1. Основные средства связи частей сп

Союзныесредства связи (сочинительные и подчинительные союзы в союзных предложениях, союзные слова, указательные слова)Кто весел, тот смеется

Интонацияв бессоюзном СПЗа двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь

2. Особенности строения и лексического наполнения как дополнительные средства связи частей СП

а) соотношение видовременных и модальных форм сказуемых Щепотки волосков лиса не пожалей, остался б хвост при ней.

б) степень самостоятельности частей (неполнота, анафорические местоимения) О нём известно было одно: в детстве он мечтал стать моряком.

в) определённые формы слов, особенности лексического наполнения частей, специализированные слова Солнце зашло за горы, но было ещё светло.

3. Структура. Количественный состав.

Выделяют двучленные и многочленные предложения. Это понятие называют потенциальным составом или открытостью или закрытостью структуры. То шёл дождь, то падал снег, то с неба сыпалась какая-то крупа… открытая стр-ра

В закрытой структуре – замкнутые двучленные ряды Хотелось солнца, но оно не показывалось

4. Порядок частей (гибкость/негибкость структуры)

Выделяют предложения со свободным порядком частей и с закрепленным порядком частей Открылась дверь, и показалась голова хозяина

Сложносочиненное предложение

ССП – СП, части которого более или менее грамматически равноправны и соединены при помощи сочинительных союзов. Характеристики ССП с точки зрения формальной, смысловой и коммуникативной организации:

1. Связь синтаксчически равноправных предикативных частей Гудит пожар, а пушки голосят.

2. Для предикативных частей в составе ССП характерна одна и та же синтаксическая функция частей, относительно друг друга и образуемого ими целого

3. Основными средствами связи ССП являются сочинительные союзы и интонация

4. Сочинительные союзы занимают особое место в предложении, и этим они отличаются от подчинительных союзов и союзных слов – сочинительные союзы стоят между частями ССП или перед каждой частью, но не сливаются внутренне ни с одной из них. В этом ученые (Пешковский) видят отличие сочинения от подчинения, как языкового явления. При перестановке частей ССП союзы остаются на своем месте и не перемещаются вместе с предикативной частью. То шел дождь, то падал снег, то с неба сыпалась какая-то крупа.При подчинении союз прикреплен к придаточной части и при перестановке частей перемещается вместе с ней.

5. В ССП части располагаются линейно, одна за другой, и не могут быть включены одна в другую.

6. ССП могут представлять и открытые, и закрытые ряды. Светило солнце, но было прохладно.

Классификация ССП – делятся на разряды по семантике, по характеру смысловых отношений между их частями и в соответствии с семантикой сочинительных союзов + очень сложная табличка

Сложноподчиненное предложения

Признаки:

1. В СПП объединяются синтаксически неравноправные предикативные части, одна из которых является главной, другая придаточной. Средства связи находятся в придаточной части.

2. В СПП предикативные части выполняют различные синтаксические функции

3. Основными средствами связи являются подчинительные союзы и союзные слова, которые находятся в придаточной части и указательные слова, которые находятся в главной части.

4. Подчинительные союзы и союзные слова находятся в придаточной части и составляют ее органическую формальную принадлежность.

5. Части в СПП могут находиться не только в пре- и постпозиции, но и в интерпозиции, т.е. возможно включение придаточной части в главную.

6. С т.зр. потенциального количественного состава представляют собой закрытую структуру.

Бессоюзное сложное предложение– сложное предложение, части которого связаны по смыслу, интонационно, соотношением видо-временных форм глаголов-сказуемых и порядком расположения частей. Основной признак бессоюзного предложения - отсутствие союзов и союзных слов.

Поскольку смысловые оттенки и интонационные признаки могут быть недостаточно дифференцированными, классификация бессоюзных предложений не имеет четко выраженного и определенного основания.

Долгое время бессоюзные сложные предложения рассматривались не как особая структурная разновидность, а как предложения с опущенными союзами, однако этот подход оказался недостаточно плодотворным, так как многие предложения не поддаются такому разграничению. Объединение предикативных частей в бессоюзном предложении

Еще А.А. Потебня обратил внимание на то, что многие значения, в частности продиктованные смысловой зависимостью, могут быть переданы без помощи союзов. Попытки выделить особо бессоюзные предложения находим у А.М. Пешковского, который считал возможным отделить бессоюзие от союзного сочинения и подчинения, относит БСП к недифференцированным в этом отношении сложным целым. Исследуют также Н.С. Поспелов, В.А. Белошапкова.

Бессоюзное сложное предложение в смысловом отношении представляет собой единство. Например, в предложении Багряные лучи солнца обливали стены и башни города кровью, зловеще блестели стекла окон, весь город казался израненным(М. Г.) рисуется общая картина города, детали этого описания фиксируются частями бессоюзного сложного предложения, которые объединены содержанием и, следовательно, лексически.

