итог пособие текст

существенной роли в мифологии синто. Практически «сотворение мира» начинается с появления божеств седьмого поколения – супружеской пары Идзанаги и Идзанами, которые породили Японские острова и множество ками. Во время родов бога огня Идзанами умерла, после чего Идзанаги продолжал самостоятельно рожать богов. Так появились богиня солнца Аматэрасу и бог ветра и бури Сусаноо. Идзанаги вверил небесную страну Такама-но хара в ведение Аматэрасу, а Сусаиоо повелел править «равниной океана». Сусаноо, однако, не только не подчинился повелению отца, но и совершил ряд поступков, которые по обычному праву древности считались тягчайшими преступлениями: разрушил ограждения рисовых полей Аматэрасу, разорил ее огороды, осквернил ее жилище. Оскорбленная Аматэрасу укрылась в небесной пещере, и весь мир погрузился во тьму.

Богам потребовалось затратить немало усилий, чтобы побудить Аматэрасу выйти из пещеры. Сусаноо за свои проступки был навечно изгнан из небесной страны на землю, где породнился с земными божествами. Один из его потомков – О-кунинуси (Великий хозяин земли) стал править землей.

Однако через некоторое время О-кунинуси отказался от власти в пользу

«Нихонсёки» проходит мысль о «священном» праве царского клана Ямато на власть. Эти мифы составили основу религиозного престижа правителей страны, которые постоянно ссылались на «прямое» происхождение от

верховного божества – Аматэрасу. При этом подчеркивалось, что

«божественная» кровь Аматэрасу передается из поколения в поколение императорской фамилии, члены которой якобы непрерывно правят Японией.

Император именовался «сыном небес», «продолжением» Аматэрасу во времени, «богом в человеческом облике».

Фиксация мифов в «Кодзики» и «Нихон сёки» способствовала

161

оформлению местных верований и культов в единую религию японского народа. Это вовсе не означает, что указанные мифы заменили собой культы и религиозные представления, характерные для различных районов страны. Во многих случаях подобные культы сохранились. Однако мифология

«Кодзики» и «Нихон сёки» с течением времени становилась фактором,

оказывающим возрастающее влияние на формирование синтоистского пантеона и обрядности во всеяпонском масштабе.

Сложившийся первоначально как культ земледельческой общины,

синто развивался в активном взаимодействии с заимствованными из материковой Азии буддизмом, религиозным даосизмом и конфуцианством. В

течение длительного времени синто занимал подчиненное буддизму положение. Местные ками были объявлены воплощениями будд и бодисатв,

изображения которых в ряде случаев стали объектами поклонения в дзиндзя.

Во многих святилищах обряды отправлялись буддийскими священниками.

Буддизм, казалось, полностью поглотил синто.

Однако, несмотря на высокую степень синто-буддийского синкретизма,

синто сохранился как национальная религия японцев, отличная от буддизма и других иностранных заимствований. Объясняется это рядом объективных факторов исторического развития Японии.

Относительная изолированность Японских островов, однородность национального состава населения страны способствовали сохранению культурных и религиозных традиций, уходящих корнями в глубокую древность. Необычайная стойкость религиозных представлений,

сложившихся в рамках древней общины, определялась и застойным характером отношений внутри этой общины, причиной чего, в свою очередь,

служил сам характер поливного рисосеяния.

Существенно и то, что буддийское влияние, сколь бы сильным оно ни было, не затронуло важнейшей основы синто – культа предков. Более того,

заимствования из буддизма лишь способствовали консервации культа предков, особенно на семейном уровне. Буддийские заимствования в силу

162

самого своего характера оказались не в состоянии заменить общинный культ божеств-покровителей.

Этому способствовали функциональные различия между синто и буддизмом: в то время как синтоистская обрядность была связана с жизнеобеспечивающими нуждами людей, буддизм взял на себя заботу о

«спасении души» верующего. Синто и буддизм в данном случае взаимно дополнили друг друга, что объясняет характерное для Японии сосуществование этих двух религиозных традиций в одном и том же индивиде, необычайную веротерпимость японцев, их склонность к синкретизму в области религии, к одновременному исповеданию двух и более вероучений и к участию в обрядности различных религий. Буддийское влияние не подорвало и культ «божественных» предков императора.

Наоборот, заимствования из буддизма и особенно из конфуцианства были использованы для его упрочения.

