Дополнительный материал

СЛОВОСОЧЕТАНИЕ КАК ЕДИНИЦА СИНТАКСИСА (Основные положения)

В ист. рус. синт. роль с\с и П в общей сист. СЕ оценивалась неоднозначно. Нек. уч. (Форт., Пешк.) счит. осн. СЕ с\с, а П рассм. как разновидность с\с. Другие (Потебня, Шахм., Виногр.) счит. осн. СЕ П.

С\С – СЕ, образующаяся сочетанием знаменат. слов на основе подчинит. связи и явл. составной единицей номинации. Данная СЕ может состоять из 2, 3 и более знам-х слов. В с\с обычно выдел. 2 части, одна из кот. грам-ки подчиняет себе др. Независимый комп-т наз. главн. (стержн.).Гл. слово способно подчинять себе др. благодаря своим грам. и лекс.-грам. св-вам. Не след. счит. с\с след. сочетания слов: 1) объед. 1 и того же сущ. в разных падежных формах с предлогами и без них (день ото дня), т.к. здесь нет обязат. подчинит. связи; сюда же следует отнести соч. 2 одинак. глаг. форм и сич. инф. со спряг. формой того же гл., выполн. ф-цию сказуемого (посижу послушаю, спросить спрошу); 2) конструкции, сост. из слова и относ-ся к нему обособл. члена, несмотря на налич. подчинит. связи (журча, еще бежит за мельницу ручей – полупредикат. отнош., кот. хар-ся специф. интонацией выделения); 3) сочет. знаменат. слова с произв. предлогом (около сада, не взирая на лица).

Чтобы выделить осн. признаки с\с, сопоставим его со словом и П. С\С и П: 1) П. – ед-ца ком-ции, кот. выраж. относит. законч. мысль, а С\С – ед-ца называния, обознач.; 2) П. интонац. оформлено и хар-ся предикат. отнош., а С\С не имеет ни 1 из этих показ-лей; 3) в С\С набл-ся только подчинит. отнош., а в П. наряду с ними имеются и сочинит., и пояснит., и присоед. и т.д. С\С и СЛОВО: как и слово с\с не явл. коммуник. ед., не имеет предикат. знач., обе СЕ имеют свою сист. изменений (парадигму), но: 1) с\с имеет более сложн. стр-ру; 2) с\с дает более разверн. номинацию и несет больше информ. (чаще всего, но не всегда: весна – холодная весна, зимний месяц – январь); 3) с\с имеет систему изменений, кот. целиком предопр. системой форм главн. слова. Вся сов-ть грам. видоизм. с\с наз. парадигмой с\с. Если главное слово не изм., то не изм. и с\с.

С\с строятся на осн. подчинит. связи, при кот. 1 слово грам-ки зависит от др.: соглас., упр., прим. Соглас. наз. такой вид подч. вязи, который выраж. уподобление формы завис. слова форме гл. слова в роде, числе и падеже. Разл. полное и неполное соглас. При полном согл. подчиненное слово принимает все формы подчиняющего, насколько это позв. грам. категории обоих слов (завис. уподобл. главному во всех общих для них формах). При неполн. согл. отсутств. уподобление в некоторых из форм (н-р, расподобление в формах рода, когда прилаг. употр. не в том грам. роде, который имеет ИС, а передает реальный пол ИС – наша врач, молодая доцент). Управл. – вид подч. связи, при кот. завис. слово употр. в падежн. форме, требуемой грам-ми и семант-ми особ-ми стержневого лова. В завис. от морф. прир. гл. слова упр. бывает присубстантивным (выделение ошибок), приадъективным (способный к музыке), приглагольным (писать пером), принаречным (выше брата). Упр. м\б беспредложным (покрыть снегом) или предложным (встать из-за стола). Упр. м\б сильным и слабым. При сильном У. гл. слово своими лекс-грам. св-ми предопр. обязат. появл. при нем определенной управляемой падежной формы. Такая связь реализ., если гл. слово –переходный гл., а также нек. сущ., прил., числ. (нарушить тишину, пять столов). Слабое У. – такая связь, при кот. наличие завис. слова не предопр-ся лекс.-грам. в-ми гл. слова, не явл. обязат. (играть в карты, на трубе, дома…). Понятие сильного и слабого У. ввели Пешковский и Петерсон. Примыкание – вид подч. связи, при кот. к гл. слову присоед. грам-ки завис. от него неизм. форма (идти напевая).

Слова, вход. в с\с, нах. в разл. семантико-синт. отнош. др. с др.: 1) атрибутивные возн. тогда, когда завис. слово имеет знач. признака и кач-но хар-ет предмет, обознач. гл. словом (наш друг); 2) объектные – грам-ки завис. слово обознач. предмет приложения действия или признака (учить детей); 3) субъектные – завис. слово обознач. производителя действия или носителя признака (строится плотником, данный людьми); 4) релятивные – завис. слово указ. на обст-ва, при кот. соверш. действие, или признак признака (работать днем); 5) комплетивные – завис. слово восполняет недостаток инф. (4 друга). Очень часто отнош. бывают комбинированными, совмещ. 2 или более знач.: дом на окраине (опр.-обст.), встреча с друзьями (опр.-объектн.).

13. Фонология. Понятие о фонеме. Характеристика гласных и согласных фонем русского языка. Фонологические школы. Архифонема и гиперфонема.

Фоноло́гия(отгреч.φωνή— «звук» иλόγος— «учение») — разделлингвистики, изучающий структуру звукового строя языка и функционированиезвуковв языковой системе. Основной единицей фонологии являетсяфонема, основным объектом исследования — противопоставления (оппозиции) фонем, образующие в совокупности фонологическую систему языка. Большинство специалистов рассматривают фонологию (учение о функциональной стороне звуков речи) как раздел (часть) фонетики (учения о звуках речи); некоторые (среди них, в частности, такие видные фонологи, какН. С. ТрубецкойиС. К. Шаумян) рассматривают эти две дисциплины как непересекающиеся разделы лингвистики. Отличие фонологии от фонетики состоит в том, что предметфонетикине сводится к функциональному аспекту звуков речи, но охватывает наряду с этим также её субстанциальный аспект, а именно: физический и биологический (физиологический) аспекты:артикуляцию,акустическиесвойства звуков, их восприятие слушающим (перцептивная фонетика). Создателем современной фонологии считается работавший, в том числе в России учёный польского происхожденияИван (Ян) Александрович Бодуэн де Куртенэ. Выдающийся вклад в развитие фонологии внесли такжеНиколай Сергеевич Трубецкой,Роман Осипович Якобсон,Лев Владимирович Щерба,Ноам Хомский,Моррис Халле.

Основное понятие фонологии — фонема, минимальная языковая единица, обладающая в первую очередь смыслоразличительной функцией. Проявление фонемы вречи—фон, конкретный отрезок звучащей речи, обладающий определёнными акустическими свойствами. Число фонов потенциально бесконечно, однако в каждом языке они распределены по разным фонемам в зависимости от устройства каждого фонологического набора. Фоны, принадлежащие к одной фонеме, называютсяаллофонами.

Фоне́ма(др.-греч.φώνημα— «звук») — минимальная единица звукового строяязыка. Фонема не имеет самостоятельноголексическогоилиграмматическогозначения, но служит для различения и отождествления значимых единиц языка (морфеми слов):

• при замене одной фонемы на другую получится другое слово (<д>ом — <т>ом);

• при изменении порядка следования фонем также получится другое слово (<сон> — <нос>);

• при удалении фонемы также получится другое слово (т<р>он — тон).

Термин «фонема» в близком современному смысле ввели работавшие в Казани польско-российские лингвисты Н. В. КрушевскийиИ. А. Бодуэн де Куртенэ(после ранней смерти Крушевского Бодуэн де Куртенэ указывал на его приоритет). Фонема как абстрактная единица языка соответствуетзвуку речикак конкретной единице, в которой фонема материально реализуется. Строго говоря, звуки речи бесконечно разнообразны; достаточно точный физический анализ может показать, что один человек никогда не произносит одинаково один и тот же звук (например, ударный [а́]). Однако пока все эти варианты произношения позволяют правильно опознавать и различать слова, звук [а́] во всех его вариантах будет являться реализацией одной и той же фонемы <а>. Фонема — объект изученияфонологии. Это понятие играет важную роль при решении таких практических задач, как разработкаалфавитов, принциповорфографиии т. п.

Характеристика гласных и согласных фонем: Фонему можно рассматривать в трех отношениях:

1. как мельчайшую звуковую единицу, способную иметь связь со значением, т.е. фонема может составлять звуковую оболочку морфемы или слова: Я и не знал –и фонема-слово; земли–ифонема-морфема.

Но связь со значением может отсутствовать: Дам –м морфема; дом – м не связана со значением. С фонетической точки зрениям – одна и та же фонема.

2. как предел линейного членения речевого потока.

3. как независимую единицу в системе фонетических противопоставлений.

Звуковые различия, не зависящие от фонетического положения – это фонемные различия, а зависящие – оттенковые (аллофонные) различия.

Например противопоставление [сэр] – [с’эр] осуществляется на основании твердости – мягкости согласного, а не на основании открытости-закрытости гласного (после твердого согласного – более открытый гласный).

Итак, [с] и [с’] являются различными фонемами, а [э] и [‘э] – аллофоны/оттенки одной фонемы.

Фонема имеет множество оттенков и аллофонов. Все аллофоны объединяются в 41 фонему.

Обязательные оттенки обусловлены фонетическим окружением и положением, индивидуальные – зависят от особенностей произношения людей.

Также оттенки делятся на:

• основные;

• позиционные – в зависимости от позиции в слове: предударная, заударная и т.д.

• комбинаторные – обусловлены соседством с другими фонемами.

Реальность фонемы воплощена в том, что, во-первых, фонема существует как независимая от более крупных единиц: во-вторых, фонема воплощена в звуках речи, оттенках, аллофонах и через них имеет свою фонетическую функцию. Доказательство независимости фонемы – буквенное письмо.

Функции фонемы:

• образующая – элементы фонемы играют роль строительного материала (говорящий);

• опознавательная – лингвистические единицы распознаются по звуковой оболочке (слушающий).

Однако фонема является абстракцией на уровне системы языка. Аллофон тоже абстракция на уровне реализации.

Три типа транскрипции: фонематическая (41 знак), фонетическая (аллофонная), истинно фонетическая (фонная) – техническая.

Физиологическая классификация фонем

Гласные: всего 6 фонем [а, о, у, э, и, ы]. Некоторые спорят по поводу и-ы: являются ли они разными фонемами.

Гласные фонемы обладают способностью быть под ударением, сонорностью, выполняют слогообразующую функцию.

С физиологической точки зрения различия между гласными обусловлены различным положением активных органов произношения:

• по работе губ: 1) лабиализованные – о, у.

2) нелабиализованные – а, э, и, ы.

- по степени подъема языка: 1) верхний – и, ы, у – узкие, закрытые гласные.

2) средний – э, о – широкие открытые.

3) нижний – а – самый широкий открытый.

• по ряду (участку языка, являющегося артикулирующим центром): 1) передний – э, и

2) средний – ы, а

3) задний – у, о.

		Передний ряд	Средний ряд	Задний ряд
		Нелабиализованные		Лабиализован.
Верхний подъем		И	Ы	У
Средний подъем		Э		О
Нижний подъем			А

Согласные образуются с участием/без участия голосовых связок.

• По работе голосовых связок: звонкие (участвуют, создают тон); глухие (не участвуют, не создают тон).

• По работе небной занавески: 1) приподнята и прижата к задней стенке зева – закрывает проход в носовую полость, чистые ротовые. 2) опущена, проход в носовую полость открыт – н, н’.

• В зависимости от активного органа произношения: 1) губные: а) губно-губные, билабиальные Б П; б) губно-зубные В Ф. 2) язычные: а) переднеязычные: *) зубные Т Д, **) небные Ж Ш Ж’ Ш’; б) среднеязычный j; в) заднеязычные Г К Х h (фрикативное Г).

• По способу образования: а) смычные (взрывные, мгновенные) Б П Д Т Г К Б’ П’ Д’ Т’ Г’ К’; б) щелевые (фрикативные, длительные) В Ф З Ж С Ш Ш’ Х j; в) смычно-щелевые (слитные, аффрикаты) Ц Ч; г) смычно-проходные (плавные, боковые) М Н Л М’ Н’ Л’; д) дрожащие (вибрирующие) Р.

• По дополнительной артикуляции (подъем средней части языка к среднему небу ведет к мягкости звука): а) твердые, б) мягкие.

Звук [j] занимает особое место. Он является одиночным несоотносимым с остальными звуками по всем признакам кроме места образования. Будучи щелевым, он, в отличие от других щелевых, сонорный (слабость шума, не соотносится по звонкости-глухости, отсутствие перед ним ассимиляции, нет озвончения, заканчивает слог перед следующей гласной, как и другие сонорные гайка, парта). Выступает в положении перед ударными гласными. В остальных случаях j – «и» неслоговое. Оно произносится более широко, приближается к гласному.

Фонологические школы:

Московская фонологическая школа-

направление в исследовании звукового уровня языка. М. ф. ш. возникла в конце 1920‑х гг. Её основатели — Р. И. Аванесов, П. С. Кузнецов, А. А. Реформатский, В. Н. Сидоров, А. М. Сухотин — и их единомышленники — И. С. Ильинская, Г. О. Винокур, А. И. Зарецкий и другие — опирались на идеи И. А. Бодуэна де Куртенэ (Казанская лингвистическая школа). На формирование М. ф. ш. оказали влияние и взгляды Н. Ф. Яковлева, также продолжавшего традиции Бодуэна де Куртенэ. Основа теории М. ф. ш. — учение офонеме. Важнейшее положение — необходимость применения морфологическогокритерия при определении фонемного состава языка (в этом главное отличие М. ф. ш. отленинградской фонологической школыи от других фонологических школ). Для отнесения разных звуков к одной фонеме необходимо и достаточно, чтобы звуки находились в дополнительном распределении (дистрибуции) в зависимости от фонетических позиций и занимали одно и то же место в одной и той жеморфеме(точнее —морфе), т. е. позиционно чередовались. Фонему представляет весь ряд (совокупность, множество) позиционно чередующихся звуков. В этот ряд могут входить самые различные звуки: близкие и далёкие, а также нуль звука. Так, в русском языке фонема⟨с⟩ может быть представлена звуками [с] — «с отцом», [с°] — «с отчимом», [с’] — «с сестрой», [з] — «с братом», [з’] — «с дядей», [ш] — «с шурином», [ж] — «с женой», [ш’] — «с чадом», нулём звука — «с щедрым» и др. У фонемы две основные функции; перцептивная — способствовать отождествлению — и сигнификативная — способствовать различению значимых единиц языка— слов и морфем. Применение морфологического критерия опирается на перцептивную функцию фонем: опознавание и отождествление говорящими слов, а также морфем, выступающих в разныхконтекстахи реализованных в связи с этим разными звуками, осуществляется благодаря не только единству значения, но и единству фонемного состава. Применение морфологического критерия опирается и на сигнификативную функцию фонем: выступая в одной морфеме и не участвуя, следовательно, в смыслоразличении, позиционно чередующиеся звуки относятся к одной фонеме. М. ф. ш. детально разработала теориюпозиций — условий употребления и реализации фонем в речи. Позиционные чередованиямогут быть обусловлены фонетическими и морфологическими позициями. В фонетических позициях чередуются звуки, образующие фонему. В морфологических позициях чередуются фонемы, образующиеморфонему. Позиции могут быть сильными и слабыми. В сильных фонетических позициях фонема наилучшим образом выполняет свои функции, в слабых позициях функции фонемы ограничены. В перцептивно сильной позиции фонема выступает в своём основном виде (например, в русском языке⟨а⟩ в звуке [а] под ударениемне рядом с мягкимисогласными: «ад», «сад», «роса»). В перцептивно слабой позиции фонема представлена звуком, обусловленным данной позицией (⟨а⟩ звуком [ä] между мягкими согласными: «пять»). В сигнификативно сильной позиции фонема не нейтрализуетсяс другой фонемой (ко[с]а — ко⟨с⟩а, ко[з]а — ко⟨з⟩а). Сигнификативно слабая позиция — это позиция неразличения, нейтрализации фонем (ко[с] — ко⟨с⟩ и ко⟨з⟩). В сигнификативно слабых позициях фонемы ограничены в возможности различать разные слова и морфемы. В сигнификативно и перцептивно сильной, т. е. абсолютно сильной, позиции выступает основной представитель фонемы, её доминанта; в сигнификативно сильных, но перцептивно слабых позициях фонема представлена своими вариациями, в сигнификативно слабых позициях — вариантами. М. ф. ш. выдвинуто положение о параллельных и пересекающихся рядах позиционно чередующихся звуков. Соотношение фонем, представляющих собой непересекающиеся множества звуков, и фонем — пересекающихся множеств, имеющих общую часть, в разных языках различно.

М. ф. ш. ввела понятие гиперфонемы. Первоначально под гиперфонемой понималась характе­ри­зу­ю­щая систему фонем функциональная единица, выступающая в позиции нейтрализации, а также группа нейтрализующихся фонем. Позднее гиперфонема стала пониматься как функциональная единица, характеризующая фонемный состав отдельных морфов и представляющая собой общую часть нейтрализуемых фонем, не приводимую в этих морфах к сигнификативно сильной позиции.

Первоначальное содержание термина «гиперфонема» было положено в основу термина «слабая фонема» в теории фонемы Аванесова, выдвинутой им в середине 50‑х гг. По этой теории, фонема, или сильная фонема, представлена рядом звуков, выступающих в сигнификативно сильных позициях, слабая фонема — рядом звуков, выступающих в сигнификативно слабых позициях. Объединение сильной и слабой фонемы представляет собой фонемный ряд. Сильная и слабая фонемы рассматриваются как элементы словоформы, фонемные ряды — как элементы морфемы. Основные положения, выдвинутые при анализе фонемы, применяются М. ф. ш. и при рассмо­тре­нии суперсегментных явлений: ударения, тонов, интонации, диэремы,сингармонизмаи др. Построение фонологическоймоделиязыка, с точки зрения М. ф. ш., возможно только при учёте всех фонетических реализаций фонологических единиц. Отсюда пристальное внимание предста­ви­те­лей М. ф. ш. к звуковой материи языка, в т. ч. и к изучению её методами инструментальной фонетики.

Идеи М. ф. ш. нашли применение в первую очередь в теории письма — графике и орфографии, созданииалфавитов, практическойтранскрипцииитранслитерации, в исторической фонетике, диалектологии илингвистической географии, преподавании неродного языка. Положение о том, что позиционно чередующиеся единицы представляют собой варианты одной и той же единицы более высокого уровня, находит всё большее применение не только в фонологии, но и при описании явленийсловообразования, морфологии,синтаксиса,лексики, поэтики и др.

Ленинградская фонологическая школа – научное направление в исследовании звукового уровня языка. Основоположник — Л. В. Щерба (после­до­ва­тель И. А. Бодуэна де Куртенэ), его ученики — С. И. Бернштейн, Л. Р. Зиндер, М. И. Матусевич. В 1912 Щерба определил фонему как единицу, способную дифференцировать слова и их формы. Он установил обусловленность членения звуковой последовательности на фонемы морфологическим членением (в словах «бы‑л», «засну‑л», «он‑а», «был‑а» конечные фонемы отделяются благодаря возмож­но­сти провести перед ними морфологическую границу), а возмож­ность разбить каждое слово на фонемы определяется именно такой потенциально существующей связью между морфемой и фонемой; языковую функцию фонемы Щерба также связывал с её способностью участвовать в образовании звукового облика значимой единицы («одет — одеть» и т. д.). Основной принцип подхода Л. ф. ш. к звуковым единицам — стремление связать лингвистическую (социальную) природу фонемы с её ролью в речевой деятельности человека. Фонема, будучи минимальной языковой единицей, лежащей в основе иерархии фонема — морфема — слово — синтагма, в то же время является единицей уникальной, поскольку именно фонема обеспечивает использование материальных явлений (физиологических, акустических) для образования значимых единиц языка. Именно таким пониманием фонемы определяется принципиальный интерес к материальным свойствам звуковых единиц, к исследованиям в области экспериментальной фонетики, к разработке новых методов анализа речи.

Для Л. ф. ш. характерно утверждение, что система фонем того или иного языка — не просто результат логических построений исследователя, а реальная организация звуковых единиц, обеспечивающая каждому носителю языка возможность порождения и восприятия любого речевого сообщения. Отсюда понятен интерес к тем функциям звуковых единиц, которые обнаруживаются при исследовании речевой деятельности и языкового материала: подробное фонетическое описание различных фонологических систем, идея важности «звукового облика слова», интерес к разным стилям речи, разработка теории слога, теории интонации и т. д. Учёт фонетических характеристик — при постулировании их подчинённости функциональным свойствам — предполагает наличие достаточно сложных правил, регулирующих отношения между теми и другими. Например, фонемный состав слова определяется на основе знаний о составе фонем языка и правил их дистрибуции: разные аллофоны одной фонемы невозможны в одной и той же фонетической позиции, тогда как один и тот же аллофон не может встречаться в разных позициях. Изменения звукового облика слова или морфемы трактуются или как аллофонические изменения (с[а]д — с’[ǽ]ду), или как чередования фонем (са/t/ — са́/d/а), т. е. фонемный состав слов типа «рок», «рог» или «коз», «кос» одинаков, и в этом случае можно говорить о неразличении морфем, но не фонем (см. Московская фонологическая школа).