Средством связи частей служит и интонация. Вот примеры различного интонационного оформления предложений и одновременно общей интонационной целостности: интонацияперечисления:Знойный день, тишина(М. Г.);Еще заря не встала над селом, еще лежат в саду десятки теней, еще блистает лунным серебром замерзший мир деревьев и растений(Забол.);Жизнь застыла в светлом покое, небо ласково смотрит на землю голубым ясным оком, солнце - огненный зрачок его(М. Г.); интонацияобусловленности:Пролетит чайка, лениво махая крыльями, - вода покажет другую птицу, белее и красивее той, что в воздухе(М. Г.); интонацияпротивопоставления:Лето припасает - зима поедает(посл.); интонацияпояснения:Теперь им предстояло самое трудное: они должны были покинуть товарища...(Фад.); интонацияпредупреждения(в первой части) иприсоединения, добавочного сообщения(во второй части):Я поднял голову: перед огнем, на опрокинутой кадке, сидела мельничиха...(Т.).

В бессоюзных сложных предложениях формы глаголов-сказуемых обычно однородны, этим и обнаруживается связь отдельных частей, например: Гудели мухи, ныли комары, где-то трещал сверчок. (М. Г.);Облака на горизонте опустились в море, вода его стала спокойнее и синей(М. Г.);На столе горела лампа, окна были открыты, желтый язык огня вздрагивал, вытягиваясь и опускаясь(М. Г.);Шли дожди, протекали жаркие июньские дни, зацветали цветы, наступали веселые сенокосы(Бун.).

Особенно наглядно эта связь выявляется при объединении частей сложного предложения общими членами, например: В синем небе над маленькой площадью Капри низко плывут облака, мелькают светлые узоры звезд, вспыхивает и гаснет голубой Сириус(М. Г.).

Средством выражения синтаксической связи в бессоюзном предложении может служить и порядок расположения частей, который влияет на их смысловые взаимоотношения. Например, в предложенииВспыхнули электрические фонари, все присутствующие поднялисьпередается временная последовательность событий; при ином интонационном оформлении предложение может быть преобразовано в предложение со значением причинно-следственным, а в таком случае на смысловые взаимоотношения частей влияет порядок их расположения, ср.:Вспыхнули электрические фонари - все присутствующие поднялись(отношения причинно-следственные; причина обозначена в первой части, следствие - во второй, ср.:Вспыхнули электрические фонари, и потому все присутствующие поднялись). -Все присутствующие поднялись: вспыхнули электрические фонари(отношения причинной обусловленности, ср.:Все присутствующие поднялись, так как вспыхнули электрические фонари; причина обозначена во второй части).

5. Исходная система древнерусского глагола. Специфика взаимоотношений категорий вида и времени в древности. Становление видовременной системы русского глагола (разрушение системы прошедших времен, развитие форм простого и сложного будущего времени). Формирование неизменяемой глагольной формы – деепричастия - как результат изменений в синтаксическом строе русского языка.

Древнерусский глагол.Система грамматических форм. Исходная система ДРЯ была близка к ССЯ системе. В ДРЯ Были следующие категории глагола: Категория лица (выражающей отношение действия к говорящему лицу), категория вида и времени. В ДРЯ 4 формы прошедшего времени: простые – аорист, имперфект, сложные – перфект и плюсквамперфект, две формы сложного будущего, настоящее время, категории наклонения (выражающей отношение действия к объективной реальности: изъявительное (индикатив), условное (сослагательное), повелительное и достигательное (супин), категория залога, категория вида (совершенный и несовершенный вид).

Настоящее время древнерусских глаголов. Их история

НВ указывает на то что действие (состояние, процесс) совпадает с моментом речи. Формы НВ образовывались от основы НВ путем добавления первичных личных окончаний.

Как и в современном 1 спряжении, у глаголов 1,2,3 по всей парадигме проходит гласный э, а у глаголов 4 класса и (2 спряжение). Рассматривая формы спряжения тематических глаголов в НВ, в них можно обнаружить ряд особенностей, отличающих ДРЯ от ССЯ. Эти отличия касались 1-го лица. ед.ч. и 3-го л.мн.ч. где вместо ССЯ ơ и ę выступали у и ä в результате раннего изменения носовых в гласные чистого образования у восточных славян. Также 3-го л.ед.ч. и 3-го л.мн.ч., где выступало окончание «ть» в отличии от ССЯ «тъ». Кроме того в ССЯ были различные формы во 2-м и 3-м л.дв.ч., тогда как в ДРЯ здесь было одно и тоже окончание. Во всем остальном в начале исторического периода развития ДРЯ отличий в формах НВ по сравнению со ССЯ в ДРЯ не было. ДРЯ формы Нв нетематических глаголов обнаруживают некоторые отличия от ССЯ. Эти отличия касаются опять-таки форм 3-го лица ед.ч. и мн.ч. (ть в ДРЯ при тъ в ССЯ) и 2-3-го лица дв.ч. (одно окончание та в ДРЯ и различные окончания (та-во 2-мл. и тэ в 3-м лице) в ССЯ. Коме того следует иметь ввиду, что глагол ястии все его формы НВ выступали в ССЯ с начальным (ja). -. Глаголы обладавшие тематическим суффиксом называются тематическими, а глаголы у которых окончание присоединяется к корню - нетематические. Нетематические глаголы составляют непродуктивный класс (бытии, дати, ясти, веяти, имяти) Эти глаголы обычно в 1л.ед.ч. Все остальные глаголы были тематическими. Они делились на 4 класса. Глагол вядяти был заменен в ИРЯ вядати, который относился к 3 классу, а имяти с 11 в. тоже перешел в этот класс. Форма 3-го л.ед.ч. дасть, ясть сохранившая т^,до 17 в., изменилась в даст, яст под влиянием тематических глаголов в 3-м л.ед.ч. Тематические глаголы претерпели в своем развитии меньше изменений, и ряд этих изменений носил чисто фонетический характер. Изменения: е в о во 2-3-м л.ед.ч. и 1-м.л.мн.ч.

