Глава II. Анализ факторов и индикаторов политической адаптации молодых граждан россии

2.1. Политические институты как фактор политической адаптации российского общества и молодежи103

Анализ механизмов политической адаптации социальных субъектов целе­сообразно начать с анализа социетального блока регуляторов, поскольку он представляет собой совокупность объективных факторов адаптации, опреде­ляющих диапазон условий среды, в рамках которого адаптируется субъект. Доминирующее значение среди факторов этого уровня принадлежит политическим институтам России. Именно они определяют преобладающие типы политической адаптации большинства населения страны, а также состояние и тенденции политической адаптации молодежи.

Конфигурация политических институтов и принципы их функционирова­ния могут создавать благоприятные для адаптанта условия, оптимизируя его интеграцию в отношения власти (если действенные механизмы влияния обще­ства на политически процесс существуют), но могут и блокировать его адап­тационные возможности, создавая область ограничений в виде экзогенных дефицитов и/или помех (если такие механизмы отсутствуют либо существуют, но по каким-то причинам не являются эффективными).

Некоторые отечественные и зарубежные ученые считают, что институ­циональный дизайн (конституционный строй, а также партийная система) во многом определяет перспективы развития демократии в переходных обществах¹⁰⁴, особенно на начальном этапе демократизации, создавая «коридор возмож­ностей» для политической адаптации общества.

Особенность новых политических институтов в современной России со­стоит в характере их возникновения и развития, которое осуществлялось не столько путем «прорастания» снизу в результате организованных систематиче­ских усилий общества и его борьбы за политические права, сколько за счет на­саждения их «сверху» в интересах и при активном участии сравнительно узких, наиболее динамичных слоев коммунистической и посткоммунистической элит. Эта особенность объясняется характером российской модернизации, которую в отечественной и зарубежной науке принято рассматривать как неорганичную, запаздывающую и осуществляемую преимущественно насильственными, по­литическими средствами. По этой причине отечественные ученые рассматри­вают социальную адаптацию (включая политическую) российского общества как вынужденную¹⁰⁵, принудительную¹⁰⁶, отмечая, что этот тип адаптации ха­рактерен для обществ, переживающих период крупномасштабных перемен.

Начальная стратегия либерализации коммунистического режима соответ­ствовала модели «навязанного перехода» (в терминологии Г.Карл и Ф.Шмиттера¹⁰⁷), при которой устойчивость движения к демократии и его траек­тория определяются способностью инициаторов перехода (относительно узкой группы элиты, начинающей реформы) сохранить контроль над развитием поли­тического процесса. Главной целью инициаторов либерализации коммунисти­ческого режима было удержание власти в стране в период проведения необхо­димой структурной перестройки в сферах экономики и управления обществом. По замечанию А.Ю.Мельвиля, «правящие группировки нашли общий язык, определили свои интересы и зоны их пересечения и договорились о собственных правилах игры, причем за счет основной массы населения»¹⁰⁸.

Бывшая номенклатура не только удержала свои позиции в обществе и по­литическом процессе, но и ощутимо укрепила их, сумела сохранить сущность прежних властных отношений вместе с матрицами для их самовоспроизведения и создать разновидность элитарного правления, при которой формальные ин­ституты демократии (Конституция, президентство, парламентаризм, партийная система, выборы) используются в недемократических целях.

Сильнейшая сторона навязала ясный набор новых правил и зафиксирова­ла их в новой Конституции¹⁰⁹. Предполагалось, что конфигурация органов государ­ственной власти, закрепленная основным законом, и принципы их формирова­ния в соответствии с новой избирательной системой позволят политической элите силовыми методами стабилизировать ситуацию в стране и беспрепятст­венно проводить социально - политический курс, оттесняя оппозицию и инсти­туты гражданского общества от центров принятия политических решений. Но­вое государственное устройство предполагало максимальное усечение полномочий представительных органов власти и полное подчинение правительства прези­денту, а также способствовало маргинализации партий как субъектов политики.

Конституционный строй, закрепленный в Основном зако­не Российской Федерации, блокировал механизмы влияния общества на полити­ческий процесс, создавая внешние барьеры для политической адаптации гра­ждан, поскольку:

- в отличие от президентских выборов, парламентские выборы по Кон­ституции практически не оказывают влияние на состав правительства и его курс (поскольку состав правительства формируется вне зависимости от состава нижней палаты парламента);

- практика отчетности правительства перед президентом, а не перед пар­ламентом лишает его контроля со стороны представительных органов власти;

- государственное устройство России функционирует вне влияния поли­тических партий, поэтому они не могут являться посредниками между органа­ми государственной власти и гражданским обществом.

