1.2. Основные подходы в изучении политической адаптации молодого поколения

Политическая адаптация молодежи на данный момент является малоизученным явлением социально-политической жизни в зарубежной и отечественной науке, поэтому ее обоснованная интерпретация возможна лишь при условии сочетания различных теоретических принципов. Изучение социального феномена политической адаптации молодежи как сложного многофакторного явления, имеющего место в сфере социальных взаимодействий, связанных с распределением и использованием власти, требует взвешенного и многомерного анализа, возможного при осуществлении комплексного подхода.

Прямо или косвенно теоретические аспекты политической адаптации разрабатывались в рамках теорий социального действия и социализации (Т. Парсонс), теории социальных изменений и концепции аномии (Р. Мертон). Отдельные стороны политической адаптации как разновидности политического процесса получили освещение в рамках теорий политических систем и политической культуры (Д. Истон, Г.Алмонд). Проследить, каким образом трансформируются основные параметры политического сознания и модели политического поведения в молодежной среде, невозможно без обращения к работам К. Маннгейма, Н. Эйзенштадта и других представителей генерационного направления в социальных науках. Для более глубокого понимания политической адаптации как процесса, протекающего в условиях трансформации политической системы, традиционная методология может быть дополнена принципами синергетики - междисциплинарной исследовательской парадигмы, одним из направлений прикладного использования которой являются процессы социальной самоорганизации.

Системный подход в исследовании политических адаптаций следует признать в качестве основополагающего. Несмотря на то, что теории, созданные в его концептуальных рамках, на сегодняшний день часто считают утратившими свое значение, следует признать, что представители именно этой парадигмы заложили теоретические основы исследования феномена адаптации применительно к обществу, его политической подсистеме и личности как их основополагающего элемента.

Истоки структурно-функциональных и системных теорий содержатся в эволюционной концепции Г. Спенсера, рассматривавшего социальную адаптацию как аналог биологической адаптации организмов к меняющимся средовым условиям. Однако теоретические подходы исследования адаптаций в политике были разработаны значительно позже. Функциональная категория «адаптация» была введена в социальные науки Т. Парсонсом. Теоретико-методологические основы описания этого феномена получили освещение в его теориях социальных систем и в парадигме эволюционных изменений, а также в концепциях социализации и социального действия.

Адаптация, по Парсонсу, является атрибутом всех видов социальных систем. Это одна из важнейших функций, которая обеспечивает ее самосохранение. В ранних работах адаптация трактовалась им как установление связей системы с окружающей средой. Приспосабливаясь к окружающей среде, система черпает из нее ресурсы, которые ей необходимы, а также трансформирует внешнюю систему в соответствии со своими «потребностями», давая ей взамен собственные ресурсы. Т. Парсонс считает, что функция адаптации дает системе действия физические и энергетические ресурсы для взаимодействия со средой.

В более поздней, эволюционной парадигме, основанной на принципах биологии, он модифицировал собственные представления о сущности адаптации. Данный феномен здесь рассматривался как процесс эволюционного обновления, который способствует тому, чтобы в ходе развития система справлялась с возникающими трудностями. По мнению Парсонса, адаптивное обновление социальной системы и ее подсистем осуществляется за счет изменений, которые осуществляются в допустимых пределах. Он также отмечал, что адаптивное обновление влечет за собой возникновение новых проблем, связанных с координацией возросшего числа элементов, а также сопротивление изменениям тех социальных групп, которые не в состоянии адаптировать новые интегрирующие ценности и их системы.

Функция адаптации связывалась Парсонсом с поведением. В своих работах «Структура социального действия» (1937 г.), «К созданию общей теории действия» (1951 г.), «Рабочие материалы при подготовке теории действия» (1953 г.), «Теория действий и человеческое существование» (1978 г.) он изложил свою «общую теорию действия», применимую к любому виду человеческой деятельности. Система действия – это главным образом организация отношений взаимодействия между актором и ситуацией, в которой он находится. Ее элементом является поведенческий организм, который выполняет функцию адаптации, приспосабливаясь и изменяя внешний мир. Парсонс выдвигает фундаментальный постулат: действие человека всегда обладает чертами системы. Человеческое действие, по Т.Парсонсу, есть самоорганизующаяся система, специфику которой он видел в символичности, т.е. в наличии таких механизмов регуляции, как язык, ценности; в нормативности, т.е. зависимости индивидуального действия от общепринятых ценностей и норм; наконец, в волюнтаристичности, т. е. в известной иррациональности и зависимости от субъективных определений ситуации.

Парсоновская концепция общества как социальной системы основывается на центральном понятии нормативного характера – равновесии. По его утверждению, имеется два главных средства, с помощью которых поддерживается социальное равновесие: это социализация, посредством которой новорожденный индивид становится членом общества и социальный контроль как способ поддержания порядка среди людей. Важнейшим условием социализации Парсонс рассматривает адаптацию индивидов к социальной среде как подчинение ее требованиям, ассимиляцию норм и ценностей социальной системы. Он подчеркивает естественный характер этого процесса. Согласно его теории, процесс адаптации достигается путем усвоения личностью определенных нормативных структур, символов культуры. Адаптивные механизмы интериоризации норм и ценностей (т.е. превращение их в «части совести» ⁶⁰) должны обеспечить человеку его адекватность и социальную желаемость. Важным проявлением успешной социализации и социального соответствия, по Парсонсу, является конформное поведение.

Ряд фундаментальных идей для анализа социальной адаптации в трансфомирующихся обществах принадлежит американскому социологу Р.Мертону. В работе «Социальная структура и аномия» (1956 г.) он анализирует различные типы поведенческих реакций на деформации и напряжения социальной структуры. Согласно его утверждениям, аномия является следствием любого резкого изменения социальной структуры. Именно такие состояния общества, по Мертону, актуализируют проблемы адаптации индивидов. Политический аспект аномии состоит в сомнении в законности и эффективности наличного порядка власти, что порождает широкую гамму форм неконформного поведения - от апатии до мятежа. Аномия возникает в том случае, если индивид отвергает господствующий нормативный фон данного сообщества. Это состояние оказывает влияние на политическое поведение граждан. Аномия является одной из наиболее важных причин конфликтной, враждебной позиции по отношению к той социальной и политической системе, в которой живет человек.

Применяя основные принципы и методы системного анализа Т.Парсонса и Р.Мертона к изучению функционирования политических систем, Д. Истон в своих работах «Политические системы: исследование состояния политической науки» (1953 г.), «Системный анализ политической жизни» (1965 г.), «Основы политического анализа» (1965 г.) и «Анализ политической структуры» (1990 г.) представил политическую систему как адаптирующую к среде. Отдельные аспекты политической адаптации были разработаны в работах Д.Истона и Дж. Денниса в рамках теории «политической поддержки», где акцент был сделан на социально-психологических факторах. По их мнению, общество в целом формирует среду существования политической системы. Этот общественный контекст предоставляет разнообразную поддержку в деятельности политической системы, которая выражается в наличии разного рода материальных ресурсов, а также соответствующих социальных, культурных и психологических установок граждан. Поддержка означает усиление политической системы. Если запросы людей удовлетворяются, то увеличивается оказываемая ей поддержка. В противном случае поддержка системы ослабевает, что может привести к ее кризису. Развивая положения теории поддержки, отечественный политолог М.Г. Анохин выделяет такие ее формы, как исправная выплата налогов, воинская служба, соблюдение законов и директив, участие в политической жизни, внимание к официальной информации, уважение к официальной власти и т.д⁶¹.

Без поддержки главного элемента политической жизни – индивида политическая система не может эффективно действовать, обеспечивать собственную жизнеспособность, поэтому любая власть нуждается в поддержке со стороны граждан и общества. Политическая система действует постольку, поскольку способна создавать и поддерживать веру индивидов в законность и справедливость, поэтому важно формировать положительные установки личности на систему, способствовать добровольному принятию людьми политических целей, которые она предлагает. Силовыми методами добиться принятия политических целей и ценностей невозможно, поэтому важным условием стабилизации политической системы и ее нормального функционирования является добровольное принятие гражданами ее целей и ценностей. Это оказывается возможным в том случае, если система способна создавать и поддерживать веру индивидов в легитимность и законность власти. Иначе говоря, добиться поддержки граждан политическая система может, лишь задавая психологическую установку на добровольность принятия норм и ценностей господствующей в обществе культуры.

В модели политической системы Г. Алмонда также учтены психологические, личностные аспекты политических взаимодействий. Чтобы включиться в структуры деятельности политической системы, каждому индивиду необходимо усвоить тот или иной способ ориентации в политическом окружении. По мнению С. Вербы и Г. Алмонда, психологические факторы являются ядром социально-политической трансформации. Суть их взглядов на различные аспекты политических взаимодействий получила освещение в рамках концепции политической культуры, которая была изложена в развернутом виде в совместной с А. Вербой работе «Гражданская культура: политические установки и демократия в пяти странах» (1963 г.). Алмонд рассматривает политическую культуру как систему представлений, включающую установки трех видов: 1) познавательные (сведения о политической жизни); 2) эмоциональные (чувство зависимости от политической жизни); 3) оценочные (суждения о политической жизни).