Формы будущего времени др.рус глаголов. история

были две формы сложного будущего времени. Одна из них может считаться действительно аналитической формой, служащей для обозначения такого будущего действия, которое относится ко времени ранее другого будущего действия (так называемое преждебудущее). Она образовывалась сочетанием личных форм будущего времени глагола быти с причастием прошедшего времени на -л-, изменявшимся по родам и числам."

Вторая форма сложного будущего времени, которая образовывалась сочетанием личных форм вспомогательных глаголов с •инфинитивом, не может определенно считаться аналитической, так как в ее образовании в качестве вспомогательных участвовали глаголы, имеющие собственное лексическое значение, которое они вносили в эту форму. Иначе говоря, сочетание личных форм, например, глагола начати с инфинитивом, хотя и указывало на будущее время обозначаемого действия, одновременно с этим имело и значение начинательности, вносимое в сочетание глаголом в личных формах.

Формы БВ обозначали действие, которое совершится после момента речи. В ССЯ было 3 разновидности будущего времени: простое, 1 сложное и 2 сложное. ПБ время могло образовываться от основ приставочных и бесприставочных глаголов: въстаня, ид(Юсб). В условиях нечеткой дифференциации основ совершенного и несовершенного вида формы будущего простого от бесприставочных глаголов фактически совпадали с формами НВ. Будущее сложное время 1 образовалось при помощи настоящего (либо простого будущего) времени вспомогательных глаголов имамь, начан(ЮсБ), стан(ЮсБ), хошт(ЮсБ) и инфинитива спрягаемого глагола. Вспомогательные глаголы могли предавать дополнительные оттенки значения желательности, начинательности или долженствования. Будущее сложное время 2 образовалось при помощи вспомогательного глагола бытии в БВ и причастия на –л- спрягаемого глагола. БСВ 2 употреблялось в сложных предложениях и обозначало будущее действие, которое будет совершенно раньше другого будущего действия. Не случайно эту сложную форму называют еще предбудущим временем.

Прошедшее время др.рус. глаг.

В исходной системе древнерусского языка были, две простые формы прошедшего времени — аорист и имперфект — и две сложные — перфект и плюсквамперфект (давнопрошедшее), причем каждое из этих времен отличалось от другого не только по набору флексий, но и по значению.

Все эти формы прошедшего времени были унаследованы из праславянской эпохи, однако в древнерусском языке они выступают иногда в несколько ином, по существу уже преобразованном виде по сравнению со старославянским, в котором эти формы были ближе к праславянским.

Аорист обозначал действие прошедшее до момента речи как единый непрерывный завершенный акт. В ССЯ аорист двух типов: простой и сигматический. Древнейшей формой аориста была простая, которая возможна только от глаголов с односложной основой инфинитива, равной корню, и от глаголов с основой инфинитива, заканчивающейся суффиксом NЯ. К основе инфинитива при образовании форм простого аориста присоединялись вторичные личные окончания с помощью соединительных гласных (о для 1-го лица всех чисел и 3-го лица мн.ч., э – для прочих форм). Вторичные личные окончания, состоящие из одного согласного исчезли в ПРЯ. Простой аорист встречается в памятниках редко. Сигматический аорист – образовывался от основы инфинитива с помощью суффикса *сигма (s). Суффикс *sвыступал в з вариантах: с-перед согласным, х-перед гласным непереднего ряда, Ш-перед юсмалый (в 3-ем л.мн.ч.). Если основа заканчивалась гласным, то суффикс присоединялся непосредственно к основе. Если основа инфинитива заканчивалась согласным, то сигматический аорист мог образовываться по старым или по новым образцам. Старый или архаический аорист образовался путем присоединения к основе *sи вторичного личного окончания (в 1-м лице всех чисел с помощью «о»).Конечный согласный основы пред суффиксом исчезал, а гласный основы удлинялся. Новый сигматический аорист образовывался от основы инфинитива с помощью суффикса *sи вторичного личного окончания.

Имперфект простая форма прошедшего времени. Он обозначал действие длительное, повторяющееся, протекавшее до момента речи. И указывал на действие в прошлом, безотносильно к временным рамкам. образовался имперфект от основы инфинитива с помощью особых суффиксов (-Ђax, aax, ax) и вторичных личных окончаний. Личные окончания присоединялись при помощи соединительной гласной (о для 1-го лица всех чисел и 3-го лица мн.ч., э – для прочих форм). Суффикс Ђax использовался в тех случаях: 1)когда основа инфинитива заканчивалась согласным звуком, 2) когда основа инфинитива заканчивалась суффиксом NЯ. Посредством суффикса aax имперфект образовался от основ инфинитива, заканчивающихся гласным И, Ы, ОУ, 2)когда основа инфинитива заканчивалась неполногласным сочетанием ла, Ра.

Эта сложная форма прошедшего времени, которая представляла собой сочетание форм наст, времени вспомогательного глагола быти и причастия прошедшего времени на •А-, изменявшегося по родам и числам (§ 259), по своему образованию в исходной системе древнерусского языка ничем не отличался от старославянского перфекта, если не считать наличия [ть) вместо [тъ] в 3-м л. ед. и мн. ч. и [у] вместо [о] в том же 3-м л. мн. ч, в формах глагола быти (т. е. четь, соуть вместо н.стъ, сятъ).

