геополитика. мухаев

ный интеграционный проект. Когда страна вступает в Евросоюз, больше всего теряют центральные органы власти — парламенты и правительства, но локальная местная власть по-прежнему остается сильной, и ее значение даже возрастает. Именно регион становится промежуточной зоной, сопричастной как внутреннему, так и внешнему пространству. В Европе критерий регионализации уже оформился в виде «южного измерения» и «северного измерения». Российские аналитики обращают внимание на то, что было бы естественно также рассматривать государства района Балтийского моря как составляющие единого региона.

Большой потенциал несет в себе участие России в «северном измерении» ЕС и в диалоге со странами Балтии, где приоритетными являются проблемы охраны окружающей среды, информационные технологии, ядерная безопасность, энергетика, развитие инфраструктуры. Успешное региональное сотрудничество со странами «северного измерения» и странами Балтии может стать для России не только путем развития ее приграничных областей, но и стимулом для укрепления общих отношений с ЕС. В качестве примера такого регионального сотрудничества можно назвать Калининградскую область, которая строит свои отношения с соседними государствами на основе добрососедского сотрудничества и взаимопонимания, активно развивая в последние годы региональные проекты.

Стратегическое партнерство России и ЕС омрачается антироссийскими инициативами «новых европейцев», стремящихся ставить барьеры на пути интересных и весьма многомерных перспектив развития в сфере экономики, политики, безопасности, экологии и культуры, а также в области регионального сотрудничества.

Ȼɚɡɨɜɵɟ ɩɪɢɧɰɢɩɵ ɢ ɚɪɯɢɬɟɤɬɭɪɚ ɟɜɪɨɩɟɣɫɤɨɣ ɛɟɡɨɩɚɫɧɨɫɬɢ

Москва предлагает путь к недопущению новых конфликтов на континенте. Кавказский кризис августа 2008 г., поставивший отношения России и Запада на грань новой холодной войны и на волосок от прямой военной конфронтации России и США в Черном море, вновь привлек международное внимание к инициативе президента Д. Медведева о необходимости создания новой архитектуры безопасности в Европе на основе юридически обязывающего договора. Первоначально, в июне 2008 г., эта инициатива не была воспринята всерьез западными партнерами России. Одни увидели в ней знакомое отражение «миролюбивых инициатив» СССР, другие — «удар кинжалом в сердце НАТО», и очень немногие поняли, что российская инициатива диктуется самой необходимостью коренной пере-

Новый Договор о коллективной безопасности в Европе должен давать четкие ответы на все поставленные вопросы. Для этого необходим консенсус всех членов евро-атлантического сообщества, что предполагает их детальную проработку на основе как действующего международного права, так и принятия новых правовых норм там, где это потребуется.

Важен и вопрос о самой архитектуре европейской безопасности. Разумеется, что строить заново легче, чем перестраивать. «Мы не предлагаем создавать какие-либо новые организации, а также отменять или ликвидировать какие-либо из существующих организаций», — сказал глава российского МИД С. Лавров. Вместе с тем сегодняшнее здание европейской безопасности — хаотическое нагромождение старых и новых организаций, что предполагает их соперничество и приводит к параличу всей системы безопасности. Как же выстроить новое здание из старых кирпичей?

Очевидно, решение может быть найдено в перераспределении ролей и функций между существующими институтами в соответствии с основными направлениями европейской безопасности — экономи- ческой и энергетической безопасностью, внешней безопасностью, безопасностью внутри Европейского региона, международно-право- выми и гуманитарными аспектами безопасности.

ООН останется глобальной зонтичной организацией международной безопасности. Что же касается непосредственно европейской безопасности, то те функции, которые традиционно выполняла ОБСЕ в сфере экономического и военного сотрудничества, должны быть перераспределены между другими институтами, которые давно взяли на себя выполнение этих задач. В ведении ОБСЕ могут остаться международно-правовые и гуманитарные вопросы безопасности при партнерской роли Совета Европы, причем они не должны быть ограничены лишь пространством СНГ.

Основой экономической и энергетической безопасности в Европе должно являться сотрудничество между Европейским Союзом и Россией, а в более широком плане — между ЕС, Россией и двумя ключевыми транзитными странами — Украиной и Турцией. Партнерскую роль на этом направлении, несомненно, может играть ЕврАзЭС. Интересам энергетической безопасности способствовало бы принятие Единой энергетической хартии, учитывающей интересы странпроизводителей, потребителей и транзитных государств, а также создание единой энергетической системы, исключающей трубопроводные войны и нецелесообразное расходование финансовых и иных ресурсов.

Внешняя безопасность Европы, в первую очередь противодействие распространению оружия массового уничтожения (ОМУ) и

международному терроризму, должна обеспечиваться через сотрудничество США/НАТО и России (Совет Россия—НАТО) с привле- чением ОДКБ для решения проблем безопасности в Центральной Азии и участием ШОС на Дальнем Востоке. Сегодня нет иных при- чин для присутствия США в Европе.

