Ленинград: Наука, 1970. – 47 с. 4. Маркс К. Капитал / Карл Маркс; [пер. с нем. И. И. Степанова Сквор-

ца]. – М.: Гос. изд. полит. лит., 1949 –. – Т. 1: Процесс производства капитала. – 1949. – 794 с. 5. Мэттингли Г. Монеты Рима / Гарольд Мэттингли; [под ред. Р. С. Пе-

линской]. – М.: Collectors books, 2005. – 316 с. 6. Геродиан. История императорской

власти после Марка / Геродиан; [пер. с древнегреч. А. И. Доватур, Н. М. Ботвинник т др. ]. – СПб.: Алетейя, 1995. – 279. – (Античная библиотека).7. Абрамзон М. Г. Мо-

неты как средство пропаганды официальной политики Римской Империи: монография / Михаил Григорьевич Абрамзон. – М.: РАН ИА, 1995. – 656 с.

48

УДК 94 (560) «13»

Ковальчук М. В. (м. Київ)

ОСНОВИ ФОРМУВАННЯ ЯНИЧАРСЬКОГО КОРПУСУ

На основі джерел з військово політичної та соціально-економічної історії Османської держави (трактати, повідомлення іноземців, звіти), а також аналізу наукових праць у статті розглядається формування яничарського корпу су. Досліджується основна система набору до війська та підготовка яничар.

Військова система в Османській імперії була тим базисом, який забезпечував становлення, розвиток, існування цієї держави на протязі не одного століття. Найвідомішим елементом частини османського війська під назвою капикулу («слуги двору»), її «ядром» був яничарський корпус – елітна піхота.

Яничарський корпус формувався у ХІV ст. за перших турецьких султанів – Орхана та Мурада І [1, c.3] на основі системи пенчик – одна п’ята частина полонених християн. Після соціально – політичної кризи на початку ХV ст., пов’язаної з навалою Тимура та відсутністю стабільності

урозвитку Османської держави, відновилися завоювання у Європі. Зростала кількість військ кул і система пенчик не могла ефективно забезпечити систематичного поповнення військ [2, p.37] – це стало причиною зміни

уперіод правління Мурада ІІ (1421 1451) та Мехмеда Фатіха (1451 1481) способу комплектації яничарського оджака – остаточно закріплюється практика девширме («податок кров’ю») [3, с.94]. Девширме була джерелом людей для еліти держави – військових та цивільних чиновників. Така система передбачала набір до капикулу синів християн з болгар, вірмен, греків, сербів. Не набирали: росіян та персів, яких вважали підступними, євреїв – продажними, циган – недостойними та корумпованими. Не проводили набір також серед населення Трабзона: «Тарабузанцев, хоть они и сыновья неверных, не берут. Производить среди них (тарабузанцев) набор (в янычары) незаконно» [4, с.55]. Офіційно з мусульманського населення могли бути призвані тільки боснійці: «… все набранные в Боснии огланы – мусульмане, из семей мусульман. Нет закона не набирать их») [5, с.54].

Проведення девширме відкривав султанський едикт – ферман. Перший набір був проведений кадіями вілайєту, пізніше це було перекладено на беїв, а з часів Сулеймана І набір огланів проводився агами яничарського корпусу, які могли доручити цю справу солакбаши, секбанбаши, яябаши. Девширме базувалася на наборі однієї християнської дитини від кожних 40 дворів. Якщо не вдавалося набрати полонених у землі неприятеля, то вони набиралися у своїх землях (з 1512 року – в Анатолії) у тих християн, які мали синів, прямо пропорційно від кожного поселення. «Если когда либо они вторгнутся в какую либо землю и захватят пленных, то султанский писарь идет вслед за ними, и сколько есть мальчиков, всех их он берет в янычары и за каждого дает пять золотых, а их посылает за море. Таких мальчиков

49

бывает около двух тысяч» [6, с. 98]. Від набору звільнялися сім’ї, які мали одну дитину; ті, хто проживав на стратегічно важливих об’єктах. Пізніше, багато сімей стали добровільно віддавати дітей, вважаючи, що відкривають їм шлях для досягнення великих кар’єрних висот, і навіть платили хабарі, щоб їхніх дітей взяли до набору [7, р. 114].

Особи, які мали провести набір з листами, що підтверджували їх повноваження, у супроводі декількох сюрюджю та уніформою відправлялися у визначену область, населену християнами. Спочатку набір проводився кожні 5 7 років: «Каждое пятилhтіе христіанское населеніе оттоманской имперіи уплачивало султану ужасную дань дітьми мужского пола, по одному на п’ять, причемъ выбирались самые сильные и красивые мальчики» [8, с.10]. Пізніше – зі зростанням потреби у людях для війська – кожні 2 3 роки: «… набираютъ ихъ по нhскольку сотъ через два года въ третій, малыхъ ребятъ лhтъ осьми, девяти и десяти…» [9, с. 4].

Місцеві священики зобов’язані були принести церковні книги, що слугували доказом того, що хлопчики не тільки християни, але й православні. Придатні до служби заносилися до списку (дефтер), що передавався сюрюджю, що супроводжували їх до Стамбула. Перелік правил, за якими мав відбуватися запис огланів: не брали синів знатних осіб, священиків, хлопчика сироту («потому что он жаден и неотесан»), синів старост («старосты – из числа самых подлых»), пастухів («потому что росли в горах и неграмотны»), огланів з ніжними рисами обличчя («склонны к смуте и бунту, врагу они покажутся жалкими»), одружених огланів («Женатый – падишаху не слуга»), тих, хто володів ремеслом («ремесленник не станет переносить тягот военной службы ради жалованья»), не забирали єдиної дитини з сім’ї («потому что он является помощником отцу в крестьянском хозяйстве») [10, с. 52].

Огланів поділяли на дві частини, які різнилися умовами та способом підготовки, перспективою влаштування на військово – державницькі посади, отже, можливістю зайняти відповідне місце у суспільстві. Для Османської імперії характерним та цікавим було те, що управляли ісламською державою через розгалужений урядовий апарат у більшості своїй християни, а не мусульмани: серед 47 великих візирів між 1453 і 1623 рр., тільки 5 були турецького коріння, іншими були 11 албанців, 6 греків, 1 черкес, 1 вірменин, 1 грузин та 1 італієць [11, с. 110].

Християн, яких приймали в іч оглани – «хлопчики для внутрішньої служби», відправляли до Школи султанського Палацу. Палацові школи іч огланів існували у Едірне та Стамбулі, де вони одержували спеціальне навчання [12, c. 90]. За дисципліною слідкував капи айяс – «головний білий євнух». В першу чергу учні вивчали іслам та отримували загальну освіту під керівництвом ходжей – «вчителів». Подальше навчання залежало від області знань, в якій учень виявив найбільше здібностей – у теології, державному управлінні чи воєнній справі. У школі вивчали турецьку, арабську та персидську літературу, верхову їзду, метання списа, стрільбу з луку, музику.

50