По своему значению перфект не являлся собственно прошедшим временем: он обозначал состояние в настоящее время, являвшееся результатом прошедшего

действия. Иначе говоря, форма, скажем, есмь принеслъ обозначала не просто прошлый факт, но и настоящее состояние: я принес, и то, что я принес, в настоящее время находится здесь".

Плюсквамперфект в исходной системе древнерусского языка образовывался сочетанием форм имперфекта или имперфективного аориста вспомогательного глагола быти (6АГЬ, б&ше, блхомъ и т. д. или б-Ьхъ, бтиие, б\хомъ и т. д.) и причастия на -д-, изменявшегося по родам и числам.

По своему значению это было прошедшее время, обозначавшее такое прошедшее действие, которое совершилось раньше другого прошедшего действия, а также отнесенный к прошлому результат еще ранее совершенного действия.

Условное наклонение др.рус.глаг.

В древнейших старославянских памятниках условное наклонение выражалось сочетанием особых форм от глагола выти (а именно ед. ч. вимк, ви, дв. ч. вигк, внстд, висте, мн. ч. внмъ, аисте, ВМША) С причастием на -л, изменявшимся по родам, числам.

Однако древнерусский язык таких форм не знал. В его исходной системе условное наклонение образовывалось сочетанием форм аориста от быти и причастия на -л-, изменявшегося по родам и числам. Такие формы условного наклонения фиксируются в ранних памятниках письменности; например, в Изб. 1076 г.: аште бо б ы слава сего мира приближила сд славок нбсьнки не б ы ш А "ёнве мира сего распали га славы; рече бъ согрЪ-шилъ ней ты и оба дроуга теоа и аште не иова &клл слоугы момго то по го у б и лъ вы б ыхъ; аште б ы с т е хранили въ чьсть нго же ясте не могли б ых о мъ огиноудь приближити СА ли вр\дити христиша. Такое употребление отмечается и в памятниках XII—XIII вв., в том числе в грамотах, приписках и т. п.: ажь б ы ты у своемь слове с тоалъ а нашю братию про води лъ бы мы быхомъ не поминали того КОМА (Гр. рижск. 1300 г.), ажь бы миръ твьрдъ былъ, аж быхомъ что тако о у чини ли (Смол. гр. 1229 г.) и др.

Эти формы начинают подвергаться изменениям уже в древнерусскую эпоху. Сущность их изменений заключается в том, что глагольная часть (т. е. формы аориста от быти) начинает терять согласование с подлежащим; в силу этого центром формы наклонения становится причастие на -л. Потеря аористными формами своего первоначального значения отражается в памятниках в фактах колебания в употреблении этих форм в условном наклонении например: ащг б ы сл-knu были вместо бысте были (так как речь идет о 2-м л. мн. ч.) (Моск. ев. 1340 г.); или: аще бы бы ша силы были (Мнлят. ев.) — здесь старая форма быша были соединяется с обобщенной уже частицей бы; или: тъ не бы азъ томъ дошелъ (Кир. Тур. XII в.) —бы вместо быхъ и др. Все это постепенно приводит к тому, что из всех аористных форм в условном наклонении остается лишь одна бы, по происхождению форма 2-го — 3-го л. ед. ч. Эта форма начинает соединяться не только с ед. ч. причастия на -л всех трех родов, но и с формами мн. ч., причем в связи с утратой причастием на -л родовых различий во мн. ч. становится уже безразлично, о каком роде идет речь. Таким образом, бывшая аористная форма бы превращается в служебную частицу, служащую лишь для образования формы условного наклонения.

Становление новой формы условного наклонения в русском языке относится к XIV в.— во всяком случае грамоты этого периода времени знают уже только такую форму.

Повелительное наклонение

В исходной системе древнерусского языка формы повелительного наклонения выступали во 2-м л. ед., 1-м —2-м л. мн. и дв. ч. как нетематических, так и тематических глаголов. Все они по происхождению являются праславянскими и восходят к формам индоевропейского желательного наклонения.

В этом плане следует отметить, что в древнерусских памятниках XI—XII вв. фиксируются как будто бы еще формы 3-го л. ед.

ч. повелительного наклонения: дай емоу гь бъ блгник Ттыхъ (Остр, ев.), и бъ мира сего боуди (Изб. 1076 г.), дай же емоу

гь бъ млть (Метис, ев.). Однако в этих конструкциях выражено, скорее, не побуждение, а пожелание. Поэтому можно считать, что в древнерусском языке форма 3-го л. ед. ч. сохранялась только как реликт прежнего желательного значения праславянского повелительного наклонения, и не включать ее в древнерусскую парадигму повелительных форм.

Формообразующей основой повелительного наклонения выступала основа настоящего времени, к которой присоединялись суффиксы -и- или -*Ь- и соответствующие личные окончания,

Неизменяемые формы

В древнерусском языке инфинитив образовывался с помощью двух суффиксов [ти] и [чи], причем [чи] выступал лишь в глаголах с основой на [к}, [г]: течи, стеречи, беречи и т. п. Если учесть, что [ч] в этих формах восходит к сочетанию [*kt], [*gt], то формы инфинитива глаголов на [к], (г] можно восстановить в виде *tekti, *stergti, *bergti. Таким образом, исконно в инфинитиве был один суффикс [ti).

