Юридическая монография Серова

временном отечественном законодательстве и о новейших зарубежных политико-правовых концепциях активный законодатель, но и не менее активный судебный деятель, многократно соприкасавшийся с практикой уголовного судопроизводства.

§3. Поиск иностранных образцов для судебной реформы. Генрих Фик и его миссия

Кто мог в середине 1710-х гг. выступить советником или же основным помощником Петра I в деле преобразования судоустройства и судопроизводства? Кто из тогдашнего окружения царя вообще обладал систематическими познаниями в юриспруденции? Что касается юридически образованных лиц, то таковых в ближайшем окружении Петра I попросту никогда не было.

Наиболее же широкими познаниями в области государствоведения из числа «птенцов гнезда Петрова» обладал епископ Феофан Прокопович. Как убедительно показал г. Гурвич, Феофан являлся приверженцем теории естественного права, знатоком трудов г. Гроция, Т. Гоббса и С. Пуфендорфа1. Общеизвестно также, что именно Феофан Прокопович сыграл ключевую роль в идеологическом обосновании как российского абсолютизма, так и самих петровских реформ2.

1 Гурвич Г. «Правда воли монаршей» Феофана Прокоповича и ее западноевропейские источники. Юрьев, 1915. С. 29–111. Стоит заметить, что в особой статье 1981 г., характерно озаглавленной «Писал ли в самом деле Феофан Прокопович «Правду воли монаршей»?», Дж. Крэкрафт усомнился, что Феофан был единственным автором этого политико-правового трактата (Cracraft J. Did Feofan Procopovich Really Write Pravda Voli Monarshei? // Slavic Review. 1981. Vol. 40. ¹ 2. P. 173–193). Но даже если принять во внимание позицию Дж. Крэкрафта, это никак не опровергает того факта, что Феофан Прокопович обладал глубокими познаниями в современной ему западноевропейской философии права.

2 Об этом см., прежде всего, в статьях А. Б. Просиной 1968 г. и в упомянутых монографиях Р. Виттрама, Е. В. Анисимова и В. А. Томсинова (Wittram R. Op. сit. Bd. 2. S. 119–120; Просина А. Б. Апология абсолютизма в учении Феофана Прокоповича о государстве и праве // Вестник МГУ. Сер. «Право». 1969. ¹ 2. С. 52–59; Она же. Теоретическое обоснование Ф. Прокоповичем реформ Петра I // Там же. ¹ 6. С. 63–71; Анисимов Е. В. Государственные преобразования… С. 270– 275; Томсинов В. А. Указ. соч. С. 176–185).

Но Феофану Прокоповичу не суждено было проявить себя ни в подготовке, ни в осуществлении судебных преобразований 1717–1723 гг. С одной стороны, хотя знакомство Петра I с Феофаном состоялось еще в 1711 г. (Прокопович успел даже поучаствовать в злополучном Прутском походе), но в окружение царя он вошел не ранее 1718 г., уже после переезда из Киева в Санкт-Петербург1. С другой стороны, Феофана Прокоповича — разностороннего интеллектуала и «теоретика» по складу ума — совершенно не интересовали вопросы ни судоустройства, ни судопроизводства.

Как давно установлено, на становление замыслов Петра I о проведении государственных преобразований повлияло его общение со знаменитым философом Готфридом Вильгельмом Лейбницем. На протяжении 1697–1716 гг. первый российский император пять раз лично встречался с философом, а также состоял с ним в переписке2. Не имея специальных политико-правовых трудов, г. Лейбниц выступил тем не менее с примечательным проектом реорганизации центральных органов власти в России. В 1711 г. философ направил Петру I мемориал, в котором предложил учредить в нашей стране девять коллегий — в том числе отвечавшую за правосудие Юстиц-коллегию («Justice-Collegium»)3. Однако последовавшая в 1716 г. кончина г. Лейбница (номинально числившегося, кстати, с ноября 1712 г. на русской службе с чином тайного советника) пресекла его возможное участие в подготовке первой отечественной судебной реформы.

В итоге всего, основным консультантом Петра I по судебной реформе стал другой выходец из-за рубежа. Это был Генрих Фик (Heinrich Fick), который именовал себя впоследствии в России Андреем Андреевичем фон Фиком. На рас-

1 Чистович И. А. Феофан Прокопович и его время. СПб., 1868. С. 15–17, 27, 43–46.

