геополитика. мухаев

На повестке дня оказался вопрос о дальней границе и вообще о пределе подобной десуверенизации «суверенных демократий» континента. Эта новая политическая реальность имеет глубокие мировоззренческие и правовые корни. Все более прочные юридические позиции в повседневной практике и сознании европейцев занимает система ценностей, ставящая во главу угла признание прав и достоинств личности, группы лиц, право на их самоопределение, «индивидуальный план жизни». Иначе говоря, суверенность социокультурного сообщества ставится на этом основании выше национальнотерриториального суверенитета. Позиция, занимаемая международными институтами в послевоенный период, и особенно в последние годы, в целом также поддерживает данную тенденцию. Другими словами, политико-правовая конструкция Нового времени, ведущая отсчет по меньшей мере со времен Вестфальского мира и провозгласившая государственный суверенитет базовым принципом международных отношений, действительно подошла к некоему пределу. Европа регионов — это одновременно деятельное воспоминание об имперском, «габсбургском», политическом ландшафте, возрождающее прежние элитные структуры, сохраняющиеся в ткани современного мира. Но тут в ход преимущественно западноевропейской интриги вмешался совершенно иной сюжет.

ɇɨɜɵɟ ɥɢɧɢɢ ɪɚɡɦɟɠɟɜɚɧɢɹ ɢ ɢɧɬɟɝɪɚɰɢɢ

Достижение высокого регистра объединения Европы совпало по времени с масштабным изменением в 1990-е годы геополитиче- ского облика континента. В результате параллельно с перетасовкой колоды Старой Европы на ее «покрытых мхами плитах» появилось значительное число новых персонажей.

Это калейдоскоп былых членов восточноевропейского «социалистического содружества». Затем ряд постсоветских стран, прежде всего государств Балтии. А также определенное число «новых суверенов», обретших независимость частей распадавшихся федераций: Чехословакии и главным образом Югославии, породившей не то шесть, не то семь государств. Ну и некоторая толика «политических осколков» — квазисуверенных политий, отстаивающих свое право на независимость в новых исторических условиях. Обновление координат евро-атлантического содружества имело следствием рост влияния США на континенте. Действительно, новые персонажи практи- чески неизменно выступали на стороне Америки при рассмотрении тех или иных вопросов (как было, например, по Ираку).

Однако в самые последние годы намечается иной контур куль- турно-цивилизационного размежевания, позволяющий вести речь о «Новой» Европе в совершенно новом смысле. Разделение это пред-

тивного совмещения ислама и секулярности именно как ключевой элемент специфики евроислама.

ȼɟɪɨɹɬɧɵɟ ɫɰɟɧɚɪɢɢ

Как сегодня прочесть эту складывающуюся на практике, но формально не институализированную, пеструю, асимметричную, местами диссоциированную европейскую мозаику? Причем прочесть по возможности позитивно. Пытаясь отыскать дорогу в будущее, приходится перебирать несколько достаточно очевидных перспектив.

1.Повторение пусть с другими сроками, в иных пропорциях и конфигурациях попытки переварить составные части Европы, как это уже однажды удалось (со всеми оговорками) со странами европейского юга. Либо возможность нового исторического разделения, порождающего феномен консолидирующейся Другой Европы, отделенной от Старой Европы не столько политическими границами (политическая интеграция, как это ни парадоксально, может продвигаться своим ходом), сколько культурно-цивилизационными рубежами. Причем сосредоточение на европейской сцене разноликой Другой Европы может не только не сгладить, но, напротив, со временем усугубить это фундаментальное разделение.

2.Цивилизационно-культурная плюральность Европы третьего тысячелетия, связанная со свободным передвижением людей и трансформацией привычных сообществ, вносящая серьезные усложнения

âее привычную архитектуру, порождая при этом массу незнакомых ранее обременений, но также открывая и неведомые прежде возможности. И снижая актуальность собственно национально-терри- ториальных проблем объединения/размежевания в Объединенной Европе. Процесс все же заметно усложнится при вхождении в состав европейского концерта игроков из постсоветского пространства: Украины, Белоруссии, Молдавии, Грузии... Вероятно фактическое смещение в сторону Европы в этом потоке также Калининградской области, Приднестровья и, как это ни странно прозвучит сегодня, некоторых новых игроков на расширяющейся арене, наподобие, скажем, Абхазии.

Действительно, в какой ситуации окажутся в динамичной (с точки зрения передвижения людей) и полифоничной Европе такие анклавы, как Приднестровье или Калининградская область? Что станет доминантной точкой для их гравитации? Какова окажется стратеги- ческая траектория всего российского Северо-Запада? Или геоэкономического эстоно-финско-карельско-петербургского региона? Какими именно социальными и политическими кругами будет в итоге очерчена и скреплена восточная, юго-восточная и «неовосточная»

реформе ЕС, созданный в целях улучшения функционирования Европейского Союза в составе 27 стран-членов и укрепления его роли и позиций на мировой арене в условиях резких глобальных изменений, был окончательно согласован на Межправительственной конференции в Лиссабоне 19 октября 2007 г.