По своему происхождению инфинитив является не глагольной, а именной формой: он представляет собой застывший дат.-местн. пад. ед. ч. отглагольного существительного, склонявшегося по древним основам на X. Это имя было втянуто в систему глагола и получило глагольные категории вида и залога,

То, что инфинитив по происхождению является именной, а не глагольной формой, доказывается, между прочим, тем, что и в современном языке еше сохраняются связи его с именем существительным. Ср. инфинитив мочь и существительное мочь в бежать во всю мочь, инфинитив печь и существительное печь, инфинитив пасть и существительное пасть и т. д.

В истории русского языка суффикс [ти| пережил изменение в (т'] в результате редукции и отпадения [и| в безударном положении; именно поэтому в русском литературном языке суффикс [ти] выступает лишь в тех случаях, когда он находится под ударением (типа нести, расти, везти и т. д.; ср.: читать, писать, лететь и т. д.). Однако в различных русских диалектах этот процесс шел несколько по-разному. Северновеликорусские говоры, характеризующиеся в целом более устойчивым сохранением безударных гласных, до сих пор сохраняют зачастую суффикс [ти] и в безударном положении, например говорйти, читати, носйти, платйти и т. д. Наоборот, южновеликорусские диалекты распространили суффикс [т'] в инфинитиве и на те случаи, в которых литературный язык сохраняет [ти], например [нест'], [паст'], [рост'], [везт'] и т. д., т. е. в южновеликорусских говорах ударение было перенесено с суффикса на основу, в результате чего возникла редукция конечного гласного до нуля.

В систему глагола было втянуто и другое отглагольное существительное, так называемый супин, являвшийся по происхождению формой вин. лад. ед. ч. склонения с древней основой на и. Эта форма образовывалась с помощью суффикса [тъ] и употреблялась при глаголах движения в широком их понимании в той же роли, в какой употреблялся инфинитив (именно поэтому супин называют еще инфинитивом цели).

Супин употреблялся при глаголах пространственного движения: ити, ходит, -Ьхати, брести, вести, грести, нести, течи (и приставочных образованиях от них), а также отступати, съступити ел, пристраивати с* и др.; при глаголах, обозначающих перемену положения в пространстве: стати, (Лети, лени; при глаголах со значением действия, предполагающего движение, побуждающего к нему: слати, пустити, зъвати, просити, полти, помазати и др.

В памятниках письменности супин отмечается достаточно широко: и не приде правьдьникъ призватъ нъ грЪшникъ на покаянии (Изб. 1076 г.), идлше церь по г о у б итъ града, при-доша по ч и с тъ оучитель, посланъ кемь възвестъ тебЪ c-k-мо (Усп. сб.), се приехаша послы цесарА сажатъ шрослава (Новг. гр. 1270 г.), и приела ... (его) по с ад ни цит ъ съ моу-жи своими (Новг. лет.), идоу на вы вонватъ, половци сонма •кхаяи вонватъ (Лавр, лет.), тоу же сташа на ночь опочи-ватъ собе (Ипат. лет.).

В связи с тем что супин по своему значению и роли был близок к инфинитиву, но употреблялся намного реже, чем инфинитив, он начиная уже с XI в. стал вытесняться из языка и заменяться соответствующими формами инфинитива (ср. в Остр. ев. посъла призвати; или в Смол. гр. 1229 г. нхали на гочкыи берьго ... твер-дити миръ). В современном языке следов супина не сохранилось.

Действительные причастия.

Краткие причастия действительного залога настоящего времени исконно образовывались от основы настоящего времени, где тематический гласный выступал на второй ступени чередования, с помощью суффикса *-nt\ кроме того, основа причастия во всех формах, кроме формы им. пад. ед. ч. муж. и ср. р., была осложнена суффиксом именной основы -/. Таким образом, например, форма род. пад. ед. ч. муж. р. краткого причастия действительного залога настоящего времени от глагола нести образовывалась следующим образом: *neso- (основа наст. врем, с тематическим гласным на второй ступени чередования) + nt (суффикс причастия) + / (суффикс основы) + а (окончание род. пад.): *neson-tja. В этой форме [on] изменилось в [о] и далее в древнерусском языке в [у], a [tj] — в [ч]; таким образом возникла форма несуна (ср. ст.-слав. нбсжштд). Ср, ту же форму от глаголов знати, хва-лити: *znajontja > знаюча (ст.-слав. знднкштд), *chvalintja > >хвалАча (ст.-слав. ХВМАШТД): [in] > [е] > [а] > ['а].

Древнерусские формы причастий с суффиксами -уч-, -юч-, -ач-, -яч- выступали во всех падежах, родах и числах, кроме формы имен. пад. ед. ч. муж. и ср. р., где наличествовали иные образования: у глаголов IV класса была форма на ['а] (-А) из [е]: хваял, проел (ст.-слав. ^лллл, првел), у глаголов Ш класса — на [ja] из [je]: знал, пиша < *pi$je (ст.-слав. зндмч, ПИША) , а у остальных на [а]: ида, неса (ст.-слав. иды, меси). Соотношение русских и старославянских форм в последнем примере не совсем ясно, но возможно, что русское [а] появилось под влиянием [а] в других глаголах. В истории русского языка [а] в последних формах довольно рано (это отражается в памятниках XIII в.) было вытеснено ['а] (-А), В результате чего возникло идл,, несл и т. д.; ср. старые формы не дада (Жит. Феод.), река, зова (Ипат. лет.) и новые идл, поимА (1 Новг. лет.), идл, ведь (Гр. ок. 1300 г.). Пережиточными формами старых образований являются современные существительные вроде рева, пройда и т. п. (ср. еще диал. пословицу Кто кого мога, тот того в рога).

