- •Содержание
- •Раздел 1. Основные моральные понятия и вехи истории этики..................................................................................32
- •Раздел 2. Нравственность в истории культуры...............................................................................................148
- •Раздел 3. Понятие морали.......................................................273
- •Раздел 4. Мораль и насилие.....................................................371
- •От редакторов
- •Введение. О предмете этики
- •1. Аристотель: становление этики
- •2. Этика эпохи эллинизма
- •3. Средневековая этика
- •4. Этика нового времени
- •5. Антинормативный поворот в этике
- •6. Этика конца XIX – XX в.
- •7. Основные этические проблемы и направления
- •8. Этика и мораль. Их соотношение
- •Раздел 1. Основные моральные понятия и вехи истории этики
- •1.1. Счастье и добродетель; аристотель. “никомахова этика”
- •Высшее благо, или счастье
- •Разделение добродетелей и два уровня счастья
- •Этические (нравственные) добродетели
- •Высшее блаженство созерцания
- •1.2. Долг; и. Кант. “основоположение к метафизике нравов”
- •Абсолютность морали и добрая воля
- •Категорический императив – объективный принцип морали
- •Долг как субъективный принцип морали
- •Автономия воли и царство целей
- •Свобода воли
- •Некоторые предубеждения против этики Канта
- •1.3. Добро и зло; ф. Ницше. “к генеалогии морали”
- •Генеалогический метод ф. Ницше
- •Ницше о двух типах морали
- •Сущность “восстания рабов в морали”
- •Ф. Ницше о роли зла в истории морали
- •Критика ф. Ницше абсолютов и проблема идеала
- •Заключение
- •Литература
- •1.4. Стыд, жалость, благоговение; в.С. Соловьев. “оправдание добра. Нравственная философия”
- •Предмет нравственной философии
- •Первичные данные нравственности
- •Трояко-должная основа нравственности
- •Добро от Бога
- •Добро в истории
- •1.5. Справедливость; джон ролз.
- •Исходные методологические основания концепции Ролза
- •Метод рефлексивного равновесия
- •Два принципа справедливости
- •Критика теории в западной философии
- •Раздел 2. Нравственность в истории культуры
- •2.1. Архаическая нравственность
- •2.2. Древние своды законов и моральных обязанностей
- •2.3. Гражданская мораль и нормы права в античную эпоху Конституции Ликурга и Солона. Мораль полисного индивида
- •Римское право и нравственность
- •Христианская социальная этика Амвросия Медиоланского
- •2.4. Паулинизм. Этика любви
- •2.5. Монашеский идеал
- •Бенедиктинцы. Теология труда. Умеренный аскетизм
- •Тамплиеры и иезуиты. Теология войны. Теология политики
- •Францисканцы. Бедность. Европейская совесть и идеал человечности хiii века
- •2.6. Рыцарский нравственный идеал
- •2.7. Феодальное право и нравоучения русского средневековья
- •2.8. Мещанство
- •2.9. Принципы этики прав человека
- •Принцип суверенного равенства людей
- •Принцип самоопределения личности
- •Принцип ненасилия и мирного разрешения споров
- •Принцип добросовестного выполнения принятых на себя обязательств
- •3.4. Гуманизм: идея личности в этике Попытки теоретического определения гуманизма
- •Особенности исторических этапов развития гуманистической мысли
- •Практическое воплощение гуманизма как нормативного принципа
- •Современные тенденции развития гуманистической мысли
- •Раздел 3. Понятие морали
- •3.1. Метафизика и этика
- •3.2. Язык морали
- •3.3. Обоснование морали
- •Исторический обзор практики смертной казни
- •Существуют ли этические аргументы в пользу смертной казни?
- •Аргументы против смертной казни
- •4.5. Эвтаназия
- •Определение эвтаназии
- •4.6. Императив ненасилия
- •3.5. Моральная мотивация Понятие моральной деятельности в этике
- •Поступки, нравы, поведение
- •Структура поступка. Мотивы и мотивация. Результат и условия совершения поступка
- •Моральная оценка поступка в единстве его структурных элементов
- •Моральная мотивация, свобода и ответственность
- •3.6. Нормы морали
- •Раздел 4. Мораль и насилие
- •4.1. Понятие насилия
- •Может ли насилие получить нравственную санкцию?