Задуманный как «инструментарий», этот во многом инновационный договор призван заложить основы функционирования Евросоюза на ближайшие 15—20 лет. Подписание Договора 13 декабря 2007 г. открыло период, когда страны-члены должны будут провести процесс его ратификации (2008). Осложнения возникли в таких странах, как Ирландия и Чешская Республика, где для его одобрения необходима была поддержка 3/5 парламента, а в случае с Ирландией — еще и поддержка населением страны на референдуме. Тем не менее одобрение в парламентах 27 стран завершило 15-летнюю дискуссию о политической и институциональной реформе ЕС, которая была начата подписанием Маастрихтского договора в 1992 г.

Необходимость внесения изменений в основополагающие договоры ЕС была вызвана тем, что всего за два с половиной года (апрель 2004 — 1 января 2007) число стран-членов возросло с 15 до 27, а их совокупное население составляет почти полмиллиарда человек. Договор призван заменить собой провалившийся проект Конституции ЕС (проект которой был подписан в июне 2004 г.). Два года назад, когда на референдумах во Франции и Нидерландах Конституция была отклонена, ЕС оказался в институциональном тупике. Чтобы двигаться дальше, было необходимо серьезно упростить структуру коллективных органов, принципы и порядок их работы, сделать их деятельность более понятной и прозрачной. На решение этой двуединой задачи и направлен Лиссабонский договор. Договор о реформе закрепил баланс между целями и интересами стран-членов и ЕС, придав последнему статус «супердержавы». Текст договора вносит изменения в три основополагающих документа ЕС: договор об уч- реждении Европейского сообщества (Римский договор, 1957), Маастрихтский договор (1992) и Договор об учреждении Европейского сообщества по атомной энергии (1957). После подписания и ратификации Договор о реформе перестает существовать как единый текст, а нововведения инкорпорируются в три перечисленные выше документа.

По состоянию на 13 ноября 2009 г. договор утвердили все 27 стран ЕС. 1 декабря 2009 г. Лиссабонский договор вступил в силу. Согласно этому договору Евросоюз становится правосубъектным.

Новый договор изменяет ценности и цели Европейского Союза (ст. 2 и 3 Договора о ЕС). Договор о реформе изменяет название Договора об учреждении Европейских сообществ на Договор о функ-

ционировании ЕС, чем напрямую связывает его с Договором о ЕС

èцелями, которые он ставит перед объединенной Европой. Таким образом, принципы, рассматривавшиеся ранее как декларативные: защита граждан ЕС по всему миру, экономическое, социальное и территориальное единство, культурное многообразие и др., — наряду с социальными целями становятся основополагающими зада- чами политики ЕС. Задачей ЕС также становится создание «внутреннего рынка» и достижение целого ряда целей: полная занятость, социальный прогресс, высокий уровень защиты окружающей среды, борьба против дискриминации, социальная справедливость, защита прав детей и т.д.

Договор о реформе вносит изменения в Договор о ЕС в отношении институтов Союза.

Ввoдится пост постоянного председателя Европейского совета, который будет избираться европейскими лидерами сроком на 2,5 года с возможностью переизбрания на второй срок. Он будет представлять Союз во внешней политике в рамках своих полномочий и по вопросам общей внешней политики и политики безопасности.

Европейский парламент осуществляет законодательные функции

èфункции, связанные с бюджетом ЕС, совместно с Европейским советом. Парламент получает большую полноту власти, поскольку его вес как законодательного органа приравнивается к весу Совета. Он также получает равный статус с Советом в отношении вопросов бюджета, так как дифференциация на «обязательные» и «необязательные» расходы не проводится.

Ʉɨɫɨɜɨ ɪɚɡɜɢɜɚɟɬɫɹ ɩɨɞ ɩɪɹɦɵɦ ɭɩɪɚɜɥɟɧɢɟɦ ȿɜɪɨɫɨɸɡɚ

Если косовский проект Евросоюза будет реализован успешно, а это предполагает одновременное вхождение в ЕС Сербии — без Косово и Косово — без территориальных претензий Белграда, то можно будет говорить о ноу-хау в мировом миротворческом опыте. Особый интерес такой опыт может представлять для России, которая позиционирует себя как главного миротворца на постсоветском пространстве. А в случае с Южной Осетией и Абхазией ее усилия можно сравнить с усилиями ЕС на Балканах. Окончательный результат этого соперничества станет известен через какое-то время, но пока можно зафиксировать предварительный итог: 1 : 1 на геополитиче- ском поле и 0 : 1 в пользу Брюсселя на экономическом. Проведя и удерживая разграничительную линию между противостоящими сторонами (в случае России это абхазы и южные осетины с одной стороны и грузины — с противоположной, а на европейских па-

раллелях — это косовские албанцы и противостоящие им сербы, как косовские, так и те, что живут в теперь уже соседней Сербии), РФ так же, как и ЕС, оплачивает счета новых независимых государств. Несмотря на то что Москва не признает такого государства, как Косово, а Брюссель — Абхазию и Южную Осетию. Но цифры в счетах, надо заметить, существенно разнятся.