В культе «божественных» предков императора уже на ранних этапах истории страны нашла проявление связь синто с политикой. Развитием мифологической тенденции «Кодзики» в трудах синтоистских теологов средневековья явилась концепция о «божественном» характере не только царствующего дома, но и Японии в целом. С тех пор тезис «Япония – страна богов» неизменно брался на вооружение теми, кто ставил задачей поднять престиж императора, обосновать идею «уникальности» японской нации и ее превосходства над другими народами.

Указанные идеи нашли логическое завершение в государственном синто – религиозно-политической системе, созданной правящими кругами Японии после 1867–1868 гг. и просуществовавшей вплоть до поражения Японии во второй мировой войне. Синто был провозглашен государственным культом, обязательным для всех японцев, независимо от их вероисповедания. Это стало возможным в результате выделения синто из числа других религий в качестве государственного обряда. В данном случае было использовано то обстоятельство, что культ синтоистских святилищ по

163

существу сводился к обряду, поскольку синто не располагал ни систематизированной догматикой, ни достаточно разработанной морально-

этической системой. Этот недостаток синто с точки зрения представлений о развитой религии позволил наполнить его обрядовую оболочку. По существу, в форме религиозной догмы проповедовалась государственная доктрина.

Главным объектом государственного культа стал обожествленный император. В принятой в 1889 г. конституции Японии личность императора объявлялась «священной и неприкосновенной», утверждалось, что

«Японская империя управляется династией императоров, царствующих непрерывно вечные времена». Это положение считалось основным звеном конституционной системы, отражавшим «уникальную японскую национальную сущность». Роль канона государственного синто играл принятый в 1890 г. Императорский рескрипт об образовании,

провозглашавший верность императору высшей добродетелью подданных Японской империи. Необходимость следования указанной добродетели выводилась из конфуцианских морально-этических принципов, в частности тпринципа сыновней почтительности. Концепция сыновней почтительности была выведена за рамки семьи, расширена до всеяпонских масштабов.

Впоследствии вся японская нация была объявлена одной большой семьей, в

роли главы которой выступал император, правивший в силу своей сакральной генеалогии. Это не противоречило традиционным представлениям японцев, привыкших оказывать должное почтение главе и предкам основной семьи (хонкэ) в группе родственных семей (додзоку), на чем в течение веков базировалась общественная структура Японии. Культ предков был сведен к культу «божественных» предков императора, а

традиционное почитание, оказывавшееся основной семье и ее главе членами боковых семей (бункэ), концепция сыновней почтительности были возведены в категорию государственной морали и в итоге сублимировались в идеи верноподданности и незыблемого авторитета императора.

164

Важной составной частью догматики государственного синто стали мифы, обосновывающие «уникальную японскую национальную сущность».

Их пропаганда была важнейшей задачей деятельности правительства в идеологической области. Мифы «Кодзики» и «Нихон сёки», рассматривались как ортодоксальные, любая попытка их объективного изучения жестоко пресекалась. Мифы включались в качестве обязательного предмета в школьные программы. Таким образом, мифы сами по себе стали идеологической основой государственной власти.

По мере усиления агрессивности японского режима усиливался милитаристский и шовинистический характер догматики государственного синто. Тезис о превосходстве Японии как «страны богов» над остальным миром получил дальнейшее развитие, что нашло свое выражение в провозглашении «священной» миссии Японии в отношении других стран,

состоящей в том, чтобы руководить ими. Поэтому любая военная авантюра,

предпринимавшаяся правителями Японии от имени императора, объявлялась

«священной войной». При этом претензии на мировое господство японские милитаристы обосновывали ссылками на мифы. Из мифов об основателе Японской империи – Дзимму был заимствован лозунг «весь мир под одной крышей», который в канун и во время второй мировой войны стал идеологическим обоснованием агрессивной внешней политики.

Существенной особенностью догматики государственного синто было то, что она формулировалась правительством, «спускалась» сверху в виде официальных документов. Ни синтоистским священникам, низведенным до положения чиновников государственного аппарата, никому бы то ни было вообще не позволялось не только вносить в эти догмы что-то новое, но и интерпретировать их по-своему. По существу, это приостановило процесс развития синтоистской догматики, оказало негативное влияние на развитие догматики других вероучений.

Большое политическое значение придавалось обрядности государственного синто. Цель ее состояла в том, чтобы обеспечить единство

165

и сплоченность нации на основе верности императору. Обрядность императорского двора стала эталоном, в соответствии с которым должны были отправляться обряды во всех синтоистских святилищах. На основе обрядности императорского синто учреждались государственные праздники.