- •Что придает легитимность насилию?
- •Мораль и насилие в истории
- •Насилие во благо: основные аргументы
- •4.1. Понятие насилия
- •Может ли насилие получить нравственную санкцию?
- •Что придает легитимность насилию?
- •Мораль и насилие в истории
- •Насилие во благо: основные аргументы
- •4.2. Философские и моральные оценки войны
- •Концепция “справедливой войны”
- •Понятие метафизической войны
- •Гуманистическая критика войны. Трактаты о вечном мире
- •4.3. Терроризм и мораль
- •4.4. Смертная казнь
- •Исторический обзор практики смертной казни
- •Существуют ли этические аргументы в пользу смертной казни?
- •Аргументы против смертной казни
- •4.4. Смертная казнь
- •Непротивление злу и заповедь любви
- •Ненасилие как особая нравственная программа
- •Шесть принципов ненасильственного сопротивления
- •4.6. Императив ненасилия
- •Непротивление злу и заповедь любви
- •Ненасилие как особая нравственная программа
- •Шесть принципов ненасильственного сопротивления
1.1. Счастье и добродетель; аристотель. “никомахова этика”
Этические учения античности, средневековья, в значительной мере и Нового времени исходили из образа человека, основным стремлением которого является стремление к счастью. В этом общем смысле все они были эвдемонистическими (от греческого eudaimonia – счастье). Различия между ними начинались при конкретизации того, что такое счастье и как оно достигается. Одни считали, что человек достигает счастливого состояния непосредственно – в той мере, в какой он руководствуется своим желанием счастья и старается наиболее полно его удовлетворить. По мнению других, ни в понимании счастья, ни в стремлении к нему нельзя руководствоваться непосредственными ощущениями, путь к счастью может даже предполагать отказ от них. Так в этике возникли две уже упоминавшиеся полярные теоретические традиции, которые по имени их наиболее ярких античных представителей получили наименование эпикурейской и стоической. Из них эвдемонистической принято именовать только первую – эпикурейскую – традицию а этике. Здесь речь идет об эвдемонизме в узком, специальном смысле слова. Не ставя под сомнение адекватность такого обозначения, следует отметить, что противоположная – стоическая – традиция вовсе не является антиэвдемонистической. Она также признает первичность и существенность желания счастья, но при этом полагает, что в действительности счастьем является нечто иное, чем обычно принято считать счастье.
Следует, таким образом, различать эвдемонизм в широком смысле слова как некую исходно-аксиоматическую установку этической теории и эвдемонизм в узком смысле слова как особую этическую традицию. Это различение, в частности выделение эвдемонизма в широком смысле слова, важно для осмысления основополагающего значения категории счастья в системе моральных понятий.
Счастье – фундаментальная категория человеческого бытия. В известном смысле самого человека можно определить как существо, предназначение которого состоит в том, чтобы быть счастливым. “Человек рожден для счастья, как птица для полета”, – гласит русская пословица. Понятием счастья в самом общем виде обозначается наиболее полное воплощение человеческого предназначения в индивидуальных судьбах. Счастливой обычно именуется жизнь, состоявшаяся во всей полноте желаний и возможностей. Это – удавшаяся жизнь, гармоничное сочетание всех ее проявлений, обладание наилучшими и наибольшими благами, устойчивое состояние эмоционального подъема, радости.
Счастье как реальное явление и как предмет анализа трудно идентифицировать. Это обусловлено тем, что оно является своего рода интегралом человеческой жизни, связано со всеми ее сколько-нибудь существенными аспектами и проявлениями. В эмпирическом аспекте счастье неисчерпаемо, его нельзя рассчитать. В логическом аспекте оно бессодержательно; желающий установить общие определения и правила счастья вынужден будет повторить за Козьмой Прутковым: “Хочешь быть счастливым, будь им”. Анализ жизненных контекстов, которые фиксируются в терминах счастья, и теоретических размышлений по этому вопросу показывает: счастье обнаруживается в напряжениях, возникающих в процессе взаимодействия различных силовых линий жизни и ставящих человека перед сложнейшими дилеммами. По крайней мере, три из них имеют существенный и универсальный характер.
От чего зависит счастье человека – от него самого или от внешних условий? Первоначально в культуре счастье понималось как удача, дар судьбы. Это получило отражение в этимологии слова. Праславянское sъcestъje расшифровывается как сложенное из “su” (хороший) и “часть”, что означало “хороший удел”; по другой версии – “доля, совместная часть”1; соответственно быть несчастным – значит быть ни с чем. Древнегреческое eudaimonia, буквально означавшее доброго гения, также имело в виду его покровительство.
Зависимость жизни человека от внешних условий, в том числе от капризов судьбы, совершенно очевидна. Однако в совокупность обстоятельств, определяющих качество жизни человека, входит также его собственная позиция и активность – его сознательная воля. Судьба неравномерно распределяет среди людей свои награды и наказания. Но и люди по-разному реагируют на превратности судьбы и по-разному могут справляться с ними – одни пасуют перед незначительными трудностями, другие оказываются на высоте даже перед лицом великих бедствий. Человек реализует себя, раскрывает свои потенции, возможности, свое предназначение в целесообразной деятельности. Существенный этап самосознания человека (и в филогенезе, и в онтогенезе), кристаллизующийся в представлениях о счастье, связан с расчленением всей совокупности жизненных благ на два больших класса: материальные (внешние и телесные) и душевные. Данное расчленение призвано прежде всего отделить в жизнедеятельности человека то, что определяется им самим, от того, что от него не зависит. Анализ этих пластов человеческой деятельности, их структуры, взаимодействия, сравнительного удельного веса и т.д. призван ответить на вопрос о том, в какой мере счастье человека может быть делом его собственных усилий, сознательного выбора, ответственных действий. В осмыслении этого аспекта счастья в его соотнесенности с добродетелью важной вехой стало введенное Кантом понятие достоинства быть счастливым.
Относится ли счастье к сфере целей или оно является императивом – достижимо оно или нет? Счастье представляет собой фокус человеческой деятельности, ее высшую правду, смысл и красоту. Это – не просто благо, а благо благ; образно выражаясь, его можно назвать гаванью, куда держит путь корабль жизни. Счастье составляет глубинный источник человеческой деятельности и задает ей перспективу, без убеждения и веры в реальность, достижимость счастья она лишилась бы смысла и была бы невозможной как сознательная жизнедеятельность. Счастье – достижимая цель деятельности, пусть высшая, трудная, но тем не менее цель; оно находится в пределах возможностей человека. Но стоит представить себе это состояние достигнутым, как жизнь в форме сознательно-целесообразной деятельности оказывается исчерпанной. Куда еще стремиться тому, кто уже достиг счастья?! Не случайно говорится, что счастливые часов не наблюдают: они как бы перемещаются в вечность.
Получается парадоксальная ситуация: счастье нельзя не мыслить в качестве достижимой цели, но и нельзя помыслить таковой. Выход из нее чаще всего усматривают в разграничении различных форм и уровней счастья – прежде всего речь идет о разграничении счастья человеческого и сверхчеловеческого. Еще Эпикур говорил, что счастье бывает двух родов: “высочайшее, которое уже нельзя умножить”, и другое, которое “допускает и прибавление, и убавление наслаждений”1. Первое свойственно богам, второе – людям. Это разграничение человеческого счастья получило развитие в религиозно-философских учениях, где оно приобрело форму разграничения между земным счастьем и потусторонним блаженством.
