3.2 Ценностное размежевание и ценностные конфликты в российском политическом процессе

Многообразие смысловых образов демократии, неоднозначные оценки необходимости ее построения для развития России, сложившиеся у населения, свидетельствуют о существовании нескольких векторов изменения ценностного сознания. Сохранение прежних ценностей, как правило, связывается исследователями¹³⁷ с тоталитарным типом сознания, мифологическим по сути, характеризующимся реставрационными установками. Его представители занимают левую часть современного политического спектра (социал-традиционалисты 20-22 % - в том числе ядро - сторонники планового хозяйства 15-17 %; национал-возрожденцы 25-30 % - в том числе ядро - сторонники идеи национальной уникальности 6-7 %; в том числе национал-реформисты 15-18 %; в том числе национал-традиционалисты 8-9 %). Переоценка ценностей в иллюзорно-радикальной форме, присущая "нелиберальному индивидуализму" характерна для носителей аполитичного сознания. Реально-радикальная переоценка ценностей в свою очередь приписывается сторонникам экономического и социального либерализма, демонстрирующим рациональность позиции на политическом пространстве и нацеленность на реформы (либералы-западники 9-10 % - в том числе - сторонники свободного рынка и скорейшего сближения с Западом на его условиях 3-5 %; центристы, в основном тяготеющие к умеренному крылу "национал-возрожденцев" - 15-17 %). Подобного рода типологизации не учитывают вектор "коррекции ценностей" и существование смешанных типов.

Скорее всего, применительно к современной России преждевременно говорить об актуализации социальных групп в форме социальных типов, активно поддерживающих или отрицающих данные социально-политические институты, политическую систему в целом, пока не завершено соподчинение групп, их статусно-ролевая структура, не достигнут определенный уровень социального согласия. Социальное согласие бывает двух типов: ценностное и функционально-целевое¹³⁸. Под функционально-целевым согласием мы понимаем состояние, признак и процесс взаимодействия между находящимися в единстве социальными субъектами, имеющими общие потребности, интересы и цели, а также общие представления о способах их достижения. Глубинной основой согласия (консолидации) являются ценности, которые объективируются в цели. Функционально-целевое согласие состоит из нормативного и деятельностного. Нормативное указывает на соизмеримость формальных и неформальных установок в трансформирующемся обществе и может проявляться на нескольких уровнях:

• на высшем – в нормах и правилах, процедурах и институтах отражены базовые ценности общества;

• на среднем – в нормах и т.п. отражены ценности социально позитивных групп, деятельность которых направлена на устойчивое/динамичное развитие общества;

• на низшем – в нормах отражены ценности преимущественно дифференцирующего характера, реализация которых направлена на достижение групповых целей, противоречащих интересам общества.

Деятельностное согласие предполагает согласование прав и обязанностей, соответствие функций и ролей, структуры и функций и имеет структурно-функциональные, функционально-ролевые, функционально-договорные формы. Подробнее остановимся на рассмотрении последних. Функционально-договорное согласие – такой уровень развития взаимодействий, при котором субъекты стремятся скоординировать свои интересы, ценности и цели, согласовать частные интересы между собой и с общественными интересами. Оно достигается в условиях, когда есть противоборствующие группы, но их возможности относительно равны; если есть признание единых норм и добровольное им подчинение, а конфликты и столкновения регулируются нормами. В современной России складывание договорного согласия затруднено, так как основные социально-политические субъекты имеют противоположные ценности и интересы, располагают противоположными экономическими и политическими возможностями.

На современном этапе ценностные иерархии в России плохо согласуются, противоречат друг другу, создавая почву для конфликта. Конфликт - это одновременное развертывание действия и контрдействия. Это реализация намерений и вместе с тем преодоление сопротивления, которое неизбежно встречается в ходе этой реализации. Таким образом, не различие во взглядах само по себе ведет к конфликту - дело в желании одной из сторон установить свои ценности как доминирующие и обязательные даже для тех, кто не согласен с ними¹³⁹. Характерный для России раскол, так же можно рассматривать как специфическую форму конфликта ценностей, который скрывает под собой всю систему конфликтов и противоречий в обществе. Господство раскола является следствием недостаточной способности общества обеспечить единство культуры и социально-политических отношений, необходимое для эффективной политической трансформации.

По отношению к конфликтам, развитие которых побуждается противопоставленными интересами, ценностный конфликт имеет более выраженный идеологический характер, то есть, актуально и потенциально существует в противопоставленных ценностных системах. Так как политические ценности по-разному усваиваются различными поколениями, не всегда органично вписываются в реальную политическую динамику¹⁴⁰, ценностные конфликты являются естественными и неизбежными. Играя роль катализатора социальных процессов, ценностные конфликты могут ускорять или замедлять общественные изменения. Позитивные возможности ценностного разнообразия раскрывают себя преимущественно в условиях стабильного демократического общества, где сложился консенсус по поводу генеральных ценностей. Тогда как в переходных ситуациях, ценностный конфликт приобретает чаще всего негативный смысл (состояние безнормности; неконструктивное противоборство; контрреформы и т.п.). Это связано с тем, что в странах транзиции конфликты ценностей имеют многоуровневую структуру и сопряжены с переоценкой ценностей.

