1 курс / Психология / тренин_навыков_терапии_и_принятия_ответственности
.pdf40 |
Глава 1 |
вероятно, самый технический из всей книги, поэтому не стесняйтесь пере ходить к следующим главам, если вы запутались.
Несомненно, речь — это благословение. Представьте, что вы легли спать и проснулись в совершенно незнакомой комнате, все двери в которой заперты. Что бы вы сделали?
Вы наверняка зададитесь вопросом, как вы туда попали, а затем нач нете думать, как вам выбраться. Перебирая в уме различные возможные
решения, вы будете взвешивать все за и против. Вы можете подумать о том,
чтобы воспользоваться мобильным телефоном и позвать на помощь, но при этом вы можете опасаться, что тот, кто закрыл вас в комнате, может услышать. Вы могли бы подумать о том, чтобы выбить дверь и позвать на
помощь, или разбить окно и выпрыгнуть, но, возможно, вы опасаетесь,
что похититель поймает и накажет вас. Только подумав, вы можете рас смотреть риски, связанные с каждым из этих планов. Например, “Что, если
дверь слишком прочная и ее не удастся выбить?” или “Если меня услышат,
что со мной будет?” Используя только свои вербальные и символические навыки, вы сможете выбрать план, который может оказаться успешным.
В этом примере есть все элементы, необходимые человеку, чтобы реа
гировать на внешний мир, используя свои вербальные и когнитивные навыки: сложная ситуация разбивается на компоненты и характеристики. Прошлое и будущее рассматриваются и соотносятся с настоящим. Эти компоненты и особенности создают воображаемые действия, прогнозы и оценки, на основе которых выбирается план.
Такой процесс вербального решения проблем дает огромное эволюци онное преимущество. Он позволил людям захватить планету, несмотря на то, что они слабы, медлительны и плохо защищены. Однако наши мощные вербальные способности могут легко обернуться огромным недостатком.
Предположим, что вместо того, чтобы оказаться запертым в незнако мой комнате, вы проснулись однажды утром с чувством сильной тревоги или со страхом надвигающейся гибели. Скорее всего, вы будете размыш лять о том, как вы попали в такую ситуацию. И опять же, вероятно, вскоре вы займетесь поиском выхода из нее. Те же способности к решению про блем, которые в первом примере были задействованы в отношении физи ческой среды, будут применены и к психологической среде для выработки
решений (например, принять транквилизатор, подавить тревогу, причи
нить себе вред) и возможных результатов, таких как избавление от чувств.
Все это чрезвычайно логично, но это не означает, что это полезно. То, что хорошо работает во внешнем мире, легко может причинить вред во
внутреннем мире. Если нам не нравится облупившаяся краска, мы можем
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/
Фокус на ACT. Шесть аспектов терапии |
41 |
поскоблить стену и нанести свежий слой. И наоборот, если нам не нравится думать о прошлой травме и мы пытаемся ее “отскрести”, мы можем пре вратить ее в значимую и влиятельную. Если мы боимся будущей засухи,
мы можем экономить воду, чтобы утолить жажду в будущем. Но если мы боимся будущего отказа и пытаемся убедиться, что никто и никогда больше не причинит нам такой боли, мы можем ограничить свои связи с людьми или избегать обязательств, тем самым усиливая вероятность отказа в
нашей жизни.
Вполне возможно выбраться из запертой комнаты и оставить ее позади.
Напротив, сама попытка убежать от сложной эмоции может усугубить ее [Chawla & Ostafin, 2007; Hayes, Luoma, Bond, Masuda, & Lillis, 2006].
И, конечно же, мы никогда не сможем забыть свою историю.
Вербальное решение проблем не всегда полезно. Поэтому трудно понять, когда и как использовать речь, чтобы не навредить себе. Человече
ская речь — это меч, заостренный с двух концов. Все основные процессы,
на которые нацелена ACT, вытекают из этого понимания и из фундамен тальных исследований, которые привели к нему.
