обойдется без нашего участия), нельзя не отметить сам этот реконструктивисткий подход. Реконструкция, как мы видим, является здесь не просто способом «познания реальности», но системой производства реальности.

Конечно, говоря так, мы должны понимать, что в данном случае под реконструкцией имеется в виду вовсе не то умозри­ тельное связывание различных объектов друг с другом, но как раз реальное отношение чего-то с чем-то. Понимать же рекон­ струкцию как-то иначе никак нельзя, что, в некотором смыс­ ле, относится к методологической реконструкции.

Резюмируя, можно сказать, что реальным (как то, что происходит на самом деле) является не то, что входит в некие отношения, а сами эти отношения, потому что без этих отно­ шений то, что входит в эти отношения — не проявлено, не про­ исходит, то есть лишено всякого существования, достойного упоминания.

Таким образом, мы — в общем и целом — встаем перед не­ обходимостью думать о реальности, как о некоем объеме отно­ шений, где важна их сила, удельный вес, качество, сложность и т. д., но не те гипотетические (лишь предполагаемые нами) сущности, которые в эти отношения, как нам апостериори ка­ жется, вступили.

Реальность реконструкции

46 Теперь посмотрим на самих себя. Мы, безусловно, явля­ емся реконструкцией — результатом множества отношений, существующих на всех возможных «уровнях» нашей собствен­ ной «организации» (если мы еще верим, что некие подобные уровни действительно существуют).

Можно провести бесчисленное множество срезов, сече­ ний нас. На каком-то срезе обнаружатся нейрофизиологиче­ ские и биохимические отношения, на каком-то, например, функциональные системы, на каком-то — наша психофизи­ ка, на каком-то — социальное поведение, на каком-то — ми­ ровоззрение и т. д.

«Резать» это «тело», подобно яблоку, можно под любым углом и в любой проекции. Получившиеся сечения могут ка­

https://t.me/medicina_free

заться нам более или менее осмысленными, но это «более» и «менее» — лишь наша привычка что-то понимать (ухватывать в восприятии), а что-то не понимать (не замечать, игнориро­ вать, пропускать).

Действительно, что-то мы привыкли (научились, были эво­ люционно запрограммированы) видеть как нечто, а что-то ка­ жется нам «сумбуром вместо музыки», что ты с этим ни делай.

47 Но будет ли, в таком случае, всякий срез (любое сече­ ние гипотетической реальности) реальным? Судить об этом мы сможем только по критерию эффективности.

Сдругой стороны, эффективность ведь определяется не сама по себе, а в соотнесении с некоей задачей. Иными слова­ ми, сама реальность есть некая производная от задачи, кото­ рая, условно говоря, ей поставлена.

В этом, впрочем, не следует искать никакой метафизики, идеализма, а тем более мистики. Когда я говорю о том, что задача поставлена, я имею в виду лишь отношение данной системы с любой другой системой, от которой исходит ин­ тенция среза, то есть о любом возможном и вполне реальном отношении.

Отсюда можно сделать предположение, что гипотетиче­ ски должно существовать некое «идеальное сечение» под каж­ дый конкретный эффект, который мы (или кто-либо, что-ли­ бо другое) хотели бы получить*.

Сдругой стороны, нелепо было бы предполагать наличие некого «идеального (абстрактного или какого-то метафизи­ ческого) сечения» самого по себе (вне ожидаемого эффекта), поскольку нет ничего вне действительных отношений.

Всякое сечение неизбежно есть отношение чего-то одно­ го к чему-то другому, и таким образом оба (условно) элемента создают ситуацию, которая или случается, а следовательно мы уже можем думать о работе критерия эффективности, или не случается, и тогда на нет, как говорится, и суда нет.