Используя схематику, предложенную Н. Смелзером, А.Г. Здравомыслов¹⁴¹ выделил следующие уровни аксиологического конфликта:

• межиндивидуальные конфликты;

• межгрупповые конфликты:

а) групп интересов,

б) групп этно-национального характера,

в) групп, объединенных общностью положения;

• конфликты между ассоциациями (партиями);

• конфликт между культурами или типами культур и др.

Однако, по замечанию Д. Пантича¹⁴², конфликт ценностей не всегда указывает на существование антагонистических интересов, поскольку существуют, например, внутренние психологические конфликты, конфликты ценностей внутри одних и тех же групп.

В современной России, одновременно имеют место конфликты ценностей почти на всех упомянутых уровнях, что характеризует начальные этапы транзиции. Среди их многочисленных проявлений можно выделить: разрыв между ценностями как средством и ценностями как целью; несоответствие между зародившимися в народе ожиданиями и реальностью перехода к рыночной экономике; расхождение в декларировании высокой оценки определенных благ (идеалов) и массовом критическом недовольстве реализацией этих целей на практике. Используя перекрестный анализ движущих сил конфликта и сфер жизнедеятельности, можно предложить следующую типологию ценностных конфликтов российского социума.

К конкретным формам депривационных ценностных конфликтов можно отнести конфликты между свободой и равенством, стремлением к обеспеченности и склонностью к риску, коллективизмом и индивидуализмом, предпочтением государственной собственности и ориентацией на частную собственность. Несоответствие новых экономических, социальных, политических структур и стандартов прежней подданнической культуре - составляет сущность конфликта ценностей цивилизационного типа, отражающего столкновение двух систем исторической эволюции - инновационной и инерционной (авторитарные институты и используемые ими методы, например, направлены на осуществление реформ, разрушающих основы авторитаризма, и наоборот, демократически избранные представительные органы оказываются выразителями инерции большинства и препятствием на пути перемен). Целерациональные конфликты связаны с различными интерпретациями целей общественного развития, поиском системы ценностей, способной интегрировать общество (конфликт между ориентациями авторитарного и не авторитарного характера). Противоречие же между "стратегией личного выживания" и ценностными критериями, предлагаемыми обществом, конфликт между необходимостью жить в определенных исторических условиях, нежеланием следовать общепринятым нормам и идеалам, образует ценностно-нормативные противоречия и феномен ценностного вакуума.

Не трудно заметить, что все эти конфликты взаимосвязаны и являются элементами механизма переоценки ценностей в плоскости традиционализм - модернизм. В России существование этих противоположных ценностных траекторий развития обусловливает усиление ценностного размежевания элитообразующих и массовых групп. Анализируя периодизацию данного процесса, ученые указывают на несколько основных этапов трансформации элиты, сопряженной с ценностной эволюцией в 90-е годы¹⁴³.

Во-первых, необходимо отметить, что именно трансформация старой советской элиты подготовила ценностные изменения начала 90-х. Постепенные преобразования общеполитического характера "латентного периода" (1985-1989) создают условия для включения советской элиты в новые для нее виды деятельности. Подготовленная к переменам номенклатура активно участвует в создании новых институциональных, экономических и политических условий развития страны ("период конверсии" 1989-1991). Процесс плюрализации элиты интенсифицировался, о чем свидетельствуют события августа 1991 года - "революция сверху" - итог столкновения внутри элитного сообщества.

В течение этого периода, превращение общества в ценностно-гетерогенное, сопровождалось формированием конфликтовавших друг с другом ценностных блоков (условно "либерально-рыночный", "советский", "традиционный", "православный" и т.п.), которые нередко сосуществовали в сознании одной и той же социальной группы. При этом ценности современного общества (образованность, профессионализм, личное достоинство, права человека) активнее всего осваивались преимущественно элитами, тогда как среди массовых слоев, то есть абсолютного большинства, по-прежнему устойчиво сохранялись позиции деидеологизированных ценностей советского образа жизни (патернализм). Либеральные ориентации россиян являлись, как правило, производными факторами духовно-культурного порядка, а не экономических, включая обладание частной собственностью¹⁴⁴.

В основе ценностного размежевания между элитными и массовыми группами, которое сложилось в период с 1994 по 1997 годы, лежит неравенство личностных ресурсов (уровень образования, квалификации), "социального капитала", несходство жизненных стратегий, и в конечном счете конфликт между субъектами политических, экономических, социальных решений и основной массой населения¹⁴⁵. При этом конфликт ценностей, возникнув как раскол между элитой и основной массой населения, затронул в конечном счете и сами элитные группы (имеется в виду конфликт между ориентирующимися преимущественно на рыночные, с одной стороны, и на административно-государственные - с другой, механизмы управления). В целом же российское общество (как совокупность социально-демографических групп) сохраняло устойчивую ценностную структуру и тем самым противостояло процессам размывания и поляризации.