ACT основывается на базовых поведенческих и эволюционных прин ципах и их распространении на человеческая речь и познание, что объяс няется теорией реляционных фреймов (RFT). RFT — это контекстуальный
поведенческий подход к человеческой речи и познанию с широкой эмпири ческой поддержкой [Dymond & Roche, 2013]. Небольшая частушка резюми рует RFT в четырех кратких строках [Hayes, 2016].
Выучи одно, Получи два, Используя в связях, Меняй все вокруг себя.
Например, даже человеческий младенец, узнав, что яблоко называется “яблоко”, будет знать, что нужно искать яблоки, услышав слово “яблоко”. В этом случае натренированная связь “видеть яблоко” и “слышать яблоко” привела к отношению, которое не было натренировано напрямую (по край ней мере, не с этим набором объектов и имен): слышать “яблоко” и искать яблоко. Теперь эта связь стала взаимной: младенец выучил ее в одном
направлении и вывел в другом. Говоря обычным языком, у младенца поя
вилось имя для объекта.
Этот простой акт создания имен и есть то, с чего, вероятно, началась человеческая речь, и началась она, скорее всего, в племени, а не у отдель ных людей [Hayes & Sanford, 2014]. Люди, безусловно, являются самыми
42 |
Глава 1 |
коллективными приматами. Наиболее достоверной причиной нашего сотрудничества представляется многоуровневый отбор [Nowak, Tarnita, & Wilson, 2010; D. S. Wilson, 2015], при котором сотрудничество выбирается, потому что оно дает преимущество конкурирующим группам или племе нам, при условии, что индивидуализм подавлен. Какова бы ни была при чина, наш уровень сотрудничества по сравнению с другими приматами является экстраординарным, а способность просить ресурсы, используя вербальные имена (например, позвать члена племени, находящегося на другой стороне оврага, для сбора яблок), быстро расширила человеческое сотрудничество и породила восприимчивое вербальное сообщество, гото вое к следующему шагу: объединению вербальных отношений в сети.
Даже маленькие дети умеют выстраивать взаимные словесные отно
шения в сети. Узнав, что “яблоко” — это еще и “ябука” (произношение
вХорватии), слушатель будет знать, что “ябука” — это яблоко, и сможет
представить, каков на вкус сок ябуки. В этом суть выражения “связи, кото рые меняют”. По мере того как этот тип вербального поведения переходил с племенного уровня к индивидуальному, формировалась структура чело веческого символического мышления.
Свойства производных отношений между событиями произвольно при менимы в том смысле, что они могут возникать с любым набором связан ных событий независимо от их формы, если только присутствуют нужные
сигналы. Вот пример, иллюстрирующий эту концепцию: пока языковые способности еще не окрепли, маленькие дети предпочитают пять центов десяти, потому что пятицентовая монета больше, и они могут заплакать, когда им дают монету в десять центов вместо пяти. Однако более развитый
всловесном отношении ребенок предпочтет десять центов пяти, потому что десять “больше”, и может заплакать, когда ему дадут пятицентовую монету вместо десятицентовой, даже если он никогда ничего не покупал на десять центов. Таким образом, функции монет (связанные события в дан ном примере) основаны исключительно на социальной прихоти или дого
воренности, которая произвольно объявляет, что монета в пять центов меньше монеты в десять центов.
Гибкость реляционных навыков человека позволяет нам выходить за пределы непроизвольных отношений, существующих в физическом мире, но мы делаем это так легко, что сам мир становится запутанным в наших символических вербальных действиях. Если мы скажем: “Худой лучше тол стого”, то реляционная подсказка “лучше, чем” в этом высказывании будет выглядеть очень похожей на фразу “больше, чем” в высказывании “Слон больше мыши”. Однако на самом деле это совершенно разные сравнения,
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/
Фокус на ACT. Шесть аспектов терапии |
43 |
потому что отношение размера во втором предложении основано на фор мальных свойствах слонов и мышей, тогда как отношение “лучше, чем” основано только на истории говорящего, а не на толстых и худых как тако вых. Отношения, похоже, находятся в самих связанных событиях, а не в произвольной истории социального обучения, и эта иллюзия может скры вать потенциальные варианты ответа. По мере укрепления этих способно стей мы создаем обширные реляционные сети и все больше погружаемся в мир, в котором функции приобретаются вербально, а не на основе прямого
опыта. Это может заманить нас в ловушку культурно и социально обуслов
ленных способов жизни и отношений, которые мы не выбирали и которые не всегда могут быть применимы. Таким образом, речь работает за кули сами, структурируя наш мир, и делает это настолько ловко, что источник этого структурирования обычно остается незамеченным.