48 Программа Михала Козинского, проанализировав большие объемы данных о нашем поведении в Сети, нашла какое-то такое хитрое сечение нас, которое оказалось куда бо­

* «Хотели бы получить» — это, конечно, тоже условность, дидактически осуществленный антроморфизм.

https://t.me/medicina_free

лее эффективным с точки зрения предсказания нашего пове­ дения, нежели наши собственные нарративные модели.

То есть, она нашла такое сечение нас (создала такую рекон­ струкцию нас), что реальность нас ей открылась. Программа «знает», что происходит на самом деле. Мы не видим, а она — видит. При этом мы, вроде бы, и есть та самая реальность.

И расшифруй мы эти данные, которыми воспользовалась программа Козинского, мы не повторим того же фокуса, кото­ рый она с ними делает. Если мы не будем знать, какие отно­ шения между этими данными усмотрела программа, понять ее выводы будет невозможно.

При этом, очевидно, что именно эти отношения и состав­ ляют суть, существо, реальность реконструкции, которую про­ изводит программа Козинского.

Так что же, в таком случае, реально — эти данные сами по себе или реконструкция, которая видит-создает в них некие отношения?

Являются ли эти данные сами по себе вообще чем-то реальным?

В каком-то смысле, конечно, да. Если программа Козин­ ского учитывает реальные лайки, то фактом является то, что мы эти лайки поставили, в этом смысле, они реальны.

Но вне той реконструкции, которую создает эта програм­ ма, они будут бессмысленны. Они как бы потеряют связь с ре­ альностью, если под реальностью понимать фактические от­ ношения чего-то с чем-то.

Теряя эту связь с реальностью (то есть, взятые вне отно­ шений), будучи выведенными за пределы контекста (системы отношений), в котором они обретают смысл и значение, фак­ ты перестают быть фактами. Они превращаются в некие знаки без содержимого, в шум.

49 Давайте взглянем на развитие математики. Гипотети­ чески существует некий математический континуум — некое пространство со множеством точек. Впрочем, и континуум, и точки существуют лишь в некоем воображаемом мире, кото­ рый нельзя считать реальным.

Однако, математики, как бы вглядываясь в этот кон­ тинуум, начинают «вынимать» из него математические

https://t.me/medicina_free

объекты — натуральные, рациональные, действительные (с помощью дедекиндова сечения) и комплексные числа, математические группы Эвариста Галуа, топологию Иоган­ на Листинга и Анри Пуанкаре, множества Георга Кантора, неэвклидовы геометрии, категории Александра Гротендика и так далее, далее.

Причем, все они — эти «вынутые» из математического континуума штуки — невероятно функциональны. Они реша­ ют огромное количество задач в реальном, действительном мире, описывая его внутренние, фактические отношения. То есть, в этом смысле все они настолько же реальны, насколько реально то, что прибавление двойки к двойке дает четверку, а квадрат гипотенузы в евклидовом пространстве равен сумме квадратов катетов.

Но как можно из гипотетического, недифференцирован­ ного континуума вынуть реальные вещи? Полагаю, что на этот вопрос могут ответить только математики, но правда в том, что им это удается.

Однако же, что они вынимают из этого континуума, если не чистые отношения между элементами, которые сами по себе, без этих отношений, есть ничто — тот самый гипотетиче­ ский континуум, который не существует?

Философия науки до сих пор недоумевает — каким обра­ зом возможно, что выработанные абсолютно абстрактно, сами по себе, вне связи с каким-либо эмпирическим наблюдением математические объекты оказываются в дальнейшем эффек­ тивнейшим инструментарием реконструкции действительной реальности, которую иначе никаким образом схватить и по­ нять не удается.

Это удивление, как мне представляется, объясняется тем, что философы науки (как и все мы, впрочем) неправомерно считают реальными некие наличные данности (те самые эм­ пирические наблюдения), тогда как на самом деле реально­ стью являются только отношения между некими данностями.

То есть, реальностью, опять-таки, оказываются рекон­ струкции реальности, а вовсе не то, что, как нам кажется, мы реконструируем.