Безопасность в рамках Европейского региона — предупреждение и урегулирование конфликтов в Большой Европе, а также борьба с экстремизмом — могла бы быть обеспечена через сотрудничество ЕС в рамках Европейской политики безопасности и обороны, России и тяготеющих к ЕС других государств СНГ. В этих целях необходимо формирование общего корпуса быстрого реагирования для выполнения миротворческих задач и принуждения к миру. Наряду с этим необходимо создать новые международные механизмы мониторинга, арбитража и посредничества. Россия справедливо настаивает на заключении юридически обязывающего договора, поскольку имеет в прошлом негативный опыт «джентльменских соглашений» с Западом, позволяющих очень вольную интерпретацию обязательств.

Кавказский конфликт дал идее реконструкции европейской безопасности политическую путевку в жизнь, а ее предназначение — предотвратить еще более серьезные катаклизмы, угрожающие разрушить европейскую безопасность.

ɗɧɟɪɝɨɛɟɡɨɩɚɫɧɨɫɬɶ — ɤɪɚɟɭɝɨɥɶɧɵɣ ɤɚɦɟɧɶ ɜ ɨɬɧɨɲɟɧɢɹɯ ȿɜɪɨɩɵ ɫ Ɋɨɫɫɢɟɣ

19 февраля 2009 г. в Брюсселе состоялось вроде бы рутинное заседание Совета ЕС, на которое съехались профильные министры стран- участниц, чтобы обсудить положение дел в области транспорта и энергетики. Совет принял тоже вроде бы непримечательное решение — одобрить выводы к сообщению Комиссии для Совета и других главных органов ЕС по вопросу второго стратегического пересмотра энергетической политики. Вот только для России эта бумага более полезна и информативна, чем любой саммит Россия—ЕС.

Она проливает свет на то, какой будет позиция ЕС на переговорах о будущем соглашении о партнерстве и сотрудничестве с Россией, как может быть расширен мандат для переговоров, на какие уступки европейцы готовы пойти и какую политику они намереваются проводить в отношении нашего общего «ближнего зарубежья».

Можно констатировать, что широчайшие перспективы сотрудничества между Россией и ЕС в последние годы свелись к пресловутому вопросу об энергетической безопасности. Однако последствия этой трансформации существенно шире, если так можно сказать, сужения окна возможностей. Императив энергобезопасности,

усугубляемый газовыми войнами между Украиной и Россией, становится движущей силой двух важных процессов в Европе — заметной по масштабу модернизации производства и малозаметных геополитических подвижек, которые вкупе могут привести к изменению экономического и политического ландшафта Евразии.

Именно это подтверждает документ, выводы к которому были одобрены 19 февраля 2009 г.

План солидарных действий определяет основные параметры грядущей коренной перестройки европейских экономик, главными маяками которой станут снижение энергоемкости производства на 20%, доведение доли энергии, получаемой из возобновляемых источ- ников, с нынешних 8,5 до 20%, сокращение выбросов парниковых газов на те же 20% от сегодняшнего уровня.

Ради достижения этих целей европейцы готовы не только потратить более 9 млрд евро, но и пересмотреть законодательство: обязать строить лишь энергосберегающие здания, установить более высокие стандарты энергоэффективности для всего электрического оборудования — от бытовой техники до уличного освещения — и даже рассмотреть возможность снижения налога на добавленную стоимость (из него формируется бюджет ЕС) в качестве поощрения за снижение энергоемкости. Не стоит сомневаться, что за несколько лет европейские предприятия полностью обновят основные фонды, внедрят энергосберегающие технологии и научатся работать по новым стандартам. Европейская промышленность имеет все шансы выйти из экономического и газового кризисов обновленной и более конкурентоспособной.

Однако модернизация производства может оказаться далеко не главным итогом газовых споров и конфликтов. Реакция европейцев на январский конфликт вокруг транзита газа между Россией и Украиной носит выраженный геополитический оттенок. Похоже, европейцы осознали, что один общий энергетический рынок, даже располагающий запасами нефти и газа, не решит проблему надежности поставок энергоресурсов из России. Осознали — и решили решать проблему другим способом: созданием по периметру Европейского Союза «энергетически дружественной» международной среды.

Шесть масштабных инфраструктурных проектов призваны обезопасить поставки энергоресурсов, и ни один не включает Россию, будто она не обеспечивает 42% европейского импорта газа, будто не существует ни Nord Stream, ни «Южного потока», ни консорциума для разработки Штокмановского месторождения. Европейцы планируют закольцевать Средиземноморье в единую взаимосвязанную систему электростанции и газопроводов, расширив доступ к алжирскому газу (сегодня на него приходится 18% импорта) и производимой в странах Магриба электроэнергии.

Ⱦɨɤɬɪɢɧɚ «ȼɨɫɬɨɱɧɨɝɨ ɩɚɪɬɧɟɪɫɬɜɚ»: ɚɧɬɢɪɨɫɫɢɣɫɤɢɣ ɩɪɨɟɤɬ

ЕС начал политику экспансии постсоветского пространства, пытаясь оторвать бывшие советские республики из-под влияния России. Представляется она как политика соседства. Это проект «Восточное партнерство», представленный в мае 2008 г. Европейским Союзом на Совете по внешним отношениям.

Главная цель проекта — сближение ЕС с шестью странами бывшего СССР — Украиной, Молдавией, Азербайджаном, Арменией, Грузией и Белоруссией. В проекте выделены два направления: сотрудничество в сфере энергетики и облегчение визового режима. Предусмотрено выделение этим странам до 2013 г. 600 млн евро, предназначенных на укрепление государственных институтов, контроля границ и оказание помощи малым компаниям.

По мнению бывшего главы представительства Европейской комиссии в Москве Марка Франко, «Восточное партнерство» представляет собой расширение и углубление подхода, начатого в рамках политики соседства ЕС. Евросоюз хотел не провести границу между своими странами-членами и теми государствами, которые не входят в ЕС, а скорее предложить программу по активизации сотрудничества, которая бы способствовала укреплению стабильности, мира и процветания в регионе.

Россия отказалась участвовать в программе соседства: РФ сказала, что она не просто сосед, а нечто большее. ЕС принял аргументы Москвы и разработал четыре так называемых общих пространства и дорожные карты для их достижения. Четыре общих пространства — это версия программы соседства для России. В 2009 г. ЕС в Праге запустил «Восточное партнерство». ЕС опирался на фундамент программы соседства, но пошел дальше, намереваясь заключить соглашение о свободной торговле, содействовать повышению мобильности людей, договориться об обеспечении энергобезопасности. Кроме того, теперь учитывается региональный контекст, поскольку в прошлом у ЕС были только двусторонние отношения со странами «Восточного партнерства». С регулярными интервалами все страны «Восточного партнерства» и ЕС теперь будут встречаться.

Россия негативно восприняла эту инициативу. РФ решила, что не будет работать в рамках программы соседства и не может принять приглашение сотрудничать в контексте «Восточного партнерства». Но ЕС не собирается признаваться, что совершил ошибку, создав «Восточ- ное партнерство». Напротив, ЕС стремится показать, что будет сотрудничать с этими странами и с Россией, углубляя и расширяя это взаимодействие. Это возможно в рамках переговоров по новому базовому соглашению. Сейчас идет пятый раунд переговоров по соглашению.

или балансира политических альянсов. А еще несколько лет назад закавказские «маневры» без учета позиции Тегерана трудно было представить. Сейчас же происходит своеобразная тупиковая локализация нынешнего тегеранского режима. Европейский фланг постсоветского пространства с осени демонстрирует ничуть не менее занимательное развитие событий. Москва в тесном контакте с официальным Кишиневом при намеренно строгом поведении в отношении Тирасполя демонстрирует принципиально иную, чем в Закавказье, возможность и умение регулировать конфликты. Действительно, если не найдется некая третья, четвертая и т.д. сторона, заинтересованная в его неурегулированности, эвентуальное (от лат. случай, исход) развязывание приднестровско-молдавского узла не вызывает сомнений. Думается, что именно здесь и может быть реализована идея военно-политической нейтрализации государства-суверена ради сохранения государственного единства с де-факто автономизированным регионом.

Совершенно неожиданным стало «западничество» Александра Лукашенко. При этом западничество, проявленное, казалось бы, в период, когда Москва требует повышенной солидарности внешнеполитических действий. Очередной, но в этот раз стратегический уклон Лукашенко в сторону ЕС может быть как осложнением для Москвы, так и наоборот. Действия Белоруссии прекрасно «продаются» Брюсселю как объективное и непреодолимое стремление постсоветских стран к сотрудничеству с Европой, которое характерно не только для Москвы, выбравшей эту линию давно и сознательно, но и для Минска, который всегда был более консервативен.

Если в отношении Украины уже подзабытый, но по сути верный лозунг «вместе в Европу» был нереализуем в силу слабой институализации двусторонних отношений, то Союзное государство дает формальные поводы к выдвижению этого призыва. Что касается собственно Украины, то помимо уже упомянутого сюжета с НАТО в Киеве под воздействием экономического кризиса и внутренней нестабильности происходит фактический отказ от «европоцентричного авантюризма». Украинские элиты под воздействием этих двух факторов, вероятно, смогут более реалистично оценить детали и скорость своего продвижения к ЕС. Реакция на «Восточное партнерство» в Киеве была двойственной. Кто-то это оценил как некий дополнительный «предбанник» на пути в ЕС, а кто-то как понимание Брюсселем сокровенных внешнеполитических чаяний Украины.

Центральноазиатский фланг только начал входить в процесс перемен, при этом практически все изменения обусловлены экономикой. Экономический кризис скорректировал объемы казахстанского чуда. Но главное впереди. Снижение цен на энергоносители выве-