Индикаторный анализ структуры менталитета

Структурные уровни менталитета по И.В.Мостовой и А.П.Скорик	Процессы –индикаторы аксиосферы (ценностного сознания) общества	Объекты детерминации	Доминирующие ценностно-нормативные ориентации
I. "Партикулярная культура"	Социализация Коммуникация	Особенности политического сознания. Тип социальных взаимосвязей	Микроуровня (личностно-коммуникативные)
II. "Духовная самость"	Идентификация Адаптация	Механизм самоорганизации общества. Интерпретационные способности культуры	Мезоуровня (ассоциативно-адаптивные)
III. "Социальный отклик"	Процессы, связанные с легитимностью, реципроктностью	Тип легитимного господства. Тип политической культуры	Макроуровня (социокультурная ценностная ориентация)
IV. "Национальная идея"	Интеграция Макроидентификция	Механизм, компенсирующий отчуждение индивида от власти	Метасоциальный уровень, обеспечивающий надэтническое, межрелигиозное, надгосударственное единство

По мнению М.В.Ильина, понятие "держава" олицетворяло земное воплощение "держания Божьего". В таком словоупотреблении ярко проявился самодержавный, или автократический принцип - консолидации политической общности неким высшим и непререкаемым этосом"⁶⁶. Позднее понятие имперской государственности соединило в себе два взаимодополняющих начала - "цивилизаторства (введение обычаев мира, правовых, культурных и соответствующих бытовых стандартов, норм и т.п.) и империалистического господства (обуздание непокорных, силовое расширение сферы гегемонии и т.п.). Единое начало и созидательная сила, даруемые Богом, порождали сакральное отношение к их носителям. "Семейный" образ политической организации складывался на основе патерналистической модели государственного устройства. В России не столько народ боролся за свои права и свободы, сколько власть даровала ему те или иные блага. "Русский народ как будто бы хочет не столько свободного государства, свободы в государстве, сколько свободы от государства, свободы от забот о земном устройстве… Государственная власть всегда была внешним, а не внутренним принципом для безгосударственного русского народа… Русская безгосударственность - не завоевание себе свободы, а отдаление себя, свобода от активности"⁶⁷.

Государство в России традиционно выступало регулятором и инициатором перемен. Именно полицеизм - принцип, согласно которому государственная власть обо всем заботиться и все устраивает наилучшим образом вкупе с основанным на нем патернализмом, приучили общество к пассивному выжиданию и восприятию внешних мер.

Анализируя особенности протекания модернизационных процессов в России, целесообразным указать на то, что мобилизационная модель развития и сопутствующая ей экспансия чужого опыта, проходящая через всю историю страны, сформировали механизм вынужденной пассивной адаптации (стремление приспособиться к исторически сложившимся условиям, не совершенствуя их). Он оказал значительное влияние на инерциализацию инновационных процессов. Именно с этим, на наш взгляд, связаны недостаточная востребованность интерпретационных возможностей культуры, антагонизм преемственности и изменяемости в ее развитии.

Итак, исторически обусловленная система односторонней зависимости индивида от власти повлекла за собой формирование одноцентровой патерналистической ориентации. Ее разнообразными проявлениями являются: персонификация власти, подданническая политическая культура, харизматический тип легитимного господства ("рабско-бунтарский" - В.Н. Руденкин). В данных условиях легитимация власти обеспечивалась синкретизмом политического и этического. Механизмом, с помощью которого государство выполняло функцию доминирующего социального интегратора, задающего обществу единое ценностно-нормативное пространство, была идеократия. Воплощенная в национально-государственной идее (варьирующейся в зависимости от исторического этапа развития), идеократия скрепляла государство и общество. Оправдывая существующие политический режим и социальный порядок, она выполняла стратегическую, мобилизационную, интегративную и компенсационную роли. Так идеи духовной уникальности и мессианского предназначения, сознание "последних христиан" (А.В. Лубский) детерминировали религиозно-этническую идентификацию русского народа. Символическое единение государства, церкви и общества образовывало систему ценностей, на которую опиралась монархия, сплачивавшая общественное мнение вокруг идеала "служения государю".