Нет математического континуума, который можно рекон­ струировать, получив из него математические объекты. Но ре­

https://t.me/medicina_free

конструируя математический континуум, посредствам созда­ ния математических объектов, мы делаем его реальным.

50 Реальность, иными словами, является лишь следствием реконструкции*. Хотя точнее было бы сказать, что реальность есть плод собственной реконструкции, которая проявляет себя как система отношений отношений (и только), возникающая посредствам той самой реконструкции.

Конечно, звучит парадоксально. Из-за того способа су­ ществования, которым наделила нас эволюция, мы все ви­ дим и понимаем так, как видим и понимаем. Нам немыслимо думать, что из ничто происходит все. Это кажется нам неле­ пым. Мы не можем представить себе, как возможно, чтобы ничто взаимодействовало (оказывалось в отношении) с ни­ что, а в результате возникшего отношения (реконструкции) «появлялось» нечто.

Впрочем, если вернуться к той же математике, то, напри­ мер, язык теории категорий, оказавшийся благодаря Алек­ сандру Гротендику чрезвычайно продуктивным в геометрии и занимающий с тех пор центральное место в современных математических исследованиях, демонстрирует возможность подобного «чуда» с предельной определенностью.

Сама суть этого метода состоит в изучении отношений между объектами, независимо от их внутренней структуры. И, как выясняется, ответы на наши вопросы не становят­ ся, если так можно выразиться, хуже, если мы игнорируем гипотетическое существование некого «нечто» («чего-то») и наблюдаем лишь за отношениями, которые позволяют это­ му «чему-то» («нечто») быть как явленному отношению.

Так что, это рассуждение снова возвращает нас к пробле­ ме ограниченности нашей рецепторики (даже если она усиле­ на различными техническими и аппаратными средствами). Но действительно ли в этом проблема? Можно ли считать, что пределы мира, доступного нашему познанию, жестко ограни­ чены и неизменны?

* Повторюсь, что в данном случав я опять-таки использую понятие реконструкции мак­ симально расширительно. В рамках методологии мышления мы понимаем под термином «ре­ конструкция реальности» всего лишь некую технику. Впрочем, в данном контексте становится понятно, как мне кажется, ее подлинное значение.

https://t.me/medicina_free

Опыт математики, вынимающей работающие в реально­ сти модели из абстрактного по сути и не существующего по су­ ществу континуума, говорит об обратном.

Иными словами, наша, если так можно выразиться, гносео­ логическая слепота обусловлена вовсе не тем, что наш позна­ вательный аппарат имеет доступ лишь к ограниченному объ­ ему (спектру) эмпирии, а тем, какой дефицит мы испытываем (и испытываем ли мы его вообще).

При этом, учитывая универсальную, как надо полагать, «онтологию ничто», понятно, что принципиальных проблем с этим дефицитом тоже не может быть — он относительно лег­ ко обнаруживается всякий раз, когда мы просто осознаем соб­ ственное незнание и непонимание.

Да, сечения реальности, которые мы, как следствие, про­ изводим (и произведем во множестве, испытывая соответ­ ствующий дефицит), далеко не всегда нам понятны — у нас может не оказаться заготовленных на этот случай распозна­ ющих «программ».

Но количество возможных сечений реальности бесконеч­ но, а следовательно всегда (по крайней мере, потенциально) есть и то сечение, которое мы сможем распознать (при опре­ деленном уровне подготовки, разумеется) и которое даст нам хороший результат, соответствующий критерию эффектив­ ности.

Вопрос в том, будем ли мы осуществлять эти сечения, го­ товы ли мы придерживаться сократовской установки незна­ ния в отношении реальности?

Главное, быть может, что мы должны осознать — это тот способ, которым мы впадаем в ошибку. До тех пор, пока мы мыслим реальность не как отношение отношений (не как ре­ конструкцию этих отношений), а как нечто «похожее» на «не­ что» (то есть способом, каким наш мозг воспроизводит в себе привычный ему «макромир»), мы обречены на иллюзию по­ нимания.