Во 2‑й половине 20 в. в рамках Л. ф. ш. детально разрабатываются такие проблемы, как процедура сегментации и отождествления аллофонов («оттенков») одной фонемы, определение фонемного состава слова, фонологическая интерпретация звуковых явлений в языках слогового строя, лингвистический статус и фонетические корреляты различительных признаков фонемы и др. Актуальность идей Л. ф. ш. определяется сущностью основных направлений: углублённое исследование фонетических характеристик языков с различными звуковыми системами, позволя­ю­щее раскрыть общие закономерности использования материальных средств в естественном языке; исследование фонетики и фонологии спонтанной речи, в которой отсутствуют условия для реализации «идеального фонетического облика слова»; изучение интонационных средств языка как в связи с их особой ролью для передачи значения, так и в связи с тем влиянием, которое интонация оказывает на сегментные единицы; анализ тех фактов речевого поведения человека, который дал бы представление о механизмах, позволяющих ему пользоваться объективно вариативными речевыми сигналами как некими инвариантными языковыми единицами.

Большое значение в развитии идей Л. ф. ш. имеют прикладные аспекты исследования речи — анализ лингвистической природы звуковых нарушений при афазиях, заикании, тугоухости; создание лингви­сти­че­ских правил, обеспечивающих автоматический анализ и синтез речи; исследование статистических характеристик звуковых единиц, необходимое для создания испытательных тестов в технике связи, медицине; разработка методики преподавания неродного (в т. ч. русского) языка.

Пражская (лингвистическая) фонологическая школа –

Другую фонологическую теорию, промежуточную между теориями ЛФШ и МФШ, разработала, так называемая, Пражская фонологическая школа (ПФШ), возникшая в Праге одновременно с МФШ и ЛФШ трудами российских лингвистов, эмигрировавших от революции. Именно эта школа стала наиболее известно на Западе, и её виднейший представитель Николай Сергеевич Трубецкой считается основателем и классиком мировой фонологии. Аналогично Аванесову Трубецкой различает в составе слова два рода звуковых единиц – фонемы и архифонемы. Архифонемы выступают в тех случаях, когда условия речевой цепи не дают возможности распознать, какая именно фонема речепризводства явилась основанием для появления данного звука. Понятие архифонемы, по существу, совпадает с понятием слабой фонемы Аванесова.

Американская фонология –

В те же годы – в начале XX века – в соединённых Штатах развивалась школа дескриптивной фонологии, которая решала задачи описания языков американских индейцев. Их концепция была близка взглядам Ленинградской фонологической школы, В частности, американские дикриптивисты наиболее чётко сформулировали процедуру членения речевого потока на фонемы речевосприятия. В поствоенные годы под влиянием успехов компьютерной техники американские лингвисты впервые прямо поставили вопрос о техническом моделировании языковой способности. Пионером этих работ был так же выходец из пределов России (вернее из Польши) Наум Хомский (американцы произносят это имя как Нóум Чóмски). Его работы основали направление, называемое генеративной лингвистикой. Её задача была поставлена, как задача построения формальной модели (автомата) производства (генерации) правильных высказываний на конкретном языке. Фонологическая часть генеративной теории возникла благодаря работам ещё одного россиянина Романа Осиповича Якобсона, который в связи со Второй мировой войной эмигрировал из Праги (где он был видным членом Пражской школы) в Америку. Описывая генерацию (производство) речи, генеративная фонология естественным образом пришла к концепции, близкой Московской фонологической школе. Правда, нужно сказать, что вначале генеративисты пытались слишком абстрактно трактовать производство речи как действие некого формального исчисления, вроде алгебры, что впрочем привело к возникновению в рамках математики теории формальных языков, которая к языкознанию уже имеет косвенное отношение. Общая схема фонетического речепроизводства в генеративной фонологии состоит в том, что языковые знаки путём последовательных преобразования по языковым правилам трансформируются из внутреннего (глубинного) представления в фонемах речепроизводства в поверхностное представление речевыми звукотипами. Принимая терминологию генеративистов можно назвать фонемы речепроизводства – глубинными фонемами, а фонемы речевосприятия – поверхностными фонемами.

Нужно заметить, что все фонологические школы развивают идеи, впервые сформулированные российским лингвистом поляком по национальности Иваном Александровичем Бодуэном де Куртенэ. Он работал в конце XIX – начале XX века в Петербурге – Казани – Москве и наконец в Варшаве. А впервые употребил термин «фонема» швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр, работавший в Женеве в конце XIX – начале ХХ века.

Архифонема и гиперфонема.

Архифоне́ма (др.-греч. άρχι — приставка со значением «старший» + φώνη «звук»). 1) Общее в звучании парнопротивопоставленных (кореллятивных) фонем в отвлечении от тех их свойств, на которых основана корреляция, например лат. «а» в отвлечении от долготы и краткости коррелятивных «ā» и «ă»; рус. «п» для корреляции «п»/«б» или «п»/«п’». 2) Совокупность дифференциальных признаков, общих двум членам нейтрализующегося фонологического противопоставления, например рус. «д» и «т» в словах «дед» и «лет».

Гиперфоне́ма— в ученииМосковской фонологической школы(МФШ): единицафонологическогоописания, представляющая собой совокупностьфонем,противопоставлениекоторых в даннойпозициинейтрализовано, и используемая в случаях, когда невозможно найти сигнификативно сильную позицию (позицию различения) для данного сегмента. Так, врус.собаканейтрализовано противопоставлениегласных<о>и<а>в первомслоге, что вфонематической транскрипцииМФШ обозначается как{о/а}:<с{о/а}бака>. Необходимость в гиперфонеме возникает, когда в данном рядуаллофоновв пределахморфемы, как в приведённом примере, не встречается основной вариант фонемы. Понятие гиперфонемы связано сгрупповой различимость: к примеру, нейтрализованные фонемы{а/о}врус.баранобеспечивают его отличимость от словабуран^[2]. Термин «гиперфонема» принадлежитВ. Н. Сидорову, однако впервые опубликован в1941 годув статьеП. С. Кузнецова«К вопросу о фонематической системе современногофранцузского языка», где обозначает совокупность фонем, противопоставленных друг другу в одних позициях и нейтрализуемых в других. По Кузнецову, в случае невозможности перехода к сильной позиции звук следует относить к соответствующей гиперфонеме^[3]. ВпоследствииА. А. Реформатскийв работе «О нейтрализации оппозиций» отмечал: «Гиперфонема не предполагает обязательной совокупности фонем, но может ограничиться и одной фонемой. Например, в русском языке различаются на уровне ударных гласных пять единиц:и,э,а,о,у, — но на другом уровне (безударные гласные) после твердых согласных пары гласныхи/эиа/оявляются неразличимыми… ноуостается таким же, но на этом уровне — это не фонема, а гиперфонемау», допуская, таким образом, понимание гиперфонемы как единицы, выступающей в позиции, в которой различается меньшее число фонем, чем в составе данного класса (к примеру, гласных русского языка), хотя эта позиция может быть для данной единицы как сигнификативно сильной (например,безударноеположение дляу), так и сигнификативно слабой (та же позиция дляи/эилиа/о)^[3]. В. Н. Сидоров указал на тот факт, что фонема, «не различаясь с какой-то [другой] фонемой… сокращает число возможных фонем, противопоставленных в этой позиции другим». Гиперфонематические позиции определялись им как «позиции, в которых различаемых единиц будет меньшее число, то есть будут изменяться функции фонем какзнаков»^[3]. Такое понимание гиперфонемы сближается с понятиемслабой фонемывфонологической концепцииР. И. Аванесова.Л. Л. Касаткин, ссылаясь на П. С. Кузнецова, отмечает сходство понятия гиперфонемы со значением термина«архифонема»: оба термина обозначают общую часть нейтрализованных фонем. Однако членамиПражской фонологической школыархифонема — общая часть нейтрализованных фонем — понималась как общий для них набордифференциальных признаков, в то время как для МФШ общей частью фонем является ряд звуков, чередующихся в позициях неразличения этих фонем. Л. Л. Касаткин предлагает определять гиперфонему как архифонему, не сводимую в морфах данной морфемы однозначно ни к одной из нейтрализующихся фонем (по причине отсутствия сигнификативно сильной позиции либо в силу того, что в сильных позициях выступают несколько различных звуков, как врус.лебедь — лебёдкаилебяжий)^[3].

13. Определение понятия «языковая норма». Природа норм литературного языка. Соотношение литературной нормы с системой языка и узусом. Типы норм.

Языкова́я но́рма— исторически обусловленная совокупность общеупотребительныхязыковыхсредств, а также правила их отбора и использования, признаваемые обществом наиболее пригодными в конкретный исторический период. Норма является одним из существенных свойств языка, обеспечивающих его функционирование и историческую преемственность за счёт свойственной ей устойчивости, хотя и не исключающейвариантностиязыковых средств и заметной исторической изменчивости, поскольку норма призвана, с одной стороны, сохранять речевые традиции, а с другой — удовлетворять актуальным и меняющимся потребностям общества

К основным источникам языковой нормы относятся:

произведения писателей-классиков;

произведения современных писателей, продолжающих классические традиции;

публикации средств массовой информации;

общепринятое современное употребление;

данные лингвистических исследований.

Характерными чертами языковых норм являются: относительная устойчивость; распространенность; общеупотребительность; общеобязательность; соответствие употреблению, обычаю и возможностям языковой системы.

Нормы помогают литературному языку сохранять свою целостность и общепонятность. Они защищают литературный язык от потока диалектной речи, социальных и профессиональных жаргонов и просторечия. Это позволяет литературному языку выполнять одну из важнейших функций - культурную. Языковые нормы – явление историческое. Изменение литературных норм обусловлено постоянным развитием языка. То, что было нормой в прошлом столетии и даже 15–70 лет назад, сегодня может стать отклонением от нее. Например, в 1930-1940-е гг. употреблялись слова «дипломник» и«дипломант» для выражения одного и того же понятия:«студент, выполняющий дипломную работу». В литературной норме 1950-1 960-х гг. произошло разграничение в употреблении этих слов: прежнее разговорное«дипломник» теперь обозначает учащегося, студента в период защиты дипломной работы, получения диплома. Словом«дипломант» стали называть преимущественно победителей конкурсов, призеров смотров, отмеченных дипломом(дипломант Всесоюзного конкурса пианистов).

Соотношение литературной нормы с системой языка и узусомНорма, являясь понятием функционального плана, включает наиболее устойчивые, тра­диционные реализации, принятые обществом и в той или иной мере осознаваемые им как правильные и обязательные. Так как данное определение не покрывает всей совокупности реально существу­ющих реализаций структуры того или иного языка, то норма не может оставаться единственным понятием, представляющим реа­лизацию и функционирование языка. Другим понятием функцио­нального плана и являетсяузус, отличающийся от нормы тем, что он всегда содержит определенное число окказиональных, не­традиционных и даже некорректных реализаций, хотя некоторые из них могут быть, впрочем, довольно устойчивыми.

Узус (от лат.usus-применение,обычай,правило)-общепринятое носителями данного яз. употребление яз. ед.(слов,оборотов и т.д.) Под узусом также понимаются и «частные» нормы, отличающиеся от нормы литературного языка; в этом смысле говорят об узусах профессиональных (например, узусе научного изложения), узусах социальных групп, узусе обиходного общения и т. п. Узус, будучи тесно связанным с языковой нормой, тем не менее отличен от неё: узус может фиксироватьсясловарями(толковыми, фразеологическими, орфографическими и т. п.) и далее кодифицироваться в языковую норму.

Система языка понимается как совокупность возможных способов и средств выражения, которыми обладает каждый национальный язык, а норма - как совокупность правил отбора таких способов и средств выражения (возможных в системе данного языка), которые приняты в данном обществе в данное время и которые признаются большинством говорящих наиболее пригодными для использования в той или иной коммуникативной ситуации. Норма реализует далеко не все из тех возможностей, которыми обладает система языка. Между системой и нормой находится узус - использование языка в разных сферах человеческой деятельности, речевая практика. В узусе нередко реализуется, с одной стороны, то, что не является нормой, но разрешает языковая система, а с другой, то, что не только не является нормой, но и выходит за пределы системных возможностей языка. Иначе говоря, узус «перекрывает» и нормативные рекомендации и запреты, и системные потенции языка.

Примеры.

1) Фонетическая система русского языка допускает сочетания мягких задненёбных согласных с последующим /о/: [к’о], [г’о], [х’о]. Литературная же норма отвергает словоформы типа берегёт, жгёт(хотя в речевой практике литературно говорящих людей эти формы встречаются ), словоформы со звукосочетанием [к’о] единичны:ткёшь, ткёт, ткём, ткёте, а слова с [х’о] в русском литературном языке не встречаются. Тем не менее, эти звукосочетания «фонетически закономерны», и «можно уверенно ожидать, что какое-нибудь заимствование типагёлаили необычное имя собственное с этим сочетанием (Хёлин) будет произноситься людьми, владеющими русским литературным языком, без звуковых замен и без артикуляционных запинок: они сохранят именно такой свой облик, с [г’о] и [х’о], даже если войдут в число общеупотребительных, частых в бытовой речи слов»

2) Грамматическая система разрешает образовывать форму 1-го лица ед. числа от всех глаголов, а норма запрещает такую форму от глаголов победитьиубедить(ср.наследить, огородитьи под., где такая форма нормативна:наслежу, огорожу).

3) Система не содержит в своем арсенале возможности образовывать страдательные причастия настоящего времени от непереходных глаголов. В узусе, а затем и в норме такие причастия есть: несгораемыйшкаф,управляемаяименная группа и т. п.

4) Система «не разрешает» образовывать слова от несуществующих лексических единиц. Узус, в особенности социально или профессионально специфический, дает примеры подобных образований: медики говорят тощаковая моча(в русском языке нет существительного *тощак); нарушена и система, и норма.

5) Правила глагольного управления предусматривают общую для сочиняемых глаголов именную группу в определенном падеже только в том случае, если все сочиняемые глаголы имеют одну и ту же модель управления: писал и отправлял письма, беспокоился и заботился о детяхи т. п. Если глаголы разноуправляющие, то постановка общей именной группы при сочиняемых глаголах запрещена: *опекал и заботился о детях.Современная речевая практика - не только разговорная речь, но и язык СМИ - дает обильные примеры именно таких ненормативных конструкций:*организовал и руководил оркестром; *прием и собеседование с абитуриентами; *контролировать и спрашивать с подчиненныхи т. п.

Языковое творчество детей и некоторых писателей также может служить свидетельством того, что возможности системы языка значительно шире того, что разрешает литературная норма и что закреплено в узусе.

В знаменитой книге Корнея Чуковского «От двух до пяти» приведены многочисленные факты «незаконных» (а на самом деле вполне допускаемых системой русского языка) детских формо- и словообразований типа зададу, спрятаю, пивнул, откуснул, всколькером, рукти(по образцу слованогти: «на ногах ногти, а на руках рукти»),окошныйдом,зубовныйврач,пугательныесказки и т. п. [Чуковский 1990: 105 и сл.]. Один из персонажей романа А. Солженицына «В круге первом», Илларион Герасимович, «не слабел, а, наоборот,сильнелот такой жизни».Системаязыка не запрещает образование глаголасильнетьот прилагательногосильный, поскольку словообразовательная модель производства глаголов со сходной семантикой (‘приобретать свойство, обозначенное прилагательным, в большей степени’) от других прилагательных, имеющих в своем составе суффикс -н-, существует: ср.полный - полнеть, умный - умнеть, ясный - яснетьи под. Однако ни в нормативных словарях, ни в речевой практике большинства говорящих по-русски глаголасильнетьнет. Заметим, что А. И. Солженицын вполне осознанно и целенаправленно расширяет русский словарь, вводя в него слова, отчасти забытые, отчасти стоящие на периферии языка, отчасти придуманные им самим, но образованные в большинстве случаев в соответствии с системными закономерностями русского языка:выкоренить(искоренить, истребить),головотряс(недуг),думчивый(требующий призадуматься),изломистый,крохотá, (мелюзга, мелкота),лють(сильный мороз, стужа; ср.: «Ой,лютьтам сегодня будет, двадцать семь с ветерком, ниукрыва, нигрева!» - («Один день Ивана Денисовича»),неують, скородельный, сличка(сравнение),хрусткий(жёсткий, твёрдый и ломкий),чашничать(бражничать, пировать) и под. [Солженицын 1990].

Взаимоотношения языковой нормы и речевого узуса не всегда антиномичны, то есть не всегда имеют форму конфликта, разрешаемого непременно в пользу какой-то одной из сторон. Вариативность, сосуществование, с одной стороны, языковых средств, освященных традицией и закрепленных в норме путем ее кодификации, и, с другой, языковых средств новых, идущих из речевой практики, также представляет собой форму взаимоотношений нормы и узуса. Несмотря на то что литературная норма, как это давно признано ее исследователями, строга и консервативна, она допускает совместное функционирование вариантоводной и той же языковой единицы.

Варьирование языковых единиц в пределах нормы имеет несколько типов:

1) свободное: таково, например, вариативное произношение твердого или мягкого согласного перед [э] (ударным или безударным) в некоторых иноязычных словах: пре[т’э́]нзия - пре[тэ́]нзия, [сэ́]ссия - [c’э́]ссия, [дэ]зодорáнт - [д’э]зодорáнти т. п.; вариативность ударения в словаходновременно(на третьем или на четвертом слоге),угля́иýгля; вариативность некоторых падежных форм и личных форм глагола:в мозгуив мозге, чтят ичтут;

2) семантически обусловленное: например, варьирование форм родительного падежа и партитива («второй родительный» падеж):чая - чаю, сахара - сахару, коньяка - коньякуи т. п., форм предложного и местного падежей:(лежать) в снегу - в снеге (мало живописности), на самом краю - на переднем крае, в круге света - в своем кругуи т. п., форм множ. числа в зависимости от значения слова:тормозá(механизм) -тóрмозы(в работе),учителя́(в школе) -учúтели(о главах учений, научных или социальных теорий),сыновья(в семье) -сыны(сыны Отечества) и др.;

3) стилистически обусловленное:тракторы, инспекторы, прожекторы(книжн.) -тракторá, инспекторá, прожекторá(нейтр. или разг.),в отпуске(книжн. или нейтр.) -в отпуску(разг.),тропою(устар.) -тропой;

4) профессионально обусловленное:кóмпас - компáс(в речи моряков),лоскýт - лóскут(остатки в некоторых видах производства, например в ткацком),сéйнеры - сейнерá, разбивка - разбиение(второе - в научной речи; при общем для обоих слов значении ‘распределение чего-л. по группам, классам’);

5) социально обусловленное:по средáм(главным образом, в речи интеллигенции старшего поколения) -по срéдам(в речи молодого и среднего поколений независимо от социальной принадлежности),é[ж’:]у, дрó[ж’:]и(в речи интеллигенции, преимущественно московской, старшего поколения) -é[ж:]у, дрó[ж:]и(в речи других групп носителей современного литературного языка),ш[ы]ги, ж[ы]рá(в речи москвичей старшего поколения) -ш[а]ги , ж[а]рá(в речи других групп носителей современного литературного языка) и др.;

6) территориально обусловленное.

В литературном языке, норма объединяет в себе традицию и целенаправленную кодификацию. Норма как совокупность традиционно используемых языковых средств и правил их сочетания противопоставлена системеязыка (как комплексу возможностей, из которых норма реализует лишь некоторые), а норма как результат целенаправленной кодификации может входить в противоречие сречевой практикой, в которой наблюдается как следование кодификационным предписаниям, так и нарушение их. Языковая деятельность носителя литературного языка протекает в постоянном (но при этом обычно не осознаваемом) согласовании речевых действий с возможностями системы, с тем, что предписывают нормативные словари и грамматики данного языка, и с общепринятыми в данное время средствами и способами его использования (речевой практикой, узусом).

Типы норм: В литературном языке различают следующие типы норм: 1) нормы письменной и устной форм речи; 2) нормы письменной речи; 3) нормы устной речи.

К нормам, общим для устной и письменной речи, относятся: лексические нормы; грамматические нормы; стилистические нормы.

Специальными нормами письменной речи являются: нормы орфографии; нормы пунктуации.

Только к устной речи применимы: нормы произношения; нормы ударения; интонационные нормы.

Нормы, общие для устной и письменной речи, касаются языкового содержания и построения текстов. Лексические нормы, или нормы словоупотребления, - это нормы, определяющие правильность выбора слова из ряда единиц, близких ему по значению или по форме, а также употребление его в тех значениях, которые оно имеет в литературном языке.      Лексические нормыотражаются в толковых словарях, словарях иностранных слов, терминологических словарях и справочниках.

 Соблюдение лексических норм - важнейшее условие точности речи и ее правильности. Их нарушение приводит к лексическим ошибкам разного типа (примеры ошибок из сочинений абитуриентов):

• неправильный выбор слова из ряда единиц, в том числе смешение паронимов, неточный выборсинонима, неправильный выбор единицысемантического поля(костяной тип мышления, проанализировать жизнедеятельность писателей, николаевская агрессия, Россия переживала в те годы много казусов во внутренней и внешней политике);

• нарушение норм лексической сочетаемости (стадо зайцев, под гнетом гуманности, тайный занавес, закоренелые устои, прошел все стадии развития человека);

• противоречие между замыслом говорящего и эмоционально-оценочными коннотациямислова(Пушкин правильно выбрал дорогу жизни и пошел по ней, оставляя несмываемые следы; Он внес непосильный вклад в развитие России);

• употребление анахронизмов(Ломоносов поступил в институт, Раскольников учился в вузе);

• смешение лингвокультурологических реалий(Ломоносов жил за сотни миль от столицы);

• неверное употребление фразеологических оборотов (Молодость била из него ключом; Надо вывести его на свежую воду).