ACT работает над тем, чтобы раскрыть иллюзию речи, создаваемую раз умом, подобно Тото из Волшебника страны Оз, который отодвигает зана
вес и заставляет Оза прокричать: “Не обращайте внимания на человека за занавесом!” С точки зрения RFT разум — это вообще не объект сам по себе; это просто набор реляционных способностей. И хотя способность связы
вать события, например думать, планировать, судить, оценивать или вспо
минать, имеет как светлую, так и темную стороны, процесс с обеих сторон удивительно схож. Различия заключаются в контексте и целевой области. Буквальный язык и познание — это инструменты, но они не подходят для всех целей.
RFT привела к разработке методов, которые, как было показано, улуч шают языковые способности и интеллектуальные показатели [Dymond & Roche, 2013], но не менее важно научиться сдерживать излишества речи. RFT предполагает не только то, как развивается речь и высшее познание
и почему они помогают и мешают, но и то, как обуздать эти способности,
чтобы мы могли использовать их, а не быть использованными ими. Ответ
кроется в последней строке частушки RFT: мы должны изменить то, что
они делают.
Эволюционная теория дает нам четкие указания о том, когда нам нужно
изменить то, что мы делаем. Нам нужно отслеживать всего шесть момен тов, чтобы раскрыть проблему намеренных изменений: вариативность, контекст, отбор, удержание, уровень организации и измерение [D.S. Wilson, Hayes, Biglan, & Embry, 2015]. Намеренное изменение требует вариативно
сти действий, а также отбора и сохранения успешных вариаций в данном контексте. Отбор необходимо рассматривать с точки зрения уровня его
организации. (Например, рост раковой клетки может быть успешным для
44 |
Глава 1 |
клетки, но не для организма, а успех действия может быть прекрасным для отдельного человека, но вредным для пары.) Отбор также должен рассма триваться с точки зрения измерения, которое выбирается, будь то эмоция, мысль, действие, физиологическое состояние, ген, и т.д. Широкий взгляд требует, чтобы мы рассматривали весь спектр тем для определения про гресса; например, успех в работе может быть достигнут ценой потребности человека во сне.
Эти шесть особенностей эволюции предполагают, что символические отношения (и вообще все психологические события) следует рассматри вать как помехи преднамеренным изменениям, когда они без нужды огра
ничивают здоровую изменчивость, подрывают контакт с текущим контек стом, мешают выбору позитивных действий в нужном измерении или на нужном уровне организации или мешают способности удерживать дости
жения. В конце этой главы, после представления модели ACT, мы вернемся к этим шести характеристикам преднамеренных изменений из эволюцион
ной теории и рассмотрим, как модель ACT справляется с поставленными в ней задачами.
АСТ-модель психопатологии. Шесть процессов негибкости
Концепции RFT обеспечивают основу для процессов, которые, как счи тается, приводят к человеческим страданиям с точки зрения ACT. По сути, проблема заключается в том, что буквальный язык приводит к увеличе нию боли, что еще больше усугубляется тенденцией к чрезмерному усиле нию мышления, направленного на решение проблем. Буквальные языковые
процессы побуждают нас пытаться убежать от наших чувств, заставляют нас запутываться в наших мыслях, приводят к потере гибкого контакта с настоящим моментом и искушают нас верить в собственные истории о
том, как мы живем, и защищать их. Говоря эволюционным языком, чрез мерное расширение речи уменьшает здоровую функциональную вариатив ность, а также снижает нашу способность адаптивно реагировать на вну треннюю и внешнюю среду. Между тем, то, что мы действительно хотим сделать, откладывается “на потом” или отходит на второй план, а создание моделей действий, связанных с выбранными ценностями, становится все сложнее. Чрезмерное расширение человеческой речи приводит к жесткому,
психологически негибкому образу жизни.