Период - после 1997 года - характеризуется противоречивыми процессами ценностной консолидации и ценностного размежевания внутри элитных групп. Элита и основная масса граждан пребывали в состоянии неопределенности и выбора между различными возможностями ценностной эволюции. Новую направленность получили традиционные для российской истории противостояния: западничество/почвенничество, элитарность/социальность. Ориентация на западные потребительские стандарты сочетается с недоверием к западным образцам политического и хозяйственного устройства. С одной стороны, широкие социальные слои явно не приемлют верхушечные, технократические реформы, с другой - они не противопоставляют никакого альтернативного способа реформирования¹⁴⁶. Будущее процесса модернизации ценностной системы массовых слоев общества зависит от модификации преимущественно дифференцирующих и преимущественно интегрирующих ценностей. Исследование этой проблемы затруднено тем, что в 90-е годы так и не завершилось формирование непротиворечивой системы ценностей (ни одна из групп, различающихся профессиональными и социально-демографическими признаками, неоднородна в ценностных ориентациях, непоследовательна в своих предпочтениях).

Рассмотрим несколько проекций аксиологической конфликтности пореформенного российского общества, разработанных зарубежными и отечественными учеными. Одна из них строится на анализе семантического пространства восприятия демократии¹⁴⁷. Оно, по оценкам исследователей, задано такими ценностями как свобода, права человека, закон, власть, равенство, мир, сильное государство, коммунизм. Приведенный список, во-первых, отражает поверхностное, "выборочное" освоение демократических ценностей смешанных с архаическими стереотипами массового сознания, во-вторых, свидетельствует о наличии в ценностной системе индикаторов интеграции (к ним, как правило, относят семью, права человека, свободу, духовность, гуманизм, безопасность, то есть ценности, обладающие потенциалом общественной консолидации и стабильности) и индикаторов дифференциации (справедливость, деньги, равенство, терпеливость, демократия и другие - на их базе сплотить российское общество в настоящее время невозможно)¹⁴⁸.

Однако семантический анализ и лежащая в его основе проективная техника измерения эмпирических данных о разделяемых людьми ценностях (подразумевает свободное высказывание на заданную тему или развернутый ответ на вопрос) имеют несколько трудностей: отсутствие ясных критериев или оснований кодирования ответов, субъективизм исследования. С теоретической же точки зрения, дифференцирующее воздействие ценностей ассоциируемых с демократией непосредственно не влияет на конфликтность общества. Поэтому при изучении консолидаций и деконсолидаций используется коммуникативный или рефлективный подход.

Идею применения рефлексивного подхода к ценностям выдвинул в 1969 году В.А. Лефевр. Согласно его мнению, формирование ценностей подчиняется тем же или похожим рефлексивным закономерностям, которым подчиняется информированность, таким образом, ценностные ориентации рефлексивной лидирующей группы выступают компонентой ценностных ориентаций всех других групп.

Оценить вклад независимой группы в формирование ценностных ориентаций зависимой группы с помощью рейтинга ценностных ориентаций и множественной регрессии попытался В.П. Горяинов¹⁴⁹. Он выстроил иерархию "ценностного лидерства" следующим образом: первые два места занимают наиболее традиционные группы - рабочие и бюджетники - с их ценностными ориентациями в наибольшей степени солидаризируются другие группы; два вторых - наиболее новаторские (демократические) группы - фермеры, предприниматели. Вместе они подспудно определяют ориентации и направления развития общества. Но ограниченный социальный ресурс первых делает их латентными лидерами, противопоставленные ценности вторых, позволяют говорить о формальном характере их лидерства. Примечательно, что группы, занимающие радикальные ценностные позиции - студенты, безработные, пенсионеры - относятся к периферии общества.

Итак, ценностно-целевая координация россиян складывается, но этот процесс находится на начальных стадиях, что обусловлено особенностями модернизации массового сознания. В данном случае, аксиологическая конфликтность зависит не столько от ценностной дифференциации, сколько от межгрупповой коммуникации. Ведь фактически оценка сущности социальных отношений как партнерских или конфликтных отражает особенности группового восприятия процессов, явлений, декларируемых демократических ценностей, их адекватности сложившимся представлениям (стереотипами) об общечеловеческих ценностях¹⁵⁰. Высказанное предположение подтверждается анализом сущности социальных отношений в российском социуме. В современном обществе сформулировались три совокупности, отражающие различные модели создающейся социальной структуры: партнерскую или интегративную (5,2 %), конфликтную или дезинтегративную (31,0 %) и нейтрально-статусную (63,8 %). При этом, чем старше респонденты, тем более сокращается доля лиц, считающих, что формируется партнерская модель общества и, наоборот, увеличивается доля тех, кто полагает, что формирующаяся стратификационная модель носит конфликтный характер. Наиболее "конфликтны" предприниматели, специалисты, неквалифицированные рабочие, работники административных органов. Трансформация социальной структуры сопровождается процессом дезинтеграции, расширения пространства социального конфликта.