Значение модели политической культуры, предложенной Алмондом, заключается в том, что она помогает изучать механизм мотивации политического действия людей. Чтобы выявить особенности этого действия в условиях конкретной страны, надо изучить существующие у ее населения представления о политической жизни, стереотипы политического сознания и поведения, политические установки и суждения. Парадигма политической культуры основана на утверждении, что решение всех проблем политической жизни зависит от соответствия системы политических институтов любой страны политическим качествам ее населения. Для эффективности функционирования и своевременного изменения этих институтов необходимо не простое, а компетентное участие людей в политической жизни.

Г.Алмонд и С.Верба в своем известном исследовании о политической культуре указали на комплекс установок на различные явления политической жизни, который в науке обычно характеризуют как «синдром демократического участия». По их мнению, в него входят:

1. высокие показатели субъективной уверенности в эффективности своего участия;

2. высокие показатели чувства гражданской ответственности, т.е. понимание важности активного гражданского участия каждого индивида для поддержания жизнедеятельности общественного организма;

3. высокие показатели доверия, которые граждане испытывают по отношению друг к другу, а также к институтам государственного и местного управления;

4. высокие показатели членства граждан в различного рода организациях, связанных с функциями артикуляции и аккумуляции общественных интересов.

Таким образом, в рамках системного подхода создавались теоретические основы исследования политических адаптаций. Здесь были сформированы представления о последних одновременно как о процессах и состояниях, о важности психологических факторов и поведенческих составляющих этих процессов (которые одновременно могут рассматриваться в качестве показателей адаптации).

Трансформация политических систем чаще всего представляет собой инерционный процесс. Одна из причин тому – то, что перестройка сознания, ценностных ориентаций, стандартов политического поведения в ходе адаптации к изменениям в системе чрезвычайно растянута во времени и реализуется через механизм смены поколений. Важное методологическое значение при изучении генезиса и эволюции политических идей и течений, особенно в периоды резких социальных изменений имеет генерационный подход, представители которого делают более сильный акцент на социетальных факторах взаимодействий социального субъекта с политической системой, ее ценностями, нормами, институтами. Это теоретическое направление позволяет рассмотреть влияние социокультурных изменений в процессе накопления молодежью необходимого жизненного опыта, коренным образом отличающего ее от предыдущих поколений.

Истоки данного подхода обнаруживаются в большом количестве научных работ. Широко известны классические труды К. Маннгейма, посвященные проблемам межпоколенческих конфликтов, в которых он видел социокультурный механизм общественного развития. Большую популярность получила работа Г. Шельского «Скептическое поколение» (1957 г.), где на основе ролевой концепции молодежь характеризуется в виде переходной группы от детства к взрослому состоянию. Заметное влияние на выявление молодежной проблематики оказала работа С. Эйзенштадта «От поколения к поколению» (1967 г.).

Понимание роли, которую играет в социально-политическом процессе молодое поколение в целом и его отдельные группы в частности, достаточно полно изложено в работе К. Маннгейма «Эссе по социологии знания» (1964 г.), а также более поздних работах С. Эйзенштадта, Н. Райдера, В. Бенгстона и Дж. Старра, преимущественно системетизировавших и терминологически уточнивших некоторые положения К. Маннгейма. В 1975 году в своей статье «Конфликт и консенсус: генерационный анализ молодежи 70-х» (1975 г.) Бенгстон и Старр в сжатом виде изложили сущность генерационного подхода. Схематически их выводы могут быть представлены в следующем виде⁶²:

• любое общество представляет собой совокупность когорт, т.е. помимо любых прочих делений, неизбежно стратифицирует своих членов по возрасту;

• между данными возрастными группами существует линейная связь в виде взаимодействия и взаимовлияния;

• индивиды, из которых состоят когорты, в процессе жизнедеятельности проходят ряд жизненных циклов: детство, юность, взросление, зрелость, старость, испытывая соответствующие психологические, интеллектуальные, социальные и иные изменения;

• организации, группы, общества в процессе своей эволюции проходят путь от зарождения через развитие к упадку, сопровождаемый социальными трансформациями, оказывающими соответствующее влияние на ориентации индивидов;

• неравномерность и неравнозначность влияния исторических влияний на когорты, в свою очередь находящиеся на разных этапах собственной жизненной истории, в итоге создают предпосылки для формирования в некоторых возрастных группах индивидуального сознания (как коллективного единства), превращая их таким образом из факта демографического в факт социальный.

