Конституция РФ

Пленарное заседание

дебной власти не выделены в отдельный перечень и их конституционное регулирование зачастую представляет собой не уполномочивающую норму, как статьи 83, 84, 102, 103,114, устанавливающие правомочия других органов власти в Российской Федерации, а складываются из общей картины правовых гарантий различных институтов конституционного права. Эта специфика юридической техники приводит к отсутствию единообразного понимания и определения круга полномочий судов, входящих в компетенцию судебной власти.

Полномочия судов закрепляются в действующей Конституции РФ, к примеру, и через гарантированность прав и свобод.

Первыми по важности и значимости для становления принципа самостоятельности суда, в том числе в компетенционной ее составляющей, необходимо указать полномочия судебного конституционного контроля. Ст. 125 Конституции учреждает специальный судебный орган — Конституционный Суд Российской Федерации и устанавливает основы его компетенции по реализации этих полномочий.

Данные полномочия представляют собой комплекс средств реализации контрольной функции судебной власти, в них реализуется основной потенциал суда как сдерживающего и контрольного механизма в системе разделения властей. Конституционная норма ст. 125 непосредственно содержит перечень полномочий Конституционного Суда РФ как одного из высших органов судебной власти по осуществлению функции судебного конституционного контроля. Многие исследователи отмечают, что именно с приобретением этих полномочий судебная власть становится самостоятельной силой, имеющей влияние не только на граждан, но и на само государство, его регулятивный и управленческий потенциал.

Базовым блоком полномочий наделяет судебную власть ст. 118 Конституции РФ, которая определяет, что осуществление правосудия по конституционным, гражданским, административным и уголовным делам является исключительной прерогативой суда. Совершенно очевидно, что из этой нормы следуют правовые возможности судов по рассмотрению всех категорий дел, возникающих из социальных коллизий и подлежащих судебному разрешению.

Это положение, рассматриваемое в системе с положениями ст. 46 Конституции о гарантированности судебной защиты прав и свобод каждого, позволяет прийти к выводу о том, что именно судебная власть наделяется Конституцией правомочиями по разрешению всех правовых споров и не может отказать в судебной защите (рассмотрении дела) даже при обстоятельствах, когда, к примеру, законодатель не устанавливает порядка рассмотрения таких дел. По характеру эти полномочия могут быть оценены как общие, поскольку Конституция дает общий перечень видов полномочий и распределить их между судами должен законодатель. Это обстоятельство,

21

Конституция и доктрины России современным взглядом

как нам представляется, в полной мере не согласуется с доктриной самостоятельности судебной власти.

Действующий механизм конституционного определения полномочий судебной власти (ст. 118) посредством провозглашения правосудия исключительной прерогативой суда и приведения перечня видов судопроизводства, недостаточно обеспечивает полноту и целостность системы компетенции и полномочий судов в различных сферах социальных и правовых конфликтов. Именно в сфере полномочий суда чаще всего возникает пробельность процессуального закона по вопросам подведомственности и подсудности судебных дел.

Исходя из смысла принципа самостоятельности судебной власти, данные прерогативы законодателя должны дополняться двоякими гарантиями. Вопервых, в гл. 7 Конституции РФ должен содержаться максимально широкий перечень полномочий судов, и он должен носить открытый характер. Вовторых, суды должны быть официально наделены полномочиями по расширительному толкованию этого конституционного перечня и иметь право и обязанность самостоятельно принимать к своему производству судебные споры в ситуации пробела закона. Из сложившейся практики известно, что судьи именно так и поступают, толкуя положения ст. 46 Конституции РФ о праве каждого на судебную защиту. Однако в данной ситуации право суда решать вопросы о наличии судебной подведомственности у тех или иных категорий дел, не отнесенных к его полномочиям специальными нормами, не является легитимным, четко определенным и может повлечь отказ в принятии обращения.