Проблема взаимодействия и взаимопонимания между различными слоями российского общества связана с проблемой универсализации, правил социального поведения, решение которой адресуется большинством к элитным слоям (45,4 % россиян считают, что президент РФ В.В. Путин является главным "мотором" движения России вперед; 35,3 % отводят эту роль российскому народу в целом; 23,4 % называют в качестве таковой ту часть населения, которая научилась жить в условиях рынка и т.д.)¹⁵¹. Вместе с тем, дефицит субъектности, противопоставленность социальности и элитарности, коренятся не только в пассивности масс, но и в качестве элит, их способности отвечать на вызовы времени. В конечном счете, ценности демократии воспринимаются сквозь призму представлений о власти, властвующих группах и политических лидерах. Следовательно, образ элиты опосредует восприятие тех или иных ценностей, особое место в этом процессе принадлежит одному из основных элементов политической инфраструктуры - политическим партиям.

Проблемно-ценностный метод исследования программно-платформенных документов¹⁵² предполагает ответ на вопрос: насколько противопоставлены ценностные арсеналы элиты и массовых групп. В его структуру включены такие вопросы как: самоидентификация избирательного объединения (блока); позиции избирательных объединений по проблеме организации и совершенствования системы государственной власти в России; подходы избирательных объединений к проблеме государственно-территориального устройства; позиции избирательных объединений в осуществлении социально-экономической политики (прил. табл. 15).

Размежевание между партиями на уровне декларируемых ценностей не столь значительное как это может показаться на первый взгляд. Цели (терминальные ценности) примерно одни: "восстановить", "возродить", "создать", "обеспечить": стабильность, безопасность, свободное развитие, соблюдение демократических принципов и т.п. Расхождение наиболее ярко проявляется в выборе инструментария реализации намеченного (социализм, социальное государство, либеральная экономика и т.д.), что и выступает предметом поляризации. Ее концентрированным выражением является дифференциация политических партий по отношению к роли государства в жизни переходного общества. Так, в решении социально-экономических проблем наметились следующие альтернативы: государственное управление экономикой и гарантии социальных благ, доступных каждому (КПРФ); минимизация государственного влияния на экономику, адресная социальная помощь, ставка на индивидуальную инициативу и самостоятельность (СПС); эффективное государственное регулирование социально-экономических процессов, формирование социально ориентированного рынка (Единство, ОВР). Тогда как, по вопросу о реформировании государственной власти, с одной стороны, практически все партии, объединения и блоки высказались за интенсификацию борьбы с коррупцией в госаппарате, оптимизацию разделения властей, проведение судебной реформы, с другой стороны указали на необходимость увеличения ответственности Президента за исполнение своих полномочий (ОВР, Яблоко, СПС) и вместе с тем за их ограничение (путем расширения полномочий Государственной Думы - Единство, Яблоко; повышения роли Правительства - Яблоко, КПРФ, ОВР). Во взгляде на государственно-территориальное устройство России в качестве объединительной линии можно определить тенденцию к поддержанию усиления контроля центра над регионами и выравнивание положения последних.

Однако ценностная дифференциация и тем более заявленная самоидентификация до сих пор не детерминируют электоральные предпочтения населения. Избирательные объединения и блоки с целевой самоидентификацией, т.е. с наиболее прописанной ценностной компонентой программы (за исключением КПРФ, электорат которого останется стабильным пока не произойдет улучшение в уровне и условиях жизни населения), либо потеряли часть голосов избирателей (например, Яблоко, за которое в 1993 году проголосовали 7,86 %, в 1995 - 6,89 % и 5,93 % в 1999), либо с трудом преодолели пятипроцентный барьер (СПС - 8,52 %, среди них лишь 9,6 % избирателей идентифицируют себя с либеральной идеологией, 29,6 % - с общедемократическими ценностями). Обращает на себя внимание убедительная победа политических сил попытавшихся дистанцироваться от уже существующих в России общественно-политических течений, как левого, так и правого толка (ОВР - 13,3 %; Единство - 23,32 %). Очевидно, что именно они стали носителями державно-патриотической идеологии не оппозиционного и не радикального характера, которая рассматривается властью как один из факторов общественной консолидации (в 1993 году роль "партии власти" играли "Демократический выбор России" и "Партия российского единства и согласия; в 1995 году - движение "Наш дом - Россия"). Важно отметить, что среди сторонников ОВР и "Единства" более 80 % являются центристами¹⁵³.

Компаративный анализ предвыборных программ кандидатов на президентское кресло (В.В.Путина, Г.А.Зюганова и Г.А.Явлинского) демонстрирует, что наибольшее внимание в них уделено таким ценностям, как этничность и независимость, свобода и ответственность, законность и справедливость, развитие и порядок, равенство и благосостояние, плюрализм и терпимость. При этом этничность и независимость неслучайно занимают лидирующее положение. В условиях трансформации общества политически мобилизующими оказываются те из ценностей, выдвигаемых элитой, которые: во-первых, имеют достаточное базовое основание, воспринимаются людьми личностной как приоритетные (возрождение культуры - присутствует в программе каждого кандидата; во-вторых, апеллируют к исторической памяти, в частности к статусу великого народа (так, вопрос о пересмотре границ и государственности поднимался всеми, но Путин и Явлинский подчеркивали экономическую основу взаимодействия со странами СНГ с перспективой интеграции по типу Евросоюза, Зюганов же, напротив, наделял СНГ политическим значением, указывая на его возможности противостоять США); в-третьих, являются компенсирующими тот ущерб, который сохраняется в сознании ("диктатура закона" В.В.Путина).

