УП Деловая этика

- 43 -

является условием достижения счастливой жизни, которой жили предки.

Врамках светского (философского) подхода можно выделить две принципиально отличных точки зрения на происхождение морали:

1) натуралистический (биологический), естественнонаучный подход;

2) социокультурный.

Всоответствии с биологическим подходом нормы нравственности заложены в человеческую психику природой. Они имеют биологическое происхождение. Взаимопомощь, коллективизм и тому подобные явления характерны и для мира животных. Различие с человеческой психикой лишь количественное, но не качественное. Нравственные нормы выработаны у человека в ходе биологической эволюции, закреплены в его генах и передаются через них по наследству от поколения к поколению. Этика является таким же продуктом естественного отбора, как и нервная или эндокринная система человека.

Другими словами, выживали только те сообщества, члены которых при необходимости жертвовали собственным благополучием ради сохранения жизни рода. В генах современных людей закрепились поведенческие реакции, которые дали возможность их предкам одержать победу в бесчисленном количестве войн, которыми наполнена история человечества. Гены победителей распространяются, а побежденных – утрачиваются.

Но если нравственные нормы заложены в генах, то почему они не реализуются в поведении людей сами собой как другие генетически обусловленные свойства, например, цвет кожи или волос? Поэтому логичнее предположить, что социальный опыт передается

спомощью не генетических, а культурных кодов. Социокультурный подход базируется на принципиальном ка-

чественном отличии морали от поведения животных и разделяется большей частью исследователей. Однако в последнее десятилетие жесткое противостояние двух упомянутых точек зрения стало меняться в пользу их сочетания с поиском предпосылок морали, «протоморали» уже в мире животных.

Человек – существо биосоциальное. Его происхождение – результат эволюции живых организмов. Нередко пищущие об эпохе

- 44 -

первобытного общества (Виктор Элленберг, Йенс Бьерре и другие) проводят аналогии между образом жизни современных этносов Австралии, Полинезии, Африки, находящихся на уровне первобытности, и неоантропов, живших десятки и сотни тысячелетий назад. Такие аналогии условны, но они позволяют сделать определенные выводы. Опираясь на исследования этих ученых, а также на теоретические обобщения этологов (Лоренц, Тинберген), можно сказать, что некоторое время на заре истории человечества, образно говоря, существовала «нравственность без морали», объективнонравственные отношения не осознавались как нечто особенное. Но уже в это время начинает формироваться самая древняя и чрезвычайно прочная конструкция человеческого сознания: «мы – они» («свои – чужие»), которая во многом определила формирование группового морального сознания, лежащего в основе родоплеменной морали.

Первоначальная слитность индивида с группой предопределяет развитие группового морального сознания, поскольку действительным субъектом всех отношений выступает группа как целое. Самые ранние моральные требования, обращенные к каждому члену группы, – «табу», категорические запреты. Они всегда направлены на защиту группы как целого.

Особенности «табу» по сравнению с моральной нормой следующие. Во-первых, табу безлично; во-вторых, следствием нарушения табу оказывается опасность, которой подвергается вся группа; в-третьих, наказание налагается на нарушителя по факту, безотносительно к наличию или отсутствию умысла. Запреты жестко определяют поведение члена группы. Как правило, нарушение табу каралось изгнанием из рода.

И сильные, и слабые стороны родоплеменной морали, истоком которой является система табу, связаны с ее «двойной ограниченностью», по выражению Ф. Энгельса. На всех, кто вне этой группы, предписания родоплеменной морали не распространяются. Это ее «внешняя ограниченность», а «внутренней ограниченностью» оказывается индивид, член группы, так как субъект морального группового сознания – группа как целое.

Сильные стороны такой морали – прочность, бесконфликтность внутригрупповых отношений, взаимопомощь, забота о детях и стариках, сплоченность перед опасностью, преданность своему

- 45 -

роду (народу). Ее слабые стороны – однозначность поведения, тяготение к типичным стандартным ситуациям, отсутствие моральной рефлексии и практическое отсутствие реального выбора формы поведения.