Самым важным из них был День основания империи – кигэнсэ цу,

базировавшийся на мифе о легендарном императоре Дзимму. Этот и другие подобные праздники были призваны обосновать правомерность существующей политической системы, внушить народу мысль о том, что Япония извечно существует с императорской системой, что японская государственность и император неотделимы друг от друга. Влияние императорского синто распространилось и на домашнюю синтоистскую обрядность. Власти настаивали на том, чтобы в каждом домашнем алтаре

(камидаиа) в обязательном порядке была установлена табличка с именем

«божественной» прародительницы императоров Аматэрасу, приобретенная в Исэ дзингу – святилище солнечной богини. Камидана с табличкой Аматэрасу должны были иметь все, независимо от вероисповедания, в том числе и христиане.

Стремясь поставить под свой контроль синтоистские святилища и превратить их в рассадники идеологии государственного синто, власти навязывали им новые по содержанию обряды, насильственно объединяли мелкие святилища. Наряду с этим создавались новые святилища, культ которых полностью соответствовал идеологии государственного синто.

Новые культовые учреждения посвящались духам императоров,

военачальников и сановников прошлого, пользовавшихся репутацией особо преданных императорскому дому вассалов, современным политическим деятелям и представителям военной клики (военачальники периода русско-

японской войны 1904–1905 гг. генерал Ноги, адмирал Того и др.), а также

«божественной» прародительнице императоров Аматэрасу. Все эти святилища должны были служить наглядной иллюстрацией идей незыблемости существующего порядка и верноподданности императору.

166

Большое число святилищ было сооружено на захваченных Японией территориях. Стремясь подвести «теоретическую» базу под экспансию

синтоистских святилищ, идеологи утверждали, что японские божества

«облагодетельствовали» захваченные страны, соизволив сойти на их землю,

как некогда «божественный» потомок Аматэрасу сошел на землю Японии,

чтобы править ею.

Среди святилищ, созданных после 1867 – 1868 гг., особую категорию составляло Ясукуни дзиндзя (Святилище мирной страны) со своими филиалами во всех префектурах страны, именовавшимися гококу дзиндзя

(Святилища защиты отечества). Ясукуни дзиндзя было посвящено душам

«верноподданных» воинов, погибших в агрессивных войнах, которые вела милитаристская Япония. В отличие от других святилищ, подчинявшихся министерству внутренних дел, Ясукуни дзиндзя находилось в ведении министерств сухопутных сил и военно-морского флота. Его духовенство утверждалось этими ведомствами. Роль главных церемониймейстеров во время празднеств святилища выполняли высшие офицеры в ранге не ниже адмирала или генерала. Его охрану обеспечивали подразделения военной жандармерии. Таким образом, и по существу, и по форме Ясукуни дзиндзя было военным учреждением.

Обряды Ясукуни дзиндзя отправлялись в форме вызова душ погибших воинов, которые, как утверждалось, спускались с неба, дабы присоединиться к тем, кто уже был обожествлен в святилище. Списки этих «богов» и

составляли синтай святилища. Церемония вызова и встречи душ павших воинов, проводившаяся глубокой ночью, носила мистический характер.

С течением времени Ясукуни дзиндзя превратилось в важнейший центр милитаристской пропаганды. культ Ясукуни активно использовался для поднятия «боевого духа» населения. Смерть на поле боя за «божественного» императора провозглашалась главной добродетелью подданных Японской империи, а обожествление в Ясукуни дзиндзя – высшей честью, которой мог удостоиться японец. Ясукуни дзиндзя с его ярко выраженным

167

милитаристским культом, органически сочетавшимся с культом императора,

был одним из столпов государственного синто.

Поражение Японии во второй мировой войне покончило с государственным синто. Значительный удар был нанесен по культу императора, который в 1946 г. сам публично опроверг тезис о своей

«божественной» сущности. Конституция 1947 г. провозгласила свободу совести, отделение религии от государства. Синтоистские святилища, на протяжении десятилетий функционировавшие как важная составная часть идеологического аппарата милитаристского государства, были лишены привилегий, которыми они пользовались по сравнению с культовыми учреждениями других религий. Большинство их объединились в Ассоциацию синтоистских святилищ (Дзиндзя хонтё), действующую на тех же основаниях, что и другие объединения культовых учреждений.