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/
Фокус на ACT. Шесть аспектов терапии |
45 |
С точки зрения ACT и RFT все эти динамики вместе составляют психо логическую негибкость: совокупность процессов, которые порождают или усугубляют человеческие страдания. Психологическая негибкость является мишенью ACT, а развитие психологической гибкости — непосредственной
целью ACT.
В следующих разделах мы более подробно рассмотрим эти процессы. Они разделены на шесть аспектов единого фокуса и могут быть объеди нены в три вертикальные группы, которые отражают эволюционную основу модели ACT. Общая модель психопатологии ACT может быть пред
ставлена в виде шестиугольника (рис. 1.1), каждая точка которого соот ветствует одному из шести процессов, которые, согласно гипотезе, спо
собствуют человеческим страданиям или являются их причиной. В центре этой диаграммы находится психологическая негибкость, которая относится к комбинации и взаимодействию всех этих процессов. Хотя ACT признает, что конкретные патологические процессы могут быть связаны с определен ными расстройствами и проблемными областями, также считается, что эти
процессы негибкости пересекают традиционные границы психопатологии
(и поэтому часто могут играть роль в коморбидности) и что они также при менимы к поведенческому здоровью и социальному функционированию.
Негибкое
внимание
Привязанность к концептуализированной самости
(“я” как содержание)
Рис. 1.1. Шестиугольная модель психологической негибкости
46 |
Глава 1 |
Эмпирическое избегание
Эмпирическое избегание относится к попыткам контролировать или
изменять форму, частоту или ситуационную чувствительность внутрен него опыта (т.е. мыслей, чувств, ощущений или воспоминаний), даже если это причиняет вред [Hayes, Wilson, Gifford, Follette, & Strosahl, 1996]. С точки зрения ACT и RFT эмпирическое избегание возникает естественным обра зом из нашей способности оценивать и предсказывать события, а также их избегать. Другими словами, оно подпитывается связью с использованием речи и познания для решения проблем.
Как уже упоминалось, речь полезна во внешнем и социальном мире отчасти потому, что можно предсказывать и оценивать внешние события,
а также их избегать. И ничто не мешает этим языковым навыкам распро страниться из внешнего мира в мир внутренний. По сути, нет никакой раз ницы между когнитивными процессами, вовлеченными в побег из запер той комнаты, и процессами, используемыми для избавления от чувства тревоги, или между когнитивными процессами, используемыми для пред сказания отсутствия еды, и процессами, используемыми для предсказания приступа паники. Наши оценочные способности заставляют нас сортиро вать эмоции, мысли, телесные ощущения и воспоминания на позитивные и негативные, а затем генерировать вербальные правила, которые позволяют нам искать или избегать этих переживаний. Однако, как говорилось ранее, прямые попытки избежать переживаний или изменить их могут привести к печальным и парадоксальным последствиям в определенных контекстах.
Давайте рассмотрим процесс избегания негативных мыслей. Предпо ложим, кто-то чувствует, что чрезвычайно важно не думать о чем-то кон кретном. Преднамеренные попытки контролировать возникновение этой мысли будут включать в себя словесное правило “Не думай о X”. Однако, каким бы ни было X, упоминание X имеет тенденцию вызывать X; напри мер, попытка не думать об озере вызывает мысли об озере или попытка не думать о ребенке вызывает мысли о ребенке. Это происходит просто
потому, что эти вербальные события связаны с реальными событиями, и потому, что некоторые свойства реальных событий переносятся на вер бальное событие (например, услышав слово “ребенок”, вы можете увидеть образ ребенка в своем воображении). То же самое, как правило, происхо дит и с эмоциями. Отчасти это связано с вербальным правилом, подобным только что рассмотренному “Не чувствовать Y”. Таким образом, попытка контролировать тревогу предполагает мысли о тревоге, что, как правило,
вызывает тревогу.