Однако уже в условиях позднего родоплеменного общества происходит разрушение монолитности первобытной группы, группового морального сознания. Причиной этому послужили существенные перемены в жизни людей, связанные с возникновением внутригрупповой дифференциации деятельности при развитии скотоводства и земледелия, с переходом к оседлому образу жизни, с разделением труда, возникновением семьи, собственности, усложнением внутригрупповых отношений и необходимостью их определенной организации.

Общим результатом этих изменений стало развитие индивида, превращение его в относительно самостоятельную личность, характеризующуюся уже началом развития индивидуального сознания. Так, наряду с «мы»-сознанием, традиционным противостоянием «мы – они», внешним по отношению к группе, зарождается и начинает развиваться сознание «я», а вместе с ним и возможность разнообразных зависимостей между «я» и «мы». Возникает индивидуальное моральное сознание, что приводит к усложнению общей картины нравственности и морали и оказывается мощным стимулом их развития. В это время создаются первые правила и наставления, которые старики устно передают юношам, а опытные женщины – девушкам. Кроме того, эти правила фиксируются в мифах.

Таким образом, нет сомнений в том, что мораль и нравственность зарождаются в недрах первобытной культуры.

Взгляды исследователей на дальнейшее развитие морали и нравственности в значительной мере расходятся в зависимости от того, каких позиций по вопросу о сущности культурноисторического процесса они придерживаются.

С этой точки зрения они по-разному отвечают на вопрос: существует ли прогресс нравственности? В частности, сторонники структурализма считают, что структуры морального сознания формируются в первобытную эпоху и остаются неизменными до сих пор. Меняются только внешние формы их выражения. Близкие позиции по этому вопросу занимают ученые, считающие, что нет единой мировой истории и культуры (в частности, Шпенглер), а есть

- 46 -

отдельные культуры, у каждой из которых своя мораль (точно так же как свое искусство, свое естествознание, своя религия и так далее). При этом мораль проходит в своем развитии тот же цикл, что и культура в целом: от рождения до гибели.

Авторы, признающие прогресс в развитии человеческого общества, признают таковой и в развитии морального сознания и нравственности, однако эта взаимозависимость не всегда является однозначной. В частности, К. Маркс и Ф. Энгельс и их сторонники, исходя из материалистического понимания истории, считают, что мораль прошла в своем развитии те же ступени, что и человеческое общество в целом: каждой ступени развития материального производства (первобытнообщинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и в перспективе коммунистической) соответствовала своя мораль. Мораль здесь выступает как специфический способ отражения производственной деятельности людей, поэтому представления о должном находятся в зависимости от объективных потребностей общества. При этом вопрос об общечеловеческих нормах морали оставался открытым (хотя некоторые подходы к его решению были намечены).

В частности, человек рассматривался как существо, изначально обладающее лишь нравственно-положительными чертами. Недостойные условия жизни делают человека отчужденным, эгоистичным, злым. И, прежде всего, отчуждают человека от его родовой природы рыночные, товарно-денежные отношения, которые подменяют «собственно человеческие», межличностные связи связями обезличенными, товарными. На рынке и сам человек приобретает свойства товара: его тело, силы, способности становятся предметом купли-продажи. Поэтому упразднение рынка и вкупе с ним частной собственности будет способствовать восстановлению нравственного облика человека, утверждению единой коммунистической морали. До этого мораль и нравственность в соответствии с марксистской концепцией «вписывались» в общественно-экономические формации (рабовладельческую, феодальную, капиталистическую) по принципу внутреннего противостояния угнетенных и угнетателей: рабов и рабовладельцев, крепостных крестьян и феодалов, пролетариата и буржуазии.

Не вдаваясь в анализ «плюсов» и «минусов» марксистского подхода, отметим, что он стал определенным импульсом в иссле-

- 47 -

довании исторических типов морали и развитии на этой основе дескриптивной этики. Как уже указывалось, дескриптивная (описательная) этика сосредоточивает свои усилия на конкретносоциологическом и историческом анализе морали того или иного общества, группы, слоя, профессии, изучает и описывает реальные нравственные явления-феномены: обычаи, нравы, традиции.