2 История взаимоотношений Петра I с г. Лейбницем детально изучена несколькими поколениями отечественных и зарубежных исследователей. Из числа наиболее значительных работ по этой теме см.: Герье В. И. Отношения Лейбница к России и Петру Великому: по неизданным бумагам Лейбница в Ганноверской библиотеке. СПб., 1871; Чучмарев В. И. Г.-В. Лейбниц и русская культура: из истории международных научных и культурных связей. М., 1968; Petschauer P. The Philosopher and the Reformer: Tsar Peter, G. W. Leibniz and the College System // Canadian-American Slavic Studies. 1979. Vol. 13. N 4. P. 473–487.

3 Подробнее о данном проекте см.: Petschauer P. Op. сit. P. 478– 473, 486.

смотрении обстоятельств его биографии видится уместным остановиться несколько подробнее1.

Родившийся в Гамбурге в 1679 г. Генрих Фик не получил, насколько можно судить, никакого систематического образования. По словам самого г. Фика, он «провел юность с пером

вруках»2, то есть трудился в какой-то канцелярии. В 1700 г., после начала Великой Северной войны, Генрих Фик вступил добровольцем в шведскую армию и был зачислен в дислоцированный в Лифляндии пехотный полк Магнуса Нирота.

Военная карьера г. Фика складывалась вполне успешно, уже через три года он стал квартирмейстером полка. Однако в мае 1710 г., по неясным причинам, Генрих Фик вышел

вотставку и направился обратно в Германию. Характерно, что при отставке вчерашний полковой квартирмейстер сумел получить благоприятные рекомендации от таких видных шведских деятелей, как канцлер Арвид Горн и королева (!) Ульрика-Элеонора.

Но, несмотря на столь весомые рекомендации, служба г. Фика в Германии не заладилась. Несколько лет он проработал в скромной должности бургомистра в небольшом городе Екернфорд (Eckernförde) в Голштинии. Как позднее пояснял Генрих Фик, он «обретался в герцоковой [герцога голштинского] службе камисаром, потправлял в городе Экенферде юстицкие, экономическия и полицейския дела…»3.

Вфеврале 1714 г. Генрих Фик лишился должности бургомистра и остался без средств к существованию. В довершение всего, в ноябре 1714 г. он был арестован датскими властями (по подозрению в шпионаже в пользу Швеции) и провел восемь недель под арестом в крепости Рендсбург. В конце концов, бывший квартирмейстер и бургомистр решил продолжить карьеру в России.

1 Неординарный (и местами поныне туманный) жизненный путь Генриха Фика неоднократно освещался в литературе. На этот счет см., в первую очередь, фундаментальную статью А. Цедерберга 1930 г. и раздел в монографии К. Петерсона (Cederberg A. R. Heinrich Fick: Ein Beitrag zur Russischen Geschichte des XVIII. Jahrhunderts // Acta et Commentationes Universitas Tartuensis. Tartu–Dorpat, 1930. Bd. 17. S. 1–103;

Peterson C. Op. сit. P. 70–79).

2 Цит. по: Cederberg A. R. Op. сit. S. 8.

3 См. краткий послужной список г. Фика 1719 г.: РГАДА, ф. 248, кн. 654, л. 93.

164СУДЕБНАЯ РЕФОРМА ПЕТРА I

Скем именно из российских представителей и в какой момент вступил в контакт Генрих Фик, на сегодняшний день неизвестно. С уверенностью можно лишь утверждать, что это произошло не ранее 1714 г., и что — на правительственном уровне — к переговорам с г. Фиком был причастен видный сподвижник Петра I генерал-фельдцейхмейстер Я. В. Брюс. По крайней мере, не кто иной, как Я. В. Брюс, направил 3 декабря 1714 г. кабинет-секретарю А. В. Макарову письмо с просьбой доложить царю о необходимости оказать содействие въезду в Россию (через Ригу или Ревель) «иноземцу Генриху Фику»1.

Что бы там ни было, в 1715 г. Г. Фик появился в СанктПетербурге, где был вскоре представлен Петру I. Закончилось дело тем, что в конце 1715 г. Генрих Фик заключил

срусским царем контракт о 12-летней службе. После этого г. Фику довелось взяться за исполнение весьма непростого поручения Петра I.