Отвечая на запрос россиян, ожидающих воссоздание основных систем жизнеобеспечения, "наведения порядка", претенденты на президентское кресло обратились к ценностям безопасности и законности. Все они сошлись во мнении, что Россия превратилась в сильно криминализированную страну (В.В.Путин указал на то, что наша страна до сих пор "ведет оборонительные бои с преступностью" и только создание такой экономической и налоговой ситуации, когда совершение экономических преступлений станет невыгодным, оздоровит правовое пространство; Г.Зюганов предположил, что принятие соответствующего законодательства - об экстренных мерах по борьбе с преступностью, обеспечении безопасности граждан, способно оказать влияние на сложившуюся ситуацию; Г.Явлинский подошел к данной проблеме с социально-психологической позиции, считая, что нужно вытеснить из сознания общества стереотип: "противоправные действия - это особая гражданская доблесть".

Таким образом, стабильность и порядок занимают особое место в программах кандидатов. Механизмы же их реализации разнятся: от обеспечения жизнеспособности институтов гражданского общества (Г.Явлинский) до монополии государства на энергетический комплекс и контроля над банковской системой (Г.Зюганов).

Сопоставление представлений россиян о базовой системе идей, способных объединить общество (по результату опроса в феврале 2000 г.) с ценностями, предлагаемыми в программном варианте теми или иными политическими силами, позволит определить носителей интегрирующего и дифференцирующего ценностного потенциала. Идея единения народов России в целях ее возрождения как великой державы нашла 42,4 % сторонников среди опрошенных (ОВР, Единство, КПРФ); идея правового государства - 24,7 % (СПС, Яблоко, ОВР); идея сближения с Западом, вхождения России в общеевропейский дом - 4,8 % (СПС, Яблоко, ОВР); возвращение к социалистическим ценностям и идеалам - 11,2 % (КПРФ); идея объединения всех славянских народов - 12,1 % (ЛДПР); идея индивидуальной свободы, превосходства интересов личности над интересами государства - 3,2 % (СПС, Яблоко); идея очищения общества через православную веру - 5,4 %; идея противостояния Западу - 5,9 % (ЛДПР); идея объединения народов для решения глобальных проблем, стоящих перед человечеством - 16,2 % (ОВР, Яблоко); идея величия, национальной уникальности, особой исторической миссии русского народа - 5,9 %. Итак, наибольшим интегративным потенциалом (с точки зрения ценностного подхода) обладают ОВР, КПРФ, Единство, затем следуют СПС и "Яблоко" и завершает список ЛДПР. При этом в ценностном арсенале лидеров есть ценностные позиции, способные активно дифференцировать общество (идея сближения с Западом, вхождения в общеевропейский дом - ОВР; возвращение к социалистическим ценностям и идеалам - КПРФ). Похоже, что идеология "государственного капитализма", "управляемой демократии" и национального возрождения соответствует ценностям основной массы населения (в этом смысле наметившийся весной 2001 года процесс объединения ОВР и Единства можно расценивать как расширение возможностей влияния первой и обретение определенной идеологической позиции второй).

Демократизацию можно рассматривать как своего рода преодоление конфликта в обществе через согласование позиции и заключение ряда компромиссов. Развитию согласительных процессов в многосоставных переходных обществах, к числу которых относится Россия, могут способствовать следующие факторы:

- наличие ряда общечеловеческих ценностей в различных субкультурах и религиозных конфессиях, а также нравственных норм, регулирующих глубинные процессы человеческого бытия (добро, красота, любовь, справедливость, гуманизм, ответственность, уважение, порядочность);

• этническая и историческая общность народов;

• некоторые особенности национального характера, сформировавшиеся в ходе длительного исторического развития (широта взглядов, терпимость);

• общность интересов, необходимость самосохранения в рамках определенной территории;

• наличие определенных объективных интеграционных процессов в различных областях (экономической, духовной жизни).

Все они, так или иначе, были востребованы различными социальными технологиями и моделями, предметом которых выступает интеграция расколотого социума.

С 90-х гг. российское общество стало испытывать острый дефицит духовных побудителей исторического развития. Проблемой множественных дискуссий стало создание универсальной технологии формирования и тиражирования объединяющей национальной идеи. Рассматривая социальную технологию в качестве инновационного средства мотивирования и стимулирования системы к саморазвитию и самосовершенствованию, В.Иванов предположил, что "возрождение общественного сознания" возможно при освобождении самосознания каждого гражданина от стереотипов, антиценностей, сдерживающих его творческую активность в процессе преобразования общества. Тем самым решаются проблемы субъективности реформ и расбалансированности социального пространства¹⁵⁴.

Очевидно, что масштаб и глубина общественного кризиса в России превосходят возможности подобных технологических решений. По мнению В.И.Бойко, новая система ценностей может быть принята только тогда, когда она будет служить интересам большинства групп. Для этого необходимо выполнение трех условий:

1. нужно сформулировать и принять общецивилизационное ядро ценностей, соответствующее концепции устойчивой экономики и политики;

2. должны появиться стимулы, поддерживающие новые ценности;

3. необходимо создать институты, которые бы эффективно применяли эти стимулы и санкции¹⁵⁵.