Грамматические нормыделятся на словообразовательные, морфологические и синтаксические. Грамматические нормы описаны в "Русской грамматике" (М., 1980, т. 1-2), подготовленной Академией наук, в учебниках русского языка и грамматических справочниках.Словообразовательные нормыопределяют порядок соединения частей слова, образования новых слов. Словообразовательной ошибкой является употребление несуществующих производных слов вместо существующихпроизводных словс другимаффиксом, например:описывание характера, продажничество, беспросвет, произведения писателя отличаются глубизной и правдивостью.Морфологические нормытребуют правильного образованияграмматических формслов разныхчастей речи(форм рода, числа, кратких форм и степеней сравнения прилагательных и др.). Типичным нарушением морфологических норм является употребление слова в несуществующей или несоответствующейконтекстусловоизменительной форме(проанализированный образ, царящиеся порядки, победа над фашизмами, назвал Плюшкина прорехом). Иногда можно услышать такиесловосочетания:железнодорожная рельса, импортная шампунь, заказной бандероль, лакированный туфель. В этих словосочетаниях допущена морфологическая ошибка - неправильно оформлен род имен существительных.Синтаксические нормыпредписывают правильное построение основных синтаксических единиц - словосочетаний и предложений. Эти нормы включают правиласогласованияслов и синтаксическогоуправления, соотнесения частей предложения друг с другом с помощью грамматических форм слов с той целью, чтобы предложение было грамотным и осмысленным высказыванием. Нарушение синтаксических норм имеется в следующих примерах:читая ее, возникает вопрос; Поэме характерен синтез лирического и эпического начал; Выйдя замуж за его брата, никто из детей не родился живым.Стилистические нормыопределяют употребление языковых средств в соответствии с законамижанра, особенностями функциональногостиляи - шире - с целью и условиями общения.      Немотивированное употребление в тексте слов другойстилистической окраскивызывает стилистические ошибки. Стилистические нормы зафиксированы в толковых словарях в качестве специальных помет, комментируются в учебниках по стилистике русского языка и культуре речи.      Стилистические ошибки состоят в нарушении стилистических норм, включении в текст единиц, не соответствующих стилю и жанру текста. Наиболее типичными стилистическими ошибками являются:

• стилистическая неуместность (зацикливается, царский беспредел, пофигист, любовный конфликт обрисован во всей красе- в тексте сочинения, в деловом документе, в аналитической статье);

• употребление громоздких, неудачных метафор(Пушкин и Лермонтов - два луча света в темном царстве; Этим цветам - посланникам природы - неведомо, что за буйное сердце бьется в груди под каменными плитами; Имел ли он право отрезать эту ниточку жизни, которую не сам подвесил?);

• лексическая недостаточность (Меня до глубины волнует этот вопрос);

• лексическая избыточность (Он их будит, чтобы они проснулись; Надо обратиться к периоду их жизни, то есть тому периоду времени, когда они жили; Пушкин - поэт с большой буквы этого слова);

• двусмысленность (Во время того, как Обломов спал, многие готовились к его пробуждению; Единственное развлечение Обломова - Захар; Есенин, сохраняя традиции, но как-то не так любит прекрасный женский пол; Все действия и отношения между Ольгой и Обломовым были неполными).

Нормы орфографии- это правила обозначения слов на письме. Они включают правила обозначения звуков буквами, правила слитного, дефисного и раздельного написания слов, правила употребления прописных (заглавных) букв и графических сокращений.Нормы пунктуацииопределяют употребление знаков препинания.

• Средства пунктуации имеют следующие функции:

  • отграничение в письменном тексте одной синтаксической структуры (или ее элемента) от другой;

  • фиксация в тексте левой и правой границ синтаксической структуры или ее элемента;

  • объединение в тексте нескольких синтаксических структур в одно целое.

Нормы орфографии и пунктуации закреплены в "Правилах русской орфографии и пунктуации" (М., 1956), единственном наиболее полном и официально утвержденном своде правил правописания. На основе указанных правил составлены различные справочники по орфографии и пунктуации, наиболее авторитетными среди которых считается "Справочник по орфографии и пунктуации" Д.Э. Розенталя, неоднократно переиздававшийся, в отличие от самого официального свода правил, изданного дважды - в 1956 и 1962 гг. Орфоэпические нормывключают нормы произношения, ударения иинтонации. Соблюдение орфоэпических норм является важной частью культуры речи, т.к. их нарушение создает у слушателей неприятное впечатление о речи и самом говорящем, отвлекает от восприятия содержания речи. Орфоэпические нормы зафиксированы в орфоэпических словарях русского языка и словарях ударений. Интонационные нормы описаны в "Русской грамматике" (М., 1980) и учебниках русского языка.

13. Фонологическая система древнерусского языка к началу исторического периода. Основные законы построения слога в древности. Следствие падения редуцированных в области фонетики. Изменение фонологической системы русского языка от вокализма к консонатизму.

Фонологическая система древнерусского языка к началу исторического периода.

Система гласных фонем древнерусского языка (X-XI вв.)

Система гласных фонем древнерусского языка отличалась от системы гласных современного русского языка в количественном и качественном отношении. В развитии русского языка система гласных уменьшилась, а система согласных фонем увеличилась.

В состав гласных полного образования, кроме свойственных современному русскому языку звуков а ,  о ,  э ,  и ,  ы ,  у , входили также закрытый, напряженный и более долгий гласныйê - ять  , а в более древний период - еще и носовые гласныео^н или  о^м -  о  носовое(юс большой) - иэ^н или э^м -  э  носовое (юс малый). Существовали также гласные неполного образования, или редуцированные -ь  (ерь) и  ъ(ер). Для обозначения гласных звукова ,  о ,  э ,  и ,  ы ,у использовались соответствующие буквы, почти такие же, как и теперь (не было лишь буквё,э ия).

Для древнерусского языка была очень важна такая характеристика гласных, как передний и непередний ряд (по зоне образования), т. к. продолжал действовать закон слогового сингармонизма (в одном слоге могли сочетаться твердый согласный с гласным непереднего ряда, а мягкий согласный с гласным переднего ряда). Также в отличие от современного русского языка система гласных древнерусского языка характеризовалась противопоставленностью гласных полного и неполного образования (редуцированные гласные). Носовые гласные звуки: о^н или  о^м , обозначаемый буквой “юс большой”, э^н или э^м , обозначаемый “юсом малым”, - были характерны только для древнейшей поры в истории русского языка. Еще в праславянском языке носовые гласные образовали своеобразные фонетические чередования: если за звукамиэ^н ,  э^м или  о^м ,  о^н шел гласный, то они оставались без изменения(звон-ите, звен-еть); если же за носовыми гласными шел согласный, то они изменялись в звуки у или а (звк - звук; звк - звяк). Примерно к середине Х века носовые гласные были утрачены, однако они оставили после себя историческое чередование звуков:  он , ин , ен ,  им ,  ем стали чередоваться са илиу : сжимать – сжать, пожинать – жать, взять – взимать, изъять – изымать, обнять – обнимать, занять – занимать – заем, надутый – надменный. Носовые гласные легли в основу чередования звукову и а (буквыу, ю ия) в корнях слов:супруг – упряжь, вязать - узы – язык, мятеж– мутить, тряска – трус, пружина – напрягать; тяга, тягать – тугой. Подобное же чередование встречается и в других морфемах – в суффиксах(горячий, лежачий – горючий, живучий), в окончаниях(держат, просят – пишут, читают).

Звук [ê - ять] отличался в древнерусском и старославянском языках. Так, у восточных славян это был звук узкий, закрытый, средне-верхнего подъема, а в старославянском – широкий, открытый, средненижнего подъема. О судьбе звука [м], можно узнать 1) по рефлексам этого звука: позднее данный звук совпал в русском языке с [е] (нет

перехода е > ‘о в положении после мягкого согласного перед твердым под ударением в современном русском языке), а в украинском – с [и]; на территории современных болгарского и македонского языков перед твердым согласным на месте данного звука находим [‘a] (ср. русск. хлеб и болг. хляб); 2) по данным памятникам – по ошибкам, которые совершали писцы: в древнерусских письменных памятниках наблюдаем смешение буквы ( “ять”) с буквой “е” или в более поздний период – с “и”, а в древней глаголической азбуке (старославянский язык) находим смешение с буквой “а ётованное”.

Приблизительно во второй половине XII в. исчезают гласные неполного образования: в сильной позиции они заменяются гласными полного образования (ъ  о, ь  е), а в слабой позиции гласный звук исчезает. Именно процесс падения редуцированных гласных лег в основу исторического фонетического чередования гласного звука с нулем звука, т.е. появления беглых гласных:день - дня, пень – пня, окно - окон, лавка - лавок.

Состав согласных и их характеристика:

Как и сист. глас.х, так и сист. согл. б. унаследована из праслав. яз. Общее кол-во согл. 26 фонем. Осн. признаками согл. звуков явл. место и способ образования.

По месту По способу	Губн.	язычные
		Переднеяз.	Среднеяз.	Заднеяз
взрывные	б, п	т, д		г, к
фрикативн.	в	с, с’, з, з’, ш’, ж’	j	х
аффрикаты		ч’, ц’, ш’ц’, ж’д’
сонорные	м	р, р’, л, л’, н, н’

[в] – этот звук по своему происх-нию возник в праслав. языке на базе гласного ý (неслог) эта особенность проявляется и по сей день – не происходит мены согл. звука (не озвончается глухой звук перед «в»). Сущ. различие по произнош-ю в диалектах ДРЯ.

1.губно-губной (=билабиальный)[w], т.е. при произнесении этого звука участвуют только губы (там где был звук губно-губной не может возникнуть звук «ф», в укр. яз. употребляется звук «хв» - хвартук, хвиртка и т.д.) Скорее всего, при произношении губы трубочкой (как у), поэтому звук «в» легко переходит в «у» или обратная замена у → в. Учить → вчите (укр.), в руке – у руци. 2.губно-зубной [в] мог в опред. усл-ях развивать глух. параллель [ф], кроу → кро[ф’].

В совр. РЯ в – губно-зубной.

Г – праслав. [*g] – на большей терр-и звук был взрывным, но в некот. диалектах м. б. фрикативным [γ]. Господи – wсподи – предшествующий фрикат. звук ослаблялся при лабиализованном гласном и превращался в «придыхание». Это свид-ет о том, что здесь [j], кот. не обозначено на письме.

Наряду с [г] взрывным сущ. [γ] фрикат.: бог, благо, господь, благодать и т.д. На вост-слав. тер-рии пошло размежевание диалектов по этой черте. На сев. – г-взрывной (за искл. некоторых слов); на юге и на западе – г-фрикат.; на юго-западе – г-фрикат.. В белорус. – г-фрикативный господствует как норма, укр. – г-фрикативный (фаринг.); рус. – а) сев.-рус. - г-взрывной, б) юж-рус. г-фрикативный. Это настолько прочно утверждают артикуляционные базы, что изменить произношение очень трудно. Наличие 2-х качеств этого звука идет из глубокой древности и сохранилось до наших дней.

j – появился в праслав. яз. и сыграл важную роль в ассимиляции звуков в перех. смягчениях: плакать – плач. Это воздействие j на согл. продолжается и сейчас, но почти никогда j не выступает, как смыслоразличит. звук. Стоит вопрос о самост. фонемы. Для этого в кириллице введены йотиров. глас. Лингвисты считают, что j выполняет функцию «прикрытия» слога, а не самост. звука.

Сложные звуки: ш’ ч’  ш’т’ш’; ж’д’ ж’д’ж’. На базе этих слож. звуков некот. лингвисты вводят термин трифтонг (термин не прижился). В дальнейшем на базе этих звуков образуются долгие шипящие. .

Пары согл. в ДРЯ. По глух.–зв. в ДРЯ было 5 пар согл.: б-п, д-т, г-к (х), з-с (з’-с’), ш-ж (ш’ т’- ж’д’). Несмотря на наличие этих пар звуки не меняют своего кач-ва из-за действия ЗОС(закон открытого слога) и ЗСС (закон слогового сингармонизма), за искл. одной позиции (!!!): праслав. приставки на з- никогда не имели за собой редуцированных: раз (роз), из, въз: избити – испити (переход в глух. звук). Тенденция к оглушению стала наблюдаться еще в праслав. яз.

Основное фонологич. кач-во согл. – тв. Больш-во первичных согл. - это исконно тв. (велярные), за искл. вторичных согл. Мягкость была позиционная, а не исконная. Когда согл. попадают в позицию перед гласн. переднего ряда согл. становились полумягкими. Сено – сhNо – позиц. мягкость, фонологич. признак же этого звука – тв.

С т. зр. тв. – мгк. согл. ДРЯ делятся на: 1) тв. согл. (фонологич. признак); 2) п/МГК согл. (позиц. признак, перед гласными переднего ряда); 3) вторично мгк (исконно мгк, рез-т ассимиляции j, перех. смягчений) - ш’, ж’, ч’, ц’ с’, з’, р’, л’, н’.

Итак, в сист. согл. в праслав. языке появились мгк согл. звуки, все вторичные, они явились рез-том перех. смягчений и влияния j– перед гласн. перед. ряда в связи с действием ЗСС.

Основные законы построения слога в древности

Характерной особенностью звуковой системы древнерусского языка являлось то, что в ней продолжали действовать два важнейших общеславянских языковых закона – закон открытого слога и закон слогового сингармонизма.

В результате действия закона открытого слога все слоги в древнерусском языке были открытыми, т. е. оканчивались на гласный звук (действие закона открытого слога было прекращено приблизительно к середине XII в. в связи с падением редуцированных). Закон открытого слога определил тот факт, что в древнерусском языке не могло быть согласных звуков на конце слова, т.к. в этом случае слог оказался бы закрытым. Этот же закон обусловил ограниченность в языке сочетаний согласных: в древнерусском языке выступали лишь строго ограниченные в своем составе группы согласных, состоявшие большей частью из двух элементов, первым из которых был шумный, а вторым – сонорный, хотя могли быть и сочетания двух глухих или двух звонких шумных согласных. Реже встречались сочетания из трех согласных, причем в этих сочетаниях последним элементом всегда выступал сонорный или [в]. К таким группам относились [стр], [скр], [смр], [скл], [скв], [ств], [здр]. Если в середине слова сочеталось несколько согласных, то они отходили к следующему слогу (се/стра).

Отдельно нужно сказать о явлениях начала слова. Еще в праславянском языке, когда начал действовать закон открытого слога, перед целым рядом начальных гласных возникают протезы. (фонетическое изменение, заключается в появлении согласных *j и *v в начале слова перед гласными). Так, перед звуком [е] возникает [j] (срав. формы настоящего времени глагола быти – есмь, еси, есть, есмъ, есте). Как правило, нет русских по происхождению слов, начинающихся со звука [е]: местоимение это является новообразованием, а что касается междометий типа эх, то нужно помнить, что они могут содержать в своей фонетической оболочке такие звуки, которые отсутствуют в звуковой системе языка (междометия находятся на перефирии языка). Слова не могли начинаться с [ы] или редуцированного звука – уже в праславянском языке в таких случаях всегда возникал протетический согласный: перед редуцированным переднего ряда – [j], а перед редуцированным непереднего ряда и [ы] - [v] (ср. *udra и современное выдра; чередование в словах учить – наука – навык). Перед [а] возникал протетический согласный [j], за исключением тех слов, которые, как правило, употреблялись после паузы – союз а, междометия ах, ай, слово авось (в старославянском языке наблюдаем утрату [j] перед [а], причем утрачивается не только протеза, но и исконный [j]). Перед звуком [к] также развивается протетический звук, причем здесь мог быть и [j], и [v] (ср. этимологически родственные слова узы – вязать). Иногда протетический согласный возникал и перед [о], которое у восточных славян перешло в [у] (ср. ус – гусеница). Перед [i] также имеется протетический согласный [j], но он не обозначается на письме. В основном слова могли начинаться с гласных [о], [у], причем в древнерусском языке увеличилось количество слов с начальным звуком [у]. Нужно отметить, что при начальном звуке [o] при особой интонации тоже появлялся протетический согласный [v] (ср. отец – вотчина, восемь - осьмь). Уже после выделения из праславянского языка в восточнославянских языках происходит своего рода межслоговая диссимиляция: когда в последующем слоге был гласный переднего ряда [e] или [i], то на восточнославянской почве утрачивается начальный [j] , а гласный [e] из переднего ряда передвигается в задний ряд, т. е. [e] >[о] (ср. из общеслав. edin- древнерусск. одинъ). Это касалось и заимствованных имен (Евдокия – Овдотья, Елена – Олёна).

Закон открытого слога сыграл огромную роль в формировании фонетической системы славянских языков.

Закон слогового сингармонизма заключался в том, что в слоге могли сочетаться лишь звуки одной артикуляции: после мягкого согласного мог находиться только гласный переднего ряда, а после твердого согласного – непереднего ряда, и, наоборот, перед гласным переднего ряда должен был стоять мягкий согласный, а перед гласным непереднего ряда – твердый согласный. Так, действием закона слогового сингармонизма вызвано изменение заднеязычных согласных перед гласными переднего ряда в шипящие (по первой палатализации) и свистящие (по второй и третьей палатализациям) согласные.

Следствие падения редуцированных в области фонетики.

Падение редуцированных привело к коренной перестройке всей звуковой системы древнерусского языка.

В системе гласных звуков сократилось количество гласных - исчезли Ъ и Ь, и как следствие такого исчезновения расширилась сфера употребления звуков о, е. Так в словах домъ, ледъ – о и е исконные, а в словах сон, день, лоб, кусок, конец, весь – проясненные редуцированные (сънъ, дьнь, лъбъ, кусъкъ, коньць, вьсь). (кон. 9 – нач. 11 вв 10 гл. фонем, потом [‘ä] сливается с [а] и их становится 9, а в 12 в. С падением редуц. и прояснением их в сильной позиции гласных фонем остается 7).

После утраты слабых Ъ, Ь был нарушен закон открытого слога. Возникли закрытые слоги, нехарактерные для древнерусского языка старшего периода: по-съ-лъ – по-сол, ло-дъ-ка – лод-ка; вь-сь – весь, стра-шь-нъ – страшен. Однако, надо иметь ввиду, что общая тенденция к открытости слога (расположение звуков по степени возрастающей звучности) сохранилось, и что важно, она не утратила своего значения в современном русском языке до сих пор.

В следствие падения редуцированных в русском языке возникли новые чередования гласных звуков в пределах разных форм одного и того же слова – чередование о, е с нулем звука: сон – сна, рожь – ржи, ложь – лжи, кусок – куска, день – дня, пес – пса, пень – пня. Такого рода чередования называют фонетической беглостью на том основании, что появление беглых звуков о, е обусловлено прояснением ъ, ь в сильной и исчезновением их в слабой позиции.

От фонетической беглости следует отличать беглость по аналогии, или подражательную беглость: лед – льда, камень – камня, ров – рва, потолок – потолка. В словах лед, камень, ров, потолок гласные о, е исконные; в косвенных падежах (льда, камня, рва, потолка) звуки о, е выпадают по аналогии к формам родительного падежа сна, дня и подобным.

Явления грамматической аналогии, связанные с падением редуцированных Ъ, Ь в древнерусском языке были многочисленны и разнообразны.

Помимо фонетической беглости и беглости по аналогии, можно выделить беглость, возникшую в результате появления слоговости у сонорных согласных в конце слова: вhтръ - ветер – ветра, огнь - огонь – огня, сестръ - сестра - сестер. Связано это с тем, что конечный редуцированный выпадал в слабой позиции и носители языка вынуждены были артикулировать конечный сонорный более четко, в следствие чего на некоторое время у них появилась небольшая слоговость. Но так как слоговые сонорные на данном этапе развития языка были уже утрачены, после сонорных развивается гласный звук. Предпочтение обычно отдавалось [е], вставное [о] было редко.

Отражена беглость гласных о, е и в современном русском литературном языке.

Последствие падения редуц. в системе согл. звуков.