Счастье индивида и счастье общества – может ли быть счастливым человек, если несчастны его окружающие? Одно из несомненных выражений счастья заключается в чувстве удовлетворенности индивида тем, как в целом складывается его жизнь. Из этого, однако, не следует, что счастье субъективно. Счастье не сводится к отдельным удовольствиям, а представляет собой их гармоничное сочетание, синтез. Даже как эмоциональное состояние оно, по крайней мере, отчасти имеет вторичную природу и обусловлено определенными претендующими на общезначимость представлениями о счастье. Тем более это относится к оценкам в терминах счастья и несчастья. За субъективным чувством и представлением о счастье всегда стоит какой-то канон, образец того, что такое счастье и счастливый человек сами по себе. Говоря по другому, в своем желании счастья человек всегда исходит из того, что такое же желание присуще и другим людям. Более того: счастье одних индивидов прямо зависит от счастья других, К примеру, не может быть счастлива мать, если несчастны ее дети, не может быть счастлив учитель, если несчастны его ученики и т.д. Весь вопрос в том, как широк этот круг обратных связей счастья. Л. Фейербах говорил, что эвдемонизм становится этическим принципом как желание счастья другому. Это значит: счастье одних индивидов связано со счастьем других через нравственные отношения между ними, через посредство счастливого общества. Счастливый человек в счастливом обществе – такова одна из типичных и центральных тем философских трактатов о счастье.
Таким образом, как мы видим, проблематика счастья в своей основе является этической. Счастье человека связано с его добродетелью, понимаемой и как собственная нравственная добротность, и как нравственные обязанности перед другими людьми. Демон становится эвдемонией, участь – счастьем по мере того, как обнаруживается, что индивидуальная судьба человека зависит от его нравственных качеств, что его самореализация, самоутверждение в существенной мере совпадают с нравственным самосовершенствованием. В этике проблема счастья возникает по преимуществу как проблема соотношения счастья и добродетели. Самый первый и наиболее глубокий ее систематический анализ мы находим в “Никомаховой этике” Аристотеля.
Нам известны три этических сочинения Аристотеля: “Никомахова этика”, “Эвдемова этика”, “Большая этика”1. Вопросы об их подлинности и происхождении остаются предметом исследовательских интерпретаций и споров. Вероятней всего существование этих трех этик объясняется преподавательской деятельностью Аристотеля, и они представляют собой три различных курса лекций. В “Никомаховой этике” этическое учение Аристотеля представлено наиболее полно и развернуто. В историко-философской и общекультурной традиции этика Аристотеля ассоциируется главным образом с этим произведением. “Никомахова этика” существует на русском языке в двух переводах – Э.Л. Радлова (Этика Аристотеля. СПб., 1908) и Н.В. Брагинской (Аристотель. Соч. В 4 т. Т. 4. М., 1983), “Большая этика” переведена Т.А. Миллер и опубликована в указанном собрании сочинений. Перевод “Эвдемовой этики” пока еще не опубликован.
“Никомахова этика” состоит из десяти книг (глав): I – высшее благо, счастье, разделение добродетелей; II, III (1–8) – общая характеристика добродетелей, понятия непроизвольного, произвольного, намеренного; III (9–15), IV – характеристика отдельных этических добродетелей; V – справедливость; VI – дианоэтические добродетели; VII – удовольствие и страдание; VIII, IX – дружба; Х – удовольствия и блаженство, виды счастья.
Чтобы понять строение “Никомаховой этики”, следует иметь в виду два существенных обстоятельства: во-первых, структуру этической теории Аристотеля, состоящей из трех частей: учение о высшем благе, или счастье; учение о добродетелях; учение об отдельных добродетелях (она отразилась в первых четырех книгах); во-вторых, разделяемое Аристотелем общеантичное представление о трех образах жизни: чувственном, практически-деятельном (политическом) и созерцательном, что наложило отпечаток на порядок и проблематику последующих шести книг.
“Никомахова этика” обширна по тематике. В ней поставлены, по крайней мере, обозначены, по сути дела, все вопросы, которые стали предметом специального анализа и развернутых дискуссий в последующей европейской этике. Однако преимущественное внимание в ней обращено на проблемы счастья, добродетелей, их соотношения, они исследованы с исчерпывающей глубиной. То, что мы находим в “Никомаховой этике” по этим вопросам, не только имеет исторический, но и сохраняет несомненный теоретический интерес.