Идея о неоднозначной роли поколений в историческом процессе не нова и в принципе является стремлением упорядочить видение фактов и событий, попыткой распространить на социум законы и ритмы онтогенеза. Представители генерационного подхода считают правомерным говорить о наличии определенной закономерности генезиса и эволюции социальных и социально-политических изменений в их взаимосвязи с поколениями. По их мнению, каждое социально-политическое преобразование представляет собой совокупность норм, ценностей и, что особенно важно, моделей поведения, а роль возрастного фактора становится более значимой в периоды крупных социетальных трансформаций. Они обращают внимание на следующий факт: пока доминантой общественного развития является стабильность, проблема «поколений и поколений» в собственном смысле слова не существует. Но как только в социуме возникает потребность или предпосылки к трансформации сфер, видов и форм деятельности, возникает водораздел между субъектами осуществления этих новаций, их предшественниками и последователями. Появляются поколения как социально стратифицированные группы. Даже поверхностный взгляд на возрастной состав участников крупных политических событий прошлого выделяет среди них непропорционально большое количество молодых, что породило своего рода клише о непременной взаимосвязи возраста и стремления к социально-политическим инновациям.

В условиях общественных перемен в отечественной науке в силу различных социально-экономических и политических причин роль возрастного фактора в общественных процессах также получила свое освещение. Российские социологи Е. Авраамова, Л. Гордон, Ю. Левада, Е. Сметанин, М. Шабанова едины во мнении, что молодежь России проявляет большую склонность к инновационному поведению в условиях формирования рынка и составляет большую часть групп, адаптировавшихся к новым условиям⁶³.

Исследования отечественных специалистов в области политической социологии на основании большого количества эмпирического материала подтвердили гипотезу о росте возрастного фактора в периоды резких социетальных изменений (в терминологии синергетической парадигмы – «точках бифуркации») и снижении его значимости в периоды относительной стабилизации. Например, М.М. Назаров, С.Г. Холодковский, Н.Зоркая в своих публикациях отмечают, что возраст как стратифицирующая (дифференцирующая) характеристика имел большее значение в начальные периоды преобразований (в первой половине 90-х годов). При этом дальнейшее социальное развитие в российских условиях привело к сглаживанию противоречий и поколенческих различий в ценностях и моделях поведения⁶⁴.

Развитие генерационного подхода имело место в трудах таких современных зарубежных и отечественных ученых, как Р. Инглхарт, О.В. Крыштановская, П.А. Меркулов, В.И. Чупров⁶⁵. В их работах акцентировалась роль молодежи в политическом процессе. По мнению данных авторов, место молодого поколения в политике обусловлено особенностями социально-политического статуса молодых людей, который в основном определяет возможности и ограничения их политической деятельности.

Эти авторы утверждают, что процесс интеграции в политическую жизнь отличается существенной инерцией. Для того, чтобы занять должное место в системе распределения властных полномочий, требуется большое количество времени. По меткому замечанию Р. Инглхарта «может пройти еще десятилетие после того, как эти группы (пополнявшие электорат – Н.М.) начнут занимать в … обществе позиции власти и влияния; еще одно десятилетие или около того, - прежде чем они достигнут высших уровней принятия решений»⁶⁶. Отечественный элитолог О.В. Крыштановская, основываясь на данных эмпирический исследований, считает, что «Власть никогда не была уделом молодых…В то же время власть всегда заигрывала с молодежью, …играя на ее нонконформизме и отрицании старого порядка… средний возраст правящих слоев в большинстве случаев превышал средний возраст подчиненных. Молодежь, как правило, играла пассивную роль в политическом процессе…»⁶⁷.

Российский специалист в области социологии молодежи В.И. Чупров утверждает, что даже фактическая работа молодых людей во властных структурах, получение ими руководящих должностей, формально подтверждая факт интеграции в политический процесс, не позволяют говорить об отсутствии политического отчуждения представителей молодого поколения. Номинальное включение молодежи в состав субъектов управления не означает, что с ней считаются, принимая политический решения. Чаще всего представительство молодых людей в структурах власти является «формальным» и «безгласным»⁶⁸.