Утрата слабых редуц. в ДРЯ и прояснение сильных привело к тому, что перестали действовать ЗОС и ЗСС. Вследствие этого слог потерял свою автономность. Му-жь-ство му-же-ство, му-жест-во. Слогораздел при стечении согл. становится свободным. И это отражается и в совр. рус. яз:се-стра, сес-тра, сест-ра. Т.о. нарушение действия ЗОС привело,во-первых, к свободному слогоразделу,во-вторых, к возникновению закр. слогов,в-третьих, стало возможно взаимодействие согл. разных слогов. Это взаимодействие стало возможно в абс. нач. слова (приставка+корень), внутри корня (в пределах одной морфемы), на стыке корня и суффикса. В пределах корневой морфемы:бъчела - пчела:регрессивная ассимиляция по глухости.Сьдесь - здесь:регрессивная ассимиляция по звонкости. На стыке приставки и корня:съделати – зделати. На стыке корня и суффикса:лодъка – лотка. Т.о. развилсяпроцесс ассимиляции, преимущественнорегрессивной. Ассимиляция по твердости:правьда – правда.Ассимиляция приняла общерус. хар-р и утвердилась как один из фонетич. законов рус. яз. .Более того в результате ассимиляции звукаВв позиции перед глух. согл. возникает глух. параллель [ф]:лавъка – [лафка].Впервые появился отеч. звук [ф] – какрезультат ассимиляции по глухости.НО!!!Ф – появляется только еслиВ губно-зубной. Если В губно-губной, то разовьется звукУ. Кроме ассимиляции в ДРЯ развиваетсядиссимиляция(расподобление).Къто: редуц. исчезает и в диалектах первый звук начинает расподобляться. Возникает фрикат. Х. [хто] – юж-рус. говоры. Однако в рус. лит. яз. эта норма не закрепилась. А в укр. и белорус. это произносит. норма.Чьто: т.к. в этом слове аффриката т’ш’+т, то утрачивается взрывной эл-т, а далее идет процесс ассимиляции. [што] – произносит. норма рус. лит. яз. В укр:шш’о  що. В диалектах рус. яз. утрачивается второй эл-т: ч’о.Диссимиляция не стала закономерной для рус. яз. Диссимиляция, преобразование сочетания ЧЬНЬ попадало в слабую позицию и исчезало –коь(+)чь(-)но– в сильной позиции проясняется,чн > тш’(ассимиляция ш по ТВ.) [конешно].Новые гр. согл., кот. возникли после утраты слабых редуц. Два сочет. стали невозможны для вост. славян:«дл» и«тл»:видла – вилка – вилы– «д» выпадает,ведал – вåдлъ(кжидло – польск., крыло русское). Такие сочет. были на ранней стадии преобраз. яз. С утратой редуц. стали возможны сочетанияметл(ъ)ла, сед(ъ)ло,но на конце слова это по прежнему не приемлемо.З-с, д-т– зубные звуки не могли сочетаться сj, все они в позиции передjпереходили в шипящие, после утраты редуц., такая возможность появляется – суд[üj] → [суд´jа] возможность сочетанияд´j, колосья → таких сочетаний много, возникли те сочет. согл., кот. ранее были невозможны для носителей яз. (так было в говорах, кот. легли в основу великорус. наречия). Но для укр. и белорусских говоров это оказалось неприемлемо. У них случиласьпрогрессивная ассимиляция- суд´jа - суддя (укр.), суд´з´я(белорус.). Возникшие сочет. не свойственные ранее оказались приемлемы не для всех вост. славян. Зниние – знання (укр.), жити~ - житье (русск.), життя (укр., белорусск.), ночью – ноччя.Упрощение двух согласных. Если 3 согл, то располагались по принципу возрастающей звучности, после утраты редуц. гласных происходитстечение согласных. СочетаниеРДЦсерьдьце (после р «ь» находится в сильной позиции, а после д – в слабой, следовательно он выпадает и получается сочетание 3-х согласных –сердце, но мы произносимсерце, а проверить можем словомсердечный). РДЦ – редкое сочетание, чаще встречается –СТМче(ь)ст(ь)ный(все что в скобках выпало), др. сочет.–СТГсh(т)(ь)га – с(т)га – зга(дорожка, отсюда же стезя).Дъска - дсг – цка(это слово до сих пор сохр. в сев. говорах, имеет очень узкую сферу употребления, доска на которой пишут икону).Дъстоканъ - стоканъ– с развитием аканья –стакан. Возникшие сочет. согл. подвергаются опрощению – это приводит к изм. оболочки слова.Явл. конца слова. В конце слова гласные полного и крат. образования и согл. звук, не поддерживаемый гласным, начинает вести себя произвольно –дhдъ -[д´ет]– оглуш. звонк. в конце слова происх. в центр. диалектном говоре, но не косн. укр.х говоров, но зато, косн. белорус. говоров. В укр. же говорах сохр. звонкое произношение → [дiд] – это кас. абсолютно всех звонк. согл. звуков. В рус. говорах оглушение согласного в конце слова принялозакономерный хар-р, ему подчиняется абсолютно все в русском языке.Отвердение губных согласных – б, п, (в), Степь - [степ](укр.) фонетич. преобразование приводит к преобразованию в роде – в рус. языке степь – ж.р., в укр. – м.р., /голуб’ь – либо твердый звук в укр.[голуб], [голуп’] [ голуп]. Звук «м» становится мгк –[сем´ь],есть колебания[сем].Кровь –[кроф´], есть колебания –[кроф].Корабль – [кораб] или [кораб´] - оглушение [корап]. Рубль – [руп´] или [руп]. Журавль – [журавель]. Губн. в к. слова отвердевают в моск. просторечии, сохр. мягкие губные звуки, за искл. звука «м». В конце слова еще были возможны разного рода упрощения - ~смь, моклъ//- мог(л). «В» - губно-зубной звук даст «ф», губно-губной → “w”, неслоговой ТВ. в конце слова ў, белорус. яз. исп. прямо такое обозначение для этого звука – ў. [лоф] рус.[лоў] – белорус.Лов – укр., но произносят ў, хотя обознач. – в.

Изменение фонологической системы русского языка от вокализма к консонатизму

Следствием развития рус. консонантизма стало не только увеличение количества согласных фонем, но и коренное изменение соотношения К. и вокализма. До падения редуцированных гласные определяли качество предшествующего согласного: перед непередними гласными выступали твёрдые согласные, перед передними - полумягкие (полумягкость согласного возникала под воздействием гласного). Это означало, что гласные характеризовались тремя постоянными признаками: степенью подъёма языка (верхний, средневерхний, средний, нижний), наличием или отсутствием лабиализации и передней или непередней зоной образования. В силу действия в др.-рус. языке закона открытого слога слоговая граница в слове не передвигалась, а потому слог был автономным и в его пределах воздействие шло от последующего элемента к предшествующему, от гласного к согласному. Эти условия определяли систему др.-рус. языка как систему с господствующим вокализмом. После падения редуцированных положение изменилось коренным образом. Во-первых, теперь уже не гласный стал оказывать влияние на предшествующий согласный, а наоборот - согласный стал воздействовать на последующий гласный (напр., др.-рус. съиграти после утраты ъ изменилось в сыграти; по древним законам должно было бы смягчиться с под влиянием и, однако в действительности и изменилось в ы под влиянием твёрдого с). Во-вторых, в результате утраты редуцированных возникли закрытые слоги, в пределах к-рых гласный стал подвергаться воздействию не только предшествующего, но и последующего согласного, входящего в слог; это воздействие выразилось в том, что непередние гласные стали передвигаться в переднюю зону образования под воздействием соседних мягких согласных (напр., [вал] - \в"ал] — [ва'л'ик] - [в'ал'ит']), а передние - передвигаться в непереднюю зону (напр., [избй\ - [в-ы]збу, [с'ср] - [сэр]) или получать напряжённость и закрытость (напр., [с'ел] -[с'ёл'], [в'ил] - [в'йт']). Т. о., зона образования гласного стала переменным признаком гласных, целиком зависящим от качества соседних согласных. Этими обстоятельствами, как и количественным преобладанием согласных фонем по сравнению с гласными, определяется подчинённость в системе совр. рус. лит. языка вокализма консонантизму.

13. Синтаксические единицы, их иерархия. Синтаксические связи. Виды сочинительной связи, виды подчинительной связи. Средства выражения синтаксических связей. Типология синтаксических отношений.

Синтаксис изучает, с одной стороны, правила связывания слов и форм слов, ас другой — те единства, в составе которых эти правила реализуют­ся,— синтаксические единицы. Минимальные составляющие их — слово и форма слова. Таким обра­зом, синтаксические единицы состоят из компонентов, которые материально представлены высшими морфоло­гическими единицами. Это дает основание рассматри­вать синтаксис как грамматический уровень системы языка, стоящий над морфологическим.

Разные научные концепции содержат разные переч­ни синтаксических объектов. В современном отечествен­ном языковедении широко распространено учение о трех синтаксических единицах: словосочетании, простом предложении и сложном предложении. Объектами син­таксиса также являются, с одной стороны, слово (лек­сема) и форма слова, но не сами по себе и не во всех своих свойствах, а лишь со стороны их связей с другими формами слов и их функции в составе синтаксических единиц, в которые они входят как компоненты, а с дру­гой стороны — единства большие, чем простое или сложное предложение (их называют сверхфразовыми единствами, сложными синтаксическими целыми или текстами); они изучаются в синтаксисе также лишь со стороны связей между входящими в них простыми и сложными предложениями. Так как и слово, и форма слова, и сверхфразовое единство проявляют себя в син­таксисе не во всех своих свойствах, эти объекты и не яв­ляются синтаксическими единицами.

Давнюю традицию русской науки составляет выде­ление двух основных синтаксических единиц — сло­восочетания и простого предложения.

В. В. Виноградов назвал и определил важнейшее грамматическое свойство простого предложения. Вслед за многими русскими языковедами он обратил внимание на то, что содержание предложения всегда актуализи­ровано, соотнесено с действительностью, с актом ком­муникации: предложение обязательно содержит ту или иную модальную и временную характеристику сообщае­мого. Ср.: Тут солнце.— Только бы тут было солнце! — Пусть всегда будет солнце! — при почти полном тож­дестве грамматического строения и лексического напол­нения эти предложения различаются тем, что содержа­ние первого оформлено как сообщение о реальном фак­те, существующем одновременно с моментом речи, вто­рого — как пожелание, третьего — как побуждение.

В речи каждое предложение имеет модально-вре­менное значение: реального факта, отнесенного к тому или иному времени (а значит, соотнесено с речевым ак­том — «моментом речи» — как точкой отсчета време­ни), или определенного вида ирреальности, в частности (как это было в наших примерах) желательности или побудительности. Модальные значения тоже связаны с речевым актом, но не через «момент речи», а через по­зицию говорящего: они несут в себе значение, отражаю­щее позицию говорящего при соотнесении им содержа­ния предложения с действительностью (в нашем при­мере — желание, волю или констатирующую объектив­ность позиции говорящего). Именно в комплексе грам­матических значений, соотнесенных с актом речи, опи­рающихся на него и его отражающих, увидел Виногра­дов грамматическую сущность предложения '. Этот комплекс грамматических значений, всегда имеющий формальное выражение, он назвал предикативно­стью, использовав термин, который в истории науки наполнялся разным содержанием, но всегда связывался с предложением, отражая так или иначе понимаемую специфику предложения как синтаксической единицы.

Таким образом, различие между словосочетанием и предложением может быть сформулировано как раз­личие между непредикативной и предика­тивной синтаксическими единицами. Это различие коренное, фундаментальное. Все другие различия или производны от данного, или не всеобщи. Так, производ­ным от признака предикативности ~ непредикативности является признак различия в функциях предложения и словосочетания, а именно: функция коммуникативной единицы у предложения и неспособность словосочета­ния выступать в этой функции.

Известно несколько существенных, но не всеобщих признаков, различающих предложение и словосочета­ние. Так, предложение может быть однокомпонентным: Пожар!; Светает; Уходи; Холодно; словосочетание же минимум двухкомпонентно. Однако этот различитель­ный признак не обладает всеобщностью, и потому, опираясь на него, нельзя во всех случаях отличить словосочетание от предложения. Есть предложения, для которых двухкомпонентность совершенно обязательна, она необходимое условие построения предложения как предикативной единицы: Я студент; Курить — здоровью вредить; Погода хорошая и т. п.

Традиционное для русской науки понимание объек­тов синтаксиса характеризуется тем, что наряду со сло­восочетанием и простым предложением как особая син­таксическая единица рассматривается сложное предложение.

В функциональном плане оно имеет много общего с простым предложением (что и дало основание сохра­нить в его наименовании слово «предложение»), но со стороны своей формальной организации сложное пред­ложение является сочетанием предикативных единиц на основе определенной синтаксической связи. Его части обязательно обладают основным конституирующим признаком предложения — предикативностью. В боль­шинстве случаев части отличаются от самостоятельных предложений только тем, что содержат показатели синтаксической связи — союзы и союзные слова: Редеет мгла ненастной ночи, и бледный день уж настаёт (П.); Вновь я посетил тот уголок земли, где я провёл изгнан­ником два года незаметных (П.); И невозможное воз­можно, дорога дальняя легка, когда блеснёт в дали дорожной мгновенный взор из-под платка (Бл.).

Итак, в соответствии с общим направлением русской научной традиции и теми идеями, которые представлены в большинстве современных синтаксических теорий, прежде всего в концепции В. В. Виноградова, опреде­лим синтаксис как учение о словосочетании, простом предложении и сложном предло­жении.

Словосочетание — это непредикативная син­таксическая единица, компонентами которой являются слово и форма слова или несколько форм слов, соеди­ненных между собой синтаксической связью.

Простое предложение — это предикативная синтаксическая единица, состоящая из нескольких сое­диненных между собой синтаксической связью форм слов или из одной формы слова.

Сложное предложение — это синтаксиче­ская единица, компонентами которой являются преди­кативные единицы, соединенные между собой синтакси­ческой связью.

Различия между синтаксическими единицами имеют чисто грамматический характер; по своему веществен­ному содержанию словосочетание, простое предложение и сложное предложение могут совпадать. Условием та­кого совпадения является тождество лексического со­става (лексически значимых морфем). Ср.: вечернее рассказывание сказок бабушкой (словосочетание) — Вечером бабушка рассказывала сказки (простое пред­ложение).— Когда наступил вечер, бабушка рассказы­вала сказки (сложное предложение). Три разные син­таксические единицы дают название одному и тому же событию и различаются лишь теми элементами смысла, которые определяются грамматическими различиями между ними. Словосочетание, являясь непредикативной единицей, представляет событие вне связи с ситуацией речи и оценивающей позицией говорящего. В простом предложении, являющемся предикативной единицей, называемое событие соотнесено с ситуацией речи; при­чем это соотношение таково, что событие сразу, все в це­лом оценивается говорящим как реальный факт прош­лого. [Ср. тот же смысл, но иную модальную оценку и временную характеристику события говорящим в пред­ложениях: Пусть вечером бабушка рассказывает сказки (побуждение, временной план будущего); Вот бы вече­ром бабушка рассказывала сказки (желательность, вре­менной план будущего).] В сложном же предложении, каждая из частей которого обладает предикативностью, с ситуацией речи соотнесены порознь оба компонента сообщения о событии, содержащиеся в частях сложного предложения: указание на вечер и на рассказывание сказок бабушкой. При этом оценка говорящим этих со­ставных частей события может и не быть тождествен­ной, как в нашем примере, где в обеих частях значение реальности события и временной план прошлого. Ср.: Вот бы бабушка рассказывала сказки, когда наступит вечер; Пусть бабушка рассказывает сказки, когда на­ступит вечер — модальная оценка желательности и по­будительности относится только к рассказыванию ска­зок, а наступление вечера оценивается как реальный факт.

Таким образом, различительными признаками син­таксических единиц являются: отсутствие соотнесенно­сти с ситуацией речи, оценки говорящего — непреди- кативность (словосочетание); соотнесенность с си­туацией речи, оценка говорящим сразу всего объектив­ного содержания — монопредикативность (про­стое предложение); соотнесенность с ситуацией речи, оценка говорящим объективного содержания по ча­стям — полипредикативность (сложное пред­ложение) . Эти признаки составляют основные, кон­ституирующие характеристики синтаксических единиц, определяют принципы их формальной организации и потому достаточны для того, чтобы, опираясь на них, можно было отличить одни синтаксические единицы от других. Но определения синтаксических единиц могут быть уточнены, развиты и дополнены при специальном рассмотрении каждой из них.

Синтаксические связи. Виды сочинительной связи, виды подчинительной связи. Синтаксические связии отношения между элементами (компонентами) синтаксических единиц являются основным признаком синтаксических построений. Синтаксическая связь является выражением взаимосвязи элементов в синтаксической единице, то есть служит для выражения синтаксических отношений между словами, во-вторых, создает синтаксическую структуру предложения и словосочетания, в-третьих, создает условия для реализации лексического значения слова.Основные виды (типы) синтаксической связи - сочинение и подчинение.Сочинение и подчинение являются структурными, собственно языковыми отношениями, призванными структурно оформлять объективные отношения.Подчинениепередает отношения между фактами объективного мира в виде такого сочетания двух слов, в котором одно выступает как главное, второе - как зависимое.Сочинениепередает отношения между фактами объективного мира в виде такого сочетания слов, в котором все слова выступают как равноправные по отношению друг к другу. На базе основных типов связи в лингвистической литературе выделяется: 1)пояснительная связь;2) двунаправленная связь; 3)детерминантная связь.Рассмотрим их подробнее.Пояснительная связьхарактерна только для словоформ в составе предложения. И.П. Распопов в "Строении простого предложения" называет эту связь аппликацией, в "Грамматике-80" отмечено, что пояснительная связь характеризуется как разновидность сочинительной связи. Пояснительная связь - это связь словоформ, при которой второй компонент как бы "накладывается" на первый и благодаря этому уподобляется ему в синтаксических отношениях с другими компонентами предложения. Пояснительная связь раскрывает собственно пояснительные синтаксические отношения, выражающие разные названия одного и того же явления. Пояснительную связь можно усмотреть в случаях, которые обычно трактуются как обособление приложений (в широком смысле с включением не только приименных, но и приадъективных, принаречных компонентов), она характерна для предложения :Она выходила на улицу в стареньком, очень потрепанном, платье. Налево, у дороги, стояло одинокое дерево.Двунаправленная связьхарактерна только для предложения, это одновременная связь зависимой словоформы с двумя другими стержневыми для нее словоформами, выражает определительные и обстоятельственные, определительные и объектные синтаксические отношения. (См.: Грамматика-80, § 2003, Чеснокова Л.Д., с. 66-72, Распопов И.П., с.37-40). Пример:Уткнувшись лицом в полотенце, он заплакал навзрыд, как плакал в этой комнате, когда маленького его несправедливо и жестоко наказывал отец Словоформамаленького выражает одновременно атрибутивное отношение к словоформеего (он какой?) и обстоятельственное временное к словоформенаказывал (когда?)Неужели война сделала тебя суеверным? Словоформасуевернымвыражает одновременно атрибутивные и объектные синтаксические отношения.Детерминантная связь- связь свободного присоединения словоформы к предложению в целом, выражает объектные и обстоятельственные синтаксические отношения .Примеры:В писателе должны действовать одновременно мыслитель, художник и критик. Для большого писателя мало знать родной язык.С балкона в комнату пахнуло свежестью. В распахнутые окна дул теплый ветер - пример обстоятельственного детерминанта. Поскольку синтаксические связи служат для выражения синтаксических отношений, следует дать определение последним."Синтаксические отношения, - пишет Л.Д. Чеснокова, - есть те смысловые отношения, которые в школьном синтаксисе квалифицируются как грамматические значения словосочетания, это те отношения, которые определяют специфику синтаксической структуры предложения, составляют значение членов предложения, значение придаточных предложений, значение сложносочиненных и бессоюзных предложений и т.д. Отношения между предметами и явлениями реального мира конкретизируются и предстают в языке как отношения между предметом и предметом, между признаком и предметом, между признаком и признаком, между действием и предметом, между действием и признаком, между действием и действием" Структурные, собственно языковые, отношения призваны определенным образом оформлять, представлять в языке объективные отношения (там же). Основным следует признать деление синтаксических отношений на предикативные и непредикативные. Предикативные синтаксические отношения характерны для грамматической основы предложения: подлежащего и сказуемого. Непредикативные синтаксические отношения делятся на сочинительные и подчинительные (атрибутивные, объектные, обстоятельственные). Они могут возникать между компонентами всех синтаксических единиц.

Средства выражения синтаксических связей.

Для построения синтаксических единиц употребляются словоформы, служебные слова, типизированные лексические элементы, интонация, порядок слов и др. Все эти средства служат также для оформления синтаксических связей и выражения синтаксических отношений. Словоформы - минимальные синтаксические построения, обслуживающие смысловую сторону синтаксических построений, а элементами словоформ являются окончания и предлоги. Союзы связывают между собой однородные члены предложения, части сложного предложения и компоненты сложного синтаксического целого, выражают их грамматические значения. Менее яркими сигнализаторами грамматических значений являются сочинительные союзы, но и они раскрывают смысловые отношения между сочиняемыми компонентами. Частицы и их сочетания могут образовывать нечленимые предложения, оформлять синтаксические значения предложений, членов предложения, выделять смысловой центр высказывания и т.д. Частицы не включаются в состав членов предложения, если оформляют грамматическое значение всего предложения: Неужели при тысячеградусных температурах в кабине останутся комнатные условия? В остальных случаях частицы, как и предлоги, входят в состав членов предложения. Важную роль в построении синтаксических конструкций играют типизированные лексические элементы. К ним относятся местоименные слова (вопросительные, относительные, указательные - кто, что, который, где, куда, этот, тот, такой, там, туда, поэтому и т.п.), лексико-семантические группировки знаменательных частей речи. Порядок слов определяется семантическими и структурными факторами. В русском языке порядок слов бывает двух типов: прямой (фиксированный) и инверсионный (свободный). Одним из средств выражения синтаксических значений и эмоционально-экспрессивной окраски синтаксических единиц является интонация. Составными элементами интонации является мелодика речи, ритм, темп, логическое ударение, которое выделяет в предложении информативный центр. Кроме того, интонация - существенный признак предложения, так как она является одним из показателей завершенности, целостности предложений в устной речи; интонация оформляет типы простых предложений, выделяемых по цели высказывания, придает им эмоциональную окраску, выражает синтаксические связи и отношения между членами предложения, между частями сложного предложения и т.д. В построении синтаксических конструкций обычно участвует несколько средств

13. Членимость и производность основы русского слова. Виды семантических отношений между производной и производящей основой. Критерии определения отношений между производной и производящей основой. Предмет и задачи словообразовательного, морфемного и этимологического анализов.

Членимость и производность основы русского слова

Основы всех знаменательных слов по своему морфологическому составу делятся на производные и непроизводные.

Непроизводная (немотивированная) основа– это единое целое, неразложимое на отдельные морфемы (значащие части).Производная (мотивированная) основа– составное единство, членимое на отдельные морфемы.

Членимость производной основы на морфемы является морфологической особенностью этой основы и отличает ее от непроизводной. Так, основы слов горец, курица являются производными, расчленяются на отдельные морфемы, потому что в СРЯ есть соответствующие им непроизводные основыгор-ы, кур-ы.

Производная основа теряет способность члениться на морфемы и становится непроизводной, если соответствующая ей непроизводная исчезает из языка или перестает соотноситься с ней. Так, основы слов полка, миска утратили членимость на отдельные морфемы, стали в СРЯ непроизводными, потому что соотносившиеся с ними в древнерусском языке непроизводные основы (пала, миса) выпали из словаря СРЯ.