Религиозно-нравственное измерение политических реалий делало возможным объединение различных социальных слоев. Наполненное высоким смыслом "общее дело" компенсировало раскол и отчуждение основной массы населения от власти. Устремленность в будущее к абсолюту, ценностно-рациональный стиль мышления (важны не столько цели и результаты, сколько смысл происходящего) присущие русскому сознанию предопределили, согласно нашей позиции, его экзистенциональную ориентированность.

Так, формирование (в XVIII в.) национально-культурной идентификации основывалось на идеалах "служения Отечеству" во имя "общего блага». В них актуализирована православная установка "держать внутри себя собор со всеми", воплощающая ценность "внутренней свободы". Соборность заняла место правового регулирования (обеспечивающего "внешнюю свободу") и повлияла на способ реализации потребности общества в самоорганизации. Чаще всего, слабая способность российского общества к самоорганизации (дистанцированной от государства) объясняется патернализмом и этатизмом. Картина дополняется характеристикой общинного мироустройства, которое снижало конкуренцию между индивидами и нивелировало персонифицированную ответственность. Сложившийся традиционный тип социальных взаимосвязей имел два основания: во-первых, это унаследованное из Византии "представление об универсалистском иерархическом строе, связывающем индивидуума с коллективистскими структурами"⁶⁸; во-вторых, особое значение имеет тот факт, что на протяжении многих столетий отношения личности, общества и государства не были социально и институционально опосредованы.

Таким образом, несмотря на то, что ценность человека определялась его "социальностью" (связью с обществом), условия для формирования опыта социального взаимодействия отсутствовали. Опираясь на мнение, согласно которому, специфика механизма самоорганизации общества коренится в его коммунитарной ориентации (Горин Н.), вбирающей в себя общинность, соборность, державность, иррациональность и другие черты, присущие русскому народу, следует отметить, что коммунитарность подразумевает превалирование ценностей "справедливости и равенства". По мнению Н.Г.Щербининой, "базисные ценности" - порядок, закон, благосостояние, мир, добродетель в России "интегрированы в идеал справедливости: все соотносится с ним"⁶⁹. Подобная архетипичность и традиционность сознания высшую цель/ценность для которого составляет "поддержание равно авторитетного для всех сакрализованного порядка"⁷⁰, обеспечивается синкретизмом частных (private) и общественных (public) представлений. Нерасчлененность сознания порождала иллюзию совпадения внешнего и внутреннего, индивидуального и коллективного, земного и потустороннего. Утопия и мифологизм являются своеобразной формой бытия русского сознания, соединяющей идеальное и действительное. Вместе с тем, традиционализм (обеспечивающий преемственность развития), дополняемый заданностью идеологических образцов, низводил иерархическое положение таких ценностей как "терпимость" и "законность". Поэтому обратной стороной традиционализма в России выступают радикализм и правовой нигилизм. Последний стал следствием несформированности опыта партнерских отношений элиты и масс, а также произвольного использования своих полномочий носителями власти.

Проблема специфики устойчивых элементов коллективного политического сознания россиян сопряжена с изучением своеобразного пласта отечественной политической культуры, сформировавшегося в советский период развития страны.

С одной стороны очевидна преемственность ценностных систем дореволюционной и советской России. Социально-психологический фундамент новой ценностной системы предопределялся тем, что марксизм, возведенный в ранг национальной идеологии, содержал все основные компоненты традиционного русского миропонимания. То есть, востребовал такие ментальные черты национального характера как максимализм, устремленность к абсолютным социальным ценностям, патриархально-общинное сознание, ожидание харизматического лидера и другие. Уникальность системы ценностей советского человека заключалась в том, что, образуя совокупность социально-психологических умонастроений обусловленных военно-политическими, социальными, идеологическими, культурными нормами и правилами, соответствующими характеру трансформации общества, она включала в себя традиционные установки, которые проявлялись в стереотипах мышления и представлениях народа.

