§ 181. Так развивалось склонение имен существительных в

древнерусском языке. Основное направление этого развития за­

ключалось в унификации типов склонения, в обобщении этих

типов в более крупные — в обобщении, шедшем за счет утраты

малопродуктивных склонений и укрепления более продуктивных.

В результате всех этих процессов в русском языке установились

в конце концов три основных склонения, условно называемых

первым, вторым и третьим.

В первое склонение входят существительные женского рода

с бывшей основой на а твердой и мягкой разновидностей (ти­

па сестра, земля) и частично существительные с бывшей осно­

вой на й (например, буква, тыква).

Ко второму склонению относятся существительные мужского

и среднего рода с бывшей основой на б твердой и мягкой раз­

новидностей (типа стол, конь и село, поле), а также существи­

тельные мужского рода с древней основой на й (типа сын),

на i (типа гость), на согласный *п (например, камень, ремень)

и существительные среднего рода с основой на согласный *t

(типа теленок, жеребенок) и на согласный *s (типа слово, небо).

Наконец, в третье склонение входят существительные женского

рода с бывшей основой на. i (типа кость) и частично на й

(например, морковь, любовь), а также с основой на согласный

*г (мать, дочь)

За пределами этих трех типов в определенном отношении

остаются слова среднего рода на -мя.

§ 191. Утрата двойственного числа в древнерусском языкеот­

ражается в памятниках с X I II в., причем это находит свое выра­

жение в замене форм двойственного числа формами множествен­

ного числа. Как видно, такая замена сначала возникала там, где

существительное, которое должно было быть по древним нормам

употреблено в двойственном числе, не имело при себе числитель­

ного два. Так, в Духовном завещании Климента новгородца

X I II в. встречается на свои роукы вместо на свои роуц-k (ибо речь

идет о двух р у к а х ); в рижской грамоте 1300 г.: и тоу порты съ него

снемъ за шию оковалъ и р у к и и н о г ы (вместо руц\ и нозЬ).

Если же при подобном существительном стояло числительное два,

то двойственное число удерживалось дольше: в э* два города

галичьскыи (Ипат. лет . ), -в- чаши з о л о т ы, -в- с е л %. -б-

селЬ коломеньскыи, два малая (блюдЬ) ( Д у х. Моск. 1328 г . ),

defa ночи никольскы\ (Гр. 1432—1443 гг.) и др.

Однако постепенно и здесь происходила утрата старых форм.

Как можно предполагать, быстрее утрачивались формы косвенных

падежей, тогда как форма именительного падежа еще сохраня­

лась. Это находит объяснение в том, что в косвенных падежах не

было различия тех форм, какие различались во множественном

числе (т. е. совпадали формы род. и местн., а также дат, и твор.

пад. дв. ч. ). Стремление различить эти формы приводило к необ­

ходимости использовать формы множественного числа. Приме­

рами, свидетельствующими об утрате форм двойственного числа,

могут служить следующие: помози рабомъ своимъ Иваноу и

Олексию (Жит. Ниф. 1219 г . ), из двоу жеребье въ (Ев.

1354 г . ), обима истчи (Двин. гр. X IV в.), двЬ чары, двЪ

гривенки ( Д у х. грам. Ив. Калиты), двЪ ж е н ы (Ип а т . л е т .)

и др.

Если говорить о формах имен.-вин.-зват. над., то здесь, вероят­

но, рано исчезла форма на -* или -и у слов среднего рода с осно­

вой на 6, заменивщись формой на -а под влиянием слов мужско­

го рода того же типа склонения, например: даю два села ( Д у х.

Клим, новг . ), два лЬт а (Новг. лет.) и др. Это, без сомнения, объ­

ясняется тем, что слова мужского и среднего рода с основой на

о имели одинаковые формы в единственном числе и в косвенных

падежах двойственного числа.

История кратких и полных имен прилагательных

§ 205. В исходной системе древнерусского языка, как и в современном языке, были полные (местоименные) и краткие (именные) прилагательные. Однако их грамматические функции, а следовательно, и взаимоотношения были иными, т. е. была иная система прилагательных. Если теперь краткие прилагательные выступают лишь в роли предиката, т. е. именной части составного сказуемого, то в древнерусском языке они могли быть и предикатом, и определением. Употребляясь в роли определения они согласовывались с существительными в роде, числе и падеже, т. е. склонялись. В истории русского языка они, потеряв способность быть определением, потеряли и свое склонение. Остатки прежних падежных форм сохранились лишь в кратких притяжательных прилагательных на -ов, -ин, но и они в живой речи вытесняются полными (ср.: бабушкиного дома). Бывшие падежные формы кратких прилагательных сохранились также в некоторых застывших оборотах типа по белу свету, от мала до велика в наречиях вроде издавна, смолоду; иногда они встречаются в стилизующей литературе.