По данным различных европейских миссий, которые сегодня работают в Косово, за три последних года, т.е. со времени начала лоббирования Западом суверенных амбиций Приштины, в эту страну только ЕС вложил 2,5 млрд евро. Кроме Европы новой стране помогают США (никто толком не знает, сколько сюда вбрасывают американцы), а также Саудовская Аравия (цифры и здесь не разглашаются). Но, по словам представителя сербской диаспоры Косово профессора Рады Трайкович, именно Запад и эта арабская страна наполняют косовский бюджет. Госбюджет у Косово небольшой, если сравнить с бюджетами соседей, — 600 млн евро. Но без фабрик, заводов, железной дороги, сельскохозяйственных ферм, без того, что обычно и составляет доходные статьи бюджета любого государства,

èтакую сумму собрать непросто. В правительстве Косово утверждают, что казну заполняют налоги. Но это утверждение звучит неубедительно: стройками и малым торговым бизнесом бюджетную дыру не закроешь. Правда, в регионе говорят о другом — нелегальном бизнесе — наркотрафике и торговле людьми. Но эксперты EULEX — европейской структуры, которая курирует в том числе

èместные правоохранительные органы, эти слухи не подтверждают, а говорят больше о коррупции и других видах преступности. Несмотря на это, вопрос, откуда в стране деньги, которых хватает не только чтобы сформировать бюджет, но и буквально покрыть карту страны новостройками, остается. Правда, как утверждает глава EULEX Рой Рив, косовары получают немалую донорскую помощь — 1,2 млрд евро. Плюс поддержка албанской диаспоры за рубежом. Так или иначе, но Южная Осетия, восстановление которой после августовской войны 2008 г. взяла на себя РФ, о такой помощи, какую получает Косово, может только мечтать.

Местным сербам от западных щедрот не перепадает ничего: в правительстве Приштины уверяют, что бюджет формируется с учетом трат и на сербские анклавы, но, например, северная часть Митровицы, города на севере Косово, где живут преимущественно сербы, полностью снабжается Белградом и косовских денег не берет. Здесь в отличие от другой — «албанской части» Косово ходят не евро, а сербские динары. Правда, в магазинах можно рассчитаться и единой европейской валютой, и евро возьмут с удовольствием, но заработные платы, пенсии и прочие социальные выплаты идут в динарах. Говорят, что Белград врачам, учителям и прочим специалистам из косовской Митровицы платит в полтора раза больше, чем собст-

венным,что вызывает недовольство не только у граждан Сербии, но и у косовских сербов, живущих в анклавах на юге Косово.

В правительстве Приштины признают, что преодолеть планку, установленную Белградом, который надеется таким образом поддерживать сепаратистский дух у своих соплеменников в Митровице, косовское правительство не может. По утверждению косоваров, независимо от национальности митровицкие врачи, например, получают в месяц 1 тыс. евро, в Приштине таких расценок нет.

Фактически взвалив на себя весь груз послевоенных проблем Косово, в том числе и защиту меньшинств, европейцы вызвали массу недовольства и со стороны сербов, и со стороны косовских албанцев. Первые не могут простить страны, представители которых признали независимость Косово, а вторые уже тяготятся европейским управлением: практически ни один госорган в стране не функционирует без контролеров из ЕС, даже суды, прокуратура и полиция. Европейцы пытаются «подогнать» новоиспеченное государство под евростандарты и в ответ получают граффити на стенах Приштины: перечеркнутые названия европейских миссий.

Высшая юридическая инстанция мирового сообщества — Междуна-

родный суд ÎÎÍ в Гааге — рассматривала в декабре 2009 г. вопрос о правомочности самопровозглашенной независимости Косово. Слушания проходят на фоне обострившейся политической вражды между ведущими кланами албанских политиков в Косово, омра- чившей подготовку к местным выборам.

Судьи должны были дать ответ на следующий вопрос: «Соответствует ли одностороннее провозглашение независимости временными институтами самоуправления Косово нормам международного права?» Наряду с непосредственно заинтересованными сторонами — Сербией и косовскими властями — своих представителей в суд прислали еще 28 государств.

Острота рассматриваемого вопроса очевидна. Мир по этому вопросу расколот. Среди постоянных членов СБ ООН Россия и Китай выступают на стороне Белграда, а США, Великобритания и Франция — на стороне Приштины. До сих пор Косово признано лишь 63 из 192 членов ООН. Показательным было даже голосование по поручению Генассамблеи Международному суду — его поддержали 77 делегаций, шесть были против, а 74 воздержались. По-видимому, эта ситуация судом учтена: страны, признавшие и не признавшие Косово, представлены на слушаниях в Гааге поровну.

Принципиальный вопрос о соответствии или несоответствии международному праву отделения части территории члена ООН в самостоятельное государство Международный суд рассматривает впервые. Учитывая реальную ситуацию, перед ним поставлена нелегкая задача.