В декабре 1715 г. Генрих Фик отправился в Стокгольм для сбора информации как о государственном устройстве Швеции, так и о ее законодательстве. Не раз освещавшаяся в литературе миссия г. Фика (не совсем точно названная Р. Виттрамом «своего рода промышленным шпионажем»2) завершилась успехом. Проведя в Швеции почти весь 1716 год и воспользовавшись поддержкой «голштинской партии» в шведском правительстве, Генрих Фик сумел заполучить и вывезти в Россию огромное количество копий шведских нормативных правовых актов, изданных в XVI – начале XVIII в.3

Особенно много — свыше 500 – Г. Фик добыл нормативных правовых актов актов, касавшихся уголовного и

1 Законодательные акты Петра I. С. 42. На основании этого письма Я. В. Брюса К. Петерсон высказал сомнение в достоверности сведений о пребывании г. Фика в датской тюрьме в конце 1714 г. (Peterson C. Op. сit. P. 73). Между тем, как представляется, факт направления отмеченного письма никак не противоречит данным о заключении Генриха Фика в крепости Рендсбург. При более внимательном прочтении совершенно очевидно, что в письме Я. В. Брюса А. В. Макарову от 3 декабря 1714 г. речь идет вовсе не о немедленном, а в лишь о предполагаемом приезде г. Фика в Россию.

2 Wittram R. Op. сit. Bd. 2. S. 114.

3 Подробности разведывательной миссии г. Фика 1716 г. см.: Cederberg A. R. Op. сit. S. 13–21; Peterson C. Op. сit. P. 73–75; Анисимов Е. В. Государственные преобразования… С. 110–115; Баггер Х. Указ. соч. С. 142–143.

гражданского права, судопроизводства, исполнения судебных решений и организации суда в Швеции1. К примеру, Генрих Фик доставил в нашу страну копии законов «О церковных наказаниях» 1586 г., «О порядке ревизии в делах правосудия» 1662 г., инструкции «О порядке распечатывания писем

внадворных судах» 1688 г., закона о прелюбодеянии с вдовой брата 1700 г., «Формы клятвы перед адвокатом» 1709 г.2 Неслучайно, встретившись с Г. Фиком в Амстердаме, Петр I заключил с ним 27 января 1717 г. новый 12-летний контракт,

вкотором произвел бывшего шведского квартирмейстера в «действителные камерраты» (камер-советники) с внушительным жалованьем в 800 червонных в год3.

Материалы, привезенные Генрихом Фиком, в самом деле оказались царю очень кстати. Это было связано с тем, что, как убедительно показали К. Петерсон и Е. В. Анисимов, в середине 1710-х гг. Петр I решил преобразовывать отечественный государственный аппарат не «с нуля», а использовать для этой цели готовые иностранные образцы4. Иными словами, в те годы будущий император взялся целенаправленно определять ту страну, государственное устройство и законодательство которой в наибольшей мере соответствовали бы идеалу «полицейского» государства.

Впоисках воплощенного на практике идеала Polizeistaat будущий император изучил полученные в 1714 г. от г. Гюйсена сведения об устройстве германских государств (прежде всего, Пруссии). Находясь в 1716 г. в Копенгагене, Петр I знакомился с работой датских коллегий и даже лично (!) переписывал их регламенты5. Кроме того, в том же 1716 г. посол в Дании В. Л. Долгоруков прислал царю, по его просьбе, подборку датских кодексов и иных законодательных ак-

1 Cederberg A. R. Op. сit. S. 16. Перечень названных материалов приведен в особом разделе — «[Акты, относящиеся] до юстиции и исполнения приговоров» — Приложения 1 к статье А. Цедерберга (Ibid. Beilage 1. S. 33–55).

2 Cederberg A. R. Op. сit. Beilage 1. S. 33, 35, 43, 54. 3 РГАДА, ф. 6, кн. 171, ч. 2, л. 217 об.

4 Peterson C. Op. сit. P. 65–70, 415–416; Анисимов Е. В. Государственные преобразования… С. 107–108, 116.

5 Wittram R. Op. сit. Bd. 2. S. 113–114. Кстати, изначально Петр I ошибочно полагал, что датская система коллегий явилась прообразом для уже известной ему шведской (в действительности ситуация была обратной) (Peterson C. Op. сit. P. 68–69).