В первые послевоенные годы синтоистские святилища влачили жалкое существование. Число их посетителей резко сократилось. Значительно уменьшился приток пожертвований. Священнослужители в поисках средств к существованию вынуждены были искать побочные заработки в качестве служащих муниципальных учреждений, учителей и т. п. В обстановке подъема демократического движения синтоистским святилищам на первых порах нелегко было восстановить свою популярность.

Только с начала 50-х годов святилища стали постепенно оправляться от того удара, который был им нанесен в результате поражения Японии в войне.

Возросло число их посетителей, нормализация экономической жизни обусловила увеличение пожертвований на их нужды со стороны прихожан.

Большую роль в этом играли сохранившиеся еще с довоенного времени объединения населения по территориальному признаку – квартальные ассоциации и так называемые соседские группы, члены которых автоматически причислялись к прихожанам святилища, находившегося в том или ином городском квартале или сельском поселении. Управление святилищами, организация различных синтоистских празднеств перешли в

168

руки руководства этих объединений.

Большие изменения, происшедшие в жизни японского общества:

форсированная урбанизация страны, отток значительной массы сельских жителей из деревень в крупные промышленные центры, не могли не оказать влияния па положение синтоистских культовых учреждений. Эти изменения крайне негативно сказались на многих деревенских святилищах, культ которых базировался на сельской общине, слабевшей год от года и за счет ухода в города молодежи, и за счет того, что главы многих еще остававшихся в деревне семей порывали с сельским хозяйством. Степень участия людей в делах общины резко сокращалась. Переселившиеся в города недавние выходцы из деревни, разумеется, сохраняли связи с родными местами,

посещали их в праздничные дни, особенно в дни праздника бон поминовения душ усопших, однако с течением времени такие посещения неизбежно становятся менее регулярными, что ведет к ослаблению связей новых горожан с местными божествами-покровителями.

Ослабление сельской общины подрывало и материальную базу деревенских святилищ. Пожертвования в пользу святилищ резко сократились, а в иных случаях прекратились вовсе. В результате многие деревенские святилища пришли в упадок, иные из них оказались совсем заброшенными.

Не менее негативное влияние оказали происшедшие изменения и на мелкие святилища в городах. В силу своего замкнутого характера,

ориентации на лиц, связанных по происхождению с местными божествами,

организации прихожан этих святилищ не сумели воспользоваться резким увеличением городского населения для расширения своей базы.

С другой стороны, большие перемещения населения способствовали размыванию организаций прихожан местных святилищ, ослаблению чувства принадлежности к общине, центром которой был местный удзигами. В

крупных городах в районах новой застройки редко можно увидеть синтоистские святилища. Они концентрируются в старых городских

169

кварталах, где население остается более или менее постоянным. Как правило,

это районы, населенные владельцами небольших мастерских, лавочек,

ресторанов и т. п. Именно они играют решающую роль в организациях прихожан, в ведении которых находятся святилища. Они выступают и главными организаторами регулярных празднеств святилищ. При этом празднества, которые своими красочными и экзотическими обрядами привлекают большое число людей, особенно молодежи, широко используются в. чисто коммерческих целях. В дни праздника, о котором

население прилегающих к святилищу кварталов извещается

заблаговременно, открывают все магазины и лавки, идет бойкая торговля с лотков, многие залежалые товары реализуются по сниженным ценам к удовлетворению продавцов и покупателей, ибо никто не считает возможным уйти с праздника, не приобретя какую-нибудь вещь, которая и значительное время спустя будет ассоциироваться с воспоминанием об этом событии.

Таким образом, и сам праздник в значительной мере превращается в коммерческое мероприятие, в котором религиозный элемент оказывается отодвинутым па задний план, уступив место отношению к этому событию скорее, как к чисто развлекательному.

В то время как местные святилища приходили в упадок, святилища,

пользующиеся репутацией центров культа земных «благ», наоборот,

укрепляли свою материальную базу, расширяли влияние на население,

приобретали все большую популярность. Солидным источником доходов для них служит продажа разного рода амулетов. Во всех префектурах страны

имеется по нескольку популярных святилищ, каждое из которых

«специализируется» на том или ином виде «благ», отпускаемых любому, кто

этого пожелает. Амулеты, приобретенные в одних святилищах, «гарантируют» процветание в делах, в других помогают излечиться от

болезней, в-третьих – обеспечивают гармонию супружеских отношений, в-

четвертых – предохраняют от дорожных аварий. Ввиду быстрого роста автомобильного парка и напряженной ситуации на дорогах Японии

170