Причастия действительного залога настоящего времени склонялись в древнерусском языке как существительные мужского, среднего и женского рода с древними основами на 6 и а по мягким разновидностям.

Страдательные причастия

История этих причастий была в целом такой же, что и история форм действительного залога,

Краткие страдательные причастия настоящего времени образовывались от основы настоящего времени с тематическим гласным на второй ступени чередования с помощью суффикса -м- и изменялись по родам, числам и падежам, склоняясь по основам на о и а твердой разновидности (ср. ед. ч. несомъ, -а, -о; мн. ч. несоми, -ы, -а; ед. ч. посылаемъ, -а, -о; мн. ч. посылаемы, -ы, -а и т. п.).

Краткие страдательные причастия прошедшего времени образовывались от основы прошедшего времени с помощью суффиксов -н- и ~т- и также изменялись по родам, числам и падежам, склоняясь по основам на о и о твердой разновидности (ед. ч. писанъ, -а, -о; мн. ч. писаны, -ы, -а; ед. ч. взлтъ, -а, -о; мн. ч. взлти, -ы, -а и т. п.).

В истории русского языка эти причастия утратились в роли определений и сохранились в качестве именной части составного сказуемого.

Что касается полных причастий страдательного залога, то они, образуясь от кратких с помощью указательного местоимения м, и, и, полностью сохранились как причастия в современном языке. Внимания здесь заслуживает, пожалуй, один факт — появление в суффиксе страдательного причастия прошедшего времени удвоенного [и] (например, посланный, сработанный и т. д.).

Появление такого удвоенного |н] связано с тем, что приблизительно с XVII в, причастия с суффиксом -«-, выступая в роли определений, становились- прилагательными и совпадали с соответствующими отглагольными прилагательными, образованными некогда с помощью суффикса -ьн- > -м-, т. е. такие причастия, как кошеное (сено), розореные (города), совпали с такими прилагательными, как указный (срок), отсрочная (челобитная) и т. п. В силу этого в языке должно было выработаться и выработалось новое средство отличия причастий от прилагательных — этим средством явился вторичный суффикс -ьн- > -н- в причастных формах: повел-Ьньная, неписаньный > повеленная, исписанный и т. д.

Таким образом, в истории русского языка развились и укрепились полные причастия действительного залога прошедшего времени и страдательного залога настоящего и прошедшего времени как образования, характерные для него уже в древнерусский период. Что касается действительных причастий настоящего времени, то они, будучи по своему фонетическому облику церковнославянскими, в древнерусском языке сосуществовали с восточнославянскими по происхождению формами и вытеснили их в книжных стилях литературного языка.

Формирование деепричастий.

Именные причастия действительного залога настоящего времени мужского и среднего рода единственного числа неся, хваля и женского рода единственного числа несучи, хвалячи, а также прошедшего времени мужского и среднего рода единственного числа хваливъ и женского рода единственного числа хваливши с утратой форм окончания отрываются от причастий. Как неизменяемые формы, они примыкают к глаголу, превращаясь таким образом в деепричастия: идет подпрыгивая (второстепенное сказуемое) и идет сгорбившись (обстоятельственное слово). Начало этого процесса наблюдается уже с XI—XII вв. Это проявляется в нарушении согласования причастий с существительными в падеже, а затем в роде и числе: ... помолившися епископъ (Ж. Ниф.) — женский род вместо мужского рода; ... жены кланяютьсА тако молвя (Новг. кормч.) — мужской род единственного числа вместо женского рода множественного числа. В Суздальской летописи по Лаврентьевскому списку 1377 г. эти формы по традиции еще полностью сохраняют согласование, хотя дают возможность уже двоякого толкования их: Радуется купець прикупъ створивъ — сотворивший или сотворив. Ввиду того, что деепричастия выступают как обстоятельственные слова или второстепенные сказуемые к основному глагольному сказуемому, они не различаются по временам, а в результате развития категории вида бывают несовершенного и совершенного вида.

В качестве отражений древнерусских отношений между сказуемым-глаголом и причастием-деепричастием мы встречаем в украинском языке, особенно у писателей XIX в., интересные примеры: Ну намальовавши, та й те нам. . . . От ми, узявши, та й шшли (Г. Квитка-Основьяненко). Вообще же исторически деепричастие — второстепенное сказуемое — должно относиться к тому же лицу, что и основное сказуемое. Уже М. В. Ломоносов считал, что обороты типа: Идучи я в школу повстречался со мной приятель — являются в русском языке недопустимыми. В качестве суффиксов у деепричастий теперь выступают -а, -я (несовершенный вид), -в, -вши (совершенный вид). Хотя здесь возможны некоторые отступления — образование деепричастий совершенного вида с суффиксами -а, -я: придя, увидя и, наоборот,— деепричастий несовершенного вида с суффиксами -в, -вши: ... как быв честным котом; Волк евши никогда костей не разбирает (И. А. Крылов). Формы деепричастий на -учи, -ючи широко стали употребляться с XVIII в.: Имеючи отца хотя по натуре доброго человека... (М. В. Ломоносов). В современном русском языке из них литературной нормой считается будучи, допустимы формы: играючи, припеваючи, крадучись. Еще в XIX в. употреблялись деепричастия типа пришед, нашед. Формы на -въ считаются литературными, на -вши — разговорными: сказав и сказавши. В южнорусских говорах встречаются деепричастия типа: выпимши, заплакамши, сказамши, которые, как считает А. И. Соболевский, своим появлением обязаны аналогии со стороны форм вземъ, взвмше.