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/
Фокус на ACT. Шесть аспектов терапии |
47 |
Вербальные причины, которые мотивируют эти попытки контроля,
также оказывают влияние. Обычно тревога рассматривается как нечто,
чего следует избегать из-за длинного списка нежелательных последствий. Вы можете подумать: “Я выставлю себя на посмешище, сойду с ума, у меня будет сердечный приступ или я не смогу функционировать”. Но естествен
ная эмоциональная реакция на такие воображаемые последствия включает, как вы уже догадались, тревогу.
По этим и некоторым другим причинам избегание переживаний, как правило, не приносит пользы и усиливает себя в долгосрочной перспек тиве, хотя и не обязательно в краткосрочной. Человек, который справля ется с тревогой с помощью алкоголя, может годами не обращать на это внимания; человек, который избегает страшных ситуаций, отказываясь от приглашений в гости, может почувствовать облегчение в данный момент и лишь постепенно заметить, что качество его жизни ухудшается. Более того, некоторые виды эмпирического избегания, похоже, питаются куль турными процессами. Человек, который боится быть отверженным, ску
пает модную одежду и тем самым поддерживает культуру и ее экономи ческие двигатели. Возможно, по тем же причинам избегание переживаний часто усиливается социальным или культурным сообществом для того, чтобы продавать товары или контролировать поведение людей. Идея о том, что здоровые люди не испытывают психологической боли (например, стресса, депрессии, воспоминаний о травме), может быть использована в пользу экономических интересов и требовать действий, которые приносят прибыль тем, кто распространяет это правило. Такие способы избегания, как бездумное потребительство или употребление алкоголя, часто изобра жаются в телевизионных шоу и рекламных роликах. В западной культуре продается всеобщее чувство благополучия. Мы не только должны чувство
вать себя хорошо; мы имеем право чувствовать себя хорошо!
К сожалению, похоже, что цель избавления от сложных чувств часто лежит в основе модели психического здоровья. Сами названия наших рас стройств и методов лечения показывают эту связь (например, расстройства настроения, тревожные расстройства). Мы диагностируем расстройства на основании наличия определенных конфигураций личных событий и пере живаний. Например, самокритичные мысли, суицидальные мысли и чув ство усталости являются частью депрессии. Затем мы разрабатываем лече ние, направленное на устранение этих симптомов, якобы с целью вернуть человеку здоровье. К сожалению, все это чревато тем, что мы подпиты ваем идею благополучия. Возможно, как отражение этой культурной тра диции каждая четвертая женщина старше сорока лет в США принимает
48 |
Глава 1 |
антидепрессанты, — поразительное число, учитывая наличие исследова ний об этих лекарствах, в которых говорится, что их польза обычно переве шивает риск только при очень тяжелой депрессии [Pratt, Brody, & Gu, 2011].
Когнитивное слияние
В общих чертах когнитивное слияние (fusion) объясняет тенденцию людей настолько увлекаться содержанием того, о чем они думают, что оно начинает преобладать над другими источниками регуляции поведения. Под “мышлением” мы подразумеваем все, что является символическим или реляционным в том смысле, который используется в RFT (см. выше); сюда входят, например, слова, жесты, мысли, знаки, образы и некоторые свой ства эмоций.
Слово “fuse” имеет латинский корень, который означает “лить”. Метафо рически это выглядит так, будто содержание познания и мир, о котором мы
думаем, сливаются воедино, пока не станут одним целым, подобно тому,
как лимон, вода и сахар вместе соединяются в лимонад. Но когда мышле
ние и мир, о котором мы думаем, рассматриваются как одно целое, при вычки мышления могут диктовать нам, как мы реагируем на мир, и мы
можем не увидеть, что структура, навязываемая миру мышлением, явля ется активным процессом.