тов («Датцкого королевства уложения, права и артикулы»). В бытность в 1717 г. в Париже Петр I интересовался, как функционирует незадолго до того реорганизованная центральная администрация Франции (la Polysynodie)1.

Привлекало внимание будущего императора и Шведское королевство2. Информацию об организации управления и суда, равно как и о законодательстве этой страны царь имел возможность получить из многих источников. Для начала можно вспомнить, что в Швеции долгое время находились в плену такие видные сподвижники Петра I, как А. А. Вейде (вернувшийся в Россию в 1710 г.) и Я. Ф. Долгоруков (вернувшийся в 1711 г.).

В качестве знатока шведских административных порядков царю был в июне 1717 г. специально представлен барон Ананиас Люберас (Ananias Christian Pott von Luberas), в июле того же года принятый на русскую службу3. Наряду с этим, Петр I изучал (судя по всему, самостоятельно) изданную на немецком языке в 1707 г. в Регенсбурге фундаментальную двухтомную работу «Историко-политическое и географическое описание королевства Швеции в ее старом и нынешнем государственном устройстве»4. Но наиболее подробные сведения о государственном механизме и о законодательстве Швеции царю предоставил, конечно же, Генрих Фик.

1 Законодательные акты Петра I. С. 53; Баггер Х. Указ. соч. С. 143. В историко-правовой литературе на вопросе об ознакомлении Петра I с государственным устройством зарубежных стран наиболее подробно остановился Д. А. Романов (Романов Д. А. Реформа государственного аппарата России… Дис. … С. 51–54).

2 Из числа предшествующих авторов наиболее целостно аспекты интереса Петра I к Швеции рассмотрел литературовед Д. М. Шарыпкин в статье и монографии 1980 г. (Шарыпкин Д. М. Шведская тема в русской литературе петровской поры // Русская культура XVIII века и западноевропейские литературы: сб. статей. Л., 1980. С. 15–18; Он же. Скандинавская литература в России. Л., 1980. С. 41–46).

3 Peterson C. Op. сit. P. 81–82; Анисимов Е. В. Государственные преобразования… С. 108, 113.

4 Речь идет об издании: Historish-Politish- und Geographische Beschreibung des Künigreichs Schweden. Nach dem alten und jetzigen Staat eingerichtet und in zwei Theile verfasset. Regensburg, 1707. Книга находилась в подручной библиотеке Петра I до июля 1718 г. (Гуревич М. М. Книга с суперэкслибрисом Петра Великого // Сборник статей и материалов Библиотеки Академии Наук СССР по книговедению (к 400-летию русского книгопечатания). Л., 1965. С. 321–325).

Как известно, в итоге в качестве образца для проведения административной и судебной реформ в России Петр I избрал именно Шведское королевство. Показательно, что уже в собственноручно написанной в марте 1716 г. преамбуле к Воинскому уставу Петр I отозвался о шведах как о «славном и регулярном народе»1. По всему этому шведское влияние на осуществленное в конце 1710-х – начале 1720-х гг. переустройство отечественного государственного аппарата оказалось весьма значительным (что впоследствии не могло не привлечь внимания исследователей2). И совершенно естественно, что

1 Законодательные акты Петра I. С. 52.

2 Крупнейшим вкладом в изучение темы о шведском влиянии на государственные преобразования в России первой четверти XVIII в. нельзя не признать отмеченную выше диссертацию К. Петерсона «Административная и судебная реформы Петра Великого: Шведские образцы и процесс их адаптации», защищенную в 1979 г. и изданную в том же году в виде многократно упомянутой монографии. В нашей стране рассматриваемую тему впервые затронул в 1850-е гг. правовед Ф. М. Дмитриев, а затем — несколько подробнее – А. Д. Градовский и Э. Н. Берендтс. В ХХ в. тема о шведском влиянии разрабатывалась в России исключительно историками, наиболее плодотворно – Г. А. Некрасовым и Е. В. Анисимовым. В начале ХХI в. эту тему, как уже говорилось, кратко осветил в диссертационной работе Д. А. Романов, а также Е. В. Алексеева в статье 2006 г. (Дмитриев Ф. М. Указ. соч. С. 444; Градовский А. Д. Указ. соч. С. 92–93, 96; Берендтс Э. Н. Несколько слов о «коллегиях»… С. 6, 8; Некрасов Г. А. Учреждение коллегий и шведское законодательство // Общество и государство в феодальной России: сб. статей. М., 1975. С. 334– 343; Он же. Русско-шведские культурные связи в первой четверти XVIII века // Скандинавский сборник. Таллин, 1977. Вып. 22. С. 189–197; Троицкий С. М. Об использовании опыта Швеции при проведении административных реформ в России в первой четверти XVIII века // Вопросы истории. 1977. ¹ 2. С. 67–75; Анисимов Е. В. «Шведская модель» с русской «особостью»: реформа власти и управления при Петре Великом // Звезда. 1995. ¹ 1. С. 133–150; Романов Д. А. Реформа государственного аппарата России… Дис. … С. 48–51, 55–59; Алексеева Е. В. Использование европейского опыта управления государством при Петре I // Вопросы истории. 2006. ¹ 2. С. 15–31). Достойно недоумения, что, вопреки множеству давно установленных фактов о преобладании шведского влияния на проведение петровских административной и судебной реформ, М. О. Акишин со всей категоричностью высказался в диссертационном исследовании 2006 г., что при реформировании отечественного судоустройства и судопроизводства Петр I «ориентировался на законодательство Швеции, Дании, Франции, Саксонии и других (?) европейских стран» (Акишин М. О. Судебная реформа Петра I: Дис. … С. 4). Что касается изысканий об использовании норм шведского права при кодификации отечественного законодательства в первой четверти XVIII в., то таковые будут охарактеризованы ниже.

вподобных обстоятельствах основным консультантом будущего императора в деле подготовки и административной, и судебной реформ (каковые Петр I, стоит повторить, субъективно не разграничивал) стал новоявленный камер-советник Генрих Фик1. Конкуренцию Г. Фику в этом деле пытался составить — впрочем, безуспешно — единственно А. Люберас2.

На вопросах организации шведского суда Генрих Фик наиболее подробно остановился в двух записках, подготовленных в 1718 г. Это были: состоявшее из 19 пунктов «Краткое описание следующих губерний и в них обретающихся чинов»,

вкотором содержалась развернутая характеристика полномочий должностных лиц местных административных и судебных органов Швеции3, а также «Всеподданнейшие замечания об устроении шведских верхних и нижних земских судов» (о последней записке речь пойдет ниже).

Уместно отметить, что Г. Фик (равно как Ананиас Люберас и другие зарубежные советники Петра I) изъяснялся и писал исключительно по-немецки. Вследствие этого в тогдашний отечественный бюрократический обиход проник-

ло значительное количество немецкой административной

июридической терминологии4. Именно немецкие термины использовались Г. Фиком «со товарищи» для обозначения

ишведских судебных органов. Что же представляло собой судебное устройство Шведского королевства по состоянию на 1710-е гг.?

1 О роли г. Фика в подготовке административной реформы см.: Некрасов Г. А. Учреждение коллегий… С. 340–341; Peterson C. Op. сit. P. 81–83; Анисимов Е. В. Государственные преобразования… С. 115– 117; Козлова Н. В. Указ. соч. 78–79.

2 Некрасов Г. А. Учреждение коллегий… С. 342–343; Peterson C. Op. сit. P. 83–84. Участие А. Любераса в подготовке административной и судебной реформ подробнее всего осветил Э. Н. Берендтс в работе 1891 г. (Берендтс Э. Н. Барон А.-Х. фон Люберас и его записка об устройстве коллегий в России. СПб., 1891).

3 РГАДА, ф. 248, кн. 58, л. 1–16 (рус. перевод). Детальное рассмотрение «Краткого описания…» в литературе см.: Peterson C. Op. сit. P. 248–251.

4 Подробнее об этом см.: Смирнов Н. А. Указ. соч. С. 4–6. Примечательно, что 26 ноября 1718 г. Петр I собственноручно написал перевод на русский язык ряда наименований должностных лиц, являвшихся калькой с немецкого языка, в частности: «оборлантърихтер — вышней земской судья, …профос — стараста тюремной, лантърихтер — земской судья» (Законодательные акты Петра I. С. 63).

