5 курс / Психиатрия и наркология для детей и взрослых (доп.) / galankin_narkologicheskaia_profilaktika

предметом забот, гордости и ценности жизни практически каждого члена общества, какое социальное положение он бы ни занимал. Как мудрый капитан, как Колумб осознает великую, но никому еще не ведомую цель, так никому тогда не ведомая историческая и культурная сверхзадача была осознана целым народом. Сверхцель стала повседневным ориентиром труда тяжелого, требующего строгого самоотречения от иных возможностей в жизни во имя пути к свету маяка, неуловимый свет которого видела вся масса этого народа.

Для повышения эффективности боевых качеств спартанца начинали обучать военному искусству с юношеского возраста, а затем он активно продолжал совершенствовать свои навыки с помощью тренировок, участия в ратном деле. Только максимально уделяя военному делу свое внимание и время, мужчина становился высококлассным профессионалом. Технические способы пассивной защиты (щит, шлем, доспехи) повышали шансы воина на успех в бою с плохо вооруженным противником. Но мог ли щит или шлем компенсировать расстройства координации, вызванные пьянством? Без эффективно функционирующей центральной нервной системы наступательное и оборонительное оружие являлось грудой металла, больше мешающего убегать от неумолимой руки трезвого противника, чем умело с ним сражаться. Опытный фехтовальщик тут же замечал промахи, которые совершал человек пьющий или даже чуть-чуть подвыпивший. Только сознательный отказ от опьяняющего действия вина придавал необходимую эффективность руке бойца. Такой мужчина был наиболее ценен для общества. И напротив, какие чувства могли испытывать к юноше или мужчине пьющему, нерадивому к свободе и жизни родных, детей, своей нации, неспособному быть гражданином в полном смысле слова? Нечеткое выполнение удара, проигрыш боя означал одно – торжество воли врага. Это было очевидным на многочисленных примерах. Вероятно, спартанское общество не ошибалось, когда высоко ценило полноценного, боеспособного гражданина и осуждало пьянчужку, который вполне сознательно снижал свои качества гражданина-воина ради пьяного удовольствия гуляки или бахвала. Как в мирном труде, так и в военном деле массовое мировоззрение требовало от гражданина соблюдения социальных требований.

Следует полагать, что кроме борьбы за свободу и независимость, корысть военной добычи поощряла затрату времени взрослых мужчин на военные упражнения. Вероятно, что кроме не всегда надежных расчетов на трофеи в основе неустанных забот по поддержанию физической формы и отличного владения техникой боя холодным оружием, костяк нации должен был иметь стратегическое предвидение фундаментальных направлений

29

развития мира, чтобы из поколения в поколение не отклоняться от выбранного курса, отвергать соблазн алкогольной эйфории и не смущаться своим аскетизмом перед соседями, которые длительное время были более цивилизованными. Термин «предвидение» звучит как высокое, порой напыщенное слово, которое обычно применимо лишь к людям, ставшими знаменитыми. В обычной жизни данное свойство называется иначе, например «бдительностью», чтобы неудачно выбранным словом не вызвать к важному делу незаслуженную иронию, которой легковесные умы не могут обычно, противостоять. «Бдительность» древних римлян и спартанцев порой доходила до крайней подозрительности. Известно, что война является путем обмана, где стараются ввести потенциального противника в заблуждение, запугать, а чаще польстить и успокоить, чтобы нанести ему разящий выпад в наиболее уязвимое место и в наиболее неожиданное время. Но во многом благодаря бдительности лицемерие информационной войны не могло настолько загипнотизировать древних спартанцев, чтобы они утратили настороженность и успокоенные погрузились бы в удовольствия пьянства даже в мирное время. Спартанцы были побеждены через 700 лет существования своего государства. Победителями стали римляне, которые жестче относились к требованиям трезвости, считая мужчину военнообязанным не до 45 лет, как обычно это делали греки, а до 60 лет. Следовательно, мужчине запрещалось пить не разведенное вино до 60 лет.

Особенности раннего научного этапа предупреждения пьянства и алкоголизма

Прикладная сторона науки на ранних этапах своего становления всегда беднее, чем опыт накопленных донаучных знаний. В начальный период возникновения научной дисциплины, когда еще недостижим синтез разрозненных фактов, нет умения выделять в массе сведений наиболее существенные и определяющие качества изучаемой области, но жизнь требует безотлагательных решений, поскольку промедление смерти подобно, тогда эклектика (эклектика – соединение разнородных, внутренне не связанных и, возможно, несовместимых взглядов, стилей, целей) становится неизбежным этапом в развитии знаний. Для эклектики характерно игнорирование логических связей и отказ от доказательного обоснования теоретических и практических положений, присуще использование многозначных и неточных понятий, часты ошибки в определениях и т. д. Порой эклектика лишь создает видимость логической последовательности и доказательной строгости, хотя руководствуется субъективными пристрастиями. Данные недостатки эклектического этапа науки создают опасность для тех, кто не видит ее слабостей и не делает на них поправку.