Дескриптивная этика занимается также описанием существующих этических норм, принятых на производстве, в рамках профессии, в различных культурах. Поэтому она занимает свое законное место в учебных курсах по профессиональной этике.

2.3. Историческое развитие морали

Рассмотрим историческое развитие морали, исходя из общепринятого деления истории на древнюю (что соответствует по Марксу рабовладельческому экономическому строю), средневековую (феодализм) и новую (капитализм). Эта периодизация разработана европейцами и поэтому в наибольшей степени отражает ход исторического развития Европы.

Рассматривая развитие морали и нравственности рабовладельческого, феодального и буржуазного общества, будем иметь в виду, что процессы социального и профессионального деления, хотя и взаимосвязаны, являются самостоятельными процессами. Человек одной и той же профессии в разные исторические эпохи мог принадлежать к различным социальным группам. Например, виногра- дарь-земледелец в рабовладельческом обществе мог принадлежать к классу рабов, а в феодальном обществе – к классу крепостных крестьян, в буржуазном обществе – классу пролетариев (наемных рабочих, батраков).

Обращаясь к характеристике морали и нравственности рабовладельческого общества, отметим, что современные исследователи расходятся в суждениях о степени его распространенности и длительности существования. Большинство склоняется к мысли, что рабовладельческое общество не может рассматриваться как всеобщая ступень развития человечества. В частности, ни Северная, ни Восточная, ни Юго-Восточная Европа не знали рабства как социального института, каким оно было в Египте, странах Двуречья, в Древней Греции и Древнем Риме.

- 48 -

При характеристике рабовладельческого общества обычно подчеркивается наличие в нем разрыва «единого нравственного сознания» внутри общества. Возникают две морали: мораль рабов и мораль господ (рабовладельцев), противостоящие друг другу. Показательно, в этом смысле, отношение к труду: рабовладелец презирал труд, раб труд ненавидел. Аристотель в «Политике» определил раба как говорящее орудие, тем самым, подчеркнув, что раб – вне морали. Соглашаясь со своим социальным положением, раб сам ставит себя вне морали: его поведение полностью определяется и оправдывается волей рабовладельца. С современных позиций рабовладелец также осуждается как человек, признающий и принимающий рабство как социальный институт, как человек, позволяющий себе иметь рабов.

Однако в рабовладельческом обществе была не только мораль рабовладельцев, была и мораль свободных людей, не являвшихся рабовладельцами, – ремесленников, земледельцев, пастухов, которых нельзя было назвать богатыми. Среди ценимых ими моральных качеств были уважение к труду и гордость своим мастерством, добрососедские отношения, уважение и любовь в семейных делах. Все эти качества вполне вписывались в сохраняющуюся в среде свободных земледельцев, скотоводов и ремесленников общинную мораль (кровная месть, родовая честь, общая польза, справедливость).

Таким образом, достаточно четко выделяются три социальные группы: рабовладельцы, свободные члены общества, не являвшиеся рабовладельцами, и рабы. Однако в условиях диктаторских режимов, характерных для Древнего Рима эпохи империи, грань между свободным и рабом почти стиралась.

Вместе с тем надо признать, что именно в цивилизациях Древнего мира, к которым традиционно относят рабовладельческую античность, появилась и стала развиваться этическая мысль, как в рамках философии, так и в рамках религии.

Именно в рамках религиозного мировоззрения мораль получает широкое распространение в эпоху феодализма в средневековой Европе (V–ХV вв.). Основными классами в эту эпоху становятся феодалы (духовные и светские) и феодально-зависимые крестьяне.