Полагаем, что это право судов (принимать и рассматривать дела в случае отсутствия законодательно установленных процедур) должно быть закреплено конституционно. Известно, что до настоящего времени, к примеру, не определены законодательно полномочия судов в сфере нормоконтроля в отношении законов субъектов РФ, принятых по предметам их ведения, некоторых видов подзаконных актов, таких как постановления и распоряжения министерств и федеральных агентств, и т. п.

Предлагаемый порядок реализации дискреционных полномочий судов, представляющий собой право и обязанность судов в решении вопросов судебной подведомственности дел, будет являться дополнительной гарантией права каждого на судебную защиту, причем судебную защиту тем судом, рассмотрению которого оно подлежит. Поскольку генеральная подведомственность судебных дел, общая норма о легитимности такого права (и обязанности) суда будет определена Конституцией РФ, и будет иметь прямое действие в случае отсутствия нормы специального закона.

Исходя из принципа высшей ценности человека, его прав и свобод, Конституция РФ устанавливает особые гарантии в виде судебного порядка рассмотрения дел об ограничении прав и свобод в процессе уголовного

22

Пленарное заседание

преследования человека от имени государства. Так, статьи 22 и 23 Конституции, декларирующие право на свободу и личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, устанавливают в виде гарантий этих прав судебный порядок их ограничения государством. Каждому из перечисленных прав (ст. 22, 23, ч. 2 ст. 46) должна коррелировать конституционная обязанность государства в виде правомочий органов судебной власти разрешать конкретные виды дел (об аресте, задержании, возможности прослушивания личных переговоров и перлюстрации переписки и т. п.). Полномочия эти должны быть определены конституционно, поскольку касаются вопросов:

а) ограничения конституционных прав и б) полномочий органа государственной власти, осуществляющего свою

деятельность именем государства.

В сфере конституционных полномочий судебной власти можно выделить еще так называемые «скрытые», подразумеваемые полномочия, которые вытекают из самого существа судебной власти, ее назначения, места и роли в государственно-правовой системе25. Это дискреционные полномочия судов, правотворческие, интерпретационные и иные прерогативы, осуществляемые как в процессе рассмотрения конкретных дел, так и самостоятельно. Г.А. Гаджиев рассматривает некоторые из таких полномочий в качестве объективных критериев самостоятельности судебной власти. К их числу он относит дискреционные полномочия судов, применение конституционных правовых принципов в судебной деятельности, прямое применение Конституции, толкование Конституции и закона, а также оценку применяемого закона судом.

Полагаю, можно выделить и другие признаки этого же порядка — применение международных норм и решений международных судебных органов, правотворческие функции судов и формирование судебных источников права, разработка основ судебной политики и некоторые другие. Это важнейшие полномочия, отражающие в большей мере сущность судебной деятельности, проведение в правоприменительной практике идей права, проявление судейского усмотрения26.

Такие полномочия используются судами при разрешении так называемых «трудных» дел, когда норма закона непонятна, противоречива либо вовсе отсутствует. Такие полномочия играют особую роль в системе правового регулирования, поскольку они корректируют, исправляют, толкуют нормативное регулирование, и таким образом осуществляется правовое воздействие судебной власти в системе разделения властей.

25О таких полномочиях говорит профессор Гаджиев Г.А. в книге «Самостоятельность и независимость судебной власти в Российской Федерации». М., 2006.

26О сущности судейского усмотрения и его роли в правовой системе — см.: Барак А. Су-

дейское усмотрение. М.,1999; Дворкин Р. О правах всерьез. М., 2004.

23

Конституция и доктрины России современным взглядом

Выводы суда, формирование правовых позиций по различным вопросам разрешения конкретных жизненных ситуаций при осуществлении правосудия формируют судебную практику, используются судами в аналогичных случаях, а зачастую и законодателем — при восполнении пробела. Это полномочия правотворческого характера, и они представляют собой важнейший элемент в системе взаимодействия суда и законодателя по созданию права, утверждают новое качество судебной деятельности, отражают судебное видение праворегулирования.