Давно известно, что поведение, контролируемое вербальными прави лами, часто бывает жестким и негибким [Hayes, 1989]. Большинство форм психологического вмешательства учитывают это, пытаясь изменить вер бальные правила (т.е. изменить мысли). К сожалению, это не устраняет суть проблемы. Дело не в том, что используется неподходящее правило, а в том, что вербально проговариваемое событие имеет тенденцию объе динять событие и его интерпретацию, упуская из виду сам процесс мышле
ния. С точки зрения ACT и RFT наибольшую проблему представляет не то,
о чем мы думаем, а то, как мы относимся к тому, о чем думаем.
Представьте, что мысли похожи на солнцезащитные очки, которые вы забыли надеть. Они окрашивают ваш взгляд на мир, и вы не знаете, что он меняется. Проблема в том, что мысли могут свободно представлять вам
мир, структурированный с помощью мыслей, — мир, увиденный сквозь
цветные линзы. Вы не имеете дело с миром, не “проживаете” его и не заме чаете, что “говорите” о нем. Например, люди с обсессивно-компульсивным расстройством (ОКР), думая “Если я не помою руки, моя семья будет зара жена”, могут настолько сосредоточиться на мире, окрашенном этой мыс лью, что перестают взаимодействовать с самой мыслью . Они имеют дело
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/
Фокус на ACT. Шесть аспектов терапии |
49 |
с загрязнением и его последствиями (например, с тем, что их семья умрет), а не с мыслью.
Вся языковая деятельность происходит в контексте, а речь и познание выполняют определенные функции только в определенных контекстах.
Символическое мышление в целом полезно для решения человеческих про блем и для успешной адаптации к окружающей среде, однако культурная эволюция значительно переусердствовала с текстами, которые придают речи ее автоматические функции. Конечно, для большинства практических целей полезно относиться к словам так, как будто они являются тем, что означают. Думая о прогулке по пляжу, обычно не вредно испытывать реак ции, похожие на те, которые вы испытали бы во время реальной прогулки по пляжу, хотя и в менее яркой форме. Вы можете мысленно увидеть воду
ипочувствовать дуновение ветерка на своей коже. Итак, отчасти благодаря социальному воспитанию мы обычно видим мир с точки зрения мыслей,
ане наблюдаем мысли непосредственно. Это хорошо для таких занятий, как уплата налогов, ремонт автомобиля или высаживание растений. Однако
зачастую это не так полезно во время любования закатом или поиска путей достижения душевного спокойствия.
Вспомните предыдущий пример с попыткой понять, как выбраться из ком наты. Если вы действительно увлеклись этой задачей, вы, вероятно, не осоз навали, что вы физически делаете в данный момент. Вы, вероятно, не обра щали особого внимания на свои ноги, стул, на котором сидели, или на размер
иформу слов в этой книге. Ваше внимание было сосредоточено на планиро вании побега.
Именно это происходит при когнитивном слиянии. Вербальные/когнитивные конструкции заменяют прямой контакт с событиями. Мы забы ваем, что взаимодействуем с мыслями, а не с реальностью. Прошлое может
представлять себя так, будто оно происходит сейчас, хотя оно умерло и исчезло. Будущее может стать настоящим здесь и сейчас, хотя оно будет там и тогда. Настоящий момент теряется из-за сосредоточенности ума на прошлом и будущем. Мы постоянно взаимодействуем с миром, организуя его когнитивно, не замечая, что постоянно анализируем его.
Когда клиентка в депрессии представляет себе, как она может разва литься на части из-за стресса, вызванного очередным рабочим днем, она,
похоже, решает проблему буквального развала точно так, как ранее вы,
похоже, решали проблему запертой комнаты. Если буквальные функции этой мысли преобладают над всеми другими возможными функциями, то целью станет избежать развала, а не другие возможные реакции или ситу
ационные вопросы. Психологическая и поведенческая гибкость теряется.