В эпоху классического средневековья (X–XII вв.) светские феодалы получили общее наименование рыцарей. В их состав входили феодалы различного ранга – от королей и герцогов до обедневших

- 49 -

странствующих рыцарей, которых с XII в. становилось все больше. К вступлению в рыцари готовили с детства. До десяти лет ребенка воспитывал отец, а с десяти лет он становился пажом при дворе сюзерена отца, затем – оруженосцем своего сюзерена, все это время обучаясь умениям, необходимым для рыцаря (верховой езде, владению копьем и мечом, плаванию, игре в шахматы, сочинению стихов в честь «прекрасной дамы» и тому подобному). Когда юноша достигал соответствующего возраста (18 или 21 года) и выказывал достаточные навыки в военных искусствах, его посвящали в рыцари. В заключение сложного обряда посвящения ему зачитывали рыцарские законы, в которых были соединены обязанности рыцаря перед Богом, сюзереном, товарищами по рыцарскому братству и перед всеми «добрыми христианами».

К числу главных добродетелей относились верность христианству, верность своему сюзерену, верность данным обетам, защита слабых и униженных, готовность прийти на помощь сотоварищам, смелость в бою. Особое место занимало в рыцарском кодексе служение «прекрасной даме». Но на первом месте была забота о рыцарской чести. Рыцарь, не бросивший перчатку в лицо оскорбителю, утрачивал уважение остальных и зачастую изгонялся из рыцарства. Однако до этой «верхней планки» требований реальные – во плоти и крови – рыцари «дотягивались» далеко не всегда. В быту рыцари отличались грубостью и несдержанностью, высокомерием по отношению к тем, кто не принадлежал к рыцарскому сословию, служение «прекрасной даме» сочеталось с деспотическим отношением к собственной жене и так далее.

Иные требования предъявлялись к представителям церкви (духовным феодалам). Нравственным идеалом здесь выступал святой – праведник, воплощавший собой все христианские моральные достоинства: любовь к ближнему, смирение, бескорыстие и доброту. Кроме того, принадлежность к духовному сословию подразумевала определенный уровень образования. Не удивительно поэтому, что этическое знание как часть христианского вероучения развивалось благодаря усилиям представителей духовенства, прежде всего, «отцов церкви». Однако низшее духовенство – церковные клирики, как правило, оставались полуграмотными и доносили «слово Божие» до своих прихожан в упрощенном понятном для них виде. Религиозно-

- 50 -

нравственные проблемы получали упрощенное толкование в катехизисах, рассчитанных на широкий круг мирян.

Утверждая христианское мировоззрение во всех слоях феодального общества, церковь проявляла крайнюю нетерпимость к «нехристям», людям иной веры. Она освящала деяния крестоносцев, стремившихся мечом «освободить гроб Господень» от сарацин (мусульман), проявляла крайнюю жестокость в борьбе с еретиками. В обыденной жизни представители духовенства также не всегда придерживались христианских заповедей. История папства, исторические хроники средних веков свидетельствуют о развращенности значительной части духовенства, что вызывало законное возмущение и насмешки со стороны мирян, большую часть которых составляло феодально-зависимое крестьянство. Но и свободных от крепостной зависимости крестьян было немало. В отличие от духовных и светских феодалов в крестьянской среде почиталось уважительное отношение к труду, осуждалось праздное времяпрепровождение, лень и безделье. Однако не стоит идеализировать нравы крестьян: они были невежественны, суеверны, неоправданно жестоки по отношению к чужакам и нарушителям традиционного уклада жизни, убеждены в незыблемости сословной иерархии.

В этом же были убеждены бюргеры – жители средневековых городов, объединенные в ремесленные цехи и купеческие гильдии. Однако в отличие от сельских жителей горожане рано получили право на самостоятельное устройство внутренней жизни. Одни города получили (по существу завоевали) это право от своих сеньоров, другие – от королей. Однако это не исключало жесткой регламентации всей жизни горожан. Она осуществлялась цеховыми и гильдейскими уставами и охватывала не только производственную, трудовую, но и общественно-политическую и частную жизнь бюргеров.

Вместе с тем, уставы обеспечивали взаимопомощь и взаимоподдержку каждому члену цеха или гильдии. Внутри цеха ценился высокий профессионализм, взаимное уважение и доверие, честное соблюдение цехового устава. В то же время формируется чувство корпоративной чести, ответственности за свою работу и работу цеха в целом.

Однако жизнь средневекового города не была идиллической. Она была наполнена борьбой с внешней опасностью, владетельны-