Правотворческие полномочия представляются нам особо значимыми для утверждения доктрины судебной власти, поскольку выражают сущность и смысл этой доктрины — достижение равенства суда с другими ветвями власти в потенциале регулятивного воздействия на сферу правовых отношений в обществе, на деятельность самого государства по установлению нормативных предписаний. Это служит основной идее правового государства — ограничение государства правом, в данном случае — посредством судебного решения.

Ресурсы. Последним из признаков наличия действительного властного потенциала наряду с системой органов, собственными функциями и полномочиями, необходимо назвать ресурсную базу суда как ветви государственной власти. Это многогранная проблема, включающая в себя, прежде всего, ресурсы человеческого и материально-технического характера.

Ресурсы — это необходимое условие поступательного развития и формирования состояния самодостаточности судебной власти. Конституция устанавливает основные параметры данной составляющей в целях обеспечения возможности функционирования судебной системы как комплекса органов

исообщества носителей власти автономно, без обращения к другим ветвям власти. Однако и в этом вопросе, как нам представляется, необходимы меры законодательного плана.

Важность проблемы определяется, прежде всего, тем, что ресурсы призваны не к тому, чтобы удовлетворить потребности конкретных лиц, выполняющих судебные полномочия, а обеспечить эффективное и самостоятельное функционирование судебной власти в конституционно означенных целях. Реальность такова, что множественные правовые и процессуальные нормы могут оставаться мертвой буквой, если нет самого здания суда, нет специалистов, которые могли быть назначенными на должность судьи, секретаря судебного заседания и т. п. Первая ресурсная составляющая — кадры судебной системы. Основы кадрового ресурса регулируют Закон «О статусе судей в Российской Федерации» от 26 июня 1992 г.27, Закон «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» от 14 марта 2002 г.

идругие акты.

27 СЗ РФ. 1995. № 26. Ст. 2399.

24

Пленарное заседание

Доктрина самостоятельности судебной власти в ресурсном аспекте подразумевает возможность неангажированного, свободного подбора кадров, без допуска возможностей для определенных политических сил назначать «своих» судей. Обязательно закрепление не только системы гарантий независимости, несменяемости и неприкосновенности судьи, но и выработка паритетного подхода, определение равных начал в установлении статуса всех носителей власти (законодательной, исполнительно и судебной) и их роль в решении кадровых вопросов в том числе. Судебная власть должна иметь максимально широкие полномочия в решении кадровых вопросов собственной системы. К примеру, выборы председателей и заместителей председателей судов всех уровней коллективами данных судов.

Однако нельзя перейти и в другую крайность — закрытость, келейность решения кадровых назначений, поскольку это может привести к проблемам необновляемости, застоя в составе судейского корпуса, что также недопустимо. Необходимо изменение законодательства и практики первичного подбора кандидатов на должности судей, привлечения к этому процессу широких слоев юридической общественности, прежде всего, из сферы юридического образования и научных кругов.

Органической составляющей ресурсного элемента доктрины самостоятельности является проблема материального и материально-технического обеспечения судебной власти. Ст. 124 Конституции РФ предусматривает, что «финансирование судов производится только из федерального бюджета и должно обеспечивать возможность полного и независимого осуществления правосудия в соответствии с федеральным законом». По всей видимости, под словом «полного» (осуществления правосудия) в этой статье конституционный законодатель имел ввиду осуществление правосудия, обеспечивающего потребности общества и государственно-правовой системы, качественного и эффективного, а независимого, т. е. не нуждающегося в том, чтобы обращаться к другим государственным и общественным структурам по вопросам финансового обеспечения. То есть, по сути, намерения конституционного законодателя явно направлены на учреждение такой системы финансирования судов, которая должна обеспечить самостоятельность суда как ветви государственной власти.