30

Первой сильной стороной науки является необратимость истинных знаний, которые часто называют классическими. Часть классических знаний становится научными законами. На этом пути мерой вещей является дифференциация информации. Чем точнее мы можем различать грани явления, тем четче установим пределы его начала и конца. Эти знания укажут, в какое время, в какой последовательности, в каком месте надо действовать конкретным предметом на конкретное звено явления, чтобы закономерно получить предсказуемый, конкретный результат.

Так, в XIX веке появились первые научные работы, которые от лиц, подверженных дурной привычке пьянства, но остающихся здоровыми, отделили группу тех, кто стал больным хроническим алкоголизмом. Эта дифференциация была большим успехом для новой и еще неразвитой отрасли научных знаний. Если раньше профилактика предусматривала борьбу с дурной привычкой к пьянству, то в ХХ столетии начали интенсивно разрабатываться и внедряться научные подходы предупреждения хронического алкоголизма, то есть собственно болезни. Но, как это бывает, на эклектическом этапе общество оказалось заложником неразвитости новой науки, не способной объяснить связь особенностей потребления алкоголя с внутренними механизмами его действия на организм человека. Кроме того, оказалась недостаточно разработанной теория роли дурной привычки в картине алкоголизма. Ведь навык или дурная привычка, приобретенная до болезни, хотя и претерпевает изменения, не может исчезнуть с появлением алкоголизма. Кроме того, известно, что подбор воспитательно-педа- гогических методов нередко является залогом успешного отказа пациента от спиртного, не избавляя его от заболевания. Однако нозоцентрический взгляд на алкоголизм во многом мешал четко видеть эти границы, а часто игнорировал данную проблему взаимодействия болезненного и привычного поведения.

Второй сильной стороной науки являются те знатоки, которые сохраняют трезвость мышления, не позволяющую им уже на стадии эклектики сбиваться с генерального пути информационного прогресса. Приведем пример роли эксперта (expert – знаток) в становлении противоалкогольной профилактики.

В начале ХХ века проявилось сильнейшее стремление осуществить радикальную перестройку противоалкогольной профилактики на научной основе. Некоторые ученые решили чрезвычайно смело пообещать крупные успехи в этой области, запросив под исследования большую сумму. Хотя научные достижения были ограниченными, существующие методы исследований очень скромными, а возможность открытия научных законов развития алкоголизма весьма проблематичной, но желаемое оказа-

31

лось настолько притягательным, что футурологические обещания получили мощную поддержку среди различных слоев элиты (научной, финансовой, политической). Обещание форсированной замены «устаревших» донаучных методов профилактики пьянства на «прогрессивные» направления предупреждения алкоголизма грозило, как это потом подтвердила история, опасным перекосом практической профилактики. Привычка правящей элиты России решать проблемы методом прямого насилия только усугубила положение. Но не все были под магией революционных обещаний, некоторые политики решили проверить достоверность научных заявлений и обратились с запросом к экспертам, выбрав для этого гениальных ученых.

И.П. Павлов, выступая как эксперт, резко осудил необоснованные обещания планируемой перестройки противоалкогольной профилактики. Вот что И.П. Павлов посчитал необходимым обнародовать в ученых кругах в 1912 году: «… сделалась общедоступной некая записка под заглавием: “Об устройстве лаборатории для изучения влияния алкоголя на организм и для исследования алкоголизма в населении”». Эта записка была приложена к смете текущего года Департамента неокладных сборов и казенной продажи питей и препровождена в бюджетную Комиссию Гос. Думы на предмет испрашивания кредита в 300 000 р. для устройства этой лаборатории».12