Сосредоточение властных полномочий в одном персонифицированном институте при нечетко прописанных функциях и полномочиях других институ­тов имело следствием снижение эффективности работы государственного ап­парата, поскольку привело к возрастанию роли администрации президента, усилению внеинституциональных центров принятия политических решений, а также к появлению «серой» зоны законодательства (так как издаваемые пре­зидентом указы и распоряжения имеют силу закона наряду с нормативными ак­тами, принимаемыми Государственной Думой).

И молодежь, и население России считают существующую политическую систему неэффективной, а существующее государственное и общественное устройство несправедливым. Негативизм в восприятии действительности является ха­рактерной чертой принудительных адаптаций, которые имеют место в ситуа­ции, когда среда значительно сильнее адаптанта и диктует ему свои условия. Населению России приходится действовать в соответствии с «правилами игры», на­вязанными «сверху», выбирая ту или иную стратегию поведения.

Эмпирическими референтами, используемыми для анализа политической адаптации по основанию «императивность», согласно проведенной операционализации, являются такие показатели как «оценка деятельности политических институтов» и «доверие политическим институтам». Отчуждение подавляющей части населения от поли­тических институтов, создаваемых «сверху» элитой и (по мнению обывателя) для элиты, - одна из важнейших причин неудовлетворенности россиян процессом демократизации. Растущая массовая притягательность ценности «демократия» как декларируемого идеала и цели при возросших требованиях, предъявляемых обществом к демократическим институтам власти, имеют следствием возрастание общественного негативизма в восприятии государственного аппарата. Эти факторы имеют отражение и в молодежном сознании. По данным исследования, проведенного НИЦ при Институте молодежи, в 1991 году, 78,0% молодых россиян считали, что «органы государственной власти не заботятся о таких людях как мы и наши близкие»¹¹⁰. Общероссийские исследования по проблемам молодежи уже в начальный период преобразований (в 1992 году) показывали, более половины представителей молодого поколения давали негативную оценку деятельности президента, правительства и парламента¹¹¹.

Результаты ежегодного регионального мониторинга «Перемены в нашей жизни», показывают, что оценочные суждения молодежи и населения о деятельности высших органов власти не имеют существенных различий. Исключение составляют оценки молодым поколением региональных властей. Положительную оценку им дали лишь 1,6% респондентов из числа молодежи, в то время как в среднем по массиву этот показатель составил 12,8%. Объяснить этот факт, по-видимому, можно слабым интересом молодых туляков к политической жизни на местном уровне и ограниченными возможностями региональных властей в использовании эфирного времени электронных СМИ (по последним данным, менее 1/3 молодых туляков считают, что информированы о политической жизни в регионе; лишь 1/5 из них заявили, что читают местные газеты; 1/3 узнает о деятельности региональной власти из передач местного телевидения).

Еще одной переменной, характеризующей отношение респондентов к органам государственного управления, являются показатели доверия, которое граждане испытывает к ним. Большинство общероссийских иссле­дований свидетельствуют о наличии тенденции падения доверия всех групп населения (включая молодежь) к органам государственной власти во второй половине 90-х годов¹¹². Поскольку одной из основных задач исследования являлось выявление особенностей политической адаптации молодежи, необходимо было проследить влияние возрастного фактора на показатели доверия к основным государственным и общественным институтам.

Общероссийские исследования по проблемам роли молодежи в полити­ческом процессе в условиях общественных перемен, проведенные накануне парламентских выборов 1999 г., показывают, что поколенческие различия в по­литических ориентациях, характерные для начала 90-х годов, постепенно сгла­живаются¹¹³. Данные региональных исследований 1999-2001 гг. подтверждают этот тезис.

Например, в 2001 году различие показателей доверия в основном массиве и молодежном сегменте опрошенных к таким политическим и неполитическим институтам, как обе палаты федерального парламента и Областная Дума, суд, профсоюзы, общественные организации и органы местного самоуправления, было несущественным (см. таблицу 2.1.1).

Наиболее заметно влияние возрастного фактора на доверие к президенту (среди молодежи ему доверяют 51,6%, а в основном массиве – 48,8%), правительству (молодежь доверяет ему меньше, чем «взрослое» население, и разница в показателях составляет почти 8%), армии (разница в 2%), церкви (среди молодежи доверяющих ей на 7% меньше) и СМИ (доверие к ним в молодежной среде выше более чем на 8%).

Таблица 2.1.1