§4. Судебная система Швеции — образец для судебной реформы Петра I

К описываемому времени в Швеции функционировала судебная система, сердцевину которой составляла четырехзвенная система судов общей юрисдикции1. При этом, в отличие от дореформенной России, данные шведские суды были (в первых трех звеньях) отделены от органов управления. Достойно упоминания, что во фрагментарной характеристике шведской судебной системы, помещенной в докладе Юстиц-коллегии от мая 1718 г., было дано емкое и точное определение суда общей юрисдикции: это суд, в котором «без всякого изъятия все дела управляютца, которые до юстиции надлежат»2.

Первое (основное) звено судов общей юрисдикции образовывали дистриктные суды (по-шведски häradsträtt, по терминологии г. Фика — «унтергерихты»), состоявшие из дистриктного судьи (по-шведски именовавшегося häradshövding, а на немецкий манер «ландрихтером») и трех–пяти заседателей из крестьян (nämnden или «нембденов»). Как особо пояснил г. Фик в «Кратком описании…», в нембдены «выбираются ис крестьян люди умныя и состояния добраго, также и пожиточныя…»3. Юрисдикция дистриктных судов распространялась — почти по всему кругу уголовных и гражданских дел — на все население дистрикта, проживавшее в сельской местности, а также в небольших городах, не имевших магистратов.

Судом второго звена в Швеции начала XVIII в. являлись провинциальные суды (lagmansrätt или «оберландгерихты»). В состав данных судов входили провинциальный судья (lagman или «обер-ландрихтер») и четыре-шесть заседателей, в качестве которых выступали дистриктные судьи. По отношению к дистриктному суду lagmansträtt выступал в качестве

1 О судоустройстве Швеции начала XVIII в. см.: Peterson P. Op. сit. P. 62, 251, 309–310, 312, 318–319, 358.

2 Законодательные акты Петра I. С. 368.

3 РГАДА, ф. 248, кн. 58, л. 9. В докладе о низовых звеньях судебной системы Швеции, заслушанном на заседании Сената 4 декабря 1718 г., касательно nämnden было пояснено, что каждый «геранцгевдинг» [дистриктный судья] «имеет некоторых правам искусных крестьянских мужиков в асесорах» (Законодательные акты Петра I. С. 371).

апелляционной инстанции. Кроме того, провинциальный суд мог действовать и в качестве суда первой инстанции — в случае переноса особо сложного дела из дистриктного суда (как отмечал г. Фик, «чего которой лантрихтер в дистрикте своем окончать не может, оное происходит пред оберлантрихтера»1).

Судом третьего звена в тогдашней Швеции являлись апелляционные суды (hovrätt или «гофгерихты»). Будучи главным образом апелляционной инстанцией по отношению к провинциальным судам и магистратам, апелляционные суды выступали и в роли суда первой инстанции — при рассмотрении особо важных дел по обвинениям дворян, а также дел о преступлениях против интересов службы. При этом, в отличие от дистриктных и провинциальных судов, размещение которых соотносилось с административно-территориальным делением Шведского королевства, апелляционные суды имели межрегиональную дислокацию, будучи центрами своего рода судебных округов. К 1700 г. в Швеции существовало четыре апелляционных суда: в Стокгольме (основанный первым, еще в 1614 г., Шведский апелляционный суд — Svea hovrätt), в Йенчепинге, в Або (нынешнем Турку) и в Дерпте (нынешнем Тарту).

Подобно нижестоящим судебным органам, апелляционные суды имели коллегиальное устройство. Более того: по организационной структуре апелляционные суды почти не отличались от центральных органов управления — коллегий. В судейский состав апелляционного суда входили президент, вице-президент и асессоры (в состав Svea hovrätt — еще и советники). По сведениям, собранным г. Фиком, штат апелляционного суда в Стокгольме включал в начале XVIII в. президента, вице-президента, четырех советников и 13 асессоров (а также фискала, вице-фискала, 12 канцелярских и шесть технических служащих)2.

Необходимо отметить, что Шведский апелляционный суд имел статус primus inter pares среди остальных апелляционных судов. В Форме правления 1634 г. апелляционный суд в Стокгольме был упомянут в ряду коллегий и на него был возложен надзор за единообразным применением за-

1 РГАДА, ф. 248, кн. 58, л. 4 об.

2 РГАДА, ф. 248, кн. 58, л. 271.