6. Парадигматические отношения в лексике (антонимическая, синонимическая, омонимическая парадигмы, гиперо – гипонимические отношения, тематический ряд, ЛСГ, семантическое поле). Синтагматические отношения в лексике. Факторы, формирующие связи слов в речи.

Парадигматические отношения— это те отно­шения, которые объединяют единицы языка в группы, разряды, категории. На парадигматические отношения опираются, напри­мер, система согласных, система склонения, синонимический ряд. При использовании языка парадигматические отношения позво­ляют выбрать нужную единицу, а также образовывать формы и слова по аналогии.Парадигмой называют отношения между единицами, которые могут занять место друг друга в одной позиции. Например, Роста он был высокого (среднего, низкого), слов-о, слов-а, слов-у и т.д. В этих примерах лексемы высокий, низкий, средний и флексии -о, -а, -у сводят в один парадигматический ряд.

парадигма антонимическая

Антонимическая парадигма- объединение слов с противоположными значениями. В основе их семантического соотношения находятся общие интегральные и дифференциальные признаки, обозначающие противопоставленность значений. Антонимическая парадигма отличается парностью: в нее входят позитивный и негативный члены. Наличие семыне– это дифференциальный признак антонимии. Антоним, содержащий ее, включает в свое значение содержание другого антонима:умный– обладающий умом;глупый– не обладающий умом.

Синонимическая парадигма- Синонимический ряд, в котором интегральным признаком является адекватность (тождественность), близость значений синонимов. Дифференциальные признаки синонимов в синонимичной парадигме – различия в звучании (написании) слов, в их значениях и функционально-стилевом употреблении. В синонимической парадигме выделяется доминанта.