Указывая на синтез традиционного и советского в русской ментальности, можно отметить, что унификация системы воспитания, единый тип социализации и, вместе с тем, общность культурно-исторических символов, позволяет говорить о «русско-советском» политико-культурном генотипе. Исследуя вопросы, связанные с процессами политической трансформации современного российского общества необходимо учитывать, что его члены являются носителями ценностно-нормативной системы, которая сложилась, в том числе и под влиянием советского опыта.

Советская система, не затронув сути социогенной основы цивилизации, в некоторой степени изменила ее составляющие (государство-общество-индивид). Ценностно-нормативные ориентации, отражающие естественную эволюцию дореволюционной России, были восприняты и использованы советским режимом, создавшим искусственную ценностную структуру. Ядром системы советских ценностей стали представления о государстве как источнике всех социальных благ, прав и обязанностей граждан. Взяв на себя функции социальной организации (создание условий для удовлетворения базовых человеческих потребностей), государство тем самым приобретает монопольное право судить об относительной ценности тех или иных целей, решений, поступков.

"Свобода выбора в конкретном обществе", - писал Ф.А. Хайек, - "основана на том, что если кто-то отказывается удовлетворять наши запросы, мы можем обратиться к другому. Но, сталкиваясь с монополией, мы оказываемся в ее полной власти"⁷¹. Идеология "служения партии - государству" - внешняя сторона латентных: внутриполитической стратегии сохранения монополии любыми средствами и внешнеполитической направленности ее распространения (идея мировой революции). Важно подчеркнуть, что наследуется и традиционная дуалистичная модель мироустройства ("мы - они"), только на смену "последних православных" приходит сознание «осажденных в крепости».

Элиминация традиционной социальной структуры, ее унификация делали государство единственной "референтной" группой для личности. С одной стороны, макроидентичность приобретает новую идеологическую (классовую) основу: "ощущение своей принадлежности к великому, сильному и доброму народу, ощущение своей включенности в движение по магистральному пути мировой цивилизации…"⁷². Но вместе с тем утрачивается самоидентичность личности. На смену коммунитарным формам самоорганизации (жизнедеятельности) общества, базирующимся на добровольном объединении приходят стандартизированные коллективы. При этом всякая общественная активность индивидов разворачивалась при помощи коллектива, в его составе, по его законам и под его контролем. Коллективизм можно расценивать в качестве жизненной установки советского человека, согласно которой человек подключался к общим делам социума не как автономный гражданин, а как невычленяемая часть целого.

Помимо обезличивания социальной активности следствием насаждения стандартизированного коллективизма явилось изменение смысловых значений ценностей (таких как социальная справедливость, равенство, порядок), отражающее распределительную роль государства в жизни общества. Сакрализация секулярных (общественно-политических) и вытеснение сакральных ("смысложизненных") ценностей на периферию образовывали базовое противоречие советской культуры.

Дефицит моральных регуляторов поведения (в результате фактического устранения общечеловеческих ценностей морали из системы нравственной регуляции; сведения всего многообразия проявлений морали к одной универсальной системе морального действия; отождествления морали с политической и экономической целесообразностью) способствовал укоренению социально-репрессивных форм контроля и складыванию карательного образа правовой системы в целом. Воспроизводя механизм, по сути, вынужденной адаптации, и ликвидируя всякие возможности самоорганизации общества, тоталитарное государство тем самым порождает двоемыслие - существование бинарных систем ценностей (официальное – неофициальное).

Итак, культурно-традиционный аспект рассмотрения "советской ментальности" указывает на то, что она унаследовала структуру и этнокультурные архетипы "российской ментальности". Возможно, этим объясняется сохранение конфликтной модели политической социализации и типичных черт политического сознания (утопизм, мифологизм, иерархичность, обожествление авторитета, радикализм и другие); подданнического характера политической культуры и эсхатологической компоненты картины мира. И все же некоторые изменения в "ценностно-смысловом ядре" (А.И. Редель) произошли благодаря проникновению в его состав "периферийных элементов"⁷³. Так, государство приобрело роль монополии, идеология сменила религию, социальная структура и социальные связи были унифицированы, политические представления стали довлеть над морально-нравственными. Но, несмотря на радикальность перемен системоцентризм, раскол и дуализм не были преодолены, а напротив углублены.

Подводя итог, следует отметить, что, во-первых, выраженная в комплексе ценностно-нормативных ориентаций ментальности, устойчивая составляющая ценностной системы общества предопределяет не только преобладающий тип политического сознания, но и лимитирует процессы, связанные с политической трансформацией. Во-вторых, коллективное политическое сознание россиян, выступающее в качестве продукта взаимодействия исторически обусловленной социокультурной общности и социально-актуальной политической среды и аккумулирующее совокупность представлений о политической жизни и месте человека в ней, формировалось под воздействием доминирующих (цивилизационных) факторов.

Проявляющиеся с разной интенсивностью в разные периоды времени доминирующие факторы (дуализм сознания и культуры, мобилизационный тип развития, патернализм и др.), синтезированы в традиции системоцентризма, которая детерминирует характер цивилизационного политического развития России. Их влияние не могло не сказаться на содержании ценностно-нормативной системы русского народа, вбирающей в себя: одноцентровую патерналистическую (государство-держава-империя); экзистенциональную (абсолют, идеал, смысл) и коммунитарную (общинность, соборность, справедливость) ориентации. Унаследованные коллективным политическим сознанием граждан современной России, они не «хороши» и не «плохи»- это историческая реальность, от которой зависит «мера возможностей» (пределы политической трансформации) общества.

Модификация обозначенных «константных» компонентов ценностной системы в советский период способствовала образованию «русско-советского» политико-культурного генотипа, носителями которого являются несколько поколений современных россиян. Отсюда вытекает вывод об органичной антиномичности и многослойности постсоветской политической культуры, сочетающей в себе наряду с традиционными (этатизм, авторитаризм, анархизм, коллективизм, мессианизм, соборность, нигилизм) присущие советскому времени элементы (идеализм, вождизм, эсхатология, баррикадное сознание, уравнительство).

Перечень черт коллективного политического сознания россиян можно дополнить признаками, которые являются следствием радикальных изменений в ценностных структурах, произошедших в последние пятнадцать лет двадцатого столетия. Имеются в виду: гетерогенность (сосуществование множества субкультур), фрагментарность (неопределенность, неструктурированность, разорванность установок и ориентаций), конфликтность (отсутствие базового консенсуса).

Проблема оптимизации процессов связанных с социокультурной трансформацией современного российского общества лежит в плоскости согласования ценностей инновационного порядка с ориентациями населения, перенятыми от предшествующих эпох.

Учитывая, что формирование и усвоение ценностей не являются линейными процессами, имеющими одностороннюю направленность (от государства к обществу и индивиду, и наоборот) можно предположить, что ценности, способные примирить "частные идеологии", неконструктивное противоборство различных сил, обладающие стратегическим потенциалом по отношению к развитию государства и общества, выявляются (находятся) на пересечении трех пластов политической культуры России, олицетворяемых образами: человека традиционного (ментальные ценности, этнические архетипы, установки, диспозиции, стереотипы поведения); человека советского (ценности "системы"); человека - современного (ценности пореформенной России).

Уровень глубины ресоциализации, определяющий результативность политической трансформации в современной России зависит от преобладания в сознании индивидов, групп, общностей и т.п. тех или иных компонентов ценностной системы, комбинаций их совмещения, складывающихся в процессе приобретения субъектами нового социально-политического опыта.

И если изучение устойчивой составляющей ценностной системы общества позволяет ответить на вопрос, почему выбираются те или иные ценности (определить способ отбора), то исследование динамичной - указывает скорее на конкретное содержание ценностного набора в данный исторический момент.