Непроизводная основа может выступать как отдельная морфема (в связанном виде), сочетающаяся с аффиксами или другой основой. Так, основы слов хвостик, лесок являются производными от основ словхвост, лес, которые выступают как отдельные самостоятельные слова в СРЯ. Такие основы выступают в чистом виде. Другие отдельные морфемы основы (спеш-, держ-) не являются отдельными словами, а выступают исключительно как связные основы в качестве морфем-корней (по-спеш-и-ть, за-держ-а-ть).

Для отнесения основы к производным достаточно наличия в современном языке хотя бы одного родственного слова, которое имеет соотнесенную основу в чистом или связанном виде (ветка-ветвь).

Непроизводные основы слов, например вал, стакан, море,не дают понять, почему эти предметы так называются. Значение непроизводной основы, которое как бы заложено в ней самой, является немотивированным. Значения производных основвалик, подстаканник мотивированны (валик – небольшой вал, подстаканник – подставка, в которую вставляется стакан).

Подведем итог.

Производная основа:

1. расчленяется на отдельные морфемы

2. существует как производная до тех пор, пока существует соответствующая ей непроизводная

3. означает предметы действительности опосредованно.

Непроизводная основа:

1)не расчленяется на отдельные морфемы

2) обозначает предметы действительности немотивированно.

Производящая основа.

Термин производящая (или образующая) основа указывает на словообразовательную роль основы, а не на ее морфологические свойства. Производящей называется основа (производная или непроизводная), на базе которой при помощи того или иного приема образовано слово (являющееся, естественно, производным, мотивированным). Так, в родственных словах хворост, хворостина, хворостинка основы морфологически прозрачны: в первом слове основа непроизводная, во втором и третьем производная. Для производных основхворостин- ихворостинк- производящими основами являются, соответственно,хворост-(непроизводная) и хворостин-(производная).

Членимость и производность основ.

Существуют основы нечленимые (то есть не делимые на морфы, содержащие один морф, например дом, ноль) и членимые на морфы ( то есть состоящие из двух и более морфов, напримерборец, ножик, разбросать). Ослабление степени членимости основы наблюдается тогда, когда одна из частей слова (корневая или аффиксальная) в каком-либо отношении дефектна. Это происходит в следующих случаях.

1. Связанные корни.

В русском языке существует слова, корни которых живут в языке только в соединении с суффиксами и приставками. Основы таких слов называются связанными: свергнуть, отвергнуть, низвергнуть. Связанные корни не являются полноценными корнями. Их предложено называть радиксоидами (от лат.radix– корень иoid– подобный). Из представленного выше примера ясно, что радиксоидверг-/верж- в СРЯ непонятен. Его значение можно понять только из состава тех слов, в которые он входит. Особый разряд слов со связанными корнями составляют иноязычные заимствования:агит-ировать, агит-ация, агит-атор. В этих словах везде связанный корень.

2. Уникальные части слова.

В русском языке есть такие слова, в которых при обычных корневых морфемах имеются сегменты, не повторяющиеся в других словах: -овьв любовь, -ель в гибель и т.д. Эти отрезки в составе слова не служат строительным материалом для образования новых слов, а лишь входят в состав отдельных, нетипичных по своей структуре для современного языка слов (построенных по действовавшим в языке ранее закономерностям или заимствованным из других языков). Эти сегменты типа –овьи –ель, то есть единичные сегменты вне слов, в которых они закреплены, незначимы. Такие сегменты называются унификсами, так как основное свойство таких единиц – уникальность. Унификсы выступают лишь в связанном виде.

3. Существуют также слова со связанными корнями, встречающимися в сочетании лишь с одним аффиксом: строганина. Такие слова имеют корни связанные и притом уникальные, так сказать «унирадиксоиды».

Виды семантических отношений между производной и производящей основой: (по учебнику Белошапковой) Словообразовательное значение устанавливается на основании семантического соотношения между произ­водными и производящими. Если поставить вопрос, ка­кие в общем виде семантические отношения воз­можны между производящей базой и производным сло­вом, обнаружим, что можно различать четыре вида та­ких отношений

1. отношения транспозиции. Значение произ­водящего переводится из одной части речи в другую; при этом производное получает новое категориально­грамматическое значение, но сохраняет то же лекси­ческое значение: свежий — свежесть, переписывать — переписывание;

2. отношения модификации. Значение произ­водного целиком базируется на значении производяще­го, оно лишь осложнено некоторой семантической до­бавкой: мяч — мячик, деревня — деревенька, делать — доделать, переделать. Этот вид отношений характерен для модификационных типов;

3. отношения эквивалентности. Лексическое значение производного эквивалентно значению произ­водящего слова или словосочетания. Этот вид отноше­ний характерен для таких способов словообразования, как аббревиация (МГУ— Московский государствен­ный университет, ООН — Организация Объединенных Наций, райком — районный комитет) и усечение (за­меститель — зам, специалист — спец, магнитофон — маг, заведующий — зав). Семантически эквивалентные производные, как правило, отличаются от производя­щих стилистической окраской разговорности (усечения) или книжности (аббревиатуры). Отношения эквивалентности обнаруживаем также в способе словообразования, который принято называть универбацией (или семантической конденсацией): словосочетание при помощи суффиксации «свертывает­ся» в слово: зачётная книжка — зачётка, попутная машина — попутка, «Вечерняя Москва» — Вечёрка, Историческая библиотека — Историчка, манная кру­па — манка. Этот способ, так же как и усечение, дей­ствует преимущественно в разговорной речи.

Особый подвид отношений семантической эквива­лентности образуют суффиксальные производные, отли­чающиеся от производящих стилистической окраской: свечка, стенка, книжка, позабыть, кобылица. В таких случаях аффикс играет роль лишь стилистического средства; 4) отношения мотивации(в узком смысле слова) Значение производного выводится тем или иным образом из значения производящего слова или словосочетания (если речь идет о сложном слове). Этот вид отношений самый распространенный и самый «лек­сически капризный». Он охватывает мутационные (не- модификационные) словообразовательные типы. Значе­ние производного может быть связано со значением производящего по-разному. Ср. такие слова, как под­снежник, горячка (болезнь), чернушка (гриб), апте­карь, бумажник. Предмет и задачи словообразовательного, морфемного и этимологического анализов. Словообразовательный анализ – это один из видов структурной работы со словом, в результате которого выясняются его синхронные словообразовательные связи, то, как слово образовано с точки зрения современного русского языка. Словообразовательному разбору подвергаются только слова с производной основой (образованные морфемным способом). Задачи анализа – установить производящую базу, определить формальные и семантические отношения производной и производящей основы, словообразовательный тип (модель) анализируемого слова. При этом слово рассматривается как лексема, во всей совокупности словоформ, поэтому для разбора следует взять слово в его номинативной (начальной) форме, определив предварительно часть речи.

Этапы словообразовательного анализа: I. ОПРЕДЕЛЕНИЕ СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ СООТНЕСЕННОСТИ (ПРОИЗВОДЯЩЕЙ БАЗЫ). Производящей базой для слова может оказаться слово (для подавляющего большинства производных), форма слова или сочетание слов. При подборе словообразовательной пары необходимо учитывать, что среди прочих однокоренных производное и производящее – это наиболее близкие по структуре и семантике слова. Во-первых, их объединяет формально совпадающая (по фонемному составу) часть – производящая основа. Во-вторых, значение производного слова всегда может быть объяснено посредством ссылки на значение производящего, то есть семантически мотивировано им (критерий Г.О. Винокура). Словообразовательная соотнесенность – это единство формального и семантического аспектов. Кроме того, соотнесенность обычно является типовой, свойственной группе слов, определенному словообразовательному типу, в связи с этим нужно учитывать и наличие одноструктурных неоднокоренных слов. При подборе производящего следует помнить, что: а) производное слово обычно имеет более сложную структуру (большее число морфем), чем производящее; б) производное слово обладает более сложной семантикой по сравнению с производящим, и этот критерий оказывается решающим при анализе словообразовательных пар некоторых типов (напр., в парах "глагол – существительное со значением отвлеченного действия" производящим является глагол, поскольку его лексическое значение полностью соответствует категориальной семантике части речи, хотя при нулевой аффиксации более простым по структуре становится имя); в) в соотносительной паре "нейтральное – стилистически окрашенное слово" производящим обычно является нейтральное (коннотация – это своего рода "приращение" смысла), несмотря на его возможную структурную простоту; г) некоторые типы производных слов обладают неединственной (множественной) мотивацией, в этом случае необходимо назвать возможные варианты, так как результаты словообразовательного анализа при разной соотнесенности окажутся различными. II. ВЫДЕЛЕНИЕ ПРОИЗВОДЯЩЕЙ ОСНОВЫ И СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ФОРМАНТА, ОПРЕДЕЛЕНИЕ СПОСОБА СЛОВООБРАЗОВАНИЯ (СС) И ЕГО РАЗНОВИДНОСТИ. Каждое производное слово представляет собой бинарную конструкцию: оно состоит из производящей основы (совпадающая часть соотносительных слов – то, на базе чего образовалось новое слово) и форманта (словообразовательное средство - то, с помощью чего образовано слово). В качестве формантов выступают префиксы, суффиксы, постфиксы, комплексная морфема – конфикс (префикс + суффикс, префикс + постфикс, префикс + суффикс + постфикс и т.п.). При сложении производящая основа состоит из двух и более компонентов, в словопроизводстве может использоваться соединительный гласный (интерфикс) или же прерывистый формант – трансфикс (интерфикс + суффикс, префикс + интерфикс + суффикс и т.п.).Прежде чем начать членение, необходимо и в производном, и в производящем отделить формообразующие аффиксы – показатели формы слова, не участвующие в словопроизводстве. III. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ФОРМАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ ПРОИЗВОДНОЙ И ПРОИЗВОДЯЩЕЙ ОСНОВЫ (МОРФОНОЛОГИЧЕСКИЕ ЯВЛЕНИЯ МОРФЕМНОГО ШВА). При образовании производного слова нередко происходит взаимоприспособление соединяющихся морфем, в результате чего появляются: а) морфонологические чередования фонем; б) вставка, или интерфиксация, – между основой слова и присоединяемым словообразовательным аффиксом вставляется асемантический соединительный элемент; в) наложение морфем, или аппликация, – совмещение конца одной и начала другой морфемы, словообразовательная гаплология; г) усечение производящей основы – производящая основа может войти в состав производного слова не целиком, для устранения скопления гласных или согласных на стыке морфем усекается конечный звук, сочетание звуков или суффикс. IV. УСТАНОВЛЕНИЕ СЕМАНТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ ПРОИЗВОДНОГО И ПРОИЗВОДЯЩЕГО, ОПРЕДЕЛЕНИЕ СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ЗНАЧЕНИЯ (СЗ). Смысловые отношения между производящей базой и производным словом могут быть сведены к следующим: а) ТРАНСПОЗИЦИЯ – семантика производящего "переводится" из одной части речи в другую; в лексическую семантику производного включены оба значения производящего: лексическое и грамматическое, частеречное; б) МОДИФИКАЦИЯ – значение производного в лексическом плане принципиально не отличается от производящего, а только варьирует, уточняет его; грамматическая отнесенность сохраняется, оба слова относятся к одной части речи; в) МУТАЦИЯ - значение производного выводится тем или иным образом из значения производящего, производное обладает принципиально новым лексическим значением и - в большинстве случаев – относится к другой части речи; г) ЭКВИВАЛЕНТНОСТЬ – лексическое значение производного тождественно значению производящего слова или словосочетания, обычно отличаясь от него стилистической окраской; эти отношения характерны для некоторых типов образования сложных слов (напр., универбации, или включения, при котором словосочетание при помощи суффикса "свертывается" в слово), для неаффиксальных способов (напр., аббревиации и усечения). Иногда выделяют как особое СЗ СОЕДИНИТЕЛЬНОЕ ЗНАЧЕНИЕ - объединение значений двух и более основ в одном сложном значении; оно свойственно сложным словам и аббревиатурам (чистое сложение), а в сочетании с мутационным или транспозиционным – в аффиксально-сложных образованиях. V. ХАРАКТЕРИСТИКА СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ТИПА (СТ), ПОДБОР СЛОВ ТАКОГО ЖЕ СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ТИПА. Словообразовательный тип – это структурно-семантическая схема построения производных слов. К определенному словообразовательному типу принадлежат производные слова, которые: а) соотносятся с одной и той же частью речи; б) образованы одним и тем же способом и содержат один и тот же формант; в) передают одинаковое словообразовательное значение.

Образец разбора: В понедельник мы пришли на первую примерку.

Начальная форма – ПРИМЕРК[А], имя существительное.

1) ПРОИЗВОДЯЩЕЙ БАЗОЙ для существительного примерка является глагол примеритьпримерять (видовая пара), так как значение существительного - ‘действие по глаголу примеритьпримерять’;

2) СПОСОБ ОБРАЗОВАНИЯ – морфемный, суффиксация; производная основа пример–к(а) включает производящую основу пример- и словообразовательный формант –к(а) ;

3) МОРФОНОЛОГИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ НА СТЫКЕ МОРФЕМ - при образовании слова производящая основа отложилась с усечением конечного гласного и чередованием корневого согласного;

4) транспозиционное СЗ - "отвлеченное действие"

5) СТ: переподготовка, закрутка, оклейка (отглагольные имена существительные с суффиксом –к-, обозначающие отвлеченное действие).

Образец записи:

примерк(а) ← примери(ть), примеря(ть) [усечение основы, р//р’]

СC – суффиксация

СЗ транспозиционное: "отвлеченное действие"

СТ: переподготовка, оклейка, заготовка (отглагольные имена существительные с суффиксом. –к-, обозначающие отвлеченное действие)

Морфемный анализ: Цель морфемного анализа (так называемого разбора слова по составу) – выявление структуры слова, точнее – предложенной для разбора словоформы. Морфемному разбору подвергаются только членимые слова (то есть те, в составе которых можно выделить две и более морфемы), при этом выделяются как словообразовательные, так и формообразующие морфемы.

Этапы морфемного анализа: I. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЧАСТИ РЕЧИ, ФОРМЫ СЛОВА В ТЕКСТЕ, ИЗМЕНЯЕМОСТИ ИЛИ НЕИЗМЕНЯЕМОСТИ ДАННОЙ ЧАСТИ РЕЧИ ИЛИ ДАННОЙ СЛОВОФОРМЫ. II. ВЫДЕЛЕНИЕ ОСНОВЫ СЛОВА И ФОРМООБРАЗУЮЩИХ АФФИКСОВ (ФЛЕКСИИ). Основа слова объединяет формы данного слова (совпадающая их часть), это общая часть для всех форм, входящих в парадигму слова (в глагольных формах выделяется две основы). Показатели формы в основу не входят.

III. УСТАНОВЛЕНИЕ МОРФЕМНОГО СОСТАВА СЛОВА. При выяснении морфемной структуры необходимо восстанавливать словообразовательную цепочку (словообразующий аффикс фиксирует один словообразовательный шаг от слова к слову), подбирать родственные слова и их формы. IV. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ТИПА АФФИКСОВ. Необходимо отметить словообразующие и формообразующие (словоизменительные) аффиксы, у последних указать образуемую с их помощью форму. V. ВЫЯВЛЕНИЕ ХАРАКТЕРА КОРНЕВОЙ МОРФЕМЫ. Свободный корень способен самостоятельно организовывать слово – только с помощью формообразующих морфем; связанный корень требует других служебных аффиксов. Эти особенности корня необходимо проиллюстрировать. VI. ПОДБОР ОДНОСТРУКТУРНОГО СЛОВА. Одноструктурным называют слово (словоформу) той же части речи, по строению и типу морфем соответствующее данному, хотя материальное выражение морфем может быть иным.

ОБРАЗЦЫ РАЗБОРА

Два сдвинутых вместе стола покрываются длиннейшей скатертью.

сдвинутых – страдат. прич. прош. вр., в полн. ф., мн. ч., род. п.

сдвинуть -ых - формообр.: полн. ф., мн. ч., род. п.

сдвигать -т- - формообр.: страд. прич. прош. вр.

двигать -ну- - словообр. аффикс

с- - словообр. аффикс

ОСНОВА ПРОИЗВОДНАЯ: с - дви[г] – ну -

КОРЕНЬ СВЯЗАННЫЙ: двиг- а (ть), с – двиг (ø)

ОДНОСТРУКТУРНОЕ СЛОВО: отогнутый

покрываjются - глагол в форме изъяв.н., наст.вр., 3 л., мн.ч.

покрываться -ют- - формообр.: изъяв.н., наст.вр., 3 л.,мн.ч.

покрыть -j- - формообр.: образует основу наст.вр.

крыть, кроет -ся - словообр.

-ва- - словообр.

по- - словообр.

ОСНОВА ПРОИЗВОДНАЯ: по - кры - ва - ся

КОРЕНЬ СВОБОДНЫЙ: кры (ть), кры л [ø]

ОДНОСТРУКТУРНОЕ СЛОВО: разрываjются

длиннейшей - имя прилагательное, в полн. ф., ед. ч., ж. р., твор. п.

длиннейший -ий - формообр.: полн. ф., ед. ч., ж. р., твор. п.

длинный -ейш- - словообр.

длина -н- - словообр.

ОСНОВА ПРОИЗВОДНАЯ: длин - н - ейш -

КОРЕНЬ СВОБОДНЫЙ: длин (а)

ОДНОСТРУКТУРНОЕ СЛОВО: скучноватый

Этимологический анализ:

Цель этимологического анализа — уста­новить происхождение слова, объяснить историю его возникновения, вскрыть прошлые словообразователь­ные связи слова, показать, как возникло его современ­ное значение. Этимологический анализ опирается на данные истории русского языка и других языков. Так, например, слово облако исторически связано с глаголом влачить (ср. форму с полногласием волочить с пристав­кой об-: обволочить — обволакивать). Начальное в пос­ле приставки об- утратилось: об- влак-о —*■ облако. Вследствие изменения значения слова и звукового изме­нения произошло опрощение: слово облако в современ­ном языке имеет непроизводную основу.

18. Предложение как основная синтаксическая единица. Формальная организация предложения в традиционном и современном синтаксисе. Смысловая организация предложения. Диктум и модус. Коммуникативная организация предложения: понятие темы и ремы.

Предложение– синтаксическая, предикативная, коммуникативная единица, грамматичекой формой которой является структурная схема; синтаксическая единица, грамматическим значением которой является категория предикативности, грамматической формой – структурная схема, основная функция – коммуникативная; синтаксическая, коммуникативная единица, обладающая интонационной и смысловой завершённостью, грамматическая форма – структурная схема, основная функция – коммуникативная.

Предложение как синтаксическая единицаобладает целым набором признаков:

1. основная функция предложения – коммуникативная, т.е. функция сообщения передачи информации о каком-либо отрезке действительности;

2. предложение, как и словосочетание, имеет своё строение; представляет собой конструкцию, имеющую грамматическую основу или структурную схему, специально предназначенную для сообщения. Таким образом, грамматической формой предложения является структурная схема или образец для построения предложения;

3. как и любая синтаксическая единица, предложение имеет грамматическое значение. Грамматическим значением предложения является предикативность, т.е. комплекс модально-временных значений, относящих содержание предложения к действительности;

4. как и другая грамматическая единица, предложение имеет свою парадигму (парадигма – это система форм предложения, выражающая весь комплекс модально-временных значений);

5. предложение обладает интонационной завершённостью, оформляющей предложение как законченную единицу сообщения. Предложение обладает семантической законченностью.

ФОРМАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

Формальная организация отдельных предложений в современной науке характеризуется соотнесением их с тем или иным образцом предложения — структурной схемой. Учение о структурных схемах составляет в сов­ременных синтаксических трудах основу описания фор­мальной организации предложения.

Появление учения о структурной схеме предложения связано с реализацией одной из главных идей лингви­стической теории XX в. — с идеей различения речи и языка. Русские языковеды XIX в. видели в предложении не только речевое явление; их внимание привлекало предложение как типовой образец; компоненты (члены) предложения рассматривались под углом зрения их участия в создании предложений именно как типовых образцов. Их разработки подготовили материал и для формирования понятия структурной схемы предложения и для составления списка структурных схем.

Традиционное учение о членах предложения строи­лось на основе идеи о том, что устройство предложения одновременно определяет и его форму и его смысл. По­этому члены предложения выделялись и характеризова­лись по признакам двух родов: формальным и смысло­вым. Каждому члену предложения приписывались опре­деленные формальные и смысловые признаки, которые, по убеждению сторонников традиционного учения о членах предложения, симметричны, т.е. предполагают друг друга.

Однако наблюдения над реальной языковой действи­тельностью шли вразрез с исходными теоретическими положениями учения о членах предложения, демонстри­руя асимметричность формальных и смысловых призна­ков членов предложения. Это порождало дискуссии и заставляло при выделении тех или иных членов предло­жения ориентироваться не на весь комплекс введенных в дефиниции этих членов предложения признаков, а на признаки одного какого-то рода — формальные или смысловые. Для современной теории формальной орга­низации предложения ценность имеют те положения традиционного учения о членах предложения, которые отражают эту сторону устройства предложения.

Было создано учение о главных и второстепенных членах предложения. Значение этого деления членов предложения для синтаксической теории трудно пере­оценить: оно установило глубокие собственно строевые (формальные) различия между разными компонентами предложения.