Омонимическая парадигма- Формально-семантическая парадигма, в которойинтегральные признакипредставлены планом выражения, адифференциальные признакипредставлены планом содержания. П.о. – системная группировка одинаковых по фонетической/графической форме слов, семантически противопоставленных.Семантическое поле- иерархическая структура множества лексических единиц, объединённых общим (инвариантным) значением и отражающих в языке определённую понятийную сферу. С точки зрения идеографического (ономасиологического) описания языка, т. е. в направлении от заданного смысла (содержания) к средствам его выражения, лексику можно представить в виде системы взаимодействующих С. п., к-рые образуют сложную и специфическую для каждого языка «картину мира» (Weltbild), определяемую его внутренней формой (см. Внутренняя форма слова): таковы, напр., разнообразные по своему характеру наименования времени, пространства, движения, обозначения родства, цвета, красоты, названия средств перемещения, музыкальных инструментов, деревьев и т. д. Количество единиц С. п. может быть как сравнительно ограниченным, так и очень большим (напр., обозначения времени). С. п., в к-ром отражаются существенные связи его единиц, образующих подвижную напряжённую «мозаику», можно сравнить с электромагнитным полем и его частицами. С. п. характеризуется понятийной однородностью элементов, поэтому его единицами являются обычно лексико-семантические варианты (ЛСВ) многозначных слов и однозначные слова. Понятийно неоднородные ЛСВ слова распределяются по разным С. п. (ср. отец — 'родитель' и отец — 'священник'). В основе организации С. п. как упорядоченного множества наименований лежатгиперо-гипоними-ческие (родо-видовые) отношения его единиц: гипонимы (см.) в качестве однородных единиц, обладающих свойством несовместимости (т. е. соответствующих видовым понятиям), включаются в класс (соотносительный с. родовым понятием и обозначаемый гиперонимом) как его элементы.Гиперо-гипонимические отношения структурируют С. п. сверху донизу и снизу доверху, при этом понятия гипонима и гиперонима в нём относительны: так, лексическая единица собака, выступая как гипероним к гипонимам пудель, борзая, ньюфаундленд и др., может в свою очередь рассматриваться как гипоним по отношению к иерархически более высокому наименованию животное и т.д., напр. пудель, борзая, ньюфаундленд... ссо-бака сживотное... ^органический мир... (с-знак включения). Однородные в смысловом отношении единицы последовательно объединяются в лексико-семантические группы, или элементарные микрополя (относительно замкнутые ряды слов одной части речи), подклассы, классы, классы классов, семантические макросферы и т.д., образуя сложную многомерную иерархическую систему взаимосвязанных С. п., границы к-рых относительны и часто определяются той или иной исследовательской задачей или установкой. В зависимости от природы исходной единицы, лежащей в основе С. п. и определяющей семантическую и словообразовательную деривацию его элементон (характер значения единиц семантических классов, направления развёртывания С. п. от исходной лексемы, его частеречный состав и др.), выделяются категориальные типы С. п.: процессуальные (ср. 'передача' с доминантой глаголом), предметные (ср. 'транспортные средства' - с существительным), признаковые (ср. 'красота' - с прилагательным) и др. Учёт типологии С. п. позволяет выявить для каждого из них детерминанту как главное свойство, определяющее состав единиц С. п. и категориальный характер их семантики: в одних доминируют глаголы ['передача': (пе-ре)давать, вручать, продавать...; другие члены производны, вторичны, периферийны: передача, продавец, торговля и др.], во вторых - существительные ('транспортные средства': автомобиль, мотоцикл, судно...; ср.: автомобильный, речной, мотор и др.), в третьих - прилагательные ('красота': красивый, прекрасный, очаровательный...; ср.: красота, грация, конкурс и др.) и т.д. В структуре С. п. выделяются ядро (лексическая единица или несколько единиц, семантически наиболее простые и содержащие общее значение С. п. в его «чистом» виде: 'цвет' в наименованиях цветообозначения, 'каузировать кого-л. начинать иметь что-то', т. е. делать так, чтобы что-то начало иметь место, возникло - в обозначениях передачи), центр [ряд «обволакивающих» ядро «слоев» - специализированных классов единиц с семантически более сложными значениями: (пересдавать - дарить, преподносить, презентовать... ('дарение'), продавать, сбывать, уступать... ('продажа'), сообщать (порадио), транслировать, телеграфиривать... ('информирование 459 по каналам связи') и др.] и периферия (вторичные наименования, входящие своими первичными значениями в смежные С. п. и реализующие семантику данного поля в специфических контекстуальных условиях: Родители построили детям дачу, т. е. передали, подарили; шоколадный загар, т. е. коричневый). В С. п. могут синтезироваться все типы категориальных семантических отношений единиц, к-рые способны входить, если этому не противоречит их природа, в отношения синонимии (до вать - вручать), антонимии [давать - брать (обратно)], конверсии (вручать - принимать), полисемии [передавать (книгу) и передавать (сообщение по радио)]; кроме того, они выступают как гипонимы по отношению к ближайшему гиперониму и имени С. п. С. п. многомерно; его единицы входят в три вида отношений: парадигматические (рука - нога - голова...; ср. «парадигматические поля» Й. Трираи Л. Вайсгербера), синтагматические (трогать, хватать, махать... рукой/руками; ср. «синтагматические поля» В. Порцига) и ассоциативно-деривационные (полисемия: рука - 'часть тела', 'почерк', 'тот, кто может оказать помощь, протекцию' и словообразовательное гнездо: рука - ручка -ручной - рукастый — однорукий — рукав...); такие отношения, особенно последние из них, могут выходить за пределы данного С. п., указывая на его связи с другими С. п. Парадигматическая близость единиц С. п и сходство их значений нередко отражаются синтагматически в наличии у них общей формулы употребления (схемы предложения), к-рая конкрети зируется по мере усложнения и спецификации семантики. Исследование языка по методу С. п. находит применение в лексикологии, лексикографии, грамматике, науке о языке художественной лит-ры («текстовые С. п.»), сопоставительной лингвистике и других областях языкознания. Лексикографическое описание С. п. даётся в специальных словарях: идеографических (тезаурусах) и тематических.

Лексико-семантическая группа (ЛСГ)- большая группа слов одной части речи, объединенных одним словом-идентификатором или устойчивым словосочетанием, значение которого полностью входит в значение остальных слов группы и которое может заменять остальные слова в некоторых контекстах.

Признаки ЛСГ

1. представляет собой объединения двух, нескольких или многих слов по их лексическим значениям;

2. складывается исторически, т.е. она динамична по сути;

3. близка к тематической группе, но существенно отличается от неё

Синтагматические отношенияобъединяют единицы языка в их одновременной последовательности. На синтагматиче­ских отношениях строятся слова как совокупность морфем и сло­гов, словосочетания и аналитические наименования, предложения (как совокупности членов предложения) и сложные предложения. При использовании языка синтагматические отношения позволяют одновременно использовать две и более единицы языка.Синтагма– это интонационно-смысловое единство, которое выражает в данном контексте и в данной ситуации одно понятие и может состоять из одного слова, группы слов и целого предложения. Синтагматика включает в себя языковые правила сочетаемости одноуровневых единиц языка и их реализаций в речи. элементарное синтагматическое отношение двучленно: например, согласный + гласный в слоге, словообразовательная основа + словообразовательный аффикс, подлежащее + сказуемое и др. Различие синтагматики и парадигматики можно разъяснить на таком примере. Форма слова дорогу (вин. п. ед. ч.), с одной стороны, вызывает в памяти другие формы данного слова (дорога, дорогой, дорогами и т. п.) и близкие по значению слова (путь, стезя, шлях). Названные формы слова являются падежными; они относят существительное дорога к определенному типу и парадигме склонения. Слово дорога и близкие ему по значению существитель­ные образуют синонимическую группу, которая построена на парадигматических отношениях лексических значений. С другой стороны, форма дорогу может сочетаться с глаголами, прилагательными и существительными: вижу (переходит, строят и т.п.) дорогу; широкая (лесная, летняя и т.п.) дорога; дорога полем, дорога в поселке, дорога товарища и т.п. Приведенные словосочетания обнаруживают формальные и смысло­вые связи слов, построенные на синтагматических отношениях.