Отличия древнерусской системы прилагательных, кроме того, выражаются и в том, что если теперь относительные прилагательные могут выступать лишь в полной форме, то в древнерусском языке они выступали как в полной, так и в краткой форме: ср. заложи Ладогу городъ камлмъ.

Исходя из сказанного, можно поставить два главных вопроса: чем объясняется потеря склонения краткими прилагательными и утрата относительными прилагательными краткой формы?

Полные прилагательные образовывались еще в праславянскую эпоху от кратких путем присоединения к последним указательного местоимения и, а, к. Сначала это местоимение сохраняло свою значимость, и в прилагательном были две части: собственно прилагательное и указательное местоимение, которое ставилось при прилагательном, но относилось к существитель­

ному как определенный член при нем. В добра а сестра местоимение а относилась к сестра как известному предмету (т. е. указывало, что эта сестра добра). Если же в качестве определения выступало краткое прилагательное, то, следовательно, речь шла о неопределенном предмете: добра сестра не обозначало точно, о какой сестре говорится,— „сестра вообще". Таким образом, вначале наличие или отсутствие указательного местоимения сигнализировало определенность или неопределенность существительного, т. е. выражало категорию определенности-неопределенности. Однако уже в древнейшую эпоху эти семантико-грамматические отношения стали нарушаться, что было вызвано целым рядом причин.

Прежде всего это было связано с тем, что если постановка указательного местоимения при кратком прилагательном указывала на определенность определяемого существительного, то отсутствие этого местоимения не обязательно указывало на его неопределенность — оно могло быть и в том случае, когда сочетание определяемого и определяющего было нейтрально по отношению к категории определенности-неопределенности. Такая нейтральность обусловливалась тем, что определенность была" зало­

жена в лексическом значении определяемого существительного.

Так, например, собственные имена, названия общеизвестных городов и территорий, церковных праздников и т. п. не нуждались в. том, чтобы прилагательное, выступающее в составе такого имени или названия, сопровождалось определенным членом (указательным местоимением): определенность уже присутствовала в этом имени или названии. Иначе говоря, если, например, в слове Новъгородъ прилагательное новъ выступает всегда в краткой форме, то это объясняется тем, что данное слово является определенным по своему лексическому значению, и поэтому определенный член здесь не нужен. Точно так же в сочетании великъ дьнь — „ п а с х а" не было необходимости в постановке определенного члена, так как определенность и здесь была заключена в самом лексическом значении этого сочетания. Таким образом, краткие прилагательные имели две функции — выражение неопределенности и нейтральности, и эта двойственность вела

к ослаблению категории определенности-неопределенности в древнерусском языке. Кроме того, ослабление этой категории было связано еще и с тем, что не всякое прилагательное нуждалось в указательном местоимении для выражения определенности существительного, с которым оно употреблялось. Таковы, например, были притяжательные прилагательные, которые и без оформления местоимением характеризовали предмет как вполне определенный: сынъ Володимирь — это вполне определенный сын определенного Владимира. Поэтому и в данном случае необходимость постановки указательного местоимения отпадала, а тем самым нарушалась система выражения определенности и неопределенности. Но главное заключалось в том, что указательное местоимение употреблялось при кратких прилагательных лишь тогда, когда последние выступали как определение; если же они являлись предикатами, то при них местоимение было ненужным. Это объясняется тем, что признак в именном сказуемом выступает всегда как такой, который приписывается или открывается в

уже известном предмете. В этом случае существительное, к которому относится прилагательное-сказуемое, всегда определенно для говорящего. Теремъ камл.нъ— можно сказать лишь об известном тереме, и поэтому определенный член здесь излишен. В роли сказуемого, таким образом, выступали лишь краткие прилагательные. Иначе говоря, внутри имен прилагательных полные и краткие противопоставлялись друг другу не только как определенные и неопределенные, но еще и как атрибутивные и предикативные, т. е. сосуществовали отношения красьнъ — неопределенность и красный — определенность, с одной стороны, и красьнъ — предикат (сказуемое) и атрибут (определение) и красьныи — только атрибут — с другой. Второе отношение постепенно перевесило из-за силы самой категории предикативности, и краткие прилагательные потеряли функцию определения, которая стала закрепляться за полными формами. Но потеря функции определения означала и потерю краткими прилагательными склонения, так как в функции предиката они выступали только в форме имен, падежа. Выступая лишь в роли предиката, краткие прилагательные стали оглаголиваться, т. е. отходить от имени прилагательного, основной функцией которого является функция определения. Эта функция закрепилась за полными прилагательными, которые и стали представителями данной ка­

тегории вообще, с отличным от имен оформлением.