Вопреки традиционным дефинициям, включавшим не только формальные, но и смысловые их характери­стики, различительным признаком, на основе которого члены предложения традиционно делятся на главные и второстепенные, является формальный признак — вхождение или невхождение в предикативную основу предложения, т. е. в тот минимум, который достаточен для того, чтобы предложение стало грамматически оформленной предикативной единицей. К главным чле­нам традиционно относят компоненты предложения, входящие в предикативную основу двусоставного пред­ложения,— сказуемое и подлежащее как предпола­гающие друг друга члены и единственный главный член односоставных предложений: Смеркается; Мороз­но; Ночь; Звонят; Сидеть! В отличие от главных вто­ростепенные члены не участвуют в создании предика­тивной основы предложения.

Выдвижение в качестве признака, различающего главные и второстепенные члены, признака вхождения или невхождения в предикативную основу предложения свидетельствует об осознании того, что именно эта ос­нова составляет конструктивное ядро предложения, а значит, о понимании предложения как предикативной единицы, из чего следует признание предикативно­сти как основного свойства предложения.

СМЫСЛОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

В современном языкознании предложение изучается не только со стороны его формальной организации, но и со стороны организации содержания.

Формальная организация предложения в известных границах определяет его значение, тип информативного содержания — его смысловую организацию. Так, в предложениях Иван Иванович приехал (нерас­пространенное) и Наш Иван Иванович вчера приехал из Киева (распространенное), несмотря на различие в объ­еме информации» содержится одно и то же обобщенное значение: действователю приписывается ак­тивное целенаправленное действие. На формирование этого значения влияет формальная организация предло­жения: соединение в его составе именно данных форм — формы именительного падежа существительного со спрягаемой формой глагола действительного залога.

Связь смысловой организации предложения с фор­мальной осложнена тем, что в смысловой организации активно участвует лексическое наполнение предложе­ния. Так, в нашем примере значение агенса у подлежа­щего и активного целенаправленного действия у ска­зуемого поддерживается лексическим наполнением: существительное обозначает лицо, глагол — сознатель­ное действие (ср. другое значение у предложений с той же формальной организацией» но принципиально иным лексическим наполнением: Идёт дождь; Пришла труд­ная пора).

Сложность соотношения между смысловой органи­зацией предложения и другими его сторонами дает осно­вание выделить смысловую организацию как особую сторону устройства предложения.

Таким образом, предложение — явление сложное; организация его имеет три стороны: формальную, смыс­ловую и коммуникативную. Каждая из этих сторон ор­ганизации предложения составляет особый объект син­таксиса как науки.

Традиционная лингвистика (Фортунатов, Бодуэн де Куртенэ, Фердинанд де Соссюр) считала, что форма предложения диктует его смысл, а одинаковые формы дают одинаковое значение. Но современная лингвистика считает, что это не так: по формуле N1Vf построены предл-ия с разными значениями: Иван пишет (ситуация активного действия), Иван болеет (ситуация состояния, временного признака), Иван шепелявит (ситуация состояния, постоянного признака).

МОДУС И ДИКТУМ – два слагаемых смысла предложения.

1) Модус – субъективный смысл, отношение говорящего к сообщаемому. Может быть 2 значения модуса:

а) значение предикативности – отношение содержания предложения к дейст-сти с опорой на категории времени и наклонения. Предикативность выражается

• грам-ски (через систему времен и наклонений)

• ч/з систему видоизменений, связи подлежащего и сказуемого, выраженных лексическими средствами: Хочу, могу, должен, необходимо – значение возможности, необх-сти, желательности, это пласт между реальной и ирреальной модальностью. *** Лексические средства могут выражать и синтаксическое время: Завтра я уезжаю. Вчера сижу, смотрю телевизор.

б) значение персуазивности (достоверность – недост-сть) - слова кажется, очевидно.

2)Диктум – объективный смысл, который отражает саму действительность. Сущ-ет 2 подхода изучения диктума:

семасиологический подход – от формы знака к его знач-ию. Дано сообщение, надо понять его смысл. Происходит описание объективного содержания предложения с опорой на схемную семантику. Используются структурные схемы (в Грам-ке 80), на основе которых трактуется смысл предложений.

Схемы:

а) Завод работает – отношения между субъетом действия и предикативным признаком, представленном как конкретное действие.

б) звонят – наличие созн-го, целенапр-го д-вия, исход-го от чел-ка

в) Светает – наличие нецеленапр-го, непроизв-го д-вия, не связ-го с деят-стью ч-ка.

КОММУНАКАТИВНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПРЕДЛОЖЕНИЯ:

Актуальное членение создает коммуникативную структуру предложения.Термин «актуальное» подчеркивает, что членение существенно в данном контексте или данной ситуации. Например, в предложении Лещинский сразу узнал Корчагина (Н. Остр.) с точки зрения ситуации могут быть актуальными разные члены предложения. Главную коммуникативную цель может выражать словоформа Корчагина, она логически выделяется (при такой ситуации предложение как бы отвечает на вопрос: Кого узнал Лещинский?). Однако в другой ситуации цель сообщения может быть иной, например, говорящего интересует вопрос о том, как скоро Лещинский узнал Корчагина; тогда, приспосабливаясь к данной ситуации, предложение будет построено так: Лещинский узнал Корчагина сразу (ср. вопрос: Как скоро Лещинский узнал Корчагина?). Возможна и еще одна ситуация (вопрос: Кто узнал Корчагина?), когда интерес представляет лицо, опознавшее Корчагина; тогда логический акцент в предложении опять-таки сместится: Корчагина сразу узнал Лещинский .

Итак, в каждом из вариантов предложений (с разными фразовыми ударениями и разным порядком слов) отчетливо выделяются две части: исходный пункт высказывания, который часто бывает известен или может угадываться по ситуации, и вторая часть, которая содержит именно то, что представляет собой главную коммуникативную цель высказывания; последняя чаще всего содержит нечто новое, неизвестное слушателю (в последнем варианте нашего примера исходным пунктом будет компонент Корчагина сразу узнал, а цель сообщения заключается в компоненте Лещинский).

Исходный пункт высказывания называется темой, а компонент, передающий цель сообщения, -ремой. Членение предложения-высказывания на тему и рему и есть актуальное членение.

Как видим, одна и та же грамматическая структура предложения может давать несколько вариантов коммуникативной структуры с помощью актуального членения.

Главным средством передачи разного актуального содержания является порядок слов. Этот вывод можно сделать из анализа приведенных примеров: компоненты тема и рема располагаются в названном порядке, независимо от того, какими членами предложения они являются. Так, актуальное членение может разойтись с грамматическим, поскольку функции словоформ как членов предложения, за исключением некоторых случаев (см. ниже), от перестановки мест не меняются. Последовательность «тема - рема»с точки зрения коммуникативной структуры предложения есть прямой (или объективный) порядок слов. Если рема помещается перед темой, имеем обратный (или субъективный) порядок слов. В последнем случае для сохранения коммуникативной структуры предложения необходимо особое выделение ремы, которое и подчеркивает ее необычное расположение. Ср. варианты: Лещинский сразу узнал Корчагина (обычное расположение: Сразу узнал Корчагина Лещинский ); Корчагина сразу узнал Лещинский (ср.: Лещинский сразу узнал Корчагина ).

Следовательно, вторым средством выражения актуального членения, как показали примеры с разным фразовым ударением, является интонация.

Наряду с этими выразителями актуального членения используются и дополнительные средства, в частности некоторые разряды частиц: частица не, например, всегда сопутствует реме (ср.: Отец не приедет завтра; Отец приедет не завтра; Не отец приедет завтра); частицы а, же обычно выделяют тему: Все отправились на рыбалку. Петя же остался дома; частицы лишь, только сопровождают рему: Второй улицы вбок от перекрестка он видеть не мог. Лишь вдалеке по дороге на станцию виднелись человеческие фигуры (Н. Остр.).

Итак, приведенные примеры показывают, что синтаксическое членение предложения фиксирует его формально-грамматическую структуру (главные члены и их распространители), а актуальное членение - структуру коммуникативную (компоненты тема и рема). Обе эти структуры могут накладываться друг на друга, при совпадении темы с группой подлежащего и ремы с группой сказуемого, и расходиться, если, например, подлежащее или какой-либо второстепенный член предложения окажется в позиции ремы.

Регулируются взаимоотношения разных уровней членения прежде всего порядком слов (совместно с интонацией). Порядок слов не имеет различительной функции на уровне синтаксического членения предложения (за исключением отдельных случаев, о которых см. ниже) и потому считается свободным, однако на уровне актуального членения порядок слов выступает в различительной функции и поэтому не может быть свободным.

19. Морфемика и деривация лексических единиц в современном русском языке. Связь словообразования русского языка с лексикой и грамматикой. Типы русских слов с точки зрения их строения. Морфемный состав русского языка.

Морфемика – 1) это раздел языкознания, изучающий систему минимальных, далее неделимых значимых единиц языка – морфем, а также морфемную структуру слов и их грамматических разновидностей (словоформ) и 2) система морфем конкретного языка в их взаимодействии.

При описании морфемного строя языка исследуются функции морфем, особенности значения морфем, их формальная структура, общие закономерности сочетаемости морфем в составе слова.

При описании морфемного строя языка исследуются функции морфем, особенности значения морфем, их формальная структура, общие закономерности сочетаемости морфем и составе слова.

Задачи морфемного анализа конкретного слова заключаются в выяснении, членимо ли данное слово, определении границ между морфемами, выявлении типа каждой из морфем и установлении функциональных связей между морфемами в рамках морфемной структуры слова.

Морфемика позволяет получить сведения о строении слова, широко используемые в словообразовании и морфологии. Становление морфемики как особой лингвистической дисциплины стало возможным благодаря исследованиям основателя Казанской лингвистической школы И. А. Бодуэна де Куртенэ, который в 1881 г. ввел в научный оборот понятие морфемы, а также трудам В. А. Богородицкого, Г. О. Винокура, Н.М.Шанского, Е. А. Земской, В.В.Лопатина, И. С. Улуханова, Е. С. Кубряковой, М. В. Панова, А. Н. Тихонова и других отечественных ученых. Выделение морфемики в самостоятельный (хотя и тесно связанный со словообразованием и морфологией) раздел языкознания произошло лишь во второй половине XX столетия. Так, в академической «Грамматике современного русского литературного языка» (М., 1970) впервые в русистике основные сведения по морфемике были представлены в самостоятельной главе.

Словообразование также понимается в двух смыслах: 1) это раздел языкознания, который изучает способы и правила образования слов и 2) образование новых слов на базе имеющихся однокоренных с помощью служебных морфем, путём перехода из одной части речи в другую, путём лексикализации словосочетаний¹и др. способами. Для обозначения данной дисциплины и процесса образования слов нередко используется другой термин –деривация(лат. derivatio – образование).

Как самостоятельный раздел, изучающий словообразовательный строй языка, словообразование в русском языкознании сложилось сравнительно недавно. В самостоятельную область знаний оно выделилось в последние десять-пятнадцать лет. Термин «словообразование» иногда используется и для обозначения слово­образовательной системы, свойственной данному языку.

Итак, словообразование современного русского языка – сравнительно молодая отрасль языкознания. Важную роль в ее становлении сыграли исследования Ф.Ф. Фортунатова, разграничившего формы словоизменения и словообразования. Большое значение для развития теории и практики словообразовательного анализа имели труды В.А. Богородицкого, Г.О. Винокура, В.В. Виноградова. Анализ словообразовательных отношений между словами лишь в 50-е годы XX в. (см. работы Н.М. Шанского) был четко отграничен как от этимологического, так и от морфемного анализа слова.

Словообразовательная система русского языка в настоящее время изучается как с позиций словообразовательного анализа, так и в плане синтеза словообразовательных отношений.

Словообразовательные процессы в системе языка тесно связаны как с лексикой, так и с грамматикой, в соответствии с которой оформляется каждое вновь появляющееся в языке слово» [8, с. 131]. Поэтому грамматические особенности, которые нередко имеют контекстуальную обусловленность, при определении структуры слова должны учитываться в не меньшей степени, чем его фонетический облик или лексическое значение.

Связь СО с лексикологией.

СО занимается изучением одного из основных путей пополнения словарного состава языка , т.е процессов образования новых слов. Производные слова изучаются и с т.з. сферы употребления экспрессивно-стилистической окрашенности активного и пассивного запаса, ех: генеральша – сниженная лексика.

СО и лексическое значения тесно взаимосвязаны, ех: черный – чернить (– серебро) – людей – очернить.

Без обращения к лексическому значению производных слов невозможно определить отношения СО производности между словами, выделить производную основу, т.е. невозможно произвести СО анализ.

Производные слова функционируют по общим законам лексики, они могут приобретать новые переносные значения, вступать в синонимические (ех: волчиха-волчица), антонимические отношения (ех: приехать – уехать) и т.д.

Кроме того, производные слова наряду с заимствованными являются одним из важнейших способов пополнения словарного состава языка. Иноязычная лексика, заимствованная русским языком, начинает служить производящей базой для других производных слов.

Связь СО с морфологией.

Оба раздела имеют дело с изучением морфем, но СО изучает словообразующими морфемами – аффиксами. Морфология же имеет дело с грамматическими морфемам, которые могут быть словоизменительными, ех: я приплыву, он приплывет, ты приплывешь; приплыть – приплывать – СО форма изменена.

СО морфемы близки к грамматическим по степени регулируемости, ех: официантка, беленький.

СО и грамматические морфемы близки по степени отвлеченности значений.

СО морфемы одновременно указывают на морфологические признаки слова, ех: ость, ин, изна, ница, ша – жен. род, ство, ение, ие – средний род, тель, ник, щик, чик, ун, ер, ец, ок – мужской род. При помощи суффикса jобразуются собирательные существительные, ех: воронье, сырье, старье или формы мн. числа муж и сред рода, ех: листья, прутья. Постфикс ся – возвратный и средневозвратный залог + образование новых глаголов, ех: плакаться.

В процессе развития языка формообразующие морфемы могут переходить в словообразовательные, ех: в ДРЯ при помощи суф уч, ач образовывались действительные причастия наст времени, а в СРЯ – отглагольные прилагательные – кипучий, пахучий, лежачий, сидячий.

Связь СО с синтаксисом.

На эту связь ученые обратили внимание недавно: Соболева, Гинзбург, Апресян.

Синтаксические отношения, характерные для данного слова, отражаются в его словообразовательных возможностях, семантике производных от него слов.

* учить – в предложении является сказуемым

Соответственно от этого глагола образуется:

- имя действия

- имя действующего (учитель)

- имя прямого обстоятельства действия (ученик)

- имя косвенного обстоятельства действия (учебник)

- имя места действия (училище).

Связь между синтаксисом и словообразованием проявляется в связном тексте. Однокоренные слова используются в тексте как средство связи между отдельными синтаксич.единицами.

• Он сидел и молчал. Молчание длилось более часа.

Способы образования слов, (вместо «Типы русских слов с точки зрения их строения», так как такого понятия я не нашла ни в учебниках, ни в интернете; поэтому нужно будет уточнить у преподавателей, что они имели в виду)))))))) имеющих одну мотивирующую основу:

1. Суффиксация. Осуществляется путём прибавления к производящей основе суффикса.

Учитель (суффикс тель + система флексий прилагательных адъективного склонения)

Трижды ( суффикс жды)

При нулевой суффиксации (выход, задира) в состав форманта входит нулевой

словообразовательный суффикс.

2. Префиксация. Формантом является префикс.

Пра-дед, пере-писать.

3. Постфиксация. Формантом является постфикс:

1) мыться, бодаться (постфикс ся) 2) какой-то. Местоименный префикс и постфикс, в

отличие от суффикса, присоединяются к целому слову, а не к основе.

Термин постфикс имеет два значения:1) любой аффикс, стоящий после корня 2) аффикс,

стоящий после флексии и противопоставленный по этому признаку суффиксу.

4.Префиксально-постфиксальный способ ( префиксация в сочетании с суффиксацией,

материально выраженной или нулевой): приморье, застольный, по-новому.

5. Префиксально-постфиксальный способ (префиксация в сочетании с постфиксацией):

разбежаться, нагуляться.

6. Суффиксально-постфиксальный способ ( суффиксация в сочетании с постфиксацией):

гордиться, нуждаться.

Последние три способа называются смешанными. В смешанных способах в состав форманта входят несколько словообразовательных средств (например, суффикс и префикс).

Соответственно первые три являются несмешанными.

7. Субстантивация прилагательных и причастий.

Формантом является система флексий мотивированного слова (существительного),

представляющая собой часть системы флексий мотивирующего (прилагательного и

причастия) систему флексий одного грамматического рода или только множественного

числа: существительные больной, ново , суточные .

Способы образования слов, имеющих более чем одну мотивирующую основу.

1. Сложение (или чистое сложение) производное слово образовано путём соединения

одной или нескольких основ какой-либо части речи с самостоятельным словом. Последний компонент основной в сложении, так как именно он является носителем морфологических показателей. В состав словообразовательного формата при чистом сложении входят: а) интерфикс, указывающий на связь компонентов сложного слова б) единое основное ударение, преимущественно на опорном компоненте. Интерфикс может быть нулевым: царь-пушка.

2. Смешанный способ словообразования суффиксально сложный, или сложение в сочетании с суффиксацией (материально выраженной или нулевой): землепроходец, разноязычный, хлеборез.

3. Сращение способ словообразования, отличающийся от сложения тем, что слова, образованные по этому способу, во всех своих формах по морфемному составу полностью тождественные синонимичному словосочетанию и, таким образом, синтаксическая связь этого словосочетания (связь управления или примыкания) сохраняется как живая связь в структуре мотивированного им слова: умалишённый, вечнозелёный. В состав форманта входят: а) закреплённый порядок компонентов препозиция подчинённого компонента; б) единое главное ударение на опорном компоненте.

4. Аббревиация способ словообразования, объединяющий все типы сложносокращённых и сокращённых образований. В состав форманта входят: а) производное (безразличное к морфемному членению) усечение основ входящих в мотивирующее словосочетание слов (последнее из которых может и не быть сокращено). б) система флексий в соответствии с отнесением аббревиатуры к одному из типов склонения существительных. Например: СССР, вуз, сберкасса.

При сращении и аббревиации словообразовательное значение соединительное, как и при чистом сложении.

Существуют и такие смешанные способы: префиксально- суффиксально- постфиксальный

(перешучиваться); префиксально- сложный (умиротворить) и т.д. Существуют также явления, промежуточные между аббревиацией и сложением (пионерлагерь).

При образовании производного слова нередко происходит взаимоприспособление соединяющихся морфов. По законам русского языка на границе морфем не все сочетания звуков допустимы. На границе морфем может происходить четыре вида явлений: 1) чередование фонем (конец одного морфа изменяется, приспосабливаясь к началу другого).

2) интерфинация между двумя морфами вставляется незначимый (асемантический) элемент интерфикс. 3) наложение (или интерференция) морфов конец одного морфа объединяется с началом другого. 4) усечение производящей основы конец производящей основы отсекается и не входит в производное слово.

Морфемный состав русского языка

Наименьшая значимая часть слова, имеющая значение – морф. Словоформы состоят из морфов, т.е. каждое слово состоит хотя бы из одного морфа (вчера, где). Для русского языка типичны 2- 3х-морфные слова (рек-а, стен-к-а).

При анализе слова мы членим его на морфы. Морфема – наименьшая значимая часть слова.

1. ленинград –ециленинград-ц-а

2. творогитворож-ник

В первой паре слов различные морфы представляют одну и ту же суффиксальную морфему, а во второй паре различные морфы (творог-итворож-) - одну и ту же корневую морфему.

Таким образом, морфема – это обобщенная единица, а морф – конкретный представитель морфемы, обнаруживаемый при членении слова.

Морфы, из которых состоят словоформы русского языка, делятся на корневые и аффиксальные. Аффиксальные делятся на префиксальный, суффиксальные, интерфиксальные, постфиксальные и флексийные.

Корни – это морфемы, которые могут использоваться в речи самостоятельно или в сопровождении одного из видов аффиксов – флексий. (я, ты, стен-а). Корни заключают в себе основной элемент лексического значения.

Флексии – такие морфы, при замене которых происходит изменение рода, числа, падежа, лица: стен-а – стен-е, красн-ый – красн-ая.

Флексийные морфы занимают место в конце словоформы; после них могут выступать только морфы –ся, -сь, -то, -либои т.д.

Основа – часть словоформы без флексийного и постфлексийного морфа (играют,основа – играj).

Аффиксальные морфы – морфы, которые присутствуют не в каждой словоформе, они заключают в себе дополнительное значение. Они бывают префиксальные и аффиксальные.

Аффиксальные морфы, выступающие только между двумя простыми основами в составе одной сложной основы, называются интерфиксальными (мор-е-продукты).

20. Словосочетание как синтаксическая единица. Формальная организация словосочетания. Смысловая организация и функции словосочетания. Типы словосочетаний.

Разработка учения о СС началась в трудах Ломоносова и Востокова. В связи с развитием в русском языкознании логического, а затем психологического направлений, на 1 план было выдвинуто учение о предложении, поэтому предложение стало главным предметом синтаксиса, а понятие СС оказалось ненужным. Поэтому в крупнейших грамматиках середины 19 века нет разделов, посвящённых СС.

Значительный этап в разработке теории СС составили труды Фортунатова, для которого СС является основной синтаксической единицей, а предложение – один из видов СС, который он называл «законченным СС». Идеи Фортунатова были названы в целом ряде работ.

Шахматов выделяет СС как синтаксическую единицу. Он обратил внимание на то, что предложение – не разновидность СС, а качественно иная синтаксическая единица. Поэтому при описании СС он обращается только к незаконченным СС, а анализ «законченных СС» Шахматов даёт в «Учении о предложении». Линию последовательного различения СС и предложения продолжил Виноградов и продолжает Шведова.