Однако конструкция конституционной нормы такова, что предоставляет право другой ветви власти — законодателю определять параметры «достаточности» материально-технического обеспечения судебной власти. Такой подход, как нам представляется, не согласуется с доктриной самостоятельности судебной власти. Конституция должна отнести этот вопрос так же к числу основополагающих начал, которые должны решаться на основе их равного конституционного статуса.

В конституционных положениях необходимо отразить требования одноуровнего материального обеспечения всех ветвей власти, т. е. каждый

25

Конституция и доктрины России современным взглядом

уровень органов всех ветвей власти (высшие федеральные, высшие органы на уровне субъекта, местные органы) должен получать из бюджета материально-технические средства, транспортные, технологические, связь

водинаковом стандарте (например, на единицу носителей власти). Такой конституционный подход может обеспечить ресурсное равенство всех ветвей власти в целях эффективизации и действенности системы разделения властей. Финансовая самостоятельность судебной власти прошла весьма сложные этапы своего становления, когда исполнительная власть предпринимала попытки частично приостановить финансирование судов, и Конституционный Суд РФ подтвердил, что нормы Конституции не допускают таких действий как нарушающих принцип самостоятельности судебной власти.

Врезультате, эти конституционные нормы получили свое развитие в Законе «О финансировании судов Российской Федерации» от 10 февраля 1999 г. Процессы формирования конституционного стандарта взаимоотношений и взаимодействия властей в российской государственно-правовой системе, определения механизмов укрепления каждой из них, диктуют новые алгоритмы решения ресурсных проблем обеспечения деятельности каждой из них.

Принцип паритетности, равноуровневости в этом вопросе должен стать вторым шагом после упомянутого решения Конституционного Суда РФ, утвердившего недопустимость произвольного отказа в финансировании судебной власти исполнительной. Нам представляется данная идея весьма важной составляющей в утверждении доктрины самостоятельности судебной власти.

Таким образом, в содержании доктрины самостоятельности судебной власти органически сочетаются элементы институционального, структурного, функционального, компетенционного и ресурсного обеспечения. При этом идея самостоятельности носит характер системообразующей, целевой, на достижение которой должны быть направлены все конституционные и правовые средства данной сферы; она устанавливает основные начала

врегулировании правового положения судебной власти посредством как общих, так и специальных норм различных институтов конституционного права.

Для наиболее эффективной и конституционно адекватной реализации данного принципа нам представляется необходимым существенно изменить и дополнить содержание гл. 7 Конституции Российской Федерации. Представляется необходимым предложить специальную норму о полномочиях судебной власти Российской Федерации как самостоятельной ветви власти. Включить в данную норму возможно более полный, но при этом обязательно открытый перечень полномочий. Закрепить в качестве таковых: осуществление правосудия по гражданским, уголовным, администра-

26

Пленарное заседание

тивным и иным делам; судебный конституционный контроль; судебный контроль в отношении органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц в установленных законом процессуальных формах; толкование Конституции РФ и казуальное толкование норм права; полномочия специального характера в уголовном судопроизводстве (санкционирование ареста, задержания, обыска, выемки и др.). Так же в качестве специальной нормы установить паритетное начало в вопросах ресурсного обеспечения судебной власти (кадры, материально-технические средства, финансирование, информационные технологии и др.). На основании данной нормы сформировать полный комплект необходимых нормативных актов о полномочиях, структуре, ресурсном обеспечении судебной власти, отметив при этом, что судебная власть наделяется правом законодательной инициативы по этим вопросам как вопросам ее ведения.

Данная доктрина концентрирует в себе множество идей, в числе которых важнейшее место занимают исследованные в этой части основополагающие начала институциональной, функциональной, компетенционной, ресурсной самостоятельности судебной власти. Важно и то, что это двусторонний процесс, и названная доктрина воздействует и на формирование конституционно-правового содержания отмеченных элементов статуса судебной власти.