Причинами низкого политического статуса молодых являются, во-первых, неравноценный доступ различных поколений к финансово-экономическим, информационным и другим видам ресурсов⁶⁹, а во-вторых, мощный барьер социального недоверия, с которым сталкиваются молодые люди, представленные во властных структурах или пытающиеся в них интегрироваться⁷⁰. При этом взаимное недоверие молодого и старшего поколений существовало всегда, и в период становления постиндустриальных обществ по-прежнему имеет место. По мнению ряда зарубежных исследователей, ни общества, ни «политики не смогли преодолеть “шок 1968 года”…”мятеж, бунт, революция молодежи”…вселили в них глубокое недоверие к молодежи, а молодежь, в свою очередь, не доверяет им… В США лозунг новых левых “Не верь никому старше тридцати!” нашел свой противоположный вариант “Не доверяй никому моложе тридцати!”⁷¹. Негативное восприятие обществами молодого поколения является барьером интеграции молодых людей во власть и в систему политических отношений. Низкий социально-экономический статус молодежи оказывает существенное влияние на ее статус в политике, что, с одной стороны, создает напряженность в отношениях между поколениями, а с другой - препятствует политической адаптации молодых людей и не позволяет им реализовать свой инновационный потенциал, в основе которого лежит быстрое усвоение новых демократических ценностей.

Генерационный подход, наряду со структурно-функциональным и системным, имеет очевидную теоретико-методологическую значимость в исследовании адаптации молодого поколения в политической сфере. Представители данной парадигмы раскрывают такие стороны данного феномена, как роль молодого поколения в процессах социально-политических преобразований, специфика положения молодежи в системе властных отношений, а также факторы, тормозящие ее адаптацию в сфере политики.

Еще одним теоретическим направлением, адекватным для анализа политической адаптации в условиях реформируемой России, является синергетика. Эта постнеклассическая методология является наиболее молодой. Тем не менее, ученые считают, что она вполне применима не только в естественнонаучных, но также в гуманитарных, социальных и политических исследованиях.

Как указывалось выше, адаптивные процессы во многом определяются системными свойствами, а в политической сфере они тесно связаны с таким условием, как управление. По мнению Г. Хакена, синергетика как научная парадигма не только близка к системной теории, но и может рассматриваться как часть общего системного анализа, поскольку для нее важны «общие принципы, лежащие в основе функционирования системы», сущность которой составляют структурные отношения⁷². Она изучает системы, состоящие из многих компонентов, что в свою очередь требует стохастического подхода.

Синергетика «первостепенное значение уделяет понятию управление»⁷³. Она выявляет закономерности воздействия управляющих параметров на процессы самоорганизации и саморазвития системы. Политологами синергетические принципы используются в теоретическом анализе политических процессов в целом, а также таких его разновидностей, как трансформация и адаптация политических систем, сотрудничество и соперничество между различными группами в политике, формирование гражданского общества и различных ассоциаций граждан, тенденции развития электорального и протестного поведения, коэволюция общественного мнения и политических институтов.

Согласно синергетическому видению мира, большинство систем, существующих в мире, обладают чрезвычайно сложной структурой, являются системами открытого типа, их движению и им самим свойственна нелинейность, необратимость, случайность, неравновесность. Несомненно, политические системы представляют собой именно данный класс систем, поскольку они состоят из весьма большого числа элементов, обладают макро-, мезо- и микроструктурами, взаимосвязь и взаимодействие между которыми носят прямой или косвенный, явный или латентный характер, определяя их эволюцию. Кроме того, в большинстве своем политические системы являются открытыми, они реагируют на внутренние и внешние импульсы, извлекая из них энергию для саморазвития и самосохранения.

Ключевыми категориями и феноменами синергетики являются динамические системы, эволюционные процессы, процессы самоорганизации, а ее важнейшими принципами – принцип подчинения и круговой причинности, которые могут быть заимствованы и развиты политической наукой.

Согласно первому принципу, изменение большинства элементов системы и их конфигураций (как растущих, так и затухающих) подчинено параметрам порядка, которые позволяют понять и описать поведение сложных систем с макроскопических позиций. Изменение одного или двух параметров данного рода делает систему неустойчивой, и она начинает формировать качественно новое макроскопическое состояние. Число параметров порядка, согласно синергетическим представлениям, очень мало, но их действие способствует значительному сжатию информации, то есть, их влияние на систему многократно выше, чем обратное воздействие. Манипулируя ими, можно существенно влиять на поведение системы в целом и отдельных ее частей. Управляющие параметры нередко вырабатываются самой системой, но формируются и изменяются они очень медленно, а их релаксация, следующая за возмущением, происходит со значительной инерцией, в то время как отдельные части системы быстро релаксируются при устранении возмущающего фактора.