Построение обозначенных моделей в России требует преодоления ряда трансформационных проблем, способных и в дальнейшем усиливать напряжение в обществе и политической системе. А.Г. Володин выделяет среди них: разработку стратегии развития; установление отвечающего сегодняшним условиям равновесия между принципами частной инициативы и государственной интервенции; проведение "административной революции" (улучшение системы управления в целом и профессионально-интеллектуального уровня правящих групп в частности)¹⁵⁶. Дополняя этот список, И. Дискин указывает на то, что центральной проблемой трансформационной интеграции является этико-инструментальный диалог, подразумевающий соответствие системы формальных социально-экономических и политических институтов реально существующим ценностям и нормам. Комплекс мер по его налаживанию включает в себя:

- создание устойчивых этических оснований социальной деятельности и функционирования социальных институтов;

- формирование устойчивых моделей социальной, прежде всего, социально-экономической, деятельности, позволяющих людям использовать доступные социальные и экономические ресурсы для решения их жизненных проблем;

- сужение разрыва между нормами формальных институтов и неформальными установлениями, регулирующими социально-экономические отношения;

• социальную интеграцию общества на пути сближения этических оснований социальной жизни и соответствующих нормативных требований социальных институтов. При этом наряду с религией, источниками этической консолидации могут быть секулярная идеология, харизматический лидер, либо этическая конвенция - выработка групповых этических норм, совместно поддерживаемых членами группы посредством применения санкций против нарушителей¹⁵⁷.

М.М. Акулич среди признаков функционально-целевого согласия в обществе отмечает следующие: общество функционирует устойчиво и стабильно, для него характерно постепенное развитие социальной системы; правовые ценности, действующие в обществе, не противоречат моральным; имеется единая социальная цель, отсутствуют коренные расхождения в интересах, целях, между основными социальными субъектами; налицо структурно-функциональное и функционально-ролевое соответствие; преимущественно наблюдается соответствие между ролевым ожиданием и ролевым исполнением; договоры, соглашения между социальными субъектами соответствуют действующим правовым нормам; возникающие конфликты разрешаются законными, мирными способами.¹⁵⁸ С этой точки зрения, развитие интеграционных процессов в обществе обеспечивается ценностным и функциональным согласием.

Западные исследователи рассматривают процесс интеграции в плоскости взаимоотношений элиты и общества. Модель "сообщественной демократии" (разработанная А. Лейпхартом) заключается в отказе от преодоления сегментированности политического сообщества любой ценой; но сегментированность может и должна быть компенсирована принятием возлагающими сегменты элитами определенного стандарта политического поведения (т.е. речь идет об универсализации правил). В этом случае "центробежные тенденции, присущие многосоставному обществу, уравновешиваются установками на взаимодействие и соответствующим поведением лидеров различных сегментов общества"¹⁵⁹. (Так, например, демократические ценности часто используются главным образом в качестве инструмента борьбы за власть (имеется в виду так называемое манипулирование в форме ценностного подчинения), превращая последнюю в основной ценностный компонент своей деятельности. Тогда как интегративной линией массового сознания выступает понимание политических ценностей как нормативной основы деятельности участников политической жизни).

Достижение согласия на уровне элит, а не широких масс лежит в основе модели "демократии социального согласия (М. Доган, Д. Пеласси)¹⁶⁰, сочетающей стабильность в области государственного управления и глубокую культурную сегментацию (четкое расслоение по политическим убеждениям; вертикальные связи; институционализация соглашений). Она функционирует, опираясь на следующие принципы:

• пропорционального представительства;

• равнозначности культурных сегментов;

• наличие границ взаимодействия между субкультурами;

• создание больших коалиций и предоставление права вето;

• широкая автономия субкультур.

Однако в России, где гражданская культура, а, следовательно, и структуры, обеспечивающие горизонтальную и вертикальную интеграцию общества еще не сложились, реализация данных принципов не только не приведет к согласию, но может блокировать всякую возможность дальнейшего реформирования.

Сегодня, все чаще раздается мнение о том, что средством единения, консолидации и динамизации российского общества должна выступить идеология, которая на уровне ценностей и интересов призвана задать общее направление, вектор движения¹⁶¹. При этом подчеркивается, что процесс выработки интегративной идеологии принципиально отличен от внесения "сверху" того или иного комплекса идей, так как она не может возникнуть вне диалога носителей этнических и религиозных и иных ценностей. В качестве основных признаков интегративной идеологии определяют:

- рациональный и прагматический характер, не противостоящий нравственности;

- ориентацию на модернизацию и развитие не как самоцели, на пути к которым человек - не более чем средство, но как на важнейшее условие гуманизации самого человека и общества в целом;

- целеполагание и мобилизация ролевых, духовных, практических возможностей страны;

- новая идеология должна политически если не объединять все общество, то, как минимум, не разъединять и не раскалывать его намеренно;

- апеллирование к созидательному, а не разрушительному началу в конфликте;

- отсутствие конфронтационности по отношению к уже существующим идеологическим системам (презумпция терпимости и взаимодополняемости);

- открытость всему историческому опыту, способность вобрать в себя конструктивный опыт;

- постоянная корректировка под воздействием практики.