В современных трудах отечественных языковедов представлено 2 подхода к СС как синтаксической единице. Вслед за Виноградовым большая часть лингвистов ограничила понятие СС только теми сочетаниями слов, которые возникли в результате распространения одного слова другим. Это узкий подход к СС. Исходя из этого подхода СС определяется следующим образом:

СС – непредикативная лексическая единица, которая состоит из 2 и более знаменательных слов, связанных подчинительной связью и выполняет номинативную функцию.

Исходя из этого подхода к СС нельзя отнести следующие сочетания слов:

1. предикативное сочетание (подлежащее и сказуемое): сад цветёт;

2. сочинительные сочетания слов: грибы и ягоды;

3. сочетания служебных слов со знаменательным: благодаря помощи, спустя неделю, несмотря на непогоду;

4. аналитические формы слов: буду работать, пусть сделают, самый добрый, умнее всех;

5. сочетание полупредикативных слов (сочетание главного слова с обособленными членами): деревья, белые от инея, прекрасны;

6. фразеологические сочетания слов: бить баклуши, точить лясы.

Узкий подход реализуется в школьных учебниках русского языка и в большинстве вузовских учебных пособий.

Однако в некоторых современных учебных пособиях представлено и широкий взгляд на СС. Исходя из такого подхода, к СС нужно отнести как предикативные, так и непредикативные формы слов, вычленяемые из предложения (в учебных пособиях Гвоздева, Скобликовой, которые относят к СС наряду с подчинительными сочетаниями слов также сочинительные, предикативные и полупредикативные). Широкий взгляд на СС представлен и в пособиях Белошапковой, но она несколько сужает этот подход и относит к СС лишь такие объединения словоформ, которые возникают на основе подчинительной или сочинительной, то есть непредикативной связи. Поэтому такие сочетания, как предикативные и полупредикативные, Белошапкова к СС не относит.

ФОРМАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ СЛОВОСОЧЕТАНИЯ

Словосочетание обладает формальной орга­низацией, т. е. строится по определенной струк­турной схеме, представляющей собой отвлеченный образец словосочетания минимальной конструкции, по которому оформляются многочисленные словосочетания с разным лексическим наполнением главного и зависи­мого компонентов.

Количество возможных реализаций той или иной структурной схемы словосочетания, различающихся лексическим наполнением, в принципе исчислимо, однако в той же степени приближения, что и количество слов в языке. Оно различно для разных структурных схем словосочетаний, так как среди них есть и такие, которые допу­скают широкое варьирование лексического наполнения главного и зависимого компонентов, и такие, которые допускают крайне незна­чительное варьирование главного и зависимого компонентов. Ср. сло­восочетания типов рисовать берёзы и рисовать неделю — в первом типе лексическое наполнение зависимого компонента в соответствии с семантикой и лексической сочетаемостью глагола может быть очень разнообразным; во втором типе лексическое наполнение зави­симого компонента строго ограничено лексемами темпорального зна­чения. Что касается главного компонента (глагола), то в словосоче­таниях первого типа им может быть любой прямопереходный глагол, а в словосочетаниях второго — любой глагол, в семантику которого входит значение длительности.

Структурная схема словосочетания включает в себя: 1) средства синтаксической связи, на основе которой об­разовано словосочетание; 2) характеристики компонен­тов словосочетания, обязательные для их соединения на основе данного вида связи; 3) порядок слов, уточ­няющий синтаксическую связь.

На основе определенной связи могут быть соеди­нены в словосочетание далеко не любые компоненты. Для того, чтобы связь реализовалась и возникло пра­вильное словосочетание, необходимы определенные условия. Ограничения могут быть связаны либо с грам­матическими и словообразовательными свойствами соединяемых компонентов, либо с их семантическими свойствами (или с тем и другим одновременно). Так, словосочетание типа рисовать берёзы возникает тогда, когда в его составе соединяются глагол (именно глагол, а не просто слово со значением действия, в частности не имя; ср. рисова­ние берёз), и при этом глагол прямопереходный (не кос-веннопереходный; ср.: любоваться берёзами, смотреть на берёзы), с формой винительного падежа существительного, имеющей синтаксическое значение ближай­шего объекта. Сочетание с другим возможным при дан­ном глаголе падежом, например с творительным в зна­чении орудия (рисовать тушью) или с винительным падежом в лексико-семантическом, в частности темпо­ральном, значении (рисовать неделю), дает другое словосочетание с тем же глаголом, построенное по иному образцу, который предъявляет и иные требова­ния к компонентам словосочетания. О том, что слово­сочетания рисовать берёзы и рисовать неделю построе­ны по разным образцам, свидетельствует то, что их можно объединить в одном сложном словосочетании неделю рисовать берёзы. Это наглядно показывает, что две формы винительного падежа занимают разные позиции при глаголе. Образец, по которому построено словосочетание рисовать неделю, требует от глагола значения длительности; ср. возможность словосочета­ний нарисовать берёзы, нарисовать тушью и невозмож­ность словосочетания «нарисовать неделю» '.

В любом словосочетании действует общее правило: компоненты словосочетания располагаются контактно, непосредственно один за другим. Порядок же компонен­тов различен в разных словосочетаниях. Каждое слово­сочетание как отвлеченный образец характеризуется определенным порядком компонентов; падежная форма существительного с синтаксическим значением в гла­гольном словосочетании следует за глаголом: рисовать берёзы, читать книгу, строить завод; нуждаться в отды­хе; настаивать на своих правах; помогать друзьям; прилагательное предшествует определяемому существи­тельному: зелёный дом, белая бумага, хорошее дело; качественное и количественное наречия предшествуют глаголу: дружно работать, весело смеяться, очень устать; присубстантивный падеж существительного сле­дует за определяемым существительным: дом бабушки,букет цветов, гимн труду, лекарство от кашля. Этот порядок слов не является обязательным, но он обычен. Он проявляется в условиях динамического равновесия, т. е. тогда, когда компоненты словосочетания не разли­чаются по степени своей актуальной значимости и не разделены актуальным членением (основным или чле­нением 2-го, 3-го и т. п. уровня) таким образом, что один из них входит в состав актуально менее значимой части предложения (темы), а другой — в состав ак­туально более значимой части предложения (ремы) (см. § 67). В случае, если граница актуального члене­ния проходит внутри словосочетания, относя один его компонент к теме, а другой к реме, могут нарушаться правила контактности компонентов словосочетания и их следования. Ср.: Вечер наступил тёплый, душный (Бун.).— Наступил тёплый, душный вечер; Нудная и одуряющая потекла жизнь (Ш.).— Потекла нудная и одуряющая жизнь; Клим слушал эти речи внимательно (М. Г.).— Клим внимательно слушал зти речи; Тонкие стволы берёз белели резко и отчётливо (К.).— Тонкие стволы берёз резко и отчётливо белели.

Обычный порядок компонентов словосочетания сти­листически нейтрален. В специальной речи, например в терминологии (научной, технической), порядок слов нарушается; ср. название сортов товаров в торговле: сельдь астраханская, сало венгерское, мыло хозяйствен­ное. Отступления от обычного порядка компонентов словосочетания широко используются в художествен­ной литературе и публицистике для передачи различных экспрессивных значений.

Структурная схема, как уже было сказано,— поня­тие синтаксиса простых словосочетаний (минимальной конструкции). В сложных словосочетаниях представ­лены те же структурные схемы, но в комбинациях. Так, сложное словосочетание неделю рисовать берёзы объединяет два простых словосочетания.

Формальная организация словосочетания обнару­живает глубинное сходство с устройством сложного предложения: имеет одну и ту же природу.

СМЫСЛОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ И ФУНКЦИИ СЛОВОСОЧЕТАНИЯ

Словосочетание обладает смысловой органи­зацией; определяющим в ней является грамматиче­ское значение словосочетания. Грамматическое значение словосочетания — это выявляемые синтак­сической связью синтаксические отношения между его компонентами, рассмотренные в отвлечении от конкрет­ного лексического наполнения компонентов. Граммати­ческое значение словосочетания изоморфно граммати­ческому значению сложного предложения.

На основе грамматического значения, во взаимо­действии его с лексическим наполнением главного и зависимого компонентов складывается смысловая орга­низация словосочетания. Так, в словосочетаниях 1) отъ­езд гостей, 2) строительство дома, 3) крыша дома, 4) страна гор взаимодействие грамматического значе­ния отношения предмета к предмету с разным лексиче­ским наполнением компонентов дает разные значения: 1) действие и его производитель, 2) действие и его объект, 3) целое и его часть, 4) предмет и его характер­ная деталь.

Словосочетание выполняет в языке несколько функ­ций: 1) служит «строительным материалом» для пред­ложения, входит в его состав (функция основная, первичная); 2) употребляется в качестве названия (в частности, заголовка); 3) служит составным элемен­том текста при некоторых видах его сегментированного построения.

Например, предложение Тихо веет лёгкий ветерок содержит два словосочетания: глагольно-наречное тихо веет и субстантивно-адъективное лёгкий ветерок. Этот пример иллюстрирует основную функцию словосочета­ния. В предложении Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей есть совершенно определительный адрес (Л. Т.) выделенное словосочетание выполняет функцию названия. В тексте Страстная увлечённость. На мой взгляд, это синоним счастья выделенное слово­сочетание выполняет функцию составного элемента сег­ментированного текста. Из этих функций лишь первая дает основание противопоставить словосочетание пред­ложению, так как и вторую и третью, наряду со слово­сочетанием и формой слова, способно выполнять (и вы­полняет достаточно часто) и предложение.

Вместе с тем все три указанные функции может выполнять и форма слова; таким образом, функцио­нально словосочетание не противопоставлено форме слова. Это объясняется тем, что в речи словосочетание всегда выступает в совершенно определенном виде в соответствии с требованиями окружения. Все его компоненты при сочинительной связи между ними имеют определенную, как правило, общую для них форму: Выписаны газеты и журналы; Займись пока газетами и журналами; а при подчинительной связи его главный компонент (если он изменяем) приобретает форму, требуемую окружением: Вправо отходила узень­кая тропка; Мы шли по узенькой тропке.

ТИПЫ СЛОВОСОЧЕТАНИЙ

Словосочетания как речевые образования и как ле­жащие в их основе единицы языка по характеру синтак­сической связи делятся на сочинительные и подчини­тельные.

1. Сочинительные словосочетания представ­ляют собой соединения однофункциональных форм слов на основе сочинительной связи. Их общая формула — «форма слова + однофункциональная ей и соединенная с ней сочинительной связью форма другого слова (фор­мы других слов)».

Сочинительные словосочетания различаются на основе трех дифференциальных признаков: 1) по виду сочинительной связи (открытая ~>закрытая); 2) по синтаксическим отношениям, выявляемым связью; 3) по средствам связи.

В соответствии с видами сочинительной связи слово­сочетание может быть открытым или закрытым.

В открытых сочинительных словосочетаниях од­ним актом связи нюединяется неопределенное количество компонентов (два и более): и леса, и поля, и луга; или леса, или поля, или луга. В открытых сочинительных словосочетаниях выражаются соедини­тельные или разделительные отношения. Соедини­тельные отношения могут выражаться соединитель­ными союзами (и, да, ни... ни) или бессоюзно; возможны и комбинации этих средств в пределах словосочетания: взрослые и дети; дети да старики; дети, взрослые, ста­рики; взрослые, дети и старики. Соответственно соеди­нительные словосочетания могут быть союзными и бес­союзными. Разделительные отношения выра­жаются союзами (или, либо, не то... не то, то ли... то ли): В гармонии соперник мой был шум лесов иль вихорь буйный, иль иволги напев живой, иль ночью моря шум глухой, иль шёпот речки тихоструйной (П.).

В закрытых сочинительных словосочетаниях од­ним актом связи соединяются только два компо­нента: скромно, но с достоинством; не газета, а жур­нал; как дети, так и взрослые. В этих словосочетаниях выражаются противительные, сопоставительные, сопо­ставительно-соединительные, градационные и поясни­тельные отношения; их выразители — союзы. Проти­вительные отношения выражаются союзами но, не...а, однако, хотя (и), хотя...но: маленький, но тяжё­лый; не сын, а дочь; неодолимая, хотя (и) тихая сила. Сопоста вительно-соединительные отно­шения выражаются союзом как...так и: как учитель, так и ученики...; градационные — союзами не толь­ко...но и, да и, не то что...а и, если не...то: не только дети, но и взрослые; дети да и взрослые; если не дети, то взрослые; пояснительные — союзами а именно, то есть, или, как-то: дети, а именно школьники; взрослые, то есть родители; гиппопотам, или бегемот; взрослые, как-то: родители, учителя, пионервожатые.

2. Подчинительные словосочетания представ­ляют собой основанные на подчинительной.связи соеди­нения слова (главный компонент) с определенной фор­мой другого слова (зависимый компонент). Общая формула подчинительных словосочетаний — «слово + соединенная с ним подчинительной связью форма друго­го слова».

Такое толкование подчинительных словосочетаний встречает трудности при анализе некоторых явлений синтаксической системы: I) словосочетаний типа старше брата (Comp №j; 2) словосочетаний типа высочайшая из гор Азии (Super из N₂), 3) словосочетаний типа два брата, две сестры, полтора часа, полторы недели, в которых соединяется согласующееся с существительным в роде числительное в форме прямого падежа и существительное в форме родительного падежа единственного числа; типа пять братьев, в которых соединяют­ся формы прямого падежа числительного (главный компонент) и родительного падежа множественного числа сушествительиого (зави­симый компонент); 4) словосочетаний типа двух братьев, на семи ветрах, в которых соединяется форма косвенного падежа существи­тельного (главный компонент) и согласуемая с ней форма числитель­ного (зависимый компонент). При всем различии этих словосочетаний у иих есть один общий признак — они не представляют собой соедине­ния слова в целом (лексемы) с формой другого слова. Однако это исключительное явление при общем определении подчинительных словосочетаний может быть не принято во внимание.

Подчинительные словосочетания делят на классы по двум взаимосвязанным признакам: 1) по тому, к ка­кой части речи относятся главный и зависимый компоненты; 2) по тому, какой синтаксической связью соеди­нены компоненты.

Так, по характеру главного компонента (слова) различают глагольные, субстантивные, адъ­ективные и наречные словосочетания: убирать урожай, уборка урожая, богатый событиями год, очень старательно трудиться. Среди глагольных словосочета­ний в соответствии с природой зависимого компонента (форма слова) выделяют субстантивно-гла­гольные и наречно-глагольные: работать над книгой, работать в саду; напряжённо работать, работать допоздна. Среди субстантивных словосочета­ний на том же основании выделяют адъективно-субстантивные и субстантивно-субстан­тивные: урожайный год, год жизни.

Небольшие классы составляют словосочетания г л а-гольно-инфинитивные: начать работать, при­ехать учиться, суметь сделать, попросить спеть; суб­стантивно-инфинитивные: стремление по­знать, возможность предвидеть; адъективно-ин­финитивные: склонный помечтать, рад встретиться; субстантивно-наречные: кофе по-турецки, езда верхом. *

Деление по форме зависимого компонента можно продолжить дальше. Так, среди субстантивно-глаголь­ных словосочетаний выделяют беспредложные, пред­ложные и далее — словосочетания с формой родитель­ного, дательного, винительного, творительного или пред­ложного падежа в качестве зависимого компонента. В существующих описаниях русского языка система словосочетаний анализируется именно по этой линии: дается перечень образцов в рамках классов, выделен­ных на основе морфологических свойств компонентов.

21. Основные критерии классификации частей речи в русской грамматике. Явления переходности частей речи: субстантивация, адъективации, адвербиализация, прономинализация. Грамматические изменения, сопровождающие этот процесс.

САМОСТОЯТЕЛЬНЫЕ И СЛУЖЕБНЫЕ ЛЕКСЕМЫ

Одним из принципов классификации является воз­можность или невозможность функционирования слово­формы в качестве члена предложения или целого пред­ложения. Одни словоформы либо являются членами предложения, либо могут создать предложение, а дру­гие служат для связи словоформ в словосочетании и предложении либо выражают отношение говорящего к ситуации или какому-либо ее участнику. При этом сло­воформы второго типа не являются членами предложе­ния. Например, словоформы дом, красивый, бежишь, ве­село называют определенные явления действительности и могут употребляться в предложении в качестве его членов. Словоформы вероятно, конечно не могут быть членами предложения, но могут функционировать в ка­честве предложения. В то же время словоформы и, на, если, через, ведь указывают либо на связь между сло­воформами, либо на отношение говорящего к содержа­нию предложения вообще или к какому-либо из отра­жаемых в нем явлений действительности в частности. Членами предложения они не являются и функциони­ровать в качестве предложения не могут. Эта особен­ность служебных слов была подчеркнута в исследова­ниях А. А. Потебни и Л. В. Щербы.

Однако не следует полагать, что, обладая служеб­ными функциями, эти словоформы не имеют какого-либо содержания. Лишенные обычно способности быть членами предложения или самостоятельно создать пред­ложения, эти словоформы не просто связывают члены предложения или целые предложения, но и обозначают характер тех отношений, в которых находятся соответ­ствующие явления действительности. Об этом писал, в частности, В. В. Виноградов, приводя пример из повести И. С. Тургенева «Бретёр»:

— Лучков неловок и груб,— с трудом выговорил Кистер: — но...

— Что но? Как вам не стыдно говорить но? Он груб, и неловок, и зол, и самолюбив... Слышите: и, а не но. Ср. также: шёл в кино — шёл из кино; Он ведь знает.— Он, мол, знает и т. п. Наличие у служебных слов самостоя­тельного номинативного значения обосновано в трудах А. А. Шахматова и В. В. Виноградова.

Ф. Ф. Фортунатов, В. В. Виноградов, И. И. Меща­нинов, А. И. Смирницкий и некоторые современные лингвисты полагают, что служебные слова ближе к мор­фемам, чем к самостоятельным словам. В таком сбли­жении отражается и понимание синтагматической не­свободы, присущей морфемам и служебным словам, и наличие у тех и других самостоятельного значения.

Служебные слова можно определить как сло­ва, которые не могут являться ни членами предложения, ни потенциальным мини­мумом предложения. Те словоформы, кото­рые являются или могут являться членами предложения, называют самостоятельными словами. Поскольку все служебные слова лишены форм словоизменения, можно говорить о них как о лек­семах, состоящих из одной-единственной словоформы.

КЛАССИФИКАЦИЯ СЛОВОФОРМ ПО ПРИНЦИПУ «СИНТАКСИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ»

Разумеется, способность быть или не быть членом предложения — не единственный синтаксический кри­терий, который может быть применен для классифика­ции словоформ. В качестве другого синтаксического критерия может быть избрана та конкретная син­таксическая роль в предложении, которую может или не может играть словоформа. При такой классифи­кации формы именительного падежа существительных, например, будут противопоставлены формам косвен­ных падежей, ибо первые могут выступать в роли подле­жащего, а вторые лишены такой возможности. Полные формы прилагательных окажутся противопоставлен­ными кратким формам, поскольку последние не могут выступать в роли определений. В разные рубрики по­падут инфинитив, формы причастий и личные формы глаголов, так как область синтаксических функций у каждого типа форм различна.

Однако некоторые традиционные части речи обна­руживают общность синтаксических свойств. Так, фор­мы прилагательных способны определять формы суще­ствительных, но не формы глаголов.

Этот принцип классификации (конкретная синтакси­ческая роль) дает особенно важные результаты при упорядочивании таких словоформ, лексемы которых со­стоят из одной-единственной словоформы. Например, словоформа пальто может выступать в синтаксической роли подлежащего и дополнения, а словоформа беж — нет. На этом основании можно противопоставить не­изменяемые существительные типа метро, такси, пальто и неизменяемые прилагательные типа беж, хаки, люкс.

Особенно интересные результаты дает классифика­ция по указанному принципу словоформ, которые обыч­но относят к наречиям. Среди этих словоформ найдутся такие, которые могут характеризовать: 1) только образ действия: быстро, умело, точно и т. п.; 2) образ действия и признак предмета: варить всмятку и яйца всмятку; читать вслух и чтение вслух; 3) образ действия и со­стояние предмета: играют весело и гостям весело, хо рошо отдохнул и детям — хорошо; 4) только состояние предмета: жаль, надо, можно, нельзя, недосуг и т. п.

Чрезвычайно важен этот принцип и при классифи­кации служебных слов.Напомним, что эти лексемы так­же являются неизменяемыми, т. е. обладают парадиг­мой, состоящей из одной-единственной словоформы.

Как известно, служебные слова, которые исполь­зуются одновременно для связи слов в простом предло­жении и для связи частей сложного предложения либо только для связи частей сложного предложения, назы­вают союзами: И ель сквозь иней зеленеет, и речка подо льдом блестит (П.). Служебные слова, которые выражают различные «подчиненные» отношения суще­ствительного и некоторых падежных форм числитель­ного к другим словам в предложении, называют пред­логами: идти к дому, сделать из зависти, приехать через три дня и т. п. Не все служебные слова могут вы­полнять синтаксические функции, характерные для предлогов и союзов. Такие слова, как даже, именно, например и т. п., выполнять ни одной из перечисленных функций не могут.

Пристальное внимание к особенностям синтаксических функций лексем и словоформ составляет характерную черту русской науки. Именно эта ее особенность позволила А. А. Шахматову и Д. Н. Ов-сянико-Куликовскому выделить так называемые предикативные наре­чия, а Л. В. Щербе, В. В. Виноградову, Н. С. Поспелову определить статус этих единиц в системе частей речи, установить характер их связи с другими словоформами и лексемами. Отдавая должное важ­ности наблюдений ученых над синтаксическим «поведением» лексем и словоформ, следует, однако, помнить, что «синтаксический крите­рий» не является единственным при определении состава частей речи.

МЕСТОИМЕННЫЕ И НЕМЕСТОИМЕННЫЕ ЛЕКСЕМЫ

В основу классификации языковых единиц может быть положен не только функционально-синтаксиче­ский, но и семантический критерий. В качестве такого критерия, в частности, выступает то, как обозначено явление действительности: либо по его отношению к конкретной ситуации, лингвистической или экстра­лингвистической, либо вне зависимости от этой си­туации. Например, определенный объект может быть обозначен как дом или как он, определенный признак — как большой или как такой, этот, определенное ко­личество — как двадцать восемь или как столько, опре­деленное время — как ночью или как тогда, определен­ное место — как вдали или как там. Первые обозначения конкретно называют явление действительности, а вторые такого названия не содержат и указывают на явление действительности лишь в конкретной ситуации. Взятое само по себе, обозначение такого типа совер­шенно непонятно говорящему или слушающему. Можно лишь догадываться, какие конкретные фрагменты дей­ствительности обозначаются предложениями Она — такая; Он там; Их туда столько (поехало).

Не «самодостаточным», а отсылочным образом на­зывают явления действительности и такие словоформы, которые не всегда относят к местоимениям как части речи: Дело состоит в следующем; В работе достигнуты определённые успехи; Настоящим ставлю Вас в извест­ность и т. п.

Пожалуй, наиболее решительно писал о неправо­мерности выделения местоимений как части речи А. М. Пешковский. Однако типичной для русских линг­вистов была умеренная позиция, которую, в частности, занимали А. А. Шахматов, Л. В. Щерба, В, В. Вино­градов, выделявшие местоимения как ограничен­ную группу лексем, заменяющих существи­тельные и прилагательные.

КЛАССИФИКАЦИЯ СЛОВОФОРМ ПО ПРИНЦИПУ «СЕМАНТИЧЕСКАЯ ОБЩНОСТЬ»

Рассмотренная классификация словоформ на место­именные и не местоименные опиралась на значение кор­невых морфем. Среди местоименных словоформ оказа­лись такие, которые обладают различными граммати­ческими характеристиками: такой, она, там и др.

В принципе вполне возможны классификации, в ос­нову которых кладется лексическое значение сло­воформ. Таким образом могут быть объединены, на­пример, словоформы, имеющие значение цвета: белый, голубизной, черните; движения: бег, бегу, бегом, пла­вать, ездой; родства: сыном, удочерить, бабушкина и многие другие. Однако для учения о частях речи приня­то, во-первых, брать более крупные единицы, а во-вто­рых, рассматривать не корневое значение, а значение окончания. Лишь в тех случаях, когда словоформа не имеет окончания, ее семантическая принадлежность определяется по значению основы.

В русской науке всегда последовательно проводи­лась мысль о том, что бег, размышление, храбрость, синева — существительные, хотя значения их корней указывают на действие и признак. При этом в качестве аргумента выдвигалось то обстоятельство, что сущест­вительное обозначает предмет не в конкретном, а в мак­симально обобщенном, грамматическом смысле. М. В. Панов показал, что принадлежность к части речи формально определяется вовсе не значениями корней, а значениями суффиксов и окончаний¹. Именно они явно указывают, за малыми исключениями, к какой части речи принадлежит слово.

Содержательных единиц в рассматриваемом типе классификации словоформ три: предмет, признак, дей­ствие.

Значения корней (основ) могут совпадать с соответ­ствующими значениями окончаний: дом-у, беж-ишъ, стар-ого, а могут и противоречить им: выход-у, бел-им, толст-ит. Во втором случае каждое из трех значений, выражаемых окончаниями, может поддерживаться ма­териально выраженными (и нулевыми) суффиксами: молн-ани-ю, стар-ость-ю, гор-н-ого и т. п. Слова типа пальто, как это следует из их корневой семантики и синтаксических свойств, принадлежат к группе «пред­мет». Слова типа беж по своим семантическим и синтак­сическим свойствам относятся к группе «признак».

Некоторые трудности возникают при определении принадлежности к части речи слов типа булочная, сто­ловая, шашлычная, суточные. Система окончаний ха­рактеризует их как прилагательные, однако они обоз­начают вполне конкретные предметы, что отражено, в частности, и в синтаксических свойствах этих слов. Теми же противоречиями характеризуются вопроси­тельные, неопределенные и отрицательные местоимения, обозначающие предметы. Семантика требует отнесения их к существительным, система окончаний сближает их с прилагательными, а сочетание с согласующимися сло­воформами у этих лексем затруднено.

В соответствии с указанными принципами наиболь­шую трудность вызывает классификация словоформ, обычно относимых к причастиям и деепричастиям: пишущий, боровшиеся, сделанного; сказав, делая. Сло­воформы обоих типов выражают окончаниями и дейст­вия и признаки (предметов или действий). В силу этого их одинаково легко (и одинаково трудно) включить как в группу «действие», так и в группу «признак».

Предлагаемая семантическая классификация, как кажется, позволяет упорядочить подавляющее боль­шинство словоформ русского языка. Однако она остав­ляет неохарактеризованными служебные слова (они не могут обозначать ни предмет, ни признак, ни действие), а также некоторые полнозначные словоформы: вероят­но, конечно, видимо, да, нет, здравствуйте, пожалуйста, во-первых, следовательно и т. п. Не совсем ясно в этой классификации место к&пичественных и собирательных числительных. По значению, выражаемому окончания­ми этих словоформ, можно предполагать их включен­ность и в группу «предмет» и в группу «признак» (ср. словоформы типа дв-ух, тр-емя, четвер-ым).

МОРФОЛОГИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП КЛАССИФИКАЦИИ

СЛОВОФОРМ

В основу классификации словоформ можно поло­жить также наличие одних и тех же грам­матических категорий. В этом случае слово­формы типа дом, животное, зима, столдм, окнами, сте­нах образуют одну группу, ибо все они выражают ка­тегории числа, падежа, и только эти категории. Кроме того, все они противопоставлены словоформам типа добрый, старый, большой, хорошего, злых, юными, по­скольку эти словоформы выражают такие категории, как «род», «число», «падеж», «полнота ~ краткость».

Однако классификация по принципу «наличие одних и тех же грамматических категорий» не всегда приводит к столь ясным результатам, как в описанном выше слу­чае противопоставления существительных и прилага­тельных. Наиболее сложно «устроены» в русском языке словоформы, традиционно включаемые в глагол. Даже формы настоящего и прошедшего времени различаются набором выражаемых грамматических категорий. В прошедшем времени выявляется отсутствующая в на­стоящем времени категория рода. Не совпадают грам­матические категории у глаголов в формах изъявитель­ного, сослагательного и повелительного наклонений. Еще разительнее различия в наборах грамматических категорий у личных форм глагола и инфинитива, личных форм глагола и причастий, инфинитива и причастий.

Среди русских лексем немало таких, которые лишены окончаний и, следовательно, средствами самой слово­формы не выражают ни одной грамматической катего­рии. Такие лексемы, как пальто, такси, ГЭС, по прин­ципу «наличие одних и тех же грамматических катего­рий» резко противостоят большинству существитель­ных, выражающих в своих словоформах категории и числа и падежа. Лексемы типа беж, хаки, семанти­чески тождественные прилагательным, не обладают ни­какими грамматическими категориями, присущими при­лагательным. Поэтому данная классификация возмож­на лишь для словоформ, имеющих окончания. При этом можно представить следующие типы словоформ:

1) существительные (выражают падеж и число, род словоформами выражается непоследовательно, находя четкое отражение лишь в формах согласуемых с сущест­вительным слов);

2) прилагательные (выражают падеж, число, род и полноту ~ краткость);

3) инфинитивы (выражают вид и залог);

4) деепричастия (выражают вид);

5) причастия (выражают атрибутивность, вид, за­лог, время, падеж, число, род);

6) глаголы в форме изъявительного наклонения на­стоящего-будущего времени (выражают вид, залог, на­клонение, время, лицо, число);

7) глаголы в форме сослагательного наклонения (выражают вид, залог, наклонение, род, число);

8) глаголы в форме изъявительного наклонения про­шедшего времени (выражают вид, залог, наклонение, время, число, род);

9) глаголы в форме повелительного наклонения (вы­ражают вид, залог, наклонение, лицо, число);

10) словоформы, не выражающие грамматических категорий,— несклоняемые существительные и прилага­тельные, сравнительная степень, наречия, служебные слова.

Явления переходности частей речи: субстантивация, адъективации, адвербиализация, прономинализация. Грамматические изменения, сопровождающие этот процесс.

В процессе развития языка возможен переход слов одной части речи в другую. При этом меняются значения слова, его морфологические признаки и синтаксическая роль. Ср.: Рабочий день окончился. — Лучший рабочий премирован. В первом случае слово рабочий отвечает на вопрос какой?, обозначает признак предмета, согласуется в роде, числе и падеже с существительным день и выполняет роль определения, поэтому оно является прилагательным. Во втором случае это слово отвечает на вопрос кто? , обозначает предмет, имеет независимый род и в предложении является подлежащим. Следовательно, это имя существительное.

Границы между частями речи подвижны. В морфологии русского языка широко представлены явления перехода слов из одной части речи в другую. К ним относятся следующие явления.

1. Субстантивация (переход в существительные) прилагательных и причастий. Субстантивируясь в форме мужского рода, прилагательные и причастия приобретают значение «лицо — носитель признака, названного прилагательным или причастием». Ср.: ухаживать за больным ребенком (больной — прилагательное) и Больной уже встал с постели (больной — существительное); ср. также существительные взрослый, военный, раненый, дежурный, рулевой, заведующий, управляющий, учащийся, обвиняемый, уполномоченный; угнетенный (ср. угнетенные и угнетатели), эксплуатируемый (ср. эксплуататоры и эксплуатируемые) и т. п. В форме женского рода субстантивированные прилагательные обозначают, как правило, помещение, где что-нибудь находится, происходит: приемная, проходная, операционная, ванная, диспетчерская, парикмахерская, булочная, закусочная, шашлычная и т. п. В форме среднего рода субстантивированные прилагательные и причастия называют обобщенный, отвлеченный носитель признака (прошлое, будущее, новое, прекрасное, отживающее, предстоящее; ср. повторение пройденного; Удивительное рядом и т. п.), а также являются названиями кушаний, лекарств (съестное, сладкое, заливное, мороженое, снотворное), представителей различных видов и классов растительного и животного мира (млекопитающее, земноводное, пресмыкающееся, цитрусовое). Субстантивированные прилагательные в форме мн. ч. представляют собой слова pluralia tantum, обозначающие преимущественно различные виды денег и платежей (командировочные, премиальные, суточные и т. п.; ср. также позывные).

Субстантивированные прилагательные и причастия омонимичны соответствующим прилагательным и причастиям, которые со словообразовательной точки зрения являются для них мотивирующими (производящими) словами. Грамматический механизм субстантивации основан на том, что родо-падежно-числовая парадигма прилагательного или причастия сокращается: от нее остается лишь часть — система словоформ одного рода (в ед. числе) или только мн. числа. Субстантивированные прилагательные и причастия составляют подавляющее большинство существительных адъективного склонения (см. § 52).

Субстантивироваться могут и другие части речи — например, наречия (наше завтра, дорога в никуда; Сегодня рушится тысячелетнее прежде. Маяковский), междометия (Далече грянуло ура. Пушкин), личные местоимения в форме им. п. (не интересуется ничем, кроме собственного «я»; говорить на вы; Пустое вы сердечным ты Она, обмолвясь, заменила. Пушкин), а также любые другие словоформы и их сочетания при передаче произносимых кем-либо слов (работать через «не могу»; Ее взволнованное «не надо» долго останется в моей памяти. О. Шестинский). Во всех таких употреблениях субстантивированные слова и их сочетания выступают как несклоняемые существительные среднего рода. Сущность этого явления, в отличие от субстантивации прилагательных и причастий, — чисто синтаксическая; оно сводится к постановке того или иного слова, словоформы, сочетания слов в синтаксическую позицию существительного.

2. Адъективация (переход в прилагательные) причастий. Сущность этого явления — семантическая: потеря причастием глагольных признаков вследствие его семантического отрыва от соответствующе­го глагола, например: выдающийся, блестящий в сочетаниях типа выдающиеся, блестящие способности; выдающийся, блестящий уче­ный; убитый, растерянный, потерянный, потрепанный и т. п. в со­четании со словами типа вид, взгляд, лицо. Такие причастия отрыва­ются от глагольной парадигмы и становятся самостоятельным сло­вом — прилагательным при сохранении адъективного типа склонения.

3. Адвербиализация (переход в наречия). Адвербиализуются деепричастия, теряя глагольные признаки и отрываясь от глагольной парадигмы, подобно причастиям при адъективации, например: шутя (Он сделает это шутя — «очень легко, без напряжения»), играючи в том же значении, лежа (Читать лежа вредно). Адвербиализуются также формы косвенных падежей и предложно-падежные формы существительных, например формы твор. п. в наречиях типа осенью, зимой, летом, вечером, временами, шагом, рысью, формы вин. п. с предлогами в наречиях вбок, вверх, вниз, вдаль, в одиночку, наполовину, наудачу и т. п. При этом, отрываясь от парадигмы существитель­ного, такие формы становятся неизменяемыми словами, а флексии и предлоги исходных падежных и предложно-падежных форм функционально преобразуются: флексии становятся суффиксами наречий, а предлоги — префиксами.

4. Прономинализация (переход в местоимения) — явление чисто семантическое. Существительные, прилагательные и причастия, переходя в местоимения, приобретают функцию указания на предмет или признак. Таковы, например, существительные вещь (Бал — вещь хорошая, неволя-то горька. Грибоедов), дело (Отпуск — хорошее дело), человек (при указании на лицо: Он человек неплохой и т. п.), брат (в разговорной речи, также при указании на лицо, в некоторых конструкциях: пришлось или вышло по три рубля на брата); прила­гательные известный, определенный в значении «некоторый, кое-ка­кой» (в известном смысле, на определенном этапе и т. п.). Как ука­зательные местоимения употребляются прилагательные и причастия данный («этот; тот, о котором идет речь»: в данном случае, в данную минуту), последний («этот, только что упомянутый»), следующий («тот, который сейчас будет упомянут»), указанный и др. Прономинализуется также числительное один.

Иногда многозначное слово представляет собой систему нескольких взаимосвязанных значений, относящихся к разным частям речи и потому являющихся грамматическими омонимами. Таковы, например:

Только — 1) частица (многозначная: ср. Осталось только три дня; Только бы уехать; Зачем только я сказал!); 2) союз (Только скажешь, я приду; Я согласен ехать, только не сейчас); 3) наречие (Он только проснулся); раз — 1) существительное (На этот раз, два раза); 2) наречие (Раз поздно вечером); 3) союз (Раз обещал, сделай); 4) междометие (Раз! — врезалась бита белая... А. Вознесенский).

Явление грамматической омонимии шире, чем явление перехода слов из одной части речи в другую. Так, с синхронной точки зрения можно говорить только об омонимии, например, для качественных наречий и кратких форм сред, рода прилагательных (ср.: Она красиво одета и Ее платье красиво; выразить мысль понятно и Твое волнение мне понятно), в ряде случаев — для омонимичных неизменяемых слов (чтобы, да, только) и др.

22. Функциональный стиль как основное понятие стилистики. Внешние и внутренние факторы стилеобразования. Проблема разграничения стилей языка и стилей речи.

Функциональный стиль - это исторически сложившаяся и общественно осознанная разновидность литературного языка (его подсистема), функционирующая в определенной сфере человеческой деятельности и общения, создаваемая особенностями употребления в этой сфере языковых средств и их специфической организацией.

Понятие о стиле (или слоге) как особом качестве речи зародилось в античной поэтике и риторике (греч. Stylos - заостренная с одного конца палочка, которой писали на восковых дощечках; другой конец палочки имел форму лопатки: им разравнивали воск, стирая написанное). Древние говорили: "Поворачивай стило!", что означало в прямом смысле 'стирай написанное', а в переносном - 'работай над слогом, обдумывай написанное'. С развитием науки о языке представления ученых о том, что такое стиль, менялись. Противоречивые мнения по данному вопросу высказываются современными учеными. Однако общим является признание функциональной природы стилей, их связи с определенной сферой речевого общения и видами человеческой деятельности, понимание стиля как исторически сложившейся и общественно осознанной совокупности приемов употребления, отбора и сочетания единиц языка.

Проблема разграничения стилей языка и стилей речи.

Наряду со стилями языка В.В. Виноградов выделяет и многочисленные стили речи.

Б.И. Головин [2] определяет стиль языка как его функционирование («режим работы»). Стиль языка соотнесен с типами социальной деятельности и отличается системой устойчивых особенностей отбора и применения языкового материала. Функциональные стили языка реализуются в стилях речи (ситуативные стили, профессиональные, жанровые, личностные и т.д.).

Функциональный стиль языка— это разновидность литературного языка, которая обслуживает ту или иную сферу общественной жизни и характеризуется определённым своеобразием отбора и использования языковых средств в зависимости от условий и целей общения.

Выделяются разговорный, официально-деловой, научный, публицистический и художественный функциональные стили языка.

Каждый стиль характеризуется следующими признаками: а) условия общения; б) цель общения; в) формы (жанры), в которых он существует; г) набор языковых средств и характер их использования.

Функциональные стили речи— основные, наиболее крупные речевые разновидности, отличающиеся набором языковых средств и обусловленные различными сферами общения.

Понимание связей между коммуникативными качествами речи и языковыми стилями позволяет не только углубить понимание каких-то сторон речевой культуры, но и дает возможность яснее увидеть те участки речи, которые требуют улучшения, а следовательно, и внимания ученых и литераторов и их практических рекомендаций.

Достаточно распространенным является мнение А.К. Панфилова, представленное в «Лекциях по стилистике русского языка» (М., 1972), которое опирается на высказывание В.В. Ви­ноградова (1963). Стили языка понимаются как совокупнос­ти или «частные системы форм, слов, рядов слов и конструкций внутри единой структуры языка» (Лекции по стилистике... М., 1972. С. 5). Они и представляют функциональные стили языка — научный, деловой, публицистический и др., а стили речи бази­руются на этих языковых стилях, становящихся основой для дифференциации многообразных речевых проявлений (сти­лей): жанровых (дискуссия, доклад, лекция, беседа); соотноси­тельных с устной и письменной формами речи; монологических и диалогических во всех их «внутренних» разновидностях; ин­дивидуальных; стилей массовой коммуникации. Здесь, как ви­дим, стили речи выступают как композиционные формы современной устной и письменной речи во всем их разно­образии.

Внешние и внутренние факторы стилеобразования.

Экстралингвистические (внелингвистические) стилеобразующие факторы функц. стилей - это те явления внеязыковой действительности, в которых протекает речевое общение и под влиянием которых происходит отбор и организация языковых средств, т.е. речь приобретает свои стилевые характеристики. Употребление языка говорящими происходит не в вакууме, а в определенном невербальном контексте речевого акта, факторы которого, как и свойства языковой личности, влияют на стиль речи. Эти факторы весьма разнообразны. Для образования функц. стилей особенно важны так называемые базовые (или первичные) факторы. Основные специфические стилевые черты функц. стилей формируются под влиянием таких Э. с. ф. как сфера общения, связанная с тем или иным видом деятельности, соотноси тельным с формой сознания (наука, искусство, политика, право, религии, обиходное сознание в бытовой сфере), форма мышления (логико-понятийное, образное, деонтическое и т.д.). цель общения — основ­ная (в отличие от индивидуальной интенции конкретного речевого акта), обусловленная назначением в социуме указанных видокв деятельности, тип содержания (различающийся обычно в разных сферах общения); функции языка (коммуникативная, эстетическая, экспрес­сивная, фатическая и др.); типовая (базовая) ситуация об­щения (официальная/неофициальная). Другие (условно - вторичные) факторы определяют стилевые черты, хотя и характерные для того или иного функц. стиля, но не сущностные и потому встречающиеся в дру­гих стилях (обычно с модификацией), но, главное, формирующие черты не макростиля, а более частных разновидностей (подстилевых, жанровых и т.д.). Это - условия общения и формы речи, не связанные непосредственно с назначением самой формы сознания и соответствующего вида деятельности, а с реализацией дополнительных задач общении в какой-либо более конкретной разновидности деятельности, условиями ее «протекания», учетом своеобразия аудитории; кро­ме того — межличностным или массовым видом общения, непосред­ственным иди опосредованным; устной или письменной формой речи, подготовленной/неподготовленной (спонтанной); монологическойдиалогической; конкретной ситуацией общения; родом литературы; спецификой жанра; взаимоотношениями говорящих; их социальной ролью; индивидуальными интенциями говорящего (вплоть до проявления в речи стиля его мышления) и др. Эти факторы обусловливают стилевые особенности речи, как бы накладываемые на основную, макростилевую специфику, иначе - обнаруживающие более конкретные особенности речи (напр., черты научно-популярного полстиля в сфере науч. речи, как бы добавляемые к последней и несколько ее трансформирующие, или жанра: статья — обзор — рецензия и т.д.). Базовые факторы и соответ­ствующие им стилевые черты являются инвариантными. Тем самым в речи (тексте) налицо как бы иерархия стилевых черт, составляющая единство: вторичные факторы и стилевые черты характеризуют внутрен­нюю дифференциацию каждого функц. стиля па подстили, жанры и т.д. Однако они взаимосвязаны с первичными.

Стилевые черты находятся в промежуточном отношении от экстралингвистических факторов - к языковым средствам. На основе базовыхэкстралингвистических факторов формируется конструктивный принцип функц. стиля как стилеобразуюший фактор, определяющий прин­ципы отбора и сочетания языковых средств, организующий их в систему. Сам термин-понятие «экстралингвистический» достаточно условен, так как при этом речь идет о функц. природе языка, об обусловленности стилистического распределения языковых средств; поэтому этот термин - приобретает собственно лингвистическую значимость» (Д.Н. Шмелев).