Очевидно, что политическая система, принадлежа к категории сложных систем, функционирует в соответствии с принципом подчинения. В качестве ее важнейшего и основного параметра порядка следует рассматривать конституционный строй⁷⁴, поскольку именно он определяет конфигурацию политических институтов, «коридоры возможностей» их функционирования (или «степени свободы» в синергетической терминологии), а также возможную траекторию их развития. Соотношение полномочий парламента и президента, представленное в Основном законе, во многом характеризует демократичность существующего строя и характер политического режима. Например, стягивание властных структур к единому центру демонстрирует нарастание авторитарных тенденций, но в то же самое время может способствовать повышению управляемости системы в переходные периоды (а при условии высокой степени легитимности носителя власти позволяет гражданам воспринимать издержки менее болезненно). Кроме того, конституция определяет место и роль в политической системе таких важнейших субъектов политического процесса, как партии. Например, формирование парламента или правительства на беспартийной основе существенно сужает возможности граждан оказывать воздействие (хотя и косвенное) на органы государственной власти.

В качестве параметра порядка можно рассматривать также избирательную систему. Она позволяет управлять степенью ангажированности политического процесса, то есть, через нормы избирательного права исключать определенные сегменты из электорального процесса, ограничивать или активизировать их деятельность. Например, установленный высокий порог явки избирателей может способствовать широкому вовлечению граждан в демократические электоральные процедуры, но в то же время, может быть использован как средство политической мобилизации населения в критические периоды, а также как средство повышения легитимации политических субъектов, в частности, политических лидеров. Низкий избирательный порог, в свою очередь, тоже имеет существенное влияние на функционирование политической системы. С одной стороны, он оправдан в условиях обществ, прошедших в своем развитии индустриальную стадию, поскольку в условиях нарастания политического отчуждения и нежелания граждан активно участвовать в политической жизни позволяет экономить расходы из государственного бюджета на осуществление электоральных процедур. Но с другой стороны, низкий порог явки избирателей определяет результаты выборов, проводя в политику волю меньшинства⁷⁵.

Таким образом, конституционный строй и избирательная система представляют собой управляющие параметры политических систем, реализуя синергетический принцип подчинения. Вторым важным принципом синергетики является признание наличия круговой причинности. Согласно данному представлению, функционирование системы определяют не только параметры порядка как переменные макроуровня, но и микроуровневые явления, влияние которых менее существенно, но способно порождать макроизменения в системе. В политической науке данный принцип реализуется в исследовании феномена обратной связи, существующей между государством и гражданским обществом, между органами власти и населением, между политическими традициями и политическими лидерами, между ориентациями граждан в политике и политическими институтами. С точки зрения исследования политических адаптаций данный принцип важен, поскольку он позволяет проследить основные паттерны интеракций в системе «государство - общество». Именно эти паттерны формируют адаптивные действия, их затратность и результативность, а, следовательно, наиболее адекватные и эффективные адаптивные стратегии. Кроме того, анализ феномена «круговой причинности» в политике позволяет выявить адаптивные барьеры, как объективного, так и субъективного происхождения.

Адаптация как разновидность процессов, протекающих в политической сфере, подчиняется таким процессуальным свойствам, как нелинейность, дискретность и стохастичность. Нелинейность предполагает, что эволюционные периоды развития систем сменяются бифуркационными и наоборот. В научной литературе существует мнение, что последние три десятилетия общественного развития можно считать «эпохой бифуркаций»⁷⁶, поскольку многие социальные и политические процессы интенсифицировались, осуществляются в режиме «сжатого времени». Бифуркационную траекторию развития имели политические системы Советского Союза и ряда стран Восточной Европы в конце 1980-х – начале 1990-х годов. Бифуркационные среды существенно деформируют адаптационные процессы, усиливая адаптивную нагрузку за счет ригидности социальных и политических институтов в условиях резкого усиления динамизма социальных и политических процессов, аномии, нарастания социально-психологической напряженности и неопределенности вектора дальнейшего развития системы (паттернов, возникших в результате действия одной из флуктуаций).

Флуктуации – исходные начала адаптивного процесса, «информирующие» систему относительно возможных изменений, представляют собой индетерминированные явления, способные определять дальнейшую эволюцию системы. В бифуркационных средах они могут влиять на макроструктуры, в эволюционных – на явления мезо- и микро-уровня. Политическая наука предоставляет большое количество иллюстраций случайных событий. Чаще всего в качестве такого рода явлений рассматривают партийную идентификацию и партийное голосование, а также протестное поведение.

Партийная идентификация представляет собой элемент социально-психологических механизмов адаптации в политике. Ее устойчивость свидетельствует о высоком уровне адаптированности, поскольку демонстрирует устойчивость и согласованность в системе «адаптант - среда», в то время как неустойчивость может объясняться плохой ориентацией в условиях среды.