В наибольшей степени точки зрения расходятся по поводу оснований объединения. Так, согласно позиции Г.Г. Водолазова, формирование культурно-политической общности сопряжено со своеобразным общественным договором относительно общеприемлемых ценностей, касающихся устройства страны и общезначимых целей развития. Ключевыми факторами этого ценностного пространства являются - общее Отечество, социальная справедливость, достоинство человека и страны¹⁶². В.А. Смоляков, в свою очередь, считает, что консенсус имеет надидеологическую природу и идеология это лишь один из его механизмов. Ценностное единство может сложиться вокруг этнических, религиозных и идеологических систем при условии становления гражданской культуры рационализма¹⁶³. Одним из его вариантов, по мнению О.В.Носовой, может быть "срединная культура" труда и хозяйства, этики повседневного трудолюбия и профессионального долга, самореализации личности. Исследовательница отмечает, что в подобную культуру неоконсервативных ценностей могут входить индивидуализм, коллективизм и патриотизм, являющиеся основой формирования того интегративного уровня общественного сознания, на котором взаимодействуют традиционные и новые ценности, идеалы стабильности и поступательного развития¹⁶⁴. Общим в этих отличающихся друг от друга подходах выступает стремление объединить духовные, социальные и политические идеи согласительных процессов. Оно обусловлено все более явственно проступающей тенденцией к выделению ценностной ориентации, способной ослабить раскол общества. Ее стрежнем служит разделяемый большинством идеал "социального государства" (в качестве цели развития наибольшее согласие среди сторонников различных идейно-политических течений вызывает повышение качества жизни)¹⁶⁵. Социальное государство представляет собой особый тип высокоразвитого государства, в котором обеспечивается высокий уровень социальной защищенности всех граждан посредством активной деятельности государства по регулированию социальной, экономической и других сфер жизнедеятельности общества, установлению в нем социальной справедливости и солидарности. Социальное государство знаменует высокий уровень сближения целей и гармонизации отношений государственных институтов и общества¹⁶⁶.

В Конституции Российской Федерации была заложена основа для прогрессивного развития государства в соответствии с нормами международного права (в ст. 7 определено, что Российская Федерация - социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека: охрана труда и здоровья людей, установление минимального размера оплаты труда, поддержка семьи, материнства, отцовства и детства, инвалидов и пожилых граждан, развитие системы социальных служб, установление государственных пенсий, пособий и иных гарантий социальной защиты). Несмотря на то, что процесс формирования социального государства в постсоветской России находится на самом раннем этапе (на всех уровнях: концептуальном, нормативном, практическом) наметилась тенденция изменения роли государства в регулировании социально-экономических проблем - переход от роли прямого патронажа к позиции посредника (так, в июне 1999 г. принят Федеральный Закон "Об основах обязательного социального страхования"; в Комитете Государственной Думы по труду и социальной политике рассматривается проект Трудового кодекса, внесенный Правительством РФ и включающий раздел о социальном партнерстве).

Однако оптимальное функционирование социального государства возможно лишь на основе высокоразвитой социально ориентированной экономики, консенсуса главных политических сил относительно приоритетных целей и задач развития общества, сложившейся системы деятельности социальных институтов, развитого чувства гражданственности, социальной солидарности и гуманизма. По мнению Л.Гордона¹⁶⁷, анализ социального контекста высвечивает специфику становления демократии в современной России. Эта особенность заключается в том, что политическая демократизация у нас может быть успешной лишь при условии, что она органически сольется с созданием институтов социальной демократии и социальной защиты. Этим мы отличаемся от стран Запада, где складывание и развитие устоев политической демократии предшествовали росту демократии социальной. Традиции гражданско-политических прав личности в российской культуре относительно слабы, тогда как традиции социальных прав и социальной защиты прочны и общепризнанны. К тому же развитие социальных прав в сегодняшней России существенно не только потому, что оно, снижая опасность аномии или социального взрыва, создает возможность дальнейшей демократизации. В некоторых отношениях их развитие оказывается даже не условием этого процесса, но его движущей силой, ядром демократической институционализации. Последовательная реализация социальных прав может стать в нашей стране одним из самых эффективных средств формирования идеологии социально ответственного рынка, социальной демократии, социального государства¹⁶⁸. Идеи обозначенной модели консолидации российского общества во многом созвучны правительственным программам.

Официальный вариант¹⁶⁹ интеграции включает в себя: во-первых, выработку долгосрочной стратегии возрождения и расцвета России, которая бы опиралась на все положительное, что было создано в ходе рыночных и демократических реформ и осуществлялась исключительно эволюционными, постепенными, взвешенными методами. Во-вторых, преодоление раскола через достижение общественного согласия по таким коренным вопросам как цели, ценности, рубежи развития. В-третьих, попытку органически соединить универсальные принципы рыночной экономики и демократии с реальностями России. При этом опорными точками консолидации выступают:

- начавшийся процесс усвоения наднациональных, общечеловеческих ценностей, возвышающихся над социальными, групповыми, этническими интересами;

- исконные, традиционные ценности россиян (патриотизм, державность, государственность, социальная солидарность).