§ 207. Что касается утраты относительными прилагательными краткой формы, то это связано с семантическими и синтаксическими особенностями прилагательных. Известно, что качественные прилагательные обозначают так

называемый подвижный признак, т. е. такой, который может содержаться в предметах в большем или меньшем количестве, может возникать и исчезать, В связи с этим находится наличие у качественных прилагательных степеней сравнения и соотнесенность их с глаголами: ср. черный—чернее — чернеть, белый — белее — белеть. Особенно важно при этом то, что качественные

прилагательные соотнесены с категорией времени: когда говорится стол (есть) черный, то выражается собственно настоящее время (а не вневременное, постоянное состояние, типа солнце всходит и заходит), так как рядом существуют и стол был черный, и стол будет черный. Относительные прилагательные обозначают, наоборот, так называемый неподвижный признак, т. е. такой, который не может быть в предмете в большем или меньшем количестве (предмет не может быть, скажем, более деревянным или менее железным). В связи с этим у относительных прилагательных нет степеней сравнения и нет соотносительности с глаголом, с его категорией времени: стол (есть) деревянный — это не настоящее время в собственном смысле, так как рядом нет стол был — будет деревянный. Таким образом, у относительных прилагательных нет особых связей со сказуемым, с предикатом; они выступают в роли сказуемого как любое иное имя, например, так же как существительное.

Отсутствие у относительных прилагательных связей с глаголом как наиболее типичным предикатом-сказуемым и его категорией времени обусловило потерю этими прилагательными краткой формы, которая закреплялась в языке в функции именного сказуемого. Говоря другими словами, в связи с тем что краткое прилагательное оглаголивалось и закреплялось в роли предиката, а такому оглаголиванию подвергались лишь те краткие формы прилагательных, которые были связаны с глаголами, относительные прилагательные потеряли краткую форму и стали выступать только в полной.

4.Типология сложного предложения. Сложносочиненные, сложноподчиненные, бессоюзные сложные предложения. (ССП, СПП – по лекциям Каменской. Бессоюзное – по Валгиной, курсив после прочтения-сократить, всё важное - жирным)

Сложное предложение– полипредикативная синт. единица, построенная по определенной структурной схеме сложного предложения, предназнач. для функционирования в качестве одной коммуникативной единицы.

СП, как и простое, имеет ряд характерных признаков:

1. Имеет более сложную структуру по сравнению с простым, оно является полипредикативной единицей, состоит из 2х или нескольких предикативных частей, взаимосвязанных грамматически, интонационно и взаимообусловленных содержанием.

2. СП, как и простое, имеет свое грамматич.значение – смысловые отношения между предикативными частями, свойств. всем предложениям, имеющим одинаковое строение, т.е. построенных по одной модели.

3. СП, как и другие синтаксические единицы, имеет парадигму. Парадигма СП – система форм, выражающая весь комплекс его модально-временных планов.

4. Основная функция СП – коммуникативная. Это синтаксическая единица, предназначенная быть сообщением о 2х или более ситуациях и об отношениях между ними.

5. СП характеризуется интонацией завершенности, кот. оформляет предложение как относительно законченную единицу сообщения.

6. СП представляет собой коммуникативную единицу высшего, по сравнению с простым предложением, порядка.

СП имеет такие свойства, которые давали основания для 2х различныхтолкований его природы:

1. СП понималось как «соединение», «сочетание», «сцепление» предложений (Пешковский, Шахматов – считали неприемлемым сам термин «сложное предложение», Пешковский предложил термин «сложное целое», а Шахматов – «сочетание предложений»)

2. Как единое предложение, части которого не имеют смысловой законченности и не являются предложениями (Богородицкий, Поспелов)

Каждая т.зр. отражала то, какую сторону предл. лингвисты выделяли в качестве определяющей – структурную или функциональную

СтроениеСтруктурная схема СП включает в себя целый набор конструктивных элементов, кот. и составляют специфику структуры СП. Среди таких основных элементов можно назвать: