Иерархия демократических ценностей граждан

(Какие из названных прав человека, Вы считаете наиболее важными?)

Терминальные ценности	Доля упоминаний, %		Рейтинг		Инструментальные ценности	Доля упоминаний, %		Рейтинг
	1	2	1	2		1	2	1	2
Равенство всех граждан перед законом	54,0	72,3	1	1	Свободные выборы власти	39,4	32,7	4	3
Свобода	47,6	55,0	2	2	Избрание президента непосредственно народом	25,9	32,7	6	3
Независимость суда	40,2	26,3	3	4	Участие граждан в референдумах по важнейшим вопросам	17,8	6,7	10	10
Возможность свободно высказывать свои политические взгляды	37,2	18,0	5	5	Право выбирать между несколькими партиями	15,5	10,3	15	8
Свобода вероисповедания	23,7	16,3	7	6	Участие в управлении предприятиями	12,9	2,7	16	12
Наличие частной собственности	23,0	11,7	8	7	Право на забастовку	11,9	1,0	17	13
Наличие оппозиции, контролирующей президента и правительство	20,6	3,3	9	11	Свободное членство в какой-то политической партии	3,8	9,3	19	9

(1 - общероссийские данные (1998) отражают рейтинг, состоящий из 21 пункта; 2 - данные по Тульскому региону (2001) отражают рейтинг, состоящий из 14 пунктов.)

Еще одна особенность восприятия демократии россиянами, раскрываемая на данном уровне - это несоответствие между иерархическими позициями терминальных и инструментальных демократических ценностей¹²². Россияне позитивно воспринимают демократию как нормативную ценность. Демократия же, как совокупность институтов, правил и процедур пока воспринимается явно недостаточно. Большинство ценит демократию очень высоко, но имеет при этом в виду не реальную демократию, а демократическую идею.

Реальное использование возможностей, существующих в демократическом обществе, способствующее реализации конкретных ценностей и прав - характеризует степень действительного восприятия демократии в целом (речь идет о так называемой "востребованной демократии"). Готовность и реальные попытки россиян защитить свои права являются одними из индикаторов востребованности новых возможностей. В 1998 году 62 % россиян указали на то, что им приходилось оказываться в ситуациях, когда ущемлялись человеческие, гражданские права. Среди них 16,5 % пострадали из-за неправомерных действий со стороны властей (это позиция уступает только числу пострадавших от краж и грабежей - 23,1 % и от хулиганства - 16,7 %); 13,1 % граждан отметили среди перечня подобных ситуаций вымогательство взяток; 12,3 % - неправомерные действия со стороны правоохранительных органов¹²³. При этом большинство респондентов считает возможным лично для себя обратиться в суд с иском против тех или иных государственных органов (согласно данным регионального исследования "Перемены в нашей жизни" 45 % в 1994 году, 70 % в 1999, 57 % в 2001 г.) (прил. табл. 14).

Результаты общероссийского исследования ВЦИОМ 1998 года показывают, что 50 % россиян пытались защитить свои права (42 % в возрасте до 29 лет; 50 % - от 36 до 49 лет; 58 % - от 50 и старше). Ситуация в регионе выглядит иначе: по сравнению с общероссийскими данными, более значителен процент не обращающихся в суды, что с одной стороны, отражает низкую степень доверия к органам правосудия, а с другой стороны, показывает пассивную позицию по отношению к защите своих прав, которую занимает большинство туляков.

Таким образом, следует отметить значительное отличие декларированного и желаемого уровней восприятия демократии от возможного и востребованного. Некоторые исследователи объясняют это положение наличием разных ступеней и форм разложения советской ментальности¹²⁴. Декларирование приверженности к какой-либо ценности "вообще" (например, демократия, права человека и т.п.), не сопровождаемое идентификацией с одним из практических способов ее реализации (например, решение местных проблем вместе с жителями своего района, города; защита прав в суде и других государственных инстанциях), скорее всего, говорит либо о ее "вербальном" принятии, либо о ее отождествлении и совмещении с "соответствующей" ценностью традиционного советского мировоззрения. Кроме этого, разрыв между терминальными и инструментальными составляющими демократии в ценностном сознании россиян сводит на нет возможности построения "корпоративной модели" - "превращения хаотического количества в самодисциплинированное качество"¹²⁵.

Демократические ценности постепенно проникают в толщу массового сознания, но процесс этот далек от своего завершения. Идет постепенное приспособление ценностей демократии к российскому опыту. Существует мнение, что россияне не отождествляют себя с демократией, так как принимают ее чисто прагматически. С этой точки зрения, демократия выступает одним из конструктивных блоков деятельности государства, причем не самым важным¹²⁶.

В связи с этим исследователи выделяют особый феномен понимания демократии российскими гражданами как "сильной власти" (единой, согласованной, заботящейся о рядовых членах общества). Более того, утверждается, что демократические нормы, принципы и ценности, безусловно, нуждаются в сильном государстве, так как без его активных действий невозможно обеспечить правопорядок в обществе и добиться соблюдения законов всеми гражданами без исключения¹²⁷. И, наконец, через анализ "семантического пространства восприятия демократии" проявляется тенденция доминирования образа дозволенной свободы слова и действий (свобода упоминается респондентами чаще остальных и объединяет самую большую группу значений). Для определения контуров новой ценностной "условно демократической" парадигмы главенствующую роль играет ценность свободы, специфика ее понимания гражданами современной России¹²⁸.

Сектор поиска российского общественного сознания ориентирован по нескольким взаимодополняемым смысловым осям: свобода и порядок; свобода и равенство, свобода и справедливость, свобода и ответственность, свобода и законность и т.п. Современный западный либерализм базируется на концепции созидательной (позитивной) "свободы для", которая строится вокруг признания самоценности индивидуальной свободы, выражающейся в плане общественных отношений как равенство в свободе (свобода равных); в плане отношений с государством - как равенство перед законом, гарантирующим не противоречащую ему свободу частной и публичной деятельности; в плане отношения к различиям в общественной жизни - как терпимость ко всему, что само не отрицает терпимость; в плане экономики - как признание частной собственности условием свободного развития человека¹²⁹. То есть свобода является "институциональным феноменом" - принципом организации социального порядка, предполагающим обязанности индивида по отношению к социуму и другим людям.

При этом образ "индивидуальной свободы" подразделяется на несколько типов (свобода реального жизненного пространства, связанная с обладанием социально-экономическими ресурсами (властью, деньгами, работой и т.п.); свобода самостоятельного и независимого действия; свобода, определяемая правовым полем; свобода, зависящая от обладания личностными качествами.

Подавляющее большинство респондентов (95 %) указывает на такие признаки индивидуальной свободы, которые лежат на стороне внешней среды, и от их усилий и способностей зависят мало или не зависят совсем¹³⁰. С точки зрения концепции Роттера ("Локус контроля личности") большинство россиян являются носителями экстернального (внешнего) контроля, что отражается в склонности приписывать ответственность за все внешним факторам. Следствием этого выступает положение, при котором порядок - это требование адресованное другим, а закон не интериоризирован в качестве личной нормы. При этом, чем слабее давление внешнего контроля, тем автономнее поведение индивида. Особенно эти процессы ощутимы на этапе либерализации (для 40 % опрошенных отсутствие порядка в стране стоит на первом месте среди всех болезненных явлений современной жизни; 9 % сообщили, что прежде всего их волнует обстановка в своем городе/селе; беспорядок на общегосударственном уровне переживают как самую главную личную проблему 65 % жителей России, при этом более 50 % полагают, что беспорядок исходит от самой власти, не способной выполнять свою главную функцию - гаранта порядка в обществе).

Естественно, выбирая между свободой и порядком, большинство голосов отдается последнему (в 1997 году 58,6 % против 35,1 %). И только молодежь до 27 лет определяет свободу более важной (63,6 % до 21 года, 60,3 % с 22 до 27 лет)¹³¹. Основанием порядка в России, как правило, называется законность, прежде всего как элемент сильной власти (36 % россиян в 1996 году считали, что чем строже санкции, тем надежнее порядок, тогда как 16 % уповали на законопослушание)¹³². Преобладание абсолютистского понимания свободы над либеральным (где закон не ограничивает свободу, а сохраняет ее и расширяет) подтверждается следующими данными: 55 % россиян согласились с тем, что чувствуют себя свободными, когда подчиняются общим для всех законам (26 % не согласились, при 19 % затруднившихся). Вместе с тем 65 % отметили, что чувствуют себя свободными, когда подчиняются общим для всех законам в общественной жизни, а в частной жизни поступают, как хотят (17 % против, при 18 % затруднившихся)¹³³.

Формирование демократической ценностной парадигмы в России, как правило, рассматривается через призму противостояния свободы и равенства¹³⁴. Сама же ценность равенства в массовом сознании связывается как с равенством всех граждан перед законом, так и с социальным равенством. (Равенство, по определению, предполагает обладание тем, что, во-первых, позволяет быть свободным, во-вторых, может быть сопоставлено с тем, чем обладает другой).

Приоритет равенства возможностей в современной России отнюдь не является очевидным. Неравенство в доступности определенных благ и услуг препятствует самостоятельному выбору и реализации жизненно важных целей и ценностей (то есть препятствует реализации свободы как таковой). Вследствие этого, свобода не воспринимается россиянами как условие получения преимуществ от самостоятельной инициативной деятельности, как основа построения общества равных возможностей (в 1999 году 69 % россиян выразили свое несогласие с тем, что сейчас в России имеют хорошие возможности повысить свой уровень жизни; при этом 62 % указали на важность обладания нужными знакомствами для достижения успеха в жизни, 45 % - на происхождение из богатой семьи).

Социальная справедливость в современном российском контексте отражает несоизмеримость и несоответствие ценностей равенства и свободы. Справедливость подразумевает: а) наличие общего ресурса, подлежащего распределению; б) наличие системы этого распределения, включающей осознаваемые обществом принципы распределения, и механизм их осуществления; в) общественное признание справедливости этой системы¹³⁵.

С тем, что люди в России получают достойное вознаграждение за свои интеллектуальные способности и профессиональное мастерство в 1999 году согласились 10 % респондентов, промежуточную позицию заняли 14 % опрошенных, свое несогласие выразили 76 %. Эти данные позволяют говорить о достаточно низкой легитимности существующего неравенства в общественном мнении. Закономерным в данном случае выглядит соотношение "свободных" (36 %), и "несвободных" (51 %) членов общества, выявленное при ответе респондентами на вопрос "чувствуете ли Вы себя в нашем обществе свободным человеком?".

Итак, изменения политических взглядов в ходе ресоциализации произошли во всех возрастных группах. Сущность этих перемен заключается в ценностной дифференциации, так как новые политические ценности встраиваются в уже сложившуюся личностную структуру (в контексте доминирующей деятельности каждого индивида). При этом перемены затронули поверхностные слои личности, в то время как ее более глубинные пласты остаются неизменными. Младшие возрастные группы приемлют скорее либеральные и антиэтатистские образцы демократии, тогда как старшие - противоположные социалистические и этатистские. И если первые на вершину ценностной иерархии демократии ставят свободу и права человека, то у последних это место занимают ответственность и равенство. Все группы в некотором смысле объединяет представление о демократии как о сильном государстве¹³⁶. Перспективы его построения в России так же расцениваются неоднозначно (табл. 17.).

Таблица 17.