«В первой части записки, литературной, бросается в глаза очень бережное отношение составителей записки к положительным сторонам действия алкоголя: его “питательному действию”, “развлекающему северянина действию” и т. д. Из этой же литературной части мы узнаем о безвредной дозе алкоголя для человека при обычном употреблении. Вот это интересное место: “Важным моментом, вызывающим то или другое изменение в организме при употреблении алкоголя, является крепость его растворов, ибо опыт показывает, что алкогольные напитки естественного брожения, не подвергнутые интенсивной обработке (дистилляции), не содержат более 9% алкоголя, и при обыкновенном употреблении количество вводимого в организм алкоголя не превышает отношения 1 г на 1 кг веса тела, т. е. количества остающегося безвредным его действия на организм”. Определим нагляднее эту дозу, как это сделал д-р А.Л. Мендельсон в заседании алкогольной комиссии 26-го апреля. Вес мужчины среднего роста и полноты – 80 кг. Следовательно, его ежедневная безвредная доля алкоголя, по записке, – 80 г, или, принимая во внимание удельный вес, 100 см3 чистого алкоголя, что в виде 40% водки составит чайный стакан (250 см3), а в виде 9% вина – 1100 см3, т. е. 1,5 бутылки, по 750 см3 бутылка»13. «Но этим не исчерпываются расчеты составителей записки относи-

32

тельно алкоголя. Их научные мечты несутся дальше. Читайте следующее место: “Если выяснится факт, что алкоголь является веществом, не чуждым реакциям организма, то не исключается возможность того, что с течением времени, после тщательного изучения вопроса, можно будет найти способы употребления алкоголя без всякого побочного вредного его действия, соблюдая лишь определенные условия при пользовании им”. – Об 1 г алкоголя на 1 кг веса человеческого тела заботиться нечего, он в известном разведении, как категорически заявлено выше, безвреден, следовательно, «при тщательном изучении вопроса» надо надеяться на обезвреживание гораздо больших доз алкоголя… Теперь окончательная формулировка цели и задачи проектируемого института: “Экспериментальное изучение вопроса об отношении алкоголя к организму”, – говорится в записке, – “должно быть поставлено широко и тщательно, так как сделанные на это затраты окупятся тем рядом беспристрастных наблюдений, которые, несомненно, дадут новые данные меры, если не вовсе уничтожат, то уменьшат до minimum'а те общественные явления, связанные с употреблением алкоголя, которые в значительной мере обусловливаются недостатком наших сведений об алкоголе и его отношении к животному организму”. Нельзя обратить, прежде всего, внимания на странное прилагательное будущих наблюдений, имеющих выйти из этого института: “беспристрастных”. Не особенно точных, не особенно многочисленных, не особенно систематических, а именно беспристрастных. Понять это всего проще можно так, что сделанные до сих пор наблюдения слишком пристрастно были проникнуты мыслью о возможном вреде алкогольного потребления, а будущие наблюдения этого института меньше будут или вовсе не будут заниматься вопросом о вреде алкоголя и, таким образом, о возможном упразднении или сокращении алкогольного потребления, а сосредоточатся на “выработке продукта” и т. д. и только этим, “если не уничтожат, то сведут до minimum'а общественные явления, связанные с потреблением алкоголя”, и т. д. Что же это такое будет? Если дело идет о жидких алкогольных растворах, то это ведь так давно известно и науке, и всем обывателям, и ради этого строить специальный научный институт – нелепо. Алкогольная комиссия из членов Гос. Думы и Гос. Совета уже выдвигает законопроект о слабых алкогольных напитках. Если же имеется в виду какой-то особый алкоголь, особый “продукт”, то это явная химера, не способная занять внимание сколько-нибудь серьезных людей. А если бы допустить невозможное, что что-нибудь в этом роде и удалось, то разве можно ручаться наперед, что именно господа этого института это найдут и откроют? Все это вместе дало мне право в моем отзыве о записке назвать это место ее очевидной наивностью».14

33

И.П. Павлова полностью поддержал выдающийся физиолог Н. Е. Введенский, рассказывая о работе комиссии, в которой он также в качестве эксперта рассматривал целесообразность предлагаемого проекта. Вот что он говорил: «За время существования нашей комиссии делались не раз попытки отвлечь внимание ее в область экспериментального изучения действия алкоголя на организм. Я всегда высказывался против таких попыток, считая влияние алкоголя в общем изученным настолько достаточно, что значение его для … организма и в настоящее время во всех основных вопросах не может возбуждать сомнения; что же касается детальных и частных вопросов, то это дело будущего, и от наших исследований задача борьбы с алкоголизмом по существу измениться нисколько не может… Теперь появился проект “Об устройстве лабораторий для изучения влияния алкоголя на организм и для исследования алкоголизма в населении”. Этот проект возбуждает во мне крайнее удивление и, добавлю, даже негодование. Здесь идет речь об устройстве целого института со многими лабораториями (шесть), с большим штатом “различных специалистов”, причем “такого рода лаборатории должны обладать достаточным количеством места как для массовых исследований, так и более специальных научных работ”. Что за чудовищное должно быть это учреждение, эта, так сказать, “а л к о го л ь н а я а к а д е м и я ”, где будут производиться “массовые исследования”.

В “…особой алкогольной академии в надежде, как говорит проект, с т е ч е н и е м вр е м е н и , п о с л е т щ ат е л ь н о го и з у ч е н и я в о п р о с а , м о ж н о б уд е т н а й т и с п о с о б ы п о тр е б л е н и я а л к о го л я б е з в с я к о го п о б о ч н о го вр е д н о го е го д е й с т в и я , с о б л ю д а я л и ш ь о п р е д е л е н н ы е ус л о в и я п р и п о л ь з о в а н и и и м ” . Конечно, эта надежда не осуществится и через сто лет, если даже предполагаемая алкогольная академия будет производить “массовые исследования”, применяя в них массу алкоголя и на массе людей… Кроме того, так как рассматриваемый проект говорит, что “с тр е м л е н и е с е в е р я н и н а к а л к о го л ю , к а к в е щ е с т в у в о з б у ж д а ю щ е м у ” , проявляется с особой силой, то пришлось бы учредить не одну алкогольную академию, а несколько их, в разных районах России...».15

Таким образом, оба ученых говорили, что работу по предупреждению алкоголизма надо вести сейчас же, не откладывая, и для борьбы за трезвость необходимо использовать знания и основания, которые человечеству уже известны. Подчеркивали, что время доказательной наркологии наступит еще не скоро, так как технические возможности детального изучения проблемы не созрели, как бы много не концентрировалось научной, но несовершенной техники, какими бы громкими именами, институтами

34

не называли концентрацию такого оборудования, от этого не появится новое научное качество. История учит, что нельзя делать ставку лишь на только предполагаемые достижения науки, и в то же время пренебрегать опытом, который оправдан временем.

Время показало, что Н.Е. Введенский сто лет назад верно указал в следующих пунктах важные свойства алкоголя: «6. Раньше всего он парализует высший и сложный нервный центр, именно центр самообладания и строго критического отношения к окружающему (это нередко, хотя и не вполне точно, выражают термином, что он парализует “тормозящие центры”). Сознание и воля тогда еще не парализованы в значительной степени, но человек, лишаясь своего высшего психического регулятора, выработанного под влиянием жизненного опыта, перестает нормальным образом оценивать свои поступки и внешние условия; он теряет свою привычную выдержанность и корректность, фантазия получает больший размах и большее, чем обычно, влияние на самые поступки. В общежитии это выражается тем, что у подвыпивших более беззаботное, якобы приподнятое настроение, у них «развязываются языки», плоские каламбуры считаются за большое остроумие, обнаруживается склонность к излияниям чувств, скупые начинают швырять деньгами, скромные делаются дерзкими и задирами и т. п. “Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке”, – метко определяет народная поговорка. Более высокая степень потери самокритики делает уже “пьяному море по колено”. В науке установлено точным измерением, что продолжительность психических процессов и волевых движений под влиянием алкоголя заметно удлиняется, другими словами, сам исследуемый часто утверждает совсем противное, утратив в действительности способность точной оценки своих действий. Все эти изменения под влиянием алкоголя можно было бы, в противоположность позднее наступающим, обозначить термином: расстройство психической координации. 7. В дальнейшем наступает расстройство и физиологической координации. Человек говорит “заплетающимся языком”, ходит пошатываясь. … 12. Насколько человек как наиболее высшее и сложное существо представляет в отношении к алкоголю большую изменчивость и разнообразие, видно из следующего. В то время как для многих людей одно случайное, даже сильное опьянение проходит, по-видимому, бесследно, у некоторых субъектов одно разовое употребление алкоголя вызывает картину глубоких и продолжительных психических и нервных расстройств».16

Пути решения проблемы трезвости в разных странах складывались различно. В ряде европейский стран поощряли зарождающуюся науку. Но необходимость не обманываться самим и не быть заподозренными в

35

Выращивание конопли на поле и в парнике

36

стремлении обмануть других, заставляла отличать реальные возможности науки от фантастики и футурологии. Поэтому в противоалкогольной работе целенаправленно использовались те эклектические подходы, хозяйственный результат которых был, в определенной мере, проверяем. Например, в Швеции с 1919 года была введена эклектическая система Ивана Братта, предусматривающая, в частности, ограничение продажи спиртного, которое мог выкупить по карточкам глава семьи и т. д. Данная система просуществовала несколько десятилетий, прежде чем была подвергнута следующей модификации, но не коренной ломке. Главное, пожалуй, даже не в этом, а в том, что система Ивана Братта заменила уже существовавшую в Швеции с 1865 года, также эклектическую Готенбургскую систему, согласно которой, например, владелец ресторана мог отпускать посетителю лишь ограниченное количество спиртного напитка. За реализацию спиртного владелец ресторана получал лишь 6%, остальные шли на ликвидацию социального и медицинского вреда, приносимого алкоголем. Подобная система, сочетающая в себе позитивные научные знания с известными донаучными способами профилактики, ограничениями, запретами, несовершенными представлениями о социальных и экономических путях профилактики пьянства и алкоголизма, существовала в Норвегии и Финляндии.17

Психологические склонности порой имеют поразительное значение в выборе морали, вплоть до двойной морали. Так, правящая элита России за образец для масс русского народа брала Европу, но тут же игнорировала тот факт, что правящая элита в Европе стремилась уменьшить элементы насилия по отношению к своему электорату. На Западе в законах учитывались даже бытовавшие в народе представления, например о том, что прием спиртных напитков допустим только с горячей пищей. Поэтому, согласно Готенбургской системе, в ресторанах можно было заказать спиртные напитки только вместе с горячим блюдом. Отказ правящей элиты России от диалога с массами, вероятно, вытекал из психологической склонности к насилию над народом. Оправданием правящей элитой своих собственных привычек к психологическому и физическому насилию над массами, скорее всего, было объявление всякой инициативы нижних, оторванных от культуры и просвещения, сословий бездумным и опасным. Стремление русского народа к трезвости тоже было объявлено очередной бессмысленной и беспощадной активностью для устоев общества, что видно из следующего исторического примера.

Во второй половине XIX века в Европе и России почти одновременно возникла реакция общества на распространение в первую очередь крепких спиртных напитков. Как мы видим, в Швеции трезвенническое движе-

37

ние с участием правящей элиты приняло форму Готенбургской системы. В России господствующая элита оставалась страшно далекой от народа, поэтому трезвенническое движение сформировалось стихийно. Даже в 1858 году, когда движение громко провозгласило о себе, это не пробудило российскую элиту к европейскому принципу решать проблемы с помощью диалога.

Трезвенническое движение в России дало о себе знать в августе 1858 года в Виленской и Ковенской губерниях, а к лету 1859 года распространилось на 32 губернии (Северо-Запад, Центральный район, Поволжье и др.). Крестьяне на сходах принимали решение не употреблять вина. Основными своими противниками трезвенническое движение в России назвало винных откупщиков, то есть частных лиц, зарабатывающих деньги на производстве и сбыте спиртных напитков. Завязался конфликт. Конечно, наука из-за слабости позитивных знаний помочь в доказательстве истины того или другого лагеря не могла. В таких условиях оставался путь сохранения здоровых традиций и ряда положений научной эклектики, которые хотя не могли установить истину, но были основой для дискуссии с целью создания баланса между крайними мнениями. Вместо дискуссии о трезвости силы разных сторон поляризовались, тем самым обостряя ситуацию и ожесточая борьбу. Члены трезвеннического движения принимали свои постановления на сходах, что являлось обычной практикой общественной жизни России. Сходы выносили вердикты, по которым нарушителей трезвости подвергали денежному штрафу и телесным наказаниям.

Как должны были реагировать образованные люди, чтобы предупредить дальнейшее ожесточение? Вероятно, они должны были отменить телесные наказания вообще, что смягчило бы и действия трезвеннического движения. Но телесные наказания российская государственная элита продолжала сохранять. Агрессивные настроения и действия в противостоянии между трезвенниками и поборниками пьянства нарастали. Совершенно не знаменитые интеллектуалы попытались внести в России разумный диалог для решения конфликта. Правящей элитой они были названы зачинщиками «бунта». Сложились психологические условия агрессивных настроений между трезвенничеством и пьянством.

Рассмотрим какие психологические механизмы питали агрессивные настроения и поступки в отношениях между трезвенниками и поборниками пьянства? Известно, что агрессия (от лат. aggredi – нападать) – это действия, направленные на нанесение физического или психологического вреда, ущерба, либо действия по уничтожению другого человека или группы людей. Уровень агрессивности во многом определяется границами культурно-социальной нормы о допустимых размерах нанесения вреда.

38