Последние десятилетия во многих странах мира отмечается тенденция к размыванию устойчивых партийных идентификаций. Она имеет двустороннее объяснение. Во-первых, усложнение социальной структуры, ставшее следствием формирования «третичного сектора» в экономике в результате научно-технического прогресса не всегда позволяет осуществлять однозначную идентификацию по схеме «капиталисты - рабочий класс». На смену жестким детерминантам классовых и идеологических различий пришла совокупность профессиональных, культурных, половозрастных, региональных и других оснований социальной стратификации и политической ориентации. По этой причине роль классового голосования стала менее значительной, чем в 50-60-е годы прошлого столетия (хотя неправомерно утверждать, что она полностью нивелирована). Во-вторых, особенности строительства новых и функционирования традиционных для конкретной страны политических партий существенно трансформируют партийные системы, а также свойства самих партий и стратегии, с помощью которых они осуществляют борьбу в предвыборные периоды. Классические партийные системы пополняются за счет партий нового типа – «catch-all» организаций, следствием чего становится усиление неустойчивости и фрагментарности партийных систем (эти характеристики, по оценкам специалистов, выражены в ряде стран Западной Европы, а также в странах бывшего Варшавского блока, но особенно в России⁷⁷). Кроме того, вновь возникающие партии, роль которых в политическом процессе возрастает, чаще всего представляют собой команды одного лидера, являются «избирательными машинами»⁷⁸ его продвижения на политическом рынке и средством интеграции в представительные органы. Перечисленные обстоятельства имеют следствием рост негативизма в оценке деятельности политических партий, а также способствуют усилению флуктуаций в ситуациях голосования. Наряду с этим отсутствие устойчивой партийной идентификации имеет следствием рост абсентеизма и непредсказуемость некоторых других форм политического участия.

Протестное поведение представляет собой феномен, наиболее плохо поддающийся прогнозированию⁷⁹. В одних случаях в ситуациях, характеризующихся высокой степенью социально-политической напряженности, граждане не предпринимают протестных действий, в других – акции протеста происходят, когда опросы общественного мнения демонстрируют крайне низкие показатели готовности к неконвенциональной активности и неортодоксальному участию граждан в политике. Таким образом, протестное политическое поведение (в особенности являющиеся иллюстрацией крайних форм негативизма) следует считать явлениями флуктуационного характера.

Социально-политические исследования отечественных и зарубежных ученых свидетельствуют о том, что синергетические закономерности имеют место не только в функционировании политических систем и их составляющих. Принципы синергетики могут быть использованы для анализа политического поведения отдельных социальных групп, в частности, молодых граждан. В современной России сложилась благоприятная среда для демонстрации силы и познавательных возможностей синергетического метода в исследовании феномена политической адаптации представителей молодого поколения. Специалисты в области социологии молодежи также отмечают не только допустимость, но и значительные познавательные возможности синергетической методологии для анализа различного рода социальных процессов в молодежной среде⁸⁰.

По их мнению, молодежная революция 1968 года, а также активность молодых в антитоталитарных движениях в нашей стране и в Восточной Европе были флуктуациями, отклонениями, моментами выбора нового пути. Они утверждают, что взрывы молодежного протеста 60-70-х годов относились к явлениям вероятностным, флуктуационным, демонстрируя многовариантность, нелинейность, обратимость общественного развития. Например, эмпирические социологические исследования среди американских студентов никак не свидетельствовали о нарастании напряженности, и более того, бунтарского потенциала даже накануне событий, приведших к политическим кризисам. Анализ зарубежных эмпирических исследований конца 60-х годов показывает, что политические ориентации молодежи и представления о том, какими методами можно вести борьбу за утверждение общественных идеалов и какими эти идеалы должны быть, в действительности слабо коррелируют с поведением юношей и девушек, с реальностями их политического участия.

Эти же особенности политического сознания и поведения молодежи обнаруживаются и в российских исследованиях, поэтому выводы прогностического характера довольно редко находят подтверждение в последующих событиях. Так, основываясь на общем анализе положения молодежи в России и используя в качестве аргумента данные опроса молодежи в феврале 1993 года, согласно которому лишь 16,4% опрошенных считали невозможными выступления молодежи против властей, авторы обобщающей работы «Молодежь России: тенденции, перспективы» (М.: Молодая гвардия, 1993 г.) делали следующие прогнозы: «В конечном счете, если социально-экономическая ситуация и материальное положение молодежи будут ухудшаться, политическая любознательность, политический интерес перерастут в политическую активность, что приведет к участию молодежи в массовых движениях за экономические, политические и социальные права по широкому фронту… Ситуация в молодежной среде является как никогда взрывоопасной…»⁸¹. Однако в последующие шесть лет этот прогноз не подтвердился, хотя положение в молодежной среде не менялось в лучшую сторону по отмеченным показателям, а после финансового кризиса 17 августа 1998 года резко ухудшилось для большинства молодых россиян. Случайность и непредсказуемость как обязательные элементы социальных и социально-политических процессов (включая политическую адаптацию молодого поколения россиян) являются одним из предметов исследования синергетики.

