Магичность слова

Магия, по определению Флоренского, есть живое, жизненное (одухотворенное) общение живого человека с живой природой. Или: воздействие человека на живую природу.

Понятие «магия» - ключевое для теории массовой коммуникации. Слово одного смыслового ряда со словами «могучий», «маг» (отсюда – «магистр»). Функция магии – влияние на природу, животных, людей для достижения каких-то целей. Основным инструментом магии является слово (заговор, заклинание и т.п.).

У каждого народа есть запас заговоров⁷¹ (магических формул) и молитв, которые нам показывают, насколько сильна уверенность древнего человека в могуществе слова, способности воздействовать на природу, совершать сверхъестественные действия.

А потому магия с её целенаправленным словоупотреблением является исходной деятельностью. Человек возвысился над природой именно как обладатель могущественнейшего инструмента – речи; не просто способности общаться, а способности повелевать.

Идея магичности слова зарождалась в совершенно разных по духу системах русской эстетики и философии языка XX века, получая в них различный смысл. В понимании же Флоренского, магия – это проникновение энергии человека в предмет, слияние с ним, освоение его изнутри – через это и происходит подчинение объекта человеку. Магия – это энергийное общение живого человека с живым миром, когда их энергии-проявления сливаются в единое целое. Как уже сказано, слова – основные орудия магии. В этой связи особый смысл у П.Флоренского приобретает магичность слова.

Слово есть «некоторый легкий и невидимый, воздушный организм (выделено мною – М.П.), наделенный магической силой чего-то особенное значить, в какие-то особые глубины проникать и невидимо творить великие события. Эти невесомые и невидимые для непосредственного ощущения организмы летают почти мгновенно; для них (с точки зрения непосредственного восприятия) как бы совсем не существует пространства. Они пробиваются в глубины нашего мозга, производят там небывалые реакции, и уже по одному этому есть что-то магическое в природе слова»⁷²

Цитируя Лукреция Кара, сказавшего, что «...голос и звук непременно должны быть телесны» ⁷³, философ показывает, что вопрос о телесности слова был предметом обсуждений в еще в глубокой древности. Люди пытались понять, природу слова: является ли оно устойчивой организацией, имеющей свое тело, или нет, как воспринимать и обходиться с ним.

Особое место в учении Флоренского занимает представление о слове как о семени. Это – одно из самых крупных и смелых его открытий, знаменующий целый переворот в нашем представлении о сущности речевого воздействия. Слово рождается в личности, оно внедряется в нее, произрастает и приносит плоды. Философ уподобляет слово семени, говорение с мужским половым началом, а слушание – с женским, действие на личность – с процессом оплодотворения⁷⁴.

Это можно было бы назвать экстравагантной метафорой, если бы за этим не стояло множества фактов, подтверждающих, что живое общение – процесс глубоко интимный, слияния и взаимопроникновения энергий субъекта и объекта, в результате которого рождается в душе слушающего новое духовное существо – прорастает новое слово, мысль. Здесь о. Павел опирается на громадный опыт наблюдений за духовной жизнью, накопленный народом и церковью.

Флоренский вспоминает и Платона, развивающего эротическую теорию знания по следам Сократа. Так, стремление к знанию сравнивается с любовным томлением, невысказанность знания – с беременностью, помощь высказаться – с повивальным искусством, а сообщение знания – с самим процессом оплодотворения⁷⁵.