Все названные элементы тесно связаны между собой, и в системе идей доктрины самостоятельности характеризуют две стороны данного правового явления — внешнюю и внутреннюю. Внешний и внутренние аспекты самостоятельности судебной власти состоят: первый — в отделении от других институтов власти, а второй — в наличии собственных внутренних ресурсов для осуществления властных полномочий. В каждом из анализируемых элементов принципа самостоятельности четко прослеживаются эти характеристики, именно их комплекс необходим для обеспечения реализации идей доктрины.

На основании изложенного полагаем что, конституционно-правовое содержание принципа самостоятельности судебной власти заключается в установлении норм, обеспечивающих возможность эффективной организации и деятельности судебной власти в Российской Федерации; его современное состояние позволяет говорить о его доктринальном значении и формировании на его основе конституционно-правовой доктрины. Этот принцип включает полный комплекс правовых, политических, социальных, ресурсных (кадровых, финансовых, материально-технических, информационных, коммуникационных) средств для организации и осуществления деятельности судебной власти, а доктрина формирует основное идеологическое начало в развитии конституционно-правового механизма формирования и реализации таких средств в российской государственно-правовой практике.

27

Конституция и доктрины России современным взглядом

Самостоятельность судебной власти — не самоцель, это необходимое средство для решения конституционных задач прогрессивного развития государства и общества, утверждения в Российской Федерации правового государства, эффективной реализации функций и назначения судебной власти в государственно-правовой системе. Назначение же судебной власти состоит в том, чтобы всемерно способствовать утверждению демократических принципов государственного строя, его стабилизации, укреплению господства права и раскрытию его богатого потенциала. Судебная власть в правовом государстве призвана утверждать в обществе идеи справедливости и гуманизма, нести в широкие массы населения высокую правовую культуру28.

Конституция как ценностно-мировоззренческий феномен

Багдасарян В.Э. (Москва)

В знаменитой сенатской речи против рабства видный сподвижник Авраама Линкольна, будущий госсекретарь США Уильям Сьюард заявлял: «Есть Закон и выше Конституции»29. Сенатор имел в виду Закон Божий. Указывалось на очевидный диссонанс между христианскими ценностями и узаконенным американской Конституцией институтом рабства. Как известно, в результате событий Гражданской войны эта конституционная норма была отметена, и ценностный диссонанс, таким образом, ликвидирован.

Задача, которая стояла в данном случае перед нами, заключалась в анализе ценностного содержания и ценностных диссонансов в Конституции Российской Федерации. В качестве ключевого исследовательского метода использовался контент-анализ, применяемый в широком страновом сравнении конституционных текстов.

Историко-аксиологическая эволюция Основного закона

На настоящее время Конституция оценивается в качестве эквивалентного понятия по отношению к дефиниции «Основной закон». Однако при рассмотрении проблемы в мегаисторической проекции обнаруживается их категориальное разграничение. Исторически смысловое значение Основно-

28Топорнин Б.Н. Развитие судебной власти в России: Общие подходы. // Судебная реформа: Проблемы и перспективы / Отв. ред. Б.Н. Топорнин, И.Л. Петрухин. М., 2001. С. 3.

29Клюкина Т.П., Клюкина-Витюк М.Е., Ланчиков В.К. Политика и крылатика: Высказыва-

ния деятелей Великобритании, Ирландии, США и Канады. М., 2004. С. 183.

28

Пленарное заседание

го закона подвергалось кардинальным трансформациям (рис. 1). Первоначально под ним понимался комплекс религиозных заповедей. По существу, во всех религиях откровения под законом, в сакральном смысле слова, понимался именно закон Божественный. В другом случае он попросту не был бы легитимен. Ведическая религия сама определялась индусами как закон Ариев. Для евреев Израиля Основной закон по сей день — это Тора. По этой причине израильтяне по сей день упорно воздерживаются от принятия Конституции30.