Таким образом, терминальный компонент программы составляет новая российская идея - сплав общечеловеческих и ментальных ценностей россиян, тогда как инструментальный компонент базируется на сумме сильной государственной власти и эффективной экономики (крепкое государство для россиянина является источником и гарантом порядка, инициатором и главной движущей силой любых перемен). Обращает на себя внимание тот факт, что понимание сильной государственной власти как демократического, правового, дееспособного федеративного государства соответствует восприятию большинством населения демократии как сильного социально ориентированного государства. Проблемно-ценностный анализ программы (30.12.99) и выступления Президента Российской Федерации с посланием Федеральному Собранию РФ (3.04.01) позволяет не только определить намеченные пути решения тех или иных проблем, но и механизмы преодоления внутренней разобщенности страны (прил. табл. 16).

Несмотря на латентный характер и смешанную структуру самоидентификации (сочетает либеральные, консервативные и социал-демократические положения и ценности), позитивным является отход от идей активно дифференцирующих общество (копирование западных образцов развития, "удаление" государства из социально-экономической сферы) и акцентирование на идеях преимущественно интегративной направленности (порядок, обеспечение законности, стабильность, возрождение, прогрессивное и поступательное развитие). Ключевым моментом выступает определение государства координатором экономических и социальных сил страны. Таким образом, предложенная стратегия может стать основой формирования общенационального ценностного синтеза, тем более, что личность Президента обладает серьезным ресурсом поддержки (по итогам опроса в сентябре 2000 года, одобряют деятельность российского лидера 20,1 % опрошенных, скорее одобряют 35,9%, скорее не одобряют 8,8 %, полностью не одобряют - 5,6 %)¹⁷⁰.

В заключение необходимым отметить, что какой бы ни была модель интеграции общества, ее реализация требует не только институциализации, но и соответствующих усилий образовательной системы, которая может рассматриваться как инструмент реформирования политической культуры. В кризисных ситуациях общенациональный образовательный проект становится важнейшим интегрирующим фактором, поскольку выступает как общая безусловная ценность, даже при наличии в обществе серьезных расхождений по иным позициям. Именно система образования посредством обучения навыкам, участия, воспитания эмоциональной приверженности политической системе, чувства политической общности способна определять правила политической коммуникации в обществе и поддерживать определенный уровень культурной однородности, одновременно расширив базу демократии. Однако до сих пор значительный потенциал транслирования ценностей через образовательную систему остается лишь частично востребованным в России.

Подводя итоги, можно отметить, что, во-первых, ценностное размежевание и ценностные конфликты в современном российском обществе выступают с одной стороны, в качестве механизма переоценки ценностей обществом и выражением недостаточной способности последнего обеспечить единство культуры и социальных отношений. Связано это с тем, что позитивный потенциал ценностного разнообразия раскрывается, как правило, в условиях стабильного развития социума, в котором уже сложился консенсус по поводу генеральных ценностей. Тогда как в странах, переживающих социокультурную трансформацию, ценностные конфликты часто сопряжены с негативными состояниями общества (футурофобия, ощущение безнормности и т.п.).

Во-вторых, на современном этапе в России одновременно сосуществуют депривационные, цивилизационные, целерациональные и ценностно-номативные конфликты. Все они взаимосвязаны и являются сопутствующими циклично протекающим процессам ценностной консолидации и ценностной дифференциации общества. Поэтому модификацию ценностного сознания россиян целесообразно рассматривать через соотношение в нем преимущественно дифференцирующих и преимущественно интегрирующих элементов.

В-третьих, сам процесс демократизации можно расценивать как преодоление ценностных конфликтов через согласительные процессы посредством структурирования интегративной идеологии. Для ее полномасштабного внедрения и эффективного функционирования необходимо привести в соответствие системы формальных институтов ценностям и нормам населения.

В-четвертых, в налаживании механизма обратной связи (взаимодействия и взаимопонимания между различными слоями) в российском обществе значительная роль должна принадлежать политическим партиям. Однако выполнению этой функции, наряду с другими факторами, препятствует деструктивный образ их деятельности, сложившийся в сознании населения. Основное ценностное размежевание между представителями левого и правого спектра российской партийной системы проходит по линии определения степени воздействия государства на социально-экономические и политические процессы в переходном обществе. Распространенность крайних позиций в этом вопросе (от государственного регулирования до минимизации государственного влияния) отражает радикализм и как следствие неадекватность оппозиции притязаниям политической системы и ее средового окружения. Идеология "государственного капитализма", "управляемой демократии", носители которой дистанцировались от существующих в России общественно-политических течений, наиболее соответствует ценностям и нормам, разделяемым россиянами, и открывает перспективы эффективного внутриэлитного и межгруппового диалога.

В-пятых, востребованность особенностей менталитета россиян в политическом процессе, отказ от копирования западных образцов развития, создают условия для консолидации общества. Так как в России образ элиты опосредует восприятие норм и стандартов жизнедеятельности, в последнее время наметилась реальная перспектива складывания общенационального ценностного синтеза на основе высокого уровня поддержки президента населением.