Анализ событий, неожиданных с точки зрения предыдущего развития, невозможен без обращения к синергетической методологии. По замечанию Ю.Р. Вишневского и В.Т. Шапко, «жизнь общества, молодежи является одной из областей нового синергетического прочтения… эта сфера представляет собой постоянное столкновение необходимых и случайных явлений. В ней возникает множество нестабильных, неустойчивых процессов… Задуманное и спланированное часто при осуществлении оборачивается прямо противоположным, начинает развиваться иначе, подчиняясь каким-то своим самоорганизационным началам, своей логике»⁸².

Принципиальная непредсказуемость и неуправляемость социальных и социально-политических процессов является одним из основных принципов синергетической парадигмы. Этот принцип должен являться важным методологическим ориентиром для современной молодежной политики, предупреждая о неэффективности и даже опасности любого стремления чрезмерно искусственно создавать, организовывать или чрезмерно регламентировать молодежное движение. Прямое управленческое воздействие, даже успешное по каким-то параметрам, далеко не всегда приводит к решению молодежных проблем и способствует адаптации представителей молодого поколения в экономической или политической сфере.

Как отмечает В.А. Чернов, «если сегодня просуммировать все государственные структуры, которые занимаются молодежными проблемами (Государственная Дума, Министерство образования, МВД, Минсоцтруд, Государственный Комитет по делам молодежи и региональные комитеты) и прибавить к ним окологосударственные общественные организации, окажется, что сегодня проблемами молодых людей занимается большее число людей, чем это было в СССР. Но эффективность их работы вызывает большие сомнения»⁸³. Авторы-составители Государственного доклада о положении российской молодежи (2000 г.) также делают вывод, что механизмы продуктивного взаимодействия органов государственной власти с молодежными и детскими организациями и механизмы вовлечения молодого поколения в процесс политического управления остается недостаточно решенной проблемой молодежной политики⁸⁴, подтверждая тот факт, что управляющее воздействие лишь включается в процесс социальной самоорганизации. Оно вносит коррективы в этот процесс, но никогда полностью не подчиняет его.

Помимо исследования самоорганизующихся, самопроизвольных, самоуправляющихся процессов, синергетика является междисциплинарной теорией, раскрывающей закономерности и условия протекания процессов самостимулирующего роста. «Самоэволюция» человека в процессе адаптации к меняющимся экономическим, политическим, социокультурным условиям является важным фактором формирования особого типа личности, характеризуемой такими качествами, как открытость, диалогичность, суверенность, уважение к праву, свободе как собственной, так и других сограждан. Такой тип личности отечественные ученые В.И. Аршинов и Н.Г. Савичева интерпретируют как тип личности, порождающей гражданское общество и порождаемой гражданским обществом⁸⁵. Формирование установок на социальное партнерство, сотрудничество, межличностное доверие и доверие к институтам политической системы, а также системы демократических ценностей является тем способом самоорганизации, который способствует формированию «демократического человека»⁸⁶, являющегося носителем демократической политической культуры, которая и зарубежными, и отечественными политологами признается в качестве наиболее эффективного способа адаптации к социокультурному контексту современного общества.

Выводы

В итоге следует отметить, что комбинация принципов, используемых для анализа политической адаптации молодежи, заимствованных из системной, генерационной и синергетической парадигм представляется наиболее оптимальной.

1. Системный (институциональный) подход предполагает многомерный анализ процесса политической адаптации молодого поколения россиян, позволяя выявить характер влияния политической культуры и политических институтов как социетальных регуляторов политической адаптации молодежи.

2. Генерационный подход позволяет проследить изменения в характере взаимодействия российского общества и политической системы в масштабе поколений и выяснить, каким образом происходит трансформация системы ценностных ориентаций и моделей политического поведения от поколения к поколению, как меняется отношение к институтам демократического управления в период преобразований.

3. Использование принципов неклассических методологий (в частности, синергетики) вносит важные дополнения в понимание и ннтерпретацию политической адаптации молодежи как социально-политического процесса, предполагающего спонтанность, неуправляемость и саморазвитие. Только синтез теоретических направлений может способствовать более глубокому пониманию феномена политической адаптации молодежи и адекватной интерпретации эмпирических данных по этой проблеме.