Рис. 1. Историческая трансформация аксиологии Основного закона

В правосознании населения средневековой Руси обнаруживается четкое разграничение: одно дело Судебник, а совсем другое — Закон Божий. Отмеченное разграничение сохранялось и в период Российской империи. Закон Божий по-прежнему четко различался по уровневой приоритетности со Сводом гражданских законов. Закон Божий в традиционных системах права ценностно окормлял собой светское законодательство31.

Начало расщепления единой аксиологической системы правосознания происходит под влиянием распространения теории двух истин. Окончательно наступление этого раскола контекстуализируется в идейном отношении с эпохой Просвещения. Именно в атмосфере просветительства конца XVIII — начала XIX вв. возникают первые конституции, формируется направление конституционализма. В основе конституционного феномена,

вдиссонанс с прежним пониманием Основного закона, лежала секулярная идея. Другое дело, что остались, конечно, мировоззренческие компоненты,

вбольшей или меньшей степени инкорпорированные в конституционные статьи.

30Госратян С.М. Религиозные партии государства Израиль. М., 1996.

31Памятники права периода образования Русского централизованного государства. XIV–

XV вв. М., 1955; Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси. М., 1996.

29

Конституция и доктрины России современным взглядом

Известно, что разработчиками первых конституций — и американской, и французской, и польской, и латиноамериканских (в т.ч. российских конституционных проектов эпохи Александра I)32 — являлись лица, принадлежавшие к ложам вольных каменщиков. Фиксируются буквально текстовые совпадения уставов масонских братств с первыми конституциями (особенно в части преамбулы)33. Еще более очевидно такого рода компоненты обнаруживаются в Декларации прав человека и гражданина и в первых декларациях независимости. Так, Декларация прав гражданина и человека открывается с апелляции к некой теологической фигуре — Верховному существу. Характерно, что не к Христу. Далее в ней проводится связь Верховного существа (традиционное масонское наименование Демиурга) с выдвигаемым концептом естественных прав человека. Сообразно с пантеистическим миропониманием, Бог растворяется в Природе, и человек, будучи частицей божественно-природной субстанции, уже в силу своего рождения наделен естественными правами. Отсюда выстраивалось все дальнейшее развитие идеологии прав человека34.

Показательна также в этом отношении Декларация независимости США. Она открывается положением о том, что права человека устанавливаются по законам природы и ее Творца35. Дальше — все люди наделены их Творцом неотчуждаемыми правами. Христианская мысль, как известно, ничего о неотчуждаемых правах, а тем более, о естественном праве человека не говорит. Напротив, в ней получила развитие прямо противоположная идея — о первородном грехе. Право, согласно с христианской традицией, дается не в силу рождения, а на основании Божественного завета: Ветхого — для евреев, Нового — для христиан.

В итоге двухистинного расщепления духовные ценности оказываются вытесненными в сферу религии и культуры. Светское же законодательство фокусировалось в основном на естественном интересе, будучи связаннным с благосостоянием и гражданскими правами человека. Но, вместе с тем, проведенный нами анализ позволяет утверждать, что нет ни одной конституции, в которой не был бы представлен и духовно-мировоззренческий компонент правосознания. Весь вопрос в пропорциях представительства. Именно духовные ценности конституций определяют их национальное сво-

32Касаткин В.П. Попытка становления конституционализма в России в период правления Александра I / В.П. Касаткин // Проблемы правоведения. Вып. 1. Белгород: Белгородский государственный университет, 2003. С. 25–30.

33Захаров В.Ю. Основные этапы развития масонства в России, его соотношение с конституционализмом // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение». 2008. № 6. История.

34Французская Республика: Конституция и законодательные акты. М., 1989. С. 26–29.

35Конституции и законодательные акты буржуазных государств XVII–XIX вв. М., 1957; Фурсенк А.А. Американская буржуазная революция XVIII в. М.; Л., 1960; Аптекер Г. Исто-

рия американского народа. Американская революция 1763–1783. М., 1962. Т. 2.

30