Реконструкция отношения отношений (если только речь не идет о предельно примитивной и абсолютно гипотетической си­ туации) не может превратиться в образ-представление нашего внутреннего психического пространства. Они создают слишком сложную коммутативную игру, разрастаясь и множась.

https://t.me/medicina_free

Однако, выученный нами способ — благодаря той же ма­ тематике, физике или, например, социальной психологии — видеть отношения между элементами, а не сами элементы, позволяет добиваться реконструкций, обеспечивающих та­ кое сечение реальности, которое может оказаться полезным и эффективным в рамках решения наших задач. Последние, понятно, с неизбежностью находятся здесь же, в пространстве реальности, сечение которого мы совершаем.

Реальность не сокрыта, вопрос лишь в озадаченности, кото­ рая обозначает соответствующий дефицит, в способе думать (он должен быть свободен от привычных нам способов сборки обра­ зов наблюдаемого нами мира), а также в качестве сечений, кото­ рые мы совершаем. Последние же зависят от подготовленности нашего мозга к сборке сложных интеллектуальных объектов.

https://t.me/medicina_free

РЕААЬ

НОСТЬ

МЫШАЕ

НИЯ

https://t.me/medicina_free

Реальность — это все, что происходит. Однако, сама по себе она нам недоступна: все, с чем мы имеем дело, это уже наши представления о реальности. Перед нами своего рода замкнутый круг и вообще непонятно, как при подобных вво­ дных, можно выявить ее — реальности — несокрытость.

Однако, есть в этой системе шифрования и очевидная уяз­ вимость: мы имеем доступ к собственному мышлению, а наше мышление — это то, что происходит (оно есть). Таким обра­ зом, реконструкция реальности мышления возможно являет­ ся тем естественным (и единственным, вероятно) способом,

спомощью которого мы только и можем найти ключ к дей­ ствительной реконструкции реальности как таковой.

Впользу этой стратегии говорит еще и тот факт, что все,

счем мы имеем дело, дано нам через мышление, а потому нам, полагаю, важно понять, каков тот инструмент, с помо­ щью которого мы, реконструировав его, можем перейти к ре­ конструкции реальности.

Надеюсь, наконец, что поскольку реальность внутри са­ мой себя едина (это мы делим ее на «уровни», «части» и т. д.), то и принципы реконструкции реальности мышления, кото­ рые в рамках данного исследования могут быть обнаружены, окажутся своего рода универсальным стандартом для пони­ мания механики реконструкции реальности как отношения отношений.

Добавлю к этому, что в качестве метафор, поясняющих выявляемые закономерности отношений между мышлени­ ем и реальностью, я буду использовать понятия из квантовой механики. Последние хорошо иллюстрируют то, как мы пы­ таемся представить реальность, не имея такой возможности, потому что эволюционно к этому не предназначены.

По сути, квантовая механика является своего рода иде­ альной моделью того, как мышление создает реконструкцию реальности, недоступную естественному наблюдению. В так называемом «макромире» физики, разумеется не меньше па­ радоксов, но заметить и выявить их куда сложнее, потому что к этой размерности реальности мы хорошо адаптированы.

На всякий случай еще раз уточню это, во избежание недо­ разумений: метафоры, сопоставляющие физические эффекты

сработой нашего мышления, являются дидактическим ходом.

https://t.me/medicina_free

И в том, и в другом случае мы силимся реконструировать недо­ ступную нам реальность, поэтому нет ничего странного в том, что в обоих случаях могут использоваться однии те же ходы, а благо в физике они уже глубоко и всесторонне осмыслены.

Неопределенность

идополнительность

1Мы говорим, что реальность — это то, что происходит. При этом, «происходит» — это не какое-то единичное дей­ ствие. То есть, если нечто происходит, нельзя сказать, что «случилось то-то». В таком случае речь будет идти о том, что что-то «произошло», а не «происходит».

Впервом случае — «произошло» — отношений уже нет, есть лишь их результат. Во втором — «происходит» — происхо­ дят сами отношения. То есть, в первом случае нельзя говорить о реальности, во втором мы имеем дело именно с реальностью.

Происходит — это то, что имеет место как событие, кото­ рое всегда есть отношение (co-бытие): отношение неких сил, чего-то действительного, но неявленного иначе как через эти отношения.

Именно это отношение сил и должно нас интересовать, если мы ставим перед собой цель реконструкции реальности.

Однако, мы, в связи с известными особенностями орга­ низации нашей психики, всегда нацелены на результат’. Мы игнорируем — не замечаем, вытесняем — «промежуточные формы» существования, которые и есть, на самом деле, дей­ ствительная реальность.

Мы словно бы специально сделаны для того, чтобы схваты­ вать лишь нечто уже случившееся, остановленное (пусть даже

ивиртуально — например, всякая воображаемая нами «цель»,

еще, понятно, не случившаяся, уже видится нам как результат). Не само становление, но ставшее, окончившееся, завер­ шившее свое существование — вот, за чем охотится наше мыш­ ление (тогда как само оно — есть то, что «охотится», то, что про­

исходит, а не то, что «стало», «окончилось», «завершилось»).

* Речь, прежде всего, идет о «стремлении к динамической стереотипии», принципах фор­ мирования «гештальта», акцепторе результата действия и т. д.

https://t.me/medicina_free

Собственно, это стремление нашего мышления к фикса­ ции (к результату, к некоему выводу, к итогу) и должно быть преодолено.

2 Реальным является не результат, а то, что еще происхо­ дит. Уточнение «еще» является, впрочем, совершенно лиш­ ним, избыточным (оно сделано лишь из дидактических сооб­ ражений), поскольку всякий «финал» — это только иллюзия, только некое означенное положение, выявленная конкрет­ ным наблюдателем фаза.

Происходящее не останавливается и не завершается, по­ скольку у реальности нет границ (она, суть, все, что есть, все, что происходит).

Таким образом, никакое завершение невозможно, но если следить за «чем-то» (наличным и содержательным), а не за тем, что происходит (не за отношением отношений), то такая иллюзия неизменно возникает — нам кажется, что мы имеем дело с «чем-то» (предметами, конкретными событиями, явле­ ниями и т. д.), что существует, как нам кажется, само по себе.

Наше мышление стремится к созданию представления, фиксированного образа, а потому постоянно и волюнтарист­ ски объявляет некий финал, скругляет ситуацию до финала. Но этот «финал» существенен лишь в рамках все тех же пред­ ставлений и не может рассматриваться как проявление самой реальности.

Чем-то эта ситуация напоминает эффект коллапса волно­ вой функции: до тех пор, пока мы не заглядываем в коробку со шредингеровским котом, отношения находятся в своего рода суперпозиции, но когда заглядываем — реальность превраща­ ется в представление о реальности, мы видим эти отношения как-то, в определенном, фиксированном нами состоянии.

Иными словами, реальность есть то, что происходит, а наша стратегия (своего рода психический автоматизм, базо­ вая интенция психического) состоит в том, чтобы прекратить это становление — сделать «заключение», произвести «вер­ дикт», обозначить «финал».

Мол, тело падало на землю и упало. В действительности, оно, разумеется, продолжает падать, но мы не замечаем этого. Для нас процесс окончен, падение для нас (в нашем представ­

https://t.me/medicina_free

лении) «остановилось».

Мы стремимся к этим мнимым финалам, не замечая при этом главного — действия сил, отношения между элемен­ тами (которые, конечно, сами, в свою очередь, есть какие-то отношения).

Тело, «упавшее» на землю, продолжает находиться под действием все тех же гравитационных сил. Они не исчезли, не прекратили своей работы. Именно поэтому это тело не взлетает и не улетает куда-то еще (а могло бы, если бы гравитационное поле земли было меньше, чем возникшие при столкновении с ней силы отталкивания, впрочем, последнее дало бы нам понять, что «падение» данного тела не было результатом действия гравитацион­ ных сил).

Даже в случае нашей смерти никаких остановок не про­ исходит — одни химические процессы начинают преобладать над другими, и все. Меняется лишь положение вещей, но ни­ чего не останавливается.

То, что мы в любой ситуации видим «конец», некую «за­ вершившуюся историю», это просто наш способ видения. Реальность не поезд, который можно остановить с помощью стоп-крана. Впрочем, в поезде реальности мы движемся рав­ номерно и прямолинейно, а потому и не замечаем действи­ тельного движения.

3 Собственно в этих «финалах», а точнее в любых проме­ жуточных точках, которые мы определяем как данность, как нечто, как нам кажется, «фактическое» и «определенное», и состоит фундаментальное различие между реальностью и на­ шими представлениями о реальности.

Если реальность — это то, что происходит, мы не можем говорить о ней, используя координату времени, она здесь со­ вершенно лишняя. Все, что есть — все происходит. Таково ре­ альное положение вещей. Ничего другого — чего-то, что бы не происходило, — просто нет, оно исчезает из реальности за своеобразным горизонтом событий.

Однако, как мы видим, наша психика пытается избежать промежуточных форм, переходных состояний, проживания от­ ношения отношений. Она требует определенности, которая не­ возможна в реальности, но возможна в наших представлениях

https://t.me/medicina_free

о ней, создаваемых самой нашей психикой.

Все, что мы можем сделать, следуя этой интенции — жела­ нию добиться определенности, — это произвести своего рода снимок реальности. Благодаря этому снимку мы, действуя как бы понарошку, можем «остановить» реальность (понятно, что получив статичный снимок некоего процесса, вы, тем самым, этот процесс, как таковой, не останавливаете).

Таким образом, возникает ситуация, которую можно было бы назвать «принципом методологической неопреде­ ленности»: мы или имеем дело с реальностью, но это сплош­ ные промежуточные формы, отношения отношений и ни­ какой «определенности», или же мы можем сделать некий снимок реальности — создать свое представление о ней, но будучи представленной, сама реальность исчезнет.

Иными словами, перед нами всегда стоит выбор:

•или же мы находимся в реальности и можем реконстру­ ировать реальность (видеть набор фактов, положение ве­ щей в ситуации), но тогда мы ничего не можем о ней ска­ зать (лишь то, что существует определенное положение вещей, набор фактов);

•или же мы имеем набор представлений о реальности, кото­ рые будут выражены некими «финалами», «означенными точками», «выявленными фазами», но никой реальности

вэтой репрезентации обнаружить уже будет нельзя (что, впрочем, не делает саму эту репрезентацию нереальной).

4 В основе реальности не то, что мы «наблюдаем» (имен­ но поэтому мы и должны избавляться от привилегированного статуса «наблюдателя»), а то, что происходит. А происходит, как мы уже выяснили, нечто, что можно было бы назвать от­ ношением сил.

Понятно, что речь идет об условных названиях, но «отно­ шение сил» хорошо тем, что оно инвариантно, и мы можем использовать его для любых ситуаций.

Не важно, о чем мы говорим — о создании художественного произведения, об отношениях в рабочем коллективе, о господ­ стве той или иной идеологии в обществе, о биохимии или ми­ крочастицах — всегда есть какое-то отношение сил.

https://t.me/medicina_free

И если мы хотим приближаться к реальности, а не пря­ таться от нее, нам нужно выявлять именно эти отношения сил.

Впрочем, наше сознание, сформированное языком, пред­ полагающим, по существу, только статичные формы, делает нас слепыми к отношениям. Мы их как бы пропускаем и сразу спе­ шим к выводу — к неким «объектам» или «данностям», то есть всегда к неким результатам. Так что, всякий раз, когда мы гово­ рим об отношениях сил, мы их скорее подразумеваем, чем видим.

Например, мы можем сказать, что два человека относятся друг к другу с взаимным уважением, то есть сообщить о двух объектах и некой абстрактной оценке того, в каких отношени­ ях они, как нам кажется, состоят. Мы не видим самого этого отношения, но лишь «объекты» и «данности», которые, воз­ можно, находятся в неких отношениях, которые мы определя­ ем как-то, а возможно и нет.

Точно так же, когда мы говорим об отношениях между двумя химическими элементами — мы говорим об этих двух элементах и «окислении», «хлорировании», «расщеплении», но не можем уловить само отношение, в котором эти элемен­ ты находятся.

То есть, отношения постоянно прячутся от нас за языко­ вым выражением (причем, это касается как «внешней», так и «внутренней речи» [Л. С. Выготский]). При этом, все, что мы на самом деле можем наблюдать, всегда является отношением отношений, а не какими-то самостоятельными «объектами».

Мы должны быть нацелены на то, чтобы увидеть отноше­ ния сил, как бы ведущих нас (могущих привести) к некоему ре­ зультату (к какой-то будущей «промежуточной точке», пусть и умозрительной), который и пытается схватить наша психи­ ка, но не на то, чтобы увидеть (получить) сам результат, кото­ рый обязательно окажется фикцией.

5 Озадаченность — это состояние, когда мы удерживаемся от вывода (от попыток финализации, завершения), пытаясь видеть напряжение (взаимо-отношение) сил в системе.

Это состояние и дает нам понимание, что никаких «резуль­ татов» («финала»), на самом деле, в реальности нет и не может быть, несмотря на настойчивое желание нашей психики их по­ лучить. Что, конечно, является несомненным парадоксом.

https://t.me/medicina_free

В озадаченности мы оказываемся как бы в зоне вынужден­ ного компромисса между длящейся озадаченностью и «резуль­ татами», которые с неизбежностью возникают в нашем пред­ ставлении.

Впрочем, озадаченность (даже правильная — длящаяся) в некотором смысле дискретна. Своего рода «переход хода» возникает всякий раз, когда озадаченность приводит нас к ви­ дению того, какие действия нам следует совершить в налич­ ной ситуации (при таком положении вещей).

И подобный «переход хода» вполне может сопровождать­ ся появлением необходимых нам (нашей психике) представле­ ний. Но они — наши представления — всегда должны, образ­ но выражаясь, оставаться как бы позади нас, а озадаченность идти впереди нас. При том, и то и другое должно иметь место одновременно.

Тогда возникающие представления будут поддерживать нас в тех выборах, которые мы делаем, реконструируя ситуа­ цию (реальность) в состоянии озадаченности и осознавая не­ обходимость этого перехода хода, — совершения некоего дей­ ствия, меняющего положение вещей.

Но вслед за этим переходом (на самом деле — вместе с этим переходом), нам снова (опять-таки и как всегда) потре­ буется озадаченность. При этом, нам необходимо следить за тем, чтобы прежние (возникшие на этом переходе) представ­ ления не влияли непосредственно на то, как мы воспринима­ ем ситуацию в уже изменившемся положении вещей.

Так что, в этой игре мы обнаруживаем своего рода «прин­ цип методологической дополнительности»:

•озадаченное мышление не начинается из ничего, так что представления всегда имплицитно присутствуют в нас и в состоянии озадаченности (более того, они даже необ­ ходимы как основа для нашего озадаченного мышления);

•однако же, в момент озадаченности они не должны быть представлениями, они должны как бы аннигилироваться до отношений, чтобы мы могли разглядеть факты реаль­ ности как отношения отношений, а не некую формальную конструкцию, которую мы все время пытаемся сознатель­ но